метаморфозы

— прошу тебя, стэн, — задушенно пищит кайл. он откидывает голову назад в гору белых подушек. — …м-м-м…прекрати. такая несуразная мольба подстёгивает внутреннее ребячество марша ещё больше. и нет, дело даже не в проявлении слабости и хрупости со стороны строптивого друга, а в наивной инфантильности, что заперта в теле стэна, желании засмущать до потери пульса. кстати, о нём… брюнет подхватывает раскрытую, расслабленную ладонь брофловски, пламенно целует её в самую сердцевину. его пухлые малиновые губы слегка растёрлись, но он никак не может набаловаться, напиться несчастным кайлом, его рваными выдохами. у марша и самого ладони вспотели, в волнительном треморе слегка потряхиваясь. он нащупывает бьющуюся вену на тонком запястье, аккуратно оглаживает её подушечкой пальца. даже от трепетом преисполненного действия рыжего ощутимо подбрасывает. он шипит сквозь стиснутые зубы, комкая, грубо подбирая одеяло свободной рукой. — мать твою. — крепко жмурясь, кайл стыдливо сводит костлявые колени, до боли ударяется ими. яркие пятна в темноте сомкнутых век и нестерпимое, тягучее онемение между скрещенных ног. бледную кожу нещадно разъедает ожог. красные, воспалённые пятнышки беспорядочно рассыпались по веснушчатым рукам. стэн настырнее бьётся ладонью к ширинке джинс, надавливает на пах до сдавленного мычания, но в последний момент дразняще скользит вниз, обхватывая внутренню поверхность бедра. он принимается пальцами водить хаотичные линии, лаская уязвимую зону. потихоньку плотная, василькового цвета джинсовая ткань нагревается до невозможного. она обугливается по краям, выгорая белёсыми, тугими нитями, образует дыру. широкая ладонь марша теперь тесно зажата между ног и в буквальном смысле горит. зловещее, синеватое пламя окаймляет мозолистые пальцы и брофловски так чётко и явственно чувствует это, что невольно жалобно хнычет. он отчаянно толкается в руку друга, изнемогая, требовательно приподнимает таз. сначало это тепло, потом же безумно горячо. субтильная кожа покрывается жестокими, но родными отпечатками пальцев. ожоги болезненно ноют, противно саднят, но чёрт возьми, они не смогут остановиться даже если захотят. марш немного отстраняется от друга, задумчиво сощуривает синие глаза. он всё ещё властно надвисает над ним — разгорячённый и прекрасный. брюнет выдыхает в заалевшее лицо напротив, заставляя кайла нетерпеливо ёрзать. рыжий вздёргивает носик, его выразительная горбинка вновь приковывает взгляд парня. боязливо и осторожно, будто на пробу, стэн коротко касается кончиком шершавого языка переносицы. рыжий вздрагивает, пылко подаваясь вперёд. их носы соприкосаются, утыкаясь теперь презабавно друг в друга. мечтая слизать все рыжевато-пшеничные, выцветшие веснушки, брюнет с жаром смазанно целует друга в верхнюю губу. натужное пыхтение обрывается со стороны кайла, он исступлённо накрывает своей ладонью чужую. чёрные ресницы дрожат почти синхронно с буроватыми. вот теперь стэн действительно горит, и это не какое-то избитое сравнение. его рука по локоть объята жаркими всполохами пламени. *** кайл лениво сопит, втираясь носиком в чужую грудь. он, изнурённый вскарабкался на колени стэна, по-свойски усевшись там. вылинявшая футболка ненавязчиво пахнет терпким потом и на едва уловимую горчинку грейпфрутом. хозиян стройных ног, в полудрёме, шумно и протяжно выдыхает во взмокшую, кудрявую макушку. мгновение и обмякшие руки скользят ниже, издевательски обхватывают задницу брофловски. он непроизвольно вскрикивает, ощущая лишь толику недовольства. ладони пышут нездоровым теплом, чёрствая ткань вновь съёживается, фантомными струйками дыма уходя к потолку. — чувак, у тебя задница горит. — тихонько посмеивается марш и зачем-то сокровенно шепчет. это первое, что он сказал после их близости и по коже рыжего бегут трусливые мурашки от такой наглости. он выдавливает из горла сухой смешок, опуская глаза вниз, детально разглядывает бронзовую пуговицу, вынутую из петли. стыд першением заполняет его горло, щекочет ноздри от осознания того, что его брендовые джинсы превратились в лохмотья. кайл приподнимает острый подбородок, откидывает голову назад обнажая молочную кожу на длинной шее. брюнет голодно льнёт к ней, лёгкими поцелуями покрывает, завороженно носом водит косые линии. потолок плывёт перед бешено-зелёными глазами брофловски и он, набираясь решительности громко шепчет: — стэн, ты дашь мне свои штаны. — конечно. — отвлечённо бормочет марш, хоть это и не вопрос вовсе. он ладошкой коварно оттягивает резинку трусов, юрко ныряет к липкой ткани. рыжий ахает, сминает нижнюю губу до крови. он выгибается как струна и стэн с готовностью налетает на него. обжигая, нерасторопно ведёт языком по холодной коже, оставляет за собой череду собственнических отметок. доходит до мягкой щеки, слегка кусая. *** рэнди критично осматривает мальчишек, водевильно изламывая брови. он упирается плечом о дверной косяк, наблюдая, как неестественно суетятся друзья. демонстративно кашлянув, складывает руки на груди. взвинченный кайл, рассеянно хохотнув, отрывается от шнуровки высоких, бежевых сапог. он неуверенно полуулыбается рэнди, выпрямляясь. вжимает голову в плечи, зарываясь подбородком в складки уютного, петельчатого шарфика. стэн же угрюм и не особо обходителен с отцом. он стаптывает пятки помятых конверсов, пролезая в рукава кожаной куртки второпях. — знаете, мальчики, — многозначительно начинает марш старший, усмехаясь. — если бы я не знал, что у моего сына есть девушка, то подумал бы, что вы неплохо перепихнулись, пока мы с шэрон были в денверском театре. — он отсутствующе теребит ослабленный галстук, хмурясь сильнее. — по крайней мере, так сделал бы я. брюнет бесцеремонно распахивает входную дверь, благополучно пропуская реплику отца. он пропускает друга вперёд, почти насильно выталкивая за порог. брофловски, сбиваясь от толчка в спину, тараторит вежливые слова прощания. оказавшись на морозном воздухе и в серых сумерках, друзья переглядываются. стэн устало шмыгает носом и смеётся первый. хватая его за руку, рыжий даже сквозь толстые варежки ощущает тепло и смеётся уже вместе с ним. от безысходности их глупой любви. *** вот именно за это, стэнли рэндалл марш обожает уроки физкультуры — за влажную траву и залатанные футбольные мячи. он падает в колючие, полевые сорняки, настойчиво утягивая друга за запястье. кайл повинуется, скорее чтобы не опозориться, чем по прихоти бесшабашного парня. — ты дурак? — шикает укоризненно он, потирая зудящее запястье, на котором явственно, почти контрастом видно остывающее кольцо чьих-то пальцев. стэн лишь хихикает, всматриваясь в плотно затянутый, пасмурный небосвод. он привстаёт на правом локте, разворачиваясь в сторону разгневанного рыжего. быстро ныряет ладонью под хлопчатобумажную, белую футболку, указательным пальцем обводит пупок, тыкаясь внутрь. кайл со свистом втянув воздух, с поражением поджимает пальцы на ногах. жгучее удовольствие разливается по телу и ему, если честно, абсолютно плевать, насколько далеко они от одноклассников. первые капли прохлады неспешно моросят. они бриллиантами опадают в багряные кудряшки, трепещут на ресницах. марш оставляет свою ладонь на животе, с интересом всматриваясь в клубящийся пар, что исходит от места их соприкосновения с другом. вскоре дождь усиливает, хлёстко барабаня по крышам домов, оставляет длинные мокрые пятна на одежде. заскучавшие школьники спешат вернуться в здание. брофловски суматошно выдыхает, нарочно втягивая живот. ему нравится тяжесть чужой ладони и то, как брюнет засматривается на его рельефные рёбра. марш придвигается ближе, наклоняясь к веснушчатому лицу. мимолётно и невесомо целует в лоб, обдавая недавним перегаром. — ты пил ром из фляжки кенни? — морщась от пьяных нот в запахе любимого, шепчет рыжий. — нет. — машинально врёт стэн, сводя брови домиком. и всё-таки, скрывать отношения — это очень трудно. ***