Любовь с запахом сырости

Один телефонный звонок. Он перевернул все с ног на голову, выбил ее из колеи, хотя не должен был. Она не должна была сейчас сидеть тут, упорно стараясь прочитать хоть строчку из книги, что держала в руках; надо сказать, у неё этого совершенно не получалось, потому что в голове роились тревожные мысли. Вокруг нее пахло сыростью: недавно прошел дождь, что было свойственно для Манчестера и уже давно перестало ее удивлять. Она даже полюбила такой климат, хоть частые дожди и были для нее первое время в новинку. Девушка еще раз прокрутила те несколько слов, прозвучавших около десяти минут назад в трубке ее телефона, и в очередной раз услышала, как тревожно застучало ее сердце. «Лиама увезли в реанимацию. Врачи говорят, состояние стабильно тяжелое», - произнесла ее мама, а в ее голосе, когда она сбивчиво объясняла подробности, девушка слышала легкое подрагивание, что, скорее всего, означало только то, что женщина вот-вот пустит слезу. Сейчас она волей-неволей вспоминала все моменты, связанные с этим именем, именем ей – сейчас - ненавистным, но когда-то – горячо любимым. Но все уже давным-давно не так, а о былой привязанности знает только сердце, - отчего-то - тревожно сжимающееся у нее в груди. Ей было пятнадцать лет. Она шла по коридору, что должен был ее вывести в школьную столовую. - Так-так-так, кто у нас тут? Неужели замарашка Лоуренс? – дорогу ей преградила светловолосая девушка, на вид - ровесница. Ее светло-зеленые глаза смотрели на эту самую «Лоуренс» насмешливо и враждебно. Шарлотта. Рядом с ней, как верные собачонки, стояли Дейв и Аманда, готовые в любой момент посмеяться над еще одной неудачной шуточкой, которую она собиралась выпустить в адрес девушки, стоящей перед ней. Немного поодаль (но все еще в их компании) стоял Лиам. Тот смотрел на все беспристрастно, будто то, что он видел, его ни капли не трогало. – Скажи мне, Фел, ты правда думаешь, что можешь кому-то понравиться? – она насмешливо выгнула бровь, а компания сзади нее разразилась хохотом. Лиам тоже едко ухмыльнулся, и от этой его улыбочки на душе у Фел стало еще более гадко. - Могу, - тихо отозвалась девушка, а потом уже громче: - А ты, кстати, давно корни подкрашивала? Ты не тяни с этим, Лотти, я ведь могу и забыть, что ты блондинка, и к тебе надо относиться снисходительнее! – девушка пыталась придать своему голосу уверенности, но легкое подрагивание выдавало волнение, что, несомненно, нормально в те моменты, когда ты стараешься постоять за себя. К счастью, немного неуверенный тон девушки не был замечен задирами, и после этих слов Фелиса, подбодренная успехом, изобразив что-то наподобие ухмылки, которую до ужаса часто видела у девушки напротив, толкнула задиру плечом и поплелась на урок, не став наслаждаться реакцией компашки. Совершенно обессиленная неприятным разговором, она не чувствовала вкуса победы. Возможно, из-за того, что просто не видела в ней смысла, ведь что победа, что поражение в одной из битв приведет только к одному – к продолжению бессмысленной войны, но она не исключала варианта, что сегодня просто не выспалась, а очередная перепалка с неприятельницей только еще больше подпортила и так не задавшийся день. Фел отогнала от себя марево воспоминаний. Это было давно. Но что делать сейчас? «Ждать», - подсказал внутренний голос, и девушка знала, что это, пожалуй, и правда единственное, что она может сделать. - Мама, я не буду этого делать! Descartado! (исключено!) – в который раз повторяла девушка, и голос ее полнился раздражением, что, определенно, не нравилось рядом сидящей женщине. Изящная блондинка, будто и правда – кровная англичанка (что на самом деле было не совсем так), она могла затмить своей холодной красотой большинство молодых британок. Будьте уверены, никто, абсолютно никто, не заподозрил бы в них кровное родство. Смуглая брюнетка, истинная испанка, - в ней не было ни капли от аристократичной блондинки. Только родинки – у обеих – под правым глазом, могли намекнуть случайному прохожему о том, что перед ним – мать и дочь. – Скажи мне пожалуйста, почему я должна тратить время на этого ублюдка? - Silencio, señorita! (тише, сеньорита!) – кажется, женщина начинала выходить из себя. В этом они с Фэл были схожи – испанская кровь накладывала свой отпечаток, если у одной – более старшей – и не во внешности, то, будьте уверены, в характере – уж точно. – Садись ко мне поближе, mi pequeña perla (моя маленькая жемчужинка), - сказала женщина, немного успокоившись, и дружелюбно похлопала на место рядом с собой. Когда девушка, немного подумав, все-таки села рядом с матерью, та опустилась перед ней на колени и взяла ее руки в свои. – Я знаю, в последнее время вы не очень-то ладили… - Это мягко сказано, мама. Поэтому… - Не перебивай мать, когда она пытается донести свою мысль! – раздраженно прервала женщина, а потом, смягчившись, продолжила: - Когда Лиама выпишут из больницы, в его жизни начнется очень сложный период. Он ничего не помнит из своей прошлой жизни, и никто не дает гарантии, что когда-нибудь вспомнит. Не знаю, что между вами произошло, но, милая, вспомни пожалуйста, что, когда ты только приехала, и тебе нужна была его поддержка, он тебе ее оказал. Несмотря на то, что совершенно не знал тебя. Понимаешь? Я не прошу тебя с ним дружить, просто… приглядывай за ним первое время, ладно? Ты же не понаслышке знаешь, как это тяжело, когда ты совсем один. - Хорошо, - сдалась девушка. – Хорошо, я пригляжу за ним первое время, но пускай не ждет от меня большего! - Спасибо, - женщина тепло улыбнулась и похлопала ее по бедру. Уж она-то, как никто другой знала, что ее дочь, хоть и упертая (что, несомненно, являлось и ее достоинством, ведь это у нее от матери), но человека в беде никогда не оставит. – Я верю, что ты сможешь, Фелиса. Ты, конечно, не подарок, но, уж я-то, твоя мать, знаю, что сердце у тебя доброе, хоть ты и пытаешься всеми силами доказать обратное. - Ну спасибо, мама! - Он еще и опаздывает ?! – возмущенно сопела девушка, поглядывая на часы. Это утро было туманным и холодным, поэтому перспектива стоять напротив дома этого занозы еще какое-то время (если не учитывать те пятнадцать минут, которые она здесь уже проторчала), не представлялась ей уж слишком радужной. – И сколько его можно ждать? Разговор с ее матерью, Ирене, из-за которого она, собственно, и стоит возле дома предмета их перепалки, ожидая эту непунктуальную заразу, состоялся ровно четыре недели назад, и она уже тысячу раз пожалела о своем решении. Наконец, спустя еще пару минут томительного ожидания, в ходе которого она перебрала уже все нелицеприятные эпитеты, которые только знала, дверь дома распахнулась, и по лестнице, вразвалочку, начал спускаться главный объект ее противоречивых мыслей, что роились в ее голове последние недели. - Привет! – он дружелюбно помахал девушке, улыбнувшись одной из своих самых обворожительных улыбок, и Фелиса подумала, что он практически не изменился с того дня, когда она видела его в последний раз – дня аварии. Его дня рождения. Его непослушные светло-русые волосы все так же небрежно лежали, все больше укрепляя в ее голове мысли, что даже травма не заставила его пересмотреть свое отношение к расческам. Девушка знала, какие эти волосы наощупь, - помнила. Вряд-ли за эти года что-то изменилось. Светло-серые глаза смотрели все так же пронзительно, и единственное, что отличало «того» Лиама от «этого» была его непривычная худощавость и хорошее к ней отношение. Непривычно было видеть его «таким». Особенно по отношению к ней. Девушка привыкла, что, встречаясь в коридоре, они смотрели друг на друга с холодным презрением, и уже успела забыть, что взгляд этого парня может быть другим. – Не успела заскучать? Мама мне говорила, что мы с тобой давно дружим, и… - он слегка замялся, и, став напротив девушки, перемнулся с ноги на ногу, запрокинув одну руку за голову. – Слушай, я, честно, не знаю, что надо говорить в таких случаях, но я надеюсь, что моя… «травма» (это слово он особенно выделил), не повлияет на наше общение, и мы будем дружны так же, как и до аварии… - наблюдая, как лицо Фэл все больше и больше «кислеет» с каждым его словом, он недоуменно замолчал, не понимая, в чем допустил ошибку, и решил реабилитировать ситуацию: - Может я и потерял память, но я точно знаю, что такая девушка, как ты, сможет найти ко мне подход, - Лиам подмигнул Фелисе, но, увидев, что «мина» спутницы стала еще «кислее», чем прежде, улыбаться перестал. - Слушай, я не знаю, что тебе сказала твоя мама, но мы с тобой уже очень давно не друзья. Считай, я помогаю тебе адаптироваться в новом для тебя мире, и этим, кстати, делаю тебе большое одолжение, потому что ни один из твоих мерзких дружков не захотел с тобой возиться! Я тебе не личный эскорт и не такси, поэтому то, что я двадцать минут стояла возле твоего дома на холоде – одноразовая акция. Тебе все понятно? – она выдала эту тираду на одном дыхании, и, круто развернувшись, зашагала по тротуару в сторону их школы, даже не посмотрев на озадаченного парня, на которого только что обрушила этот словесный шторм. - Но мы же можем вновь стать друзьями, верно? – он догнал девушку, и теперь старался идти с ней вровень, хотя, из-за того, что он был выше ее почти на голову, подстроиться под ее темп ходьбы ему было довольно проблематично. - Не можем. – выдав этот ответ, Фэл замолчала, хмуро глядя себе под ноги. - Ты, кстати, не местная? Итальянка? – вновь попытался завести диалог парень. - Испанка. - А почему переехала? Испания – страна горячих нравов и красивых женщин. Ох, а коррида… - он ждал того, что Фэл подхватит диалог, но та упорно молчала, не желая развивать беседу, и дальнейшие вопросы парня также игнорировала. Оставшийся путь до школы прошел в молчании. - Ли, почему ты не ешь? Тебе нужно поправляться, а для этого тебе необходимо есть, – воскликнула светловолосая миловидная девушка, обращаясь к Лиаму. Окруженный со всех сторон новыми-старыми друзьями, он сидел за столиком в школьной столовой и угрюмо размазывал по тарелке овощное пюре. Девушку, которая к нему обращалась, звали Шарлотта; он уже знал ее, - она несколько раз навещала его в больнице, и после этого они также проводили дни вместе. А еще она была его девушкой, но он, к своему стыду, ни тогда, когда впервые увидел ее - заплаканную и поникшую - у себя в палате, ни после этого, не смог заставить себя испытать к ней абсолютно никаких теплых чувств. Да, она, несомненно, была красива, богата, популярна и так далее по списку, но каждый раз, когда он смотрел в ее большие зеленые, как у ведьмы, глаза, его сердце ни капли не сбивалось с ритма, зрачки, как это обычно бывает у влюбленных и наркоманов, не расширялись, а ладошки не потели. Для него она была не более, чем симпатичной незнакомкой, с, надо признать, чертовски сексуальной задницей. Пока что он не спешил что-то с этим делать, - надеялся, что чувства к ней со временем появятся (ведь полюбил же он ее как-то раньше, верно?), да и последние сомнения насчет того, стоит ли продолжать эти отношения отпали, когда оказалось, что эта горячая штучка в постели также очень хороша. Но сейчас, к удивлению парня, его мысли занимала совсем другая девушка, - утренняя язвительная брюнетка, сидевшая сейчас в самом дальнем конце столовой. Одна. В одной руке она держала книгу, название которой он, к своему сожалению, разглядеть не смог, а пальцем другой руки накручивала на палец один из локонов своих и так кудрявых черных волос. Сказать, что он был удивлен ее колкостью по отношению к нему – это ничего не сказать. Всё это было, мягко говоря, неожиданностью для него, особенно после того, как он наслушался от матери о том, какая эта Фелиса прекрасная девочка и как они чудесно дружили. Кажется, ему стоило обратить внимание еще и на невзначай брошенную фразу о том, как давно она к ним не заходила. - Кстати, Шарлотта, - он, проигнорировав предыдущий вопрос девушки, решил направить разговор в интересующее его русло. – А кто вон та девушка за крайним столиком? – к таким вопросам со стороны Лиама уже все привыкли, поэтому, показав пальцем на Фэл, он не ожидал увидеть искривлённые в брезгливой гримасе лица всех присутствующих. Хоть обращался он и к Шарлотте, ответила ему другая девушка из их компании – Аманда: - Ты про замарашку Лоуренс? – с толикой высокомерия произнесла Эми. Она тоже была довольно симпатичной: темно-русые волосы с золотистым отливом, острые черты лица, нос с горбинкой, придававший ей некоторой аристократичности. Она была, как и Шарлотта, в команде по чирлидингу, с одним только отличием – девушка Лиама была капитаном команды. Кажется, в глазах парня было слишком много вопросов, потому что Шарлотта решила пояснить: - Фелиса Лоуренс, семнадцать лет. Скучная, серая, ни с кем не общается… - кажется, девушка хотела добавить к этому списку что-то еще, но, по-видимому, так и не подобрав слов, закончила свою мысль: - в общем, она нам уж точно не ровня. Не думай о ней слишком много. – Парень улыбнулся, и, целуя свою избранницу, подумал, что ему, и правда, стоит перестать думать об этой, с черными, как сама ночь глазами, девушке.