***
9 ноября, среда. Павел Алексеевич в стенах своего кабинета спокойно пьёт чай, когда в дверь раздаётся настойчивый стук. Цыкнув и закатив глаза, мол, только решил передохнуть, отставляет кружку на стол и разрешает войти. Перед дверью появляются мужчина и женщина в официальных строгих костюмах. Добровольский хмурится, озадаченный, а внутри зарождается нехорошее предчувствие. — Здравстуйте, чем могу быть полезен? — вопрошает он. — Добрый день. — начинает женщина. — Павел Алексеевич, верно? Меня зовут Кристина Валерьевна, а это мой коллега — Игорь Владимирович. — директор поднимается из-за стола и по очереди пожимает руки незваным гостям. — Мы из Органов опеки и попечительства. Вы присаживайтесь, разговор предстоит серьёзный и небыстрый. Павел Алексеевич тяжело вздыхает, вновь опускается на своё кресло, догадываясь, о чём и ком пойдёт речь. — Антон Андреевич Шастун обучается в этой школе? — Да. — кивает Добровольский без права солгать. — Что ж… Не так давно нам поступила жалоба, — звонивший не представился, потому даже имени мы не знаем, предположительно, кто-то из соседей — что мальчик пропал из виду, а последний раз во время его пребывания дома из квартиры доносились крики и странные звуки. — рассказывает Кристина Валерьевна. — Мы много раз пытались связаться с родителями по телефону — трубку никто не брал; а когда приезжали по проживаемому адресу, дверь не открывали. На данный момент неизвестно, где и с кем живёт юноша. Мы решили наведаться к Вам с расчётом на то, что застанем самого Антона в школе. Скажите, он вообще появляется на уроках? — Школу он посещает ежедневно. — Будьте добры, пригласите его сюда. — Конечно, — кивает Добровольский, судорожно соображая. — Я сейчас напишу, и его приведут. Мужчина достаёт телефон и быстро набирает сообщение человеку, которому точно стоит знать, что сейчас происходит.***
«Арс, Органы опеки пришли, у меня в кабинете. Захвати Антошку и дуй сюда. Можешь по пути какую-нибудь сказку придумать, хотя я бы советовал начистоту говорить.» Арсений всегда старался сохранять спокойствие, по крайней мере внешне, но сейчас выходило с трудом. Наверное, единственная причина, по которой он сумел взять себя в руки — это осознание, что через несколько минут ему придётся обрисовать всю текущую ситуацию Антону и успокаивать уже не себя, а испуганного ребёнка. Он заглядывает в кабинет географии, где у девятого «Б» идёт урок. Увидев на пороге школьного врача, класс моментально затих. — Здравствуйте, Нина Николаевна, могу я забрать с урока Антона Шастуна? Это очень срочно. — Здравствуйте, Арсений Сергеевич. Ну, раз срочно… — пожимает плечами учительница. — Спасибо большое. — благодарит Попов и поворачивается к Шасту, пребывающему в явном замешательстве: — Пойдём, Антон. Вещи тоже возьми с собой. Парень под заинтересованными взглядами и перешёптывания одноклассников покидает кабинет. Оказавшись в коридоре, задаёт Арсению Сергеевичу логичный вопрос: — Что такое? Не говорите только, что опять на прививку. — Нет, Антош, никаких прививок. — качает головой врач. — Послушай меня, пожалуйста, внимательно, солнце, и постарайся не паниковать. Всё будет хорошо — просто запомни это. Антон от этих слов насторожился, и, как любой нормальный человек, конечно, начал переживать. — Вы меня уже напугали, Арсений Сергеевич. Рассказывайте скорее. Арсений мнётся пару секунду, но всё-таки, набрав в грудь побольше воздуха, начинает: — В кабинете у Павла Алексеевича работники из Органов опеки, они хотели бы тебя увидеть. Сердце мальчика пропустило удар. Антон замер. Все мысли будто покинули голову. Остался лишь одинокий волнующий вопрос: «Меня заберут?». — Так, Антон, мы вроде договорились, что ты не паникуешь. — голос старшего выводит из транса, мужские руки опускаются на плечи. — Ну-ка посмотри на меня. Я с тобой пойду, всё хорошо, один ты разговаривать с ними не будешь. — Меня теперь заберут в детский дом, да? — выдавливает из себя Шастун с полной растерянностью и частичкой страха в глазах. — Не знаю… — честно отвечает Арс. — Не думай пока об этом, ладно? Сейчас нам надо просто поговорить. — А им правду рассказать? — На все вопросы правду, да. Идём. Главное спокойнее. Мы с Павлом Алексеевичем тебя не бросим. Они вдвоём шагают к нужному кабинету. Арсений Сергеевич приобнимает мальчика и шепчет слова поддержки.***
— То есть ребёнок живёт у Вас всё это время? — спрашивает Игорь Владимирович Арсения. — Да. — сдержанно отвечает Попов. — И вы даже не собирались звонить в опеку, зная, что творится в этой семье? — обращается сразу к Павлу Алексеевичу и Арсению Сергеевичу поражённая женщина. Не дожидаясь ответа, более мягким тоном задаёт вопрос Шасту: — Антон, родители тебя били? — Да. — чуть помедлив, тихо отвечает он. — Но я сам попросил к вам за помощью не обращаться. — Антон, ты несовершеннолетний, а тут взрослые люди должны были принимать решение. И на мой взгляд, они приняли неверное. — Но… — подросток хочет возразить, но Арсений его перебивает. — Антон, — качает врач головой. — не надо, не спорь. — юноша опускает голову, стараясь унять в себе возникшее раздражение. Арс переводит взгляд на работников: — Поймите правильно, мы заботились исключительно о состоянии Антона. Моя вина, ведь я не смог объективно взглянуть на происходящее. Но все эти необходимые процедуры ему было бы крайне тяжело вынести. Комната погружается в напряжённую тишину. Женщина постукивает шариковой ручкой по блокноту, всё обдумывая. — С одной стороны я хорошо вас понимаю и хотела бы сказать спасибо за то, что Вы, Павел Алексеевич, и Вы, Арсений Сергеевич, присмотрели за Антоном. Но сейчас, Антон, тебе нужно поехать с нами. Произнесённых слов Антон и боялся. На самом деле не только он. Добровольский и Арсений к нему присоединялись. Шастун поднимает глаза сначала на Пашу, потом на Попова, ища хоть какой-то помощи, но по грустному взгляду напротив понимает, что они все втроём здесь бессильны. Подросток вслед за работниками поднимается на ноги и направляется к выходу. Вдруг Попов вскакивает и громче, чем собирался, говорит: — Подождите! — мужчина и женщина оборачиваются, вопросительно глядя на говорящего. — Не могли бы вы задержаться буквально на несколько минут, обсудить один вопрос? — Конечно. Я думаю, у нас есть ещё немного времени. — соглашается Кристина Валерьевна. — Спасибо. — кивает Арсений. — Антон, подожди, пожалуйста, в коридоре, мы недолго. Шастун хмурится, но послушно покидает комнату, сразу же прислоняясь ухом к двери, чтобы услышать, о чём пойдёт разговор. — Скажите, есть ли у меня возможность усыновить Антона? — спрашивает Арсений. Паша вмиг переводит удивлённый взгляд на друга. Жаль этих слов не сумел расслышать сам Антон. Они бы хоть чуть-чуть приободрили его. — Майя и Андрей Шастуны будут лишены родительских прав в самое ближайшее время. Поэтому с данным вопросом Вам необходимо обратиться в нашу приёмную комиссию: в любой рабочий день с восьми утра до семи часов вечера. Что-то ещё? — Нет, больше ничего. Спасибо. Все четверо выходят в коридор. Огляделись по сторонам — Шаста нет. — В чём дело? Где парень? — интересуется Игорь Владимирович, уже порядком уставший от всей неразберихи, а брови его сдвинулись к переносице. — Он, должно быть, испугался. Сами понимаете. — говорит Павел Алексеевич. — Арсений Сергеевич, позвоните ему, пожалуйста. Арсений отходит в сторонку и звонит по нужному номеру. Два гудка… Четыре, пять… Попов уже собирается отклонить вызов, не надеясь, что Антон ответит, но на девятом гудке телефон вибрирует, и с того конца трубки доносится шум. — Антош. Антош, слышишь меня? Ты где? Зачем убежал-то? — в ответ ни слова. Лишь тихое шмыгание носом и на заднем фоне можно разобрать детские голоса. — Ты в раздевалке? Я сейчас подойду, не уходи только никуда. — Нет. — наконец произносит подросток. — Я не хочу в детский дом… Я не поеду! — Антош, тише, всё. Сейчас я один — больше никого — спущусь, и мы с тобой поговорим. — Арсений бросает трубку, возвращается к остальным: — Антон на первом этаже. Дадите нам ещё десять минут поговорить? Он очень расстроен и не готов никуда ехать. — Ладно уж, — вздыхает женщина. — Десять минут. Арс, направляясь к раздевалке, издалека замечает Антона, сидящего в уголке. — Ну, что ты тут? Чего нос повесил? — вопрошает Попов, присаживаясь рядом с мальчишкой. — Я не поеду в детский дом! Не хочу! Не отдавайте меня туда… — просит Шастун. Первые слёзки скатываются по щекам. — Так, Антош, — мужчина приобнимает младшего, другой рукой поглаживая по головке. — Слезами горю не поможешь. Это временно. Я обязательно заберу тебя к себе, просто нужно немножко потерпеть. — Как заберёте? Усыновите? Отцом станете? — нервно допытывается Шаст с недоверием. — Мы об этом с тобой потом поговорим. — Сейчас скажите! Вы же не сможете меня забрать. — Ошибаешься. — вздыхает врач. — Твои родители будут лишены родительских прав, и тогда я, предоставив все документы, пройдя проверки, имею полное право взять тебя под опеку или же усыновить. Просто надо чуть-чуть потерпеть. Хорошо? Ты ведь у меня молодец. — старший оставляет отцовский поцелуй на макушке парня. — Но сейчас тебе надо ехать. Я тебя не брошу, слышишь? Каждый день навещать буду. Да и мы в школе уже завтра увидимся. Ты же на занятия как прежде ходить будешь. Идём, Тош. — он встаёт и тянет Антона за собой, заботливо поправляя взъерошенные волосы. — Солнце моё. — Правда не бросите там? — Правда-правда.***
— Ну, Антошка, давай, до встречи. — прощается Павел Алексеевич, стоя на школьной парковке, грустно улыбаясь. — До свидания. — говорит подросток. Обнимает директора и нетерпеливо поворачивается к Арсу. — Я привезу твои вещи, хорошо? Одежду, книжки, что-нибудь вкусненькое. — нежным тоном произносит Арсений и шапку на голове ребёнка поправляет, а затем щёлкает по носу. — Будь там послушным, не дерись, старшим не груби. Звони и пиши, когда захочешь. Пока, Антош. Машина отъезжает, стоит только Шастуну в неё сесть. Он смотрит в заднее окошко и машет ручкой, параллельно стараясь как-то совладать с комом в горле и рвущимся наружу всхлипом.