Реинкарнация

      Зажглась спичка в сердце его, и покатился он вниз…       В выходной день выдалась ясная тёплая осенняя погода. Это была середина октября, к самому удивлению. Листья уже наполовину осыпались с деревьев, и наконец виднелось то самое небо за обнажёнными ветками, которое летом прикрывается зелёной шевелюрой. Если продолжить смотреть вверх, то можно было заметить падающие семена клёна или те самые «вертолётики», как мы их называли в детстве, которые медленно-медленно летели вниз, огибая все препятствия на своём пути, и наконец, достигая своей цели, падали на землю. Солнце падало на жёлтые листья, отчего они становились ещё желтее и ярче, будто их облили позолотой. Одним словом, яркая листва и не менее яркое солнце, да ещё и тёплая погода давали некоторый вальс ярких мгновений. В такую пору дышится легче, и жизнь обретает новые краски, однако для него этот день был последним.       Ему было за двадцать. Жизнь покатилась по накатной, хотя и до этого была устроена не самым лучшим образом. В университет поступить не получилось, пошёл в колледж, да и то отчислился оттуда. В итоге начал работать консультантом в магазине техники (хотя сам в ней не разбирался ни разу!), с родителями окончательно порвал и начал снимать однокомнатную квартиру в старой хрущёвке. Месяца три назад его уволили с работы. Пытался найти новую — гнали как миленького за три дороги. За аренду не мог выплатить уже второй месяц, хозяйка грозилась вышвырнуть его из квартиры и накатать заявление в полицию. Он не знал, что делать. Идти к родителям за помощью не хотел — гордость душила. Пойти к друзьям? Он год ни с кем не разговаривал. Да и ему самому казалось, что после долгого игнорирования своих знакомых идти к ним за помощью была так себе идея. Он не знал куда пойти, и к кому прилечь на плечо, чтобы ему хоть немного помогли или пожалели лишний раз. А в последние дни он так вообще боялся смотреться в зеркало — было противно от обстановки, от жизни и, в конце концов, от себя самого. Ему в последнее время начало казаться, что избавившись от тела, он наконец сможет лишиться чувства своей же неполноценности. Это чувство его душило ещё давно, однако сейчас оно настолько паразитировало в его теле, что он лишний раз боялся выйти из собственной же комнаты. Он хотел зажечь искру в своём сердце, но спички безжалостно потухали и падали на пол. Когда же все спички закончились, он решился на это.       Сам по себе он был довольно высокого роста, крепкого телосложения с томным взглядом. Серо-голубой взгляд его в первую очередь бросался в глаза. Было в них что-то далёкое и спокойное, что-то такое, в которое хочется окунуться с головой и остаться там. Каштановые волосы его были постоянно грязноваты, редко кто видел его голову по праву чистой. Носил он обноски до последнего вздоха, пока, наконец, не образуется такая дыра, которую нитками никак не починить. Делал он это потому, что очень привязывался к той или иной тряпке. А в последнее время появилась ещё одна причина: денег попусту не было на что-то новое. Многие незнакомые люди, видевшие его впервые, могли принять его за бомжа, но такого бомжа, который только-только стал бомжом, скажем, «первой свежести».       Он провёл в комнате своей квартиры несколько дней. На улицу не шёл — сил не было даже встать с дивана. Хозяйка, к слову, уже успела написать заявление к этому времени. Участковый звонил ему больше двадцати раз за это время, но он так и не взял трубку. Он примирился с происходящим вокруг него и прекрасно понимал, что неминуемо катится к этому. Было решено выйти на крышу своего же дома. Конечно, он догадывался о том, что прыгать с пятого этажа кончится лишь травмами и инвалидностью, но дойти до другого дома, где было тринадцать этажей, он не смог бы физически.       В один из дней он всё же решился сделать это. Лёжа на диване, он посмотрел на часы, что висели на стене в его комнате около двери. Стукнул двенадцатый час. Было тихо. Он с трудом приподнялся с дивана и пошёл по коридору своей квартиры до входной двери. Посмотрел в глазок. Никого. Он побаивался, что участковый с хозяйкой могли вот-вот прийти к нему. Он тихонько, почти на цыпочках, в не завязанных кроссовках и пропахшей домашней одежде вышел из своей квартиры, осторожным движением руки прикрыл дверь и направился прямиком по лестнице на пятый этаж, где был выход на крышу. Сердце его ушло в пятки, он молился только об одном — чтобы никаким образом никто ему не попался на глаза. По телу прошла дрожь, в глазах стояла темнота, мозг был неконтролируем. Ступень за ступенью, этаж за этажом… На радость, никто по пути не попался. Вот и пятый этаж. Дойдя до цели, он остановился: а вдруг люк будет закрыт и всё оборвётся? Он даже не задумывался о таком, когда шёл сюда и заранее думал об этом. Он подошёл к лестнице, что вела к люку, и посмотрел наверх — люк был закрыт.       «Ну, может, без ключей получится, тут же ходят дворники время от времени», — пронеслось у него в голове.       Он встал одной ногой на перекладину, затем другой, посмотрел вниз — лестница с перилами уходила вдаль, создавая из себя некое кольцо в бездну; хотелось упасть прямо сейчас, но он прекрасно осознавал, что это был бы дохлый номер (хотя он мало был способен оценить свои действия). Руки тряслись; кое-как удерживаясь ими за перила, он всё же решительно поднимался всё ближе к люку. Когда же он встал в упор к потолку, он правою рукой попытался поднять крышку. Не получилось. Вдавил руку сильнее — немного поддалась. Он немного постоял и ударил вверх по люку сильнее — выход на крышу постепенно открывался. Двумя этажами ниже послышались шаги. Он начал действовать быстрее. Немного мучений и доступ, к счастью, стал открыт. Бросившись всем телом наверх, он за минуту перестал быть в поле зрения.       Взобравшись на чердак, он тихонько закрыл крышку люка и оглянулся. Пахло жуткой сыростью, под ногами были длинные перегнившие доски, а над головой — куча проводов. Сердце щемилось в груди, стало тяжелее дышать. Он понимал, что вот-вот и всё закончится. Ноги потеряли равновесие и стали словно вата, но он продолжал идти вперёд к выходу на саму крышу. Было холодновато, но его это не особо сейчас волновало. Он увидел луч света почти перед собой. Подойдя туда поближе, перед ним встало окно, которое выходило на крышу. Его передёрнуло. В горле будто застрял ком, а окружение в глазах стало плавать туда-сюда. Идти назад он не мог. Выйдя из окна, он оказался на железной крыше, которая неумолимо тянулась вниз. Перед глазами оказался тот пейзаж, которого он никогда не видел: город вроде лежит и не на ладони, однако распростился так, будто он был с ним на равных. Даже огромные здания, что были вдалеке, уже не казались такими уж великанами. На удивление, даже люди, что шли по улице напротив его дома, казались мелкими пятнами.       Сияло солнце. Было светло и удивительно сухо для осенней погоды. Листья кружились в вальсе и постепенно падали на землю, словно кусочки разодранного плаката.       Он посмотрел на небо. Глаза его непроизвольно сощурились из-за палящего солнца на ясном небе. Ему стало ещё тяжелее, чем прежде. Он сел на крышу, и по его телу прошла страшная дрожь.       «Господи!» — сказал он себе — «Почему сегодня? И почему именно сейчас? Но думать некогда, чем быстрее, тем…»       Он не уяснил себе, что идёт после «тем». Он встал и чуть не поскользнулся — остановился в полной панике перед тем, что собирался сделать. Тревога охватила его сердце: окружение становилось всё неразборчивее и абстрактнее, в ушах шумело, сердце бешено стучало, а ноги отказывались идти. Сзади него будто было что-то такое, что толкало его неминуемо к цели. Он попытался довериться этому чувству. Постояв немного так, он смог овладеть с собой и встал на край крыши. Никакой тревоги уже не было. Было просто ясное небо, где-то шум опавшей листвы, ветер, что развевал его грязные до ужаса волосы и крыша, которая вела к избавлению не от проблем, а от самого себя. Он подошёл к краю. Видя, что тут не особо высоко, он начал думать, как покончить с собою как можно быстрее, потому что обратного пути уже не было. Падая ногами вниз, он, скорее всего, не достиг бы той цели, которая нужна была ему. Но решение будто оказалось под рукой — нужно было упасть так, чтобы, в первую очередь, разбилась голова, а потом уже всё остальное. Если говорить точнее, он хотел упасть головой вниз, чтобы в первую очередь пострадала именно голова, а потом уже всё тело. Он подумал, что будет лучше всего как бы «нырнуть», когда он начнёт падать. Он присел, приготовившись. Пусть всё было уже давно решено, однако что-то тянуло его назад. Что-то, чёрт возьми, тянуло его назад!..       Он глубоко вздохнул два раза, перешагнул одной ногой заборчик, что закрывал от полной свободы падения с крыши, и отпустил своё тело…       Вдруг, кто-то сзади схватил его за футболку и держал из-за всех сил. Этот человек рывком потянул его за несчастную футболку и отбросил назад, из-за чего он упал на спину.       Слабый огонёк всё же зажёгся в его полудохлой душе.       Ему было за двадцать. И имя у него было простое — Дмитрий.