Вишнёвый пепел

В обугленном растении нет жизни, Не ввысь, не в ширь оно уж не растёт. И кто его увидел, даже мысли Не допускал, что дерево цветёт. Цветёт. Пускай недолго и бесплодно, Черны пусть ветви, пусть обуглен ствол, И пусть в конце весны, рукою словно, Срывает ветер лепестки на милость волн. Не тронут дерево ни время, ни напасти, Корнями крепко держится оно. Но нету дерева любимей и прекрасней, Если узнать историю его… Была Ровена девушкой прекрасной: Красивой, словно солнце на заре, Как королева грациозной, властной, Бледна как снег, как звёзды в декабре. Она владела знанием секретным, Любила книги рунные свои, Порой, для смеха, устрашала смертных При свете пламенеющей луны. Летала на метле в открытых платьях На шабаши к подругам и друзьям, И не скупилась в зельях и заклятьях, В лицо смеялась смерти и врагам. Страптивая, горячая, шальная, Дыханье бездны чуяла порой, Но жизнями, как куклами играя, Сбегала, одурачив смерть с косой. Но более жестоких было много, Тех ведьм, чей путь построен на костях. От них спасёнья не было народу, И вспыхнули костры на площадях. Ровену изловили, но сбежала Из рук своих кровавых палачей. А дом её сожгли. Всё, что осталось — Желанье жить и сумка на плече. Ей было некуда идти, она скрывалась, Забыть пришлось о магии, о сне. Не выходила днём — она боялась Уснуть навечно среди тлеющих углей. Но время шло, и тихое смиренье Сменило бурю, полную страстей. Про ведьм забыли. Повезло Ровене, Старуха смерть вновь разминулась с ней. Она вернулась в дом своей подруги, Заброшенный, оставленный в тиши. Печально он протягивал к ней руки, И принял с теплотою всей души. Вкруг дома лишь трава росла косая, Колючий ветер обдувал лицо. А у реки, на воду тень бросая, Росло худое, словно цапля, деревцо. Такое слабое, такое молодое, Казалось бы, не стоит ничего. Его бы вырвать, жалкое такое, Но смотрит с нежностью Ровена на него. Она себя в нём видит — одинока, Ещё жива, хоть ей не должно жить. Цветёт сквозь слёзы, и по воле рока Любви не знала, не могла любить. Она заплакала, впервые в жизни может. Всё, что случилось, навалилось вдруг. За что? За что был послан гнев ей божий? За что сожгли мечты, сожгли подруг? Все шабаши, наряды, мётлы, книги, Мужчины смертные, заклятьях под луной, Вся магия — какой есть в этом смысл, Если судьба ей умереть одной? Так плакала Ровена, проклиная Свою судьбу, людей и солнца свет. А вишня стройная ей в волосы вплетает Единственный цветок свой, жизни цвет. «Не плачь, колдунья. Позабудь про горе. Со мною ты столетья проведёшь. Таких, как я, здесь будет скоро море, Ты от любви и счастья расцветёшь» То было правдой. Словно птицы с юга Вернулась жизнь в пустой старинный дом. Бежали годы словно дни, по кругу. Как в крепости жила Ровена в нём. А вишня подросла: она окрепла, Но лишь цвела, и плод дала лишь раз. А из него, словно цветок из пепла, Через года расцвёл вишнёвый сад. И с каждым новым годом всё пышнее Цвели сады, дарили жизнь плодам. Как на Ровену не влияло время, Оно не прикасалось и к садам. Она их как детей своих растила, Душа её смогла познать любовь. Средь них по вечерам гулять любила, И не было прекрасней тех садов. Они тянулись к сонцу, расцветали И сладкие дарили ей плоды. От света яркого они её скрывали И в волосы вплетали ей цветы. Идёт к концу ещё одно столетье, Весною, когда ветви расцветают, Пугливый люд заметил наконец-то, Что ведьма и сады не увядают. Они собрались, путь проделав длинный, При свете пламенеющей луны, И окружили дом её старинный — Беда пришла в вишнёвые сады. Она спала, но сон был неспокойным. Средь ночи шёпот смерти разбудил, Из ветренного прошлого знакомый, Но в этот раз он был здесь не один. Вломившись в дом, они её поймали И в сад, крича проклятья, волокли. К стволу несчастную Ровену привязали И факелами ветви подожгли. Светло, как днём: всё жрёт стихия злая, Взмывают искры от живых ещё ветвей, И плачет чаровница, понимая — Спастись из топки не удастся ей. Среди огня предсмертный вопль слышен, Последнее заклятие творит: «Погибну я, сгорят десятки вишен, Но пусть одна хотя бы не сгорит! Я не была святой, я это знаю, И всё же научилась я любить! Увы, так принято, что ведьм у нас сжигают, Но дух мой средь ветвей продолжит жить!» Пред богом своей магией порочна, Людьми трусливыми отправленная в ад, Последняя из ведьм сгорела ночью. В безмолвии сгорел вишнёвый сад. Ночами, как той жаркою весною, Ровена, тихо стоя у реки, Оплакивает вишню чуть живую, При свете пламенеющей луны. Её глаза остались в лунном свете, Последняя слеза течёт в реке. Невольный смех хранит бродяга-ветер, А цвет волос — в живущей миг искре. Её надежды и любовь, всё сохранилось, Как и душа её среди ветвей живут. А все мечты сгорели. Разлетелись, Словно вишнёвый пепел на ветру.