Мой друг реставратор

Я познакомился с ним во время собственной казни. Да, именно так все и было. Мне всадили в спину столько стрел, что я стал похож на ежа. Но я не умер: кровь ято, которой они так боялись, хранила меня. Он тогда не был мне другом, он был музыкантом, приглашенным играть на моей казни. Они дали ему меч, чтобы он убил меня. Тогда им показалось это забавным. После того, как вся комната оказалась залита зеленой кровью и завалена отрубленными щупальцами, им уже ничего не казалось. Он разрубил мои цепи, а после уронил меч в лужу зеленой крови и лучезарно улыбнулся мне: по-моему, я тогда впервые после долгих дней во тьме увидел свет. ─ Ты понимаешь, кого убил? ─ спросил его я. ─ Они все ─ особы амантской крови. Тебя будет искать не полиция. Тебя будут преследовать императорские хитокири и демоны из Шинсенгуми. И они найдут тебя по одной капле крови. ─ Я не ранен, ─ отозвался он. ─ А ты как себя чувствуешь? Он бегло осмотрел мои раны, но они, конечно же, уже давно зажили. А я уставился на него в изумлении и не мог подобрать слов. Я привык считать людей добычей, а он… был на первый взгляд, обычным человеком, но… иным. Мое положение было не ахти каким. Никто не поверит, что толпу хорошо обученных солдат уложил хилый музыкант из чайной. Тем более единственным живым свидетелем этого примечательного случая был я, а я никому бы не рассказал. Значит, все эти смерти повесят на меня и теперь уже казнят, как следует. Примерно так я тогда и рассуждал вслух, а он молчал, молчал и вдруг выдал: ─ Скажешь, что пришли реставраторы и всех убили. Я расхохотался: чувство юмора у этого не-музыканта было отменным. ─ Реставраторов не существует, ─ заявил я. ─ У нас в Харусамэ все это знают. Нет таких тупиц, которые бы хотели, чтобы ими правили жалкие людишки, а не Древние Властители. Тогда он только усмехнулся, развернулся и исчез в тумане.

***

Второй раз мы встретились, когда я преследовал добычу. Мне поручили схватить убийцу особы амантской крови: жирная особа славилась большой любовью к человеческим шлюхам и никак не ожидала, что ей выпустят зеленые кишки. Я долго шел по следу, едва уловимому и странно знакомому. Мне казалось, он специально оставил на месте преступления каплю крови, чтобы я нашел его. Смешно было даже предположить, что жирная особа могла его ранить. Он ждал меня у древней, как мир, сакуры, одетый в черные одежды шиноби, и на сей раз у него был свой меч ─ острый, как его улыбка. Я наставил на него зонт, но не выстрелил. Я узнал запах того, кто убил жирного борова, и запах того, кто убил моих палачей. Запах не добычи, а охотника. Я никогда не встречал таких людей. ─ Ты точно музыкант? ─ спросил я его. Он продолжал улыбаться и опустил меч. Он знал, что долг чести для ято выше зова крови. ─ Я думаю, ты уже догадался, кто я такой. Этот мир полон чудовищ, и все они рано или поздно умрут. Так почему бы нам не приблизить этот день? Твои клыки на службе чудовищ гниют за ненадобностью, тебе не в кого их вонзить. Люди слабы, а ты силен. Тебе нужна другая добыча. Он говорил, а я слушал. Когда он закончил, я был готов ради него на все. Я понял, что до этого момента мне было неважно, на чьей стороне убивать. А теперь в моей жизни появились смысл. И он. Мой друг, Такасуги Шинске, реставратор. Человек, который хочет уничтожить этот прогнивший мир, полный чудовищ.

***

О реставраторах все знали, но все делали вид, что их нет. Об их преступлениях не упоминали в новостях «Нового Эдо». Их существование было государственной угрозой и такой же тайной. В тот день, когда лопнула струна нашего спокойного существования, мой друг сидел, скрестив ноги, и перебирал струны сямисэна. Обычно он играл в одной чайной, где любили собираться вампиры и демоны: таким образом он был на виду, оставаясь в тени. Я испытывал некоторое беспокойство за его безопасность, тем более что он привлекал к себе внимание, а я не всегда мог быть рядом. Но он убедил меня в необходимости прикрытия, а за себя он мог постоять, как я неоднократно в этом убеждался. Я изучал свежую прессу, и внимание мое привлекла одна статья. Тогда я еще не знал, какие будут последствия у этого происшествия, и пришел в неописуемый восторг. ─ Ого, Шинске, эта новость тебя порадует. Мой друг перестал играть и посмотрел на меня с любопытством. ─ Это какая? Жирное чудовище, что опутало щупальцами Эдо, кто-то пустил на такояки? ─ Шишио Макото казнен. Его сожгли сегодня на рассвете. Мой друг почему-то совсем не обрадовался. Он задумчиво почесал лоб и нахмурился. ─ Он же был их лучшим хитокири и сильнейшим вампиром в стане Императора. Чистки внутри рядов? ─ У них же такая позиция: когда инструмент не нужен, его выбрасывают. Видимо, чем-то не угодил. Тут пишут, что он мятежник, но без подробностей. ─ Почему ты подумал, что меня это порадует? ─ спросил мой друг. ─ Ну он сильно тебе докучал своим вниманием. ─ В последнее время нет. ─ Потому что теперь тебе докучает демон, а не вампир. Мой друг непроизвольно схватился за шею с правой стороны, и я знал почему. Именно там Шишио Макото, вампир на службе Императора, укусил моего друга, когда пытался к нему подкатить. После этого недоразумения его агрессия сошла на нет, а приставания прекратились. Он стал обращаться с моим другом предельно вежливо и только приходил послушать его игру на сямисэне. Мы так и не поняли, в чем дело. Или его отпугнул демонический замкомандующего Шинсенгуми, с которым у моего друга как раз тогда начался роман, или же дело было в другом. Мы не узнали, а теперь и не узнаем. ─ Он мне не докучает, он… Мой друг замолчал. И снова взял в руки инструмент и заиграл щемящую мелодию, которую можно было бы принять за реквием по вампиру. Я невольно заслушался: игра моего друга оказывала на меня умиротворяющее воздействие. Я закрыл глаза и увидел свет, мерцающий в конце туннеля. Вдруг свет исчез: у старого инструмента лопнула струна. Это был дурной знак, но мы оба не обратили на это никакого внимания. ─ Надеюсь, Шишио Макото нашел свой путь во тьме, ─ тихо сказал мой друг и ушел на поиски нового инструмента. А я отправился на очередную охоту. Этот прекрасный мир был полон разнообразных чудовищ. И мы тогда были уверены, что убьем их всех. Мы находились во тьме, но тьма не пугала нас.