Desire

Yeah I gotta hurt you Да, я причиню тебе боль I gotta hear it from your mouth Хочу услышать, как ты кричишь от боли I wanna feel you, I want it all Я хочу чувствовать тебя, хочу все сразу

Они встретились случайно посреди ночи где-то в коридорах. У Рейниры глаза на мокром месте были и губы искусаны в кровь. Он остановил ее за локоть, аккуратно придерживая, игнорируя разъярённый взгляд и попытки вырваться. — Только не говори, что это из-за меня, Рейни, — с фирменной полуусмешкой сказал Деймон. — Пошёл ты, дядя, — сквозь слёзы прошипела принцесса, одергивая локоть. — будь добр, убери руки от моего платья и дай пройти. Он на секунду думал действительно ее отпустить. Потому что связываться с ней сейчас — себе дороже. Но отчего-то разъярённый взгляд и вздымающаяся от всхлипов грудь племянницы не дали ему это сделать. — С каких пор ты печёшься обо мне, дядя? — Примерно с момента, как ты родилась, полагаю, — у Деймона почти получилось рассмеяться, но голос отчего-то был чуть менее естественный, чем нужно. — Напомни мне, кто в детстве развлекал тебя лучше всех? И кто привозил тебе лучшие подарки со всех концов света? Он поймал ее взгляд. При лунном свете ее глаза отдавали лазурным и казались растеряннее, чем обычно. Он готов был отстранится, отвести взгляд, но то, с какой надеждой она пыталась найти хоть что-то внутри него, не давало пошевелиться. Ее стеклянные от слез глаза смотрели будто сквозь него, сканируя, пробиваясь сквозь плоть к душе. — Данте в глазах Беатриче увидел Бога*, — прерывая молчание, Деймон сглотнул, проводя холодным пальцем по скуле Рейниры. — я же в твоих вижу себя. Не успев опомниться, Рейнира оказалась резко упёртой в стену. Его руки крепко сжали ее маленькие ладони. В ее глазах не было страха, скорее удивление. Он резко схватил ее подбородок, приподнимая вверх, заглядывая в глаза ещё раз, ища там себя. В пелене слез все ещё можно было разглядеть его отражение — властное, ужасающее. — Только не закрывай глаза, — прошептал он, наклоняясь. Девушка коротко кивнула, поддерживая зрительный контакт. Его губы жадно впились в ее, слизывая ароматное розовое масло. Рейнира с шумом выдохнула, пытаясь держать глаза открытыми. Деймон пробегаясь рукой по спине, прижал девушку к себе чуть сильнее. Царапнул по шее ногтем, вызывая то ли писк, то ли стон. Рейнира блаженно прикрыла глаза, оттаскивая его волосы немного назад. — Открой глаза, — требовательно прошептал он ей в губы, не останавливая поцелуй. Принцесса повиновалась, открыла. Ее почти чёрные от возбуждения зрачки казались чуть меньше, чем обычно. Деймон там все ещё отображался, но уже полуразмыто. Вдыхая воздух через нос, он ещё раз аккуратно коснулся ее губы, но резко оборвал все. Развернулся и ушёл, не проронив и слова. — Деймон, — прокричала Рейнира ему вслед, сползая вниз по стене. — нарцисс и ублюдок. Рейнире не было больно, но внезапное чувство мести проскользнуло внутри; ночь с Кристенем Колем не была плоха, но и не смогла заменить его. — Нам нужно что-то делать, ваш брат позволяет себе слишком много, мое высочество, — высокомерным тоном сказал Хайтауэр, поднимая свой шар во время одного из собраний. — Он борется на Черноводной, — ответил король, прокручивая кольцо между пальцев. — решая наши проблемы, к сл... — О, Семеро! — прокричала Рейнира, схватившись за руку. Кувшин с вином резко упал из ее рук, в дребезги разбиваясь, разбрызгивая капли красного напитка по золотому платью принцессы. — Что? — подскочив, Визерис обхватил руки дочери. Приподнимая рукав, Рейнира увидела кровоточившую глубокую рану, — Живо мейстера! — прокричал король, усаживая дочь за свободное кресло. — Обо что ты могла так порезаться? Пожав плечами, девушка смотрела на кровоточащую рану. Было похоже на небольшой порез от клинка, полученный в заварушке. — Проверьте, скорее всего что-то острое торчит из-за стола, — подходя к дочке короля, сказал десница. — Думаю, вам нужно встретиться с мейстером, принцесса. Качнув головой, Рейнира направилась в сторону выхода. Сзади слышались тяжелые шаги мужчины, шествующего ровно в двух шагах от принцессы. Девушка уже почти дошла до комнаты, когда образовался резкий порез на плече. — Черт, — выругалась она, чуть приспуская покрасневшее платье, — лекаря, скорее! — пугаясь крупного пореза на плече, прокричала принцесса, опираясь рукой о стену. Рыцарь с белым плащем резко крикнул что-то в соседний коридор, откуда сразу послышался топот. — Вам нужно скорее добраться до покоев, — давая опереться на своё плечо, рыцарь быстро зашагал. Лекарь списал все на возможную неаккуратность принцессы. И это было бы очень хорошее объяснение, если бы на протяжении трёх дней ее тело не покрывалось порезами и синяками, находясь на пуховых одеялах. На четвёртую ночь, почувствовав очередную резкую боль в боку, Рейнира просто приняла, что умирает. Что на неё наслали проклятье или что это наказание за разгульные ночи. Ее голову не покидала мысль, что изнутри ее что-то убивает, прожигает плоть. Визерис сзывал лекарей со всех уголков мира, пытаясь спасти свою дочь. Но те ничего не могли сделать, пожимали плечами, протягивали какие-то вонючие мази, которые делали только хуже. Хуже, хуже, хуже. Каждое утро Рейнира тяжело поднималась, аккуратно подходя к зеркалу. На сильно натянутой белоснежной коже вырисовывались синяки и глубокие порезы. — Горите все в пекле, — прошипела она, уперевшись лицом в шёлковые простыни. — За что все это мне? Рейнира сначала обвиняла Алисенту, которая точно хотела укрепить права сына на престол. Но отец не соглашался с этой мыслью. Хоть она и казалась наиболее логичной. На десятый день синяков и порезов стало меньше. Пару раз в день она чувствовала, что что-то идёт не так. Несколько синяков иногда появлялись на бёдрах и плечах, но в целом все было лучше. Тяжелые раны затягивались, оставляя неприятные на ощупь корочки. На двенадцатый день на ее спине от лопатки вдоль позвоночника появилась глубокая рана, которую майстерам было тяжело обработать. На четырнадцатый день приехал мейстер из Дорна, которому мало доверяли в народе. По легендам он пользовался темной магией при восстановлении тела больного. Некоторые говорили, что он забирает душу при исцелении человека, некоторые, что он вызывает демонов. Это был старикашка лет ста с очень горбатой спиной, он медленно ходил, опираясь на свою золотую палочку. — Так-так-так, — прожевывая каждую букву медленно протянул он, — так-так, — проводя холодными пальцами по спине принцессы, он тяжело вздохнул, почесывая другой рукой свои сальные седые волосы, — Древний валирийский род и ниоткуда взявшиеся порезы. Вы влюблены, принцесса. — Нет! — резко повернувшись на больную спину, Рейнира запищала от боли. — Это был не вопрос. — Что вы такое говорите? — присев на кровать возле дочери, Визерис недовольно рассматривал Мейстера. — К чему эти бредни? — Это не бредни, — похрамывая, мейстер сел на кресло недалеко от кровати. — это древнее валирийское проклятье, которое проявляет себя крайне редко. Оно напрямую связано с родством души, чаще всего ему подвластны особенно похожие друг на друга люди. — переводя взгляд на задумчивый взгляд принцессы, мейстер мягко ей улыбнулся. — Если он сейчас участвует в битвах, его надо вернуть. Ваша телесная связь прервётся только после свадьбы. — Но, мейстер, это не может быть правда, — возразил Визерис, обеспокоено смотря на дочь. — Рейнира, скажи мне честно, ты... желаешь видеть кого-то особенного? Принцесса на бок перевернулась, лицо в подушку уткнула, не давая взять нормальное количество воздуха, пытаясь то ли себя угробить ко всем чертям, то ли просто отвлечься. — Нет, отец, — переворачиваясь обратно, Рейнира дотронулась до ладони отца. — слова мейстера не могут быть правдой. Воспоминания о Деймоне не грели, они убивали где-то внутри, сжигали к чертям органы, заковывали ее тело в кандалы, издевались. Рядом с Деймоном всегда было проще, только когда они были вдвоём, тогда Рейнире казалось, что она знала и видела его настоящего — неуемного дракона, жаждущего славы, власти и признания (последнее — наиболее важное; признание не народа, а близких). В конечном итоге оказалось, что Деймон ее убивал, колечил и мучил не только внутри, но и снаружи. Умереть от неразделенной любви — это же просто идиотизм. Иногда, когда очередной удар просачивался сквозь кости по телу Рейниры, вырисовывая на белоснежной коже синие круги, казалось, что это все, что это конец. И в такие моменты смерть действительно казалась спасением. Рейнира привыкла терпеть, ведь она проходила через этот ад каждый день. Иногда ей везло, и она почти ничего не чувствовала, иногда было особенно тяжело. Все было более менее терпимо, пока однажды Рейнира не проснулась от дневного сна, почувствовав сильные раны в области груди, живота и ноги. Золотое платье резко покрылось багровыми кругами. В легких совсем не было воздуха, Рейнира пыталась собраться с силой и закричать, но сил не хватало. Она резко ухватилась за край кровати, привстав, облокотилась спиной на стену. Сделала несколько шагов в сторону двери, но коленки согнулись из-за адской боли. До двери оставалось совсем немного, опираясь руками о пол, принцесса кое-как доползла до выхода. Прокрутив ручку, она упала в проход, теряя сознание. По словам отца мейстеры два дня пытались спасти Рейниру, ожидая, когда она придёт в чувства. Ей завесили окна плотными шторами, чтобы лишний свет не попадал, разогревали спальню камином. После очередного «удара» в спину она не выдержала. Возможно, она полная дура, и легче было бы сказать отцу, написать саморучно письмо Деймону, отправить кого-нибудь за ним. Но она лишь взяла хорошо заточенный кинжал и выписала ровными буквами, оставляя кровавый след на руке: «Ты меня убиваешь, дядя». Руку жгло, кровавые капли падали на белоснежные шёлковые простыни. Закончив, Рейнира откинулась на матрас, закрывая глаза. Она не думала, что это сработает. Но за последующую неделю она не получила ни одной ссадины. И можно было бы начинать жить заново, но он не приехал. Она снова и снова вспоминала каждую их встречу, все его подарки, постоянно перекручивала пальцами ожерелье из Валирийской стали, которое он подарил. Она просыпалась ночью в холодном поту, из-за того, что ей казалось что где-то совсем близко она слышит его идеальный валириский. Ей действительно казалось, что он рядом. Она отчетливо слышала именно его речь. Валирийский Деймона был изумительно беглый и уверенный, в отличии от его продуманного и довольно скованного общего. Она всегда восхищалась тем, на сколько у него получается красноречиво, быстро, остроумно и живо говорить на языке, который он так редко практиковал. Его невозможно было ни с чем спутать — но она путала, просыпалась от его голоса, но его нигде не было. Для всех он был просто эгоистичным ублюдком, но не для неё. Она всегда находила мотив любым его действиям, понимала на интуитивном уровне. Ей всегда казалось, что она одна видит за его масками безразличия и жестокости потерявшегося пламенного дракона, которому некуда применить весь свой пыл. — Рейнира. Снова этот голос пронзил ее, переворачивая все вверх дном. Секунду она думала не открывать глаза вообще — чтобы снова не сталкиваться с реальностью. Но когда что-то тяжелое легко на ее ногу, она в ужасе приподнялась на локти. Возможно, она даже не заметила, как скоро первые слёзы скатились по ее лицу. — Это опять Чертов сон, — пропищала принцесса, хватаясь за свои горящие щёки. Он не смеялся, не глумился, лишь аккуратно ущипнул ее за руку, мягко улыбаясь. Он казался настолько настоящим, когда поправил ее сбившийся локон за ухо и аккуратно коснулся ее щеки. — Почему мне никто не сказал раньше? За окном кажется был ливень, барабанящий по стёклам. Рейнира опустила голову в ладони, тяжело всхлипывая. В один бесконечно долгий момент, сухие пальцы Деймона коснулись обнаженных кровоподтеков на руках, вызывая тихое шипение. Принцесса поджала губы, но он понял всё без слов. Серебристые глаза мгновенно вспыхнули, источая гнев и злость, но Деймон лишь кулак с силой сжал, дыхание останавливая. — Я ненавижу себя за это, — его голос звучит обессиленным и отчаянным, совсем не таким прекрасным и беглым, как она себе представляла. Он не хотел пугать её ещё больше, лишь мягко сжал ладонь. Ее всхлип застрял где-то в горле, Рейнира лишь смотрела на него широко распахнутыми глазами, тяжело дыша. Ей казалось, что он говорит правду, что он действительно себя ненавидит за это. Принцесса немного придвинулась к нему, неуверенно следя за его реакцией. На его теле были лишь легкая большая рубашка и штаны. Рейнира пальцами ухватилась за край льняной мятой ткани и потянула вверх. Деймон легко поддался, приподнимая руки. Он будто бы и удивился, но решил не показывать этого на лице. Его тело выглядело куда лучше, чем у Рейниры. Гематомы и ранения быстро заживали, оставляя красноватые корочки. Оно было исхудавшим и, казалось, ещё более белоснежным, чем обычно. Принцесса дотронулась группы синяков возле его рёбер, мягко проводя рукой. — Откуда это? — Черноводная, — прошептал Деймон, сужая глаза. — в тот день я дрался в поле битвы, а не летал на драконе. — А это? — пронося ладонью по двум глубоким побагровевшим ранениям, возле груди и рёбер. — Я знаю, что ещё одно на ноге. Деймон сглотнул, приближаясь чуть ближе. Он засунул руку под ночную сорочку девушки, пронося длинными холодными пальцами по рёбрам еле их касаясь. Нащупав нужную часть кожи, он аккуратно дотронулся большим пальцам до толстой корочки. Рейнира на секунду зажмурилась, прикрывая глаза. — Это наша победа, — прошептал Деймон. — последняя масштабная битва. В меня попали три стрелы. Кивнув, Рейнира провела ладонью до его плеча, мягко сжимая. Ей казалось, что на его теле были сотни небольших отметин. Притянув к себе его левую ладонь, она взглянула на надпись на тыльной стороне. На удивление, его уже почти зажила. Лишь с буквы «Р» была сдернута корочка, оставляя свежую кровь. — Мне так жаль, — пролепетала она, притягивая руку к своим губам. Оставив короткий поцелуй, Рейнира опустила голову на его плечо, тихо всхлипывая. — Это мне чертовски жаль, — нежно вырывая руку, Деймон мягко обхватил лицо принцессы ладонями. — все в прошлом благодаря тебе, это больше не должно повториться. Это нельзя было назвать сильной или слабой любовью, какими-то чувствами. Это нечто большее – быть в этом сумасшедшем мире родственными душами и иметь опору друг в друге. Рейнира на секунду подумала, что если это сон: она не сможет больше прожить и дня. Все это казалось слишком правильным: сидеть перед ним, раскрывая душу и тело, делясь всей болью. — Я больше не оставлю тебя, — тихо прошептал он, мягко придвигая ее лицо к своему, оставляя сотни коротких поцелуев на ее глазах, бровях, подбородке, щеках и губах. Будто пытаясь излечить все ее раны. Рейнира притянула его чуть сильнее, хватаясь за плечи, припала к его губам, будто пытаясь соединить их в единое целое — связать незримыми нитями, чтобы они больше ни дня не провели порознь. И пока Деймон оставался рядом, сжимая ее в крепких объятиях, все казалось чертовски правильно. Рейнира хлюпала носом, уткнувшись в его грудь, недалеко от сердца. Он лишь ещё несколько раз целовал ее в макушку, по спине проведя холодными ладонями. Она их пальцы на одной руке переплела, мягко сжимая его ладонь. Будто так она уверяла себя, что он не уйдёт, не сможет отпустить ее руку. — Я люблю тебя, — прошептала Рейнира, мягко проводя большим пальцем по тыльной стороне его ладони. Ее голос звучал настолько сладко, что Деймона в сон клонит: в мир грёз и нежности, где на ее теле нет никаких ран, ожогов и слез. — И я люблю тебя. И теперь они будут идти рука об руку всю жизнь. И это кажется чертовски правильным. * В «Божественной комедии» Данте говорит Беатриче, что увидел в ее глазах Бога. Собственно, никакого Данте в мире Дома Драконов, конечно, нет, но простите мне эту вольность, уж очень в стиле Деймона получилась фраза.