Звёзды на закате

       — Тебе бы тоже не помешало найти свою радость, — сказал Венти с лёгким смешком, солнечно, как и всегда, улыбаясь Путешественнице. — Ведь настроение — это так важно.       «Хочу, чтобы ты была счастлива», — почти продолжил он, но вовремя прикусил язык. Сейчас не время и не место: слишком много ушей вокруг.       Люмин вновь прибыла в Мондштадт всего каких-то три дня назад, но за это время успела деактивировать парочку стражей руин, прогнать от города особенно наглых хиличурлов и выручить несколько бедолаг из передряги, в которую они попали исключительно по собственной глупости — и это не считая того, что она начала помогать этому удивительному мальчику, Рэйзору. Ветер доносил до него рассказы обо всех её деяниях, от самых мизерных до великих. И пусть в городе Свободы пока не происходило ничего важного, действительно достойного её внимания, девушка всё равно была рада вернуться в город, ставший для неё воротами в этот новый необычный мир. Она умиротворённо прикрыла глаза, вдыхая запах фруктов, вина и цветов, пропитавший насквозь весь праздничный Спрингвейл, и улыбнулась. Видеть её такой довольной неожиданно приятно.        — Не торопись, подумай. Спешка лишь помешает делу. Мы ещё увидимся, — весело подмигнул ей бард, понимая, что сейчас Люмин предстоит решить нелёгкий ребус из туманных и нечётких стихотворных строк, описывающих скорее ощущения от приготовления древнего напитка, чем саму технологию. Но она — искренняя, яркая и умная, поэтому точно справится. Иначе и быть не может.       Но Люмин стояла напротив Венти, задумчиво смотря будто сквозь него. Солнце уже постепенно клонилось к закату, начиная окрашивать по-праздничному чистое небо в тёплый оранжевый цвет, придающий атмосфере небольшой охотничьей деревни ещё больше уюта. Молчание было прервано лишь одним словом Путешественницы:        — Прогуляемся?

***

      Он даже сам не до конца понял, почему они сидят на крыше мельницы вдвоём и смотрят на горящее над Сидровым озером солнце. Наверное, её голос пьянил куда лучше самых крепких вин «Доли Ангелов». Что ж, тогда неудивительно, что она такая молчаливая: страшно подумать, что сталось бы с миром, если бы Звёздная Странница накладывала свои чары на всех подряд. Венти тихо усмехнулся и искоса взглянул на любимую и подругу.       Люмин на удивление удобно уселась на покатой крыше, даже не боясь упасть, и качала ногой в такт звучащей на рынке внизу музыке. На пару мгновений бард даже пожалел, что согласился на её предложение: на празднике он смог бы подзаработать. Но один только вид того, что она сидит рядом с ним и наслаждается фестивалем, как ребёнок, заставлял запихнуть неуместные мысли на задворки сознания. Так уж и быть, пусть на этот раз блеснёт талантом Шестипалый Хосе.        — И почему ты вернулась в Мондштадт? — спросил Венти, немного усиливая ветряные потоки, не дающие ему сорваться с высоты.       Люмин перевела на него взгляд, осмысливая вопрос, и забавно нахмурилась. Складка меж бровей придавала ей почти что детское очарование (если, конечно, опустить тот факт, что ей больше пятисот лет). Потом, кажется, что-то вспомнила и коротко хихикнула:        — Представляешь, мне пришло письмо, что в Мондштадте произойдёт что-то ужасно важное для всего города, и без меня никак не обойтись. А ещё в конверт было вложено это. — Она достала из пространственного кармана маленькое трепещущее ураганное семя и немного смятый цветок сесилии и с напускной серьёзностью посмотрела в глаза Венти. — Даже не представляю, кто мог это отправить. Может, тебе что-нибудь известно?        — Понятия не имею, — хитро улыбнулся бард, — но, думаю, ты просто соскучилась и искала повод заглянуть сюда. Разве я не прав?       Люмин ответила ему грустной полуулыбкой. В её золотистых глазах отражался закат, и казалось, что они стали застывшим солнцем. Может быть, однажды он напишет об этих глазах песню и не исполнит её никому, кроме одной отважной и доброй девушки, сумасбродно затащившей их на давно прохудившуюся и почти лишившуюся черепицы самую высокую во всей округе крышу.       Путешественница устало выдохнула и опустила голову на плечо архонта. Её волосы пахли ветряными астрами и чем-то незнакомым. Человек, спасший три нации за такое короткое время, сейчас казался особенно уязвимым и беззащитным. Она нуждалась в покое.        — Ты прав, глупый бродяжка, — вяло протянула она, немного копируя манеру речи Паймон. — И почему только я помогаю всем подряд? В чём смысл, если брат…       Люмин осеклась и хмыкнула. Многие путешественники никому не доверяют своих секретов. Венти прикрыл глаза, подставляя лицо закатным лучам, и ласково погладил её по голове, зарываясь пальцами в мягкие светлые волосы, почему-то напоминавшие одуванчики у городских ворот. Девушка издала тихий блаженный стон: ей всегда нравилась такая незамысловатая ласка.        — А почему луна и солнце дарят всем свой свет? Ты ведь уже слышала, что иногда путешествие важнее цели, — ответил Барбатос, посылая ей ласковый тёплый ветерок. — Но если ты когда-нибудь устанешь от всего, а на душе станет тяжко, ворота Мондштадта всегда будут для тебя открыты, а ветра — благосклонны. Не надо страшиться будущего и сдаваться. Ты не одна, Люмин. Помни, что ветер слышит всё, и ему можно рассказать, что пожелаешь.       Звёзды этим вечером появились необыкновенно рано, но их тусклое мерцание могли разглядеть лишь Анемо Архонт и Путешественница, любующаяся небольшой проекцией неба родного мира на своей ладони.