Куда угодно, только не в приют.
Аделаиде было совершенно всё равно, останется ли она ночевать под открытым воздухом, или в какой-то сырой заплесневелой катакомбе, оставшейся со времён недавних военных действий, но с миссис Коул она этим летом точно не встретиться. Карман потасканной школьной мантии обнадёжил парочкой сиклей, которых должно было хватить на одну ночь во второсортном гостевом доме Лютного переулка. А потом она найдёт себе подработку там же. С её прыткостью и магическим потенциалом, это не вызовет каких-либо трудностей, даже несмотря на то, что местные торговцы предпочитали сотрудничать с мужчинами. И если она отхватит какое-то проклятье в первый же день своего труда — это будет проблемой Диппета. Или Дамблдора, настоявшего на том, что ей нужно социализироваться в обществе не-магов. Она из принципа не будет отменять его действие, каким бы тяжким оно не было. Альбус имел особенность выделять одних учеников и совершенно недооценивать других. Он попросил библиотекаршу Лайтвуд контролировать её книжные предпочтения, отказывать в посещении запретной секции… И это всё при том, что у неё на руке уже красовалось фамильное кольцо Мраксов с крупицей души внутри, а в школьном комоде обыкновенно покоился дневник, разделивший участь драгоценности. Реддл часто испытывала странное наслаждение от того, что она превосходит ожидания лучших из лучших. Те, кто мог стать препятствием для неё, были совершенно слепы. Хестер, глупенькая Хестер Блэк, на одной из их встреч сказала, что у Аделаиды нет сердца. Но оно совершенно точно было. Иначе, что так приятно отзывалось в её груди, каждый раз, когда она превосходила в чём-то более взрослых или опытных собеседников, управляла ими и получала от них выгоду? Просто её сердце функционировало не так, как у всех. Оно не подводило её в моменты напряжения, не заставляло чувствовать боль или раскаяние или с восторженно сплетничать об отсутствующем предмете своего обожания. По её мнению. На самом же деле, она ещё с детства пользовалась тем, что сама же глубоко презирала. Розовыми очками. За пеленой прекрасной подконтрольной ей жизни скрывалась та, поймать и изменить которую никак не получалось. И намного легче было уничтожить всё то, что как-либо напоминало о ней. У Реддл в её семнадцать уже было за душой два мощнейших тёмных артефакта, группа единомышленников, пусть и не выходящая за рамки школы, но достаточно преданная, и потрясающая репутация. Она достигла жизненного максимума большинства именитых чародеев. И всё же, ей чего-то не хватало… Контроля над той самой безобразной жизнью, что начиналась в её детстве, никак не хотела заканчиваться и совершенно отбивалась от рук. Всё, что ей пришлось понять и пережить самым отвратительным образом управляло ею, заставляло её срываться и творить неприятнейшие вещи за гранью необходимого. Всё началось в день убийства Миртл. Именно тогда она впервые, на ряду с обыкновенно более ли менее здравыми мыслями, ощутила животную необходимость в том, чтобы чувствовать себя сильнее других. Но с какой-то точки зрения даже фасад её существования изредка напоминал о том, каким скучным и предсказуемым казалось ей бытие. Адель нужны были хлеб, кровь, зрелища… Не просто подопытные, а подопытные, способные дать отпор на первых стадиях эксперимента. Но отыскать достойного слушателя или оппонента среди учеников или учителей казалось невозможным. Её игра с Дамблдором слишком затянулась. Старик игнорировал все подсказки и, хотя, каждый раз это заставляло её чувствовать некоторую гордость, уже маленько подбешивало. Слизнорт не видел ничего дальше собственного эго. Он мог помочь с зельями или заклинаниями, но за пределами практического применения становился совершенно непригоден для разговоров. Галатея была персоной куда более интересной. У них с Аделаидой сложилось что-то на подобии взаимного понимания. Вилкост видела потребность Реддл в знаниях, которых не поощряло министерство, и аккуратно делилась ими, осознавая, какими путями добычи информации может воспользоваться волшебница, в случае её отказа, но и не пренебрегая возможными последствиями чрезмерной осведомлённости Адель. Так, преподавательница поставила табу не теме крестражей. Если бы это ещё отвадило Марволо от них… Перстень одобрительно сверкнул, случайно попадая под свет фонаря. Даже эта её частичка была согласна с тем, что все старания отгородить её от того, что ей интересно, в конце-концов, окажутся напрасными. Реддл замерла, всматриваясь темноту. Эффект от настойки с очанкой и паффоподом постепенно ослабевал, так, что она едва могла различать вывески. Где-то недалеко висел ярко-красный плакат с нарисованным, пошлейшего вида окками. Мордочка существа была самым жестоким образом, искажена в нетрезвой ухмылке. Прищурившись, она различила чуть ниже надпись с приглашением в гостиницу, находящуюся в десяти метрах от неё. Зверёк на афише всё так же противно и неестественно подмигивал и улыбался, тыча одной из лап на текст, в котором описывались преимущества заведения, выглядевшие очень, и очень неубедительно. В другой он держал указатель. Аделаида вздохнула, направляясь в сторону, куда показывал кончик стрелки. По крайней мере, здесь обещали накормить утром. Да и цены не казались заоблачными для такого местечка. Нежданно, мимо неё пронёсся зелёный световой луч. Девушка мгновенно отпрянула к бетонной стене одного из зданий, откуда ей отрылся обзор на сцену битвы двух волшебников. Фигуры, едва различимые в ночи, яростно размахивали палочками, из которых лились разноцветные вспышки. Рядом начала прощупываться странная чужая энергия. — Так-так, кто это тут у нас? — произнёс елейный женский голос позади. Реддл обернулась, держа наготове палочку, но в тот же миг её ноги подкосились. Перед глазами появилась странная мутно-красная пелена. Чёртова дамочка наслала на неё какое-то проклятие! Марволо инстинктивно тёрла веки, понимая, что это мало ей поможет. В голове не было ни одного подходящего контр-заклятия. В этот же момент земля стала сомнительно ближе, так, что девушка почувствовала холодок идущий от влажного неровного асфальта. Одна мысль о смерти от рук какой-то другой, совершенно неизвестной волшебницы, казалась ей позорной! Ну, не может для неё всё закончится так: в грязном переулке, главным достоинством которого являлись смрад и крысы, в позе таракана, образовавшейся после ряда отвратительных волшебных судорог из-за удара, отправленного в спину. Она не может так погибнуть! Кто угодно, но только не она — с её грандиозными планами и возможностями! — Зачем? — прошипела она, превозмогая боль и отказ тела слушать её команды: — Зачем вы это сделали? Но ей никто не ответил. А дальше цвет занавеса сменился на угольный. Донельзя униженная и изнеможённая, Реддл погрузилась в темноту.***
Волшебница резко выдохнула. Из тонких губ вырвалось небольшое облачко пара, грудная клетка начала вздыматься. И, хотя, пелена перед ними стала ещё сильнее, взгляд серо-голубых глаз перед ней приобрёл осознанность. Она всё ещё лежала на мощёной заплесневелыми булыжниками, дороге Лютного Переулка. Неподалёку всё ещё красовалась вывеска с причудливым оками. Аккуратно поднявшись и отряхнув одежду от подсохшей грязи, Реддл посмотрела на место свершившейся битвы, замечая ещё одно тело, распластавшееся подобное её несколько мгновений тому назад. Здравый смысл подсказывал, что ей нужно идти в противоположную сторону. Добраться-таки до несчастной гостиницы и привести себя в порядок. Любопытство же обязывало познакомится с пострадавшим. Или, по крайней мере, тем, что от него осталось. — Это же ты! — воскликнула Аделаида, рассматривая черты женщины, лежащей перед ней. Маленькие чёрные глазки прищурились, в них промелькнуло узнавание. Изо рта незнакомки послышались хрипы, перемешанные с чем-то, напоминающим человеческую речь. — Кхр… Порт-кхм… Клю-кхр… В к-ххрм-мане. П-по-кх-поги. Наблюдать за беспомощной мучительницей было донельзя приятно. Адель улыбнулась и опустилась на дорогу рядом с ней, понимая, насколько выгодно для неё всё обернулось. С кончика палочки так и норовили сорваться самые изощрённые из известных ей заклинаний. — А в честь чего я должна это делать? Что мешает мне прямо сейчас убить тебя? — Ты учишься в шк-хо-коле, ты-кх и простей-кш-ших чар не знаешь, деточка. Реддл рассмеялась. До чего забавной казалась ей эта дамочка! И откуда в её маленькой узкомыслящей голове появилась идея использовать на ней какое-то, неизвестное Адель до этого, проклятие? Откуда она располагает такими знаниями, при всей своей наивности? — Ты права. Я сначала над тобой поиздеваюсь. Так ведь делают все школьники, да? Издеваются над теми, кто слабее их. Или теми, кто добавил им неприятностей. — Пожулуй-кх-ста… За мной придёт господин, он отомстит те-бхе. — Вот как? У тебя даже господин есть? — заинтересовалась Аделаида. Многих ли людей в волшебном мире было принято называть господами? Не считая тех, что являются хозяевами домашних эльфов? Конечно, нет. Пожалуй, только одного — и то, величали его подобным образом только самые преданные слуги: — Отведёшь меня к мистеру Гриндевальду? Признаться честно, очень хочу с ним познакомится. Женщина притихла, больше не издавая ни хрипов, ни покашливания. Только постоянно бегающие по лицу Реддл зрачки, выдавали живость её тела. — Дай кх-хкр-клятву, что ни-кх-кому не расскажешь о том, что видела. — наконец, отмерла она. — Тебе в твоём-то состоянии только клятвы принимать. — недовольно вздёрнула бровью Реддл: — Но если ты у нас особо изощрённая самоубийца… Тогда вопросов нет. Через секунду к ней пришло осознание. — Постой… Что ты там говорила про порт-ключ? Дама сглотнула. Адель бросилась исследовать мантию под нелепые попытки сопротивления последней. Учитывая побитое состояние обеих, драка их выглядела крайне комично. Наконец, в руках Марволо оказался платиновый треугольник. По ладони пробежала приятная волна магии. — Полагаю, мы обе знаем, куда ведёт эта вещица? Мне стоит уточнить, что будет, если ты не скажешь, как её активировать? Незнакомка усмехнулась. Было бы намного проще услышать ответ сразу, но... Так даже приятнее. Ей было только в радость показать, что она намного сильнее и осведомление картинки, сложившейся в голове у этой чудной женщины. Оставался старый-добрый, опробованный тысячи раз и ещё ни один из них, не подводящий её способ. Способ, который доставлял ей огромное количество нескрываемого удовольствия. — Круцио!