Мальчик, который целовался с помидорами

Он выпил даже меньше, чем остальные. Одну соску Штольца, и началось в колхозе утро. Ходил за Барбаро с преданными, блядскими щенячьими глазами весь вечер. Джо-то свинтил по-быстренькому, когда на пути подвернулась первая симпатичная девица, а вот Марти, после того, как все поразъехались… надо бы куда-нибудь спихнуть. По лестнице ухоженного подъезда (у них в районе вовсе не такие) идут двое. Парень, которого мотает из стороны в сторону, и девушка, изредка поддерживающая первого от острых углов в восхождении по крутым ступенькам. Да, у Джез не было выбора. Она совершенно не имеет понятия, на кого оставить этого растяпу, она совершенно не знает их компании. Она пошла к человеку, которого они оба знают. И для особо одаренных, для Санторелли, Вито сейчас лучше быть дома. Понятие золотой середины итальянцам незнакомо. Сейчас вот, например, Марти уронился и вдуплял в угол, за дверь. Марти никакой, и на секунду можно даже подумать (что Марти, конечно, не грозит), что его спаивали еще до попойки. Джезебел нажимает на звонок и барабанит кулаком в дверь, задумчиво опираясь рукой о выступ стены. Она не знает, что скажет Вито. Прошло около трех месяцев с того момента, как они в последний раз говорили. Собираясь с мыслями, Донован выдыхает из надутых щек. Пусть разбираются со своими итальянскими детьми сами. (Всё это сложно.) Уже за полночь, и всё, чем Вито занимался последний час, так это читал чёртовы газеты. Квартира была новёхонькая, в прекрасном районе и с не менее хорошими соседями, прекрасно вливающимися в интерьер. Не сказать, что его это когда-то волновало, но намного лучше жить в комфорте, пока есть возможность, не так ли? На новой квартире заняться было совершенно нечем. Мужчина ещё не успел приобрести ни телевизора, ни радио, ни проигрывателя — старые вещи он оставил матери с сестрой, иначе просто не мог. У него-то деньги есть, а они просто не смогут себе ничего купить, если заберёт. Осталось развлекать себя только так. — Кого там ещё... — Скалетта недовольно бурчит под нос, подходя к двери ближе. Кто-то настойчиво барабанит, словно на последнем издыхании, и, поглядев в глазок, он только убеждается в этом. — Что на этот раз? Две бутылки и в умат? В такой ситуации грех не посмеяться, пусть он понимает всё без слов. Что ему делать с мальцом, тем более в таком состоянии? С утра отпаивать? — Почему его Джо не забрал? Обязательно ко мне? — Вито тихо выдыхает, однако если не впустит сейчас, то впоследствии слишком легко сможет прослыть бессердечным. В узких кругах слухи распространялись быстро и решали многое. Джез, разумеется, не из тех, кто любит сплетничать, но в её глазах падать не хочется. Скалетта одним рывком перехватывает Марти за шкирку, протягивая внутрь прихожей. — Чаю? — кивает Джез в сторону кухни. — Вито… — когда дверь открывается, Джез оценивающе осматривает его с ног до головы. Ноги от ушей, шевелюра эта; её типаж. Хорош, как не погляди, не изменился, да и с чего бы ему меняться? — Хорошо выглядишь. — Джез, ты сегодня такая красивая… Она с легкостью подхватывает Санторелли, а когда тот тянется к ней за поцелуями, передает его в руки Вито. Тащить его к себе в приют с монашками, смеется Джез, да-да, конечно, умник, очень смешно. Парень оседает безвольным грузом на его груди; этому везунчику светит только свидание с унитазом все следующее утро. Скалетте, возможно, бессонная ночь. — Ему точно что-то подсыпали в пиво. Джо нужно лучше смотреть за своим любимчиком, а не пялиться на каждую мимо проходящую юбку, — что ж, Джезебел тоже может немного поворчать для виду. Девушка вежливо отказывается от чаепития. Не-е-ет, такие фокусы второй (третий) раз на неё не подействуют, будь он тысячу раз хорош в постели — Н Е Т. Может, потом, когда она перестанет злиться на него за то, что он такой правильный, или когда ночевать банально будет негде. — Ладно, развлекайтесь, а я пошла, — после недолгой паузы говорит Донован, вскидывая брови. — Дела не ждут. Скучно сегодня точно не будет. На этом и расстались. Джезебел так картинно-карикатурно хлопает дверью, что становится как-то неловко из-за того, что не было семейной склоки, собранного чемодана и мыльнооперных просьб не уходить. Ноги заплетаются, Санторелли в полудурмане хватается за сильные мужские плечи, а потом с его подачи послушно падает на диван. — Осторожнее там, — он не знал, как живут в приютах, но некоторые предположения были, пускай и сомнительные. Отхватывают ли девушки за опоздания, или остаются безнаказанными... Неизвестно. Однако лёгкого беспокойства это всё равно не отменяет. Вито не в праве её задерживать, да и если попытается, вряд ли получится. Выходит, ему теперь одному всё разгребать, даже поговорить не с кем. Марти не в счёт — паренёк не в адеквате. — Да-а, скучно не будет, — тихо хмыкает, бегло оглядывая тело. Его ведь и не назовёшь по-другому в данный момент. Удивительно, как же так он умудрился набраться? Скалетта не стесняется продублировать вопрос вслух. — Вот как тебя так угораздило, а? Мужчина лезет за вторым комплектом постельного белья — впервые рад, что послушался маму — и стелит на полу. За окном не так уж и холодно, значит, не замёрзнет, да и удобства были созданы неплохие. — Начнёшь куролесить — вылетишь за дверь, понял? — Вито произносит больше строго, нежели насмешливо, однако нотки всё равно проскакивают. С дитём малым возиться только идиот не будет против. Мужчина быстрым движением подхватывает парня под руки и перекладывает на пол. Всё, как у людей — простыня, подушка, плед. Всяко лучше, чем завалиться где-нибудь в подъезде и весь следующий день страдать от боли в спине. А если ему ночью плохо станет? Вито устало присаживается на диван, потирая переносицу. Надо было Джо его сбагрить, тот и сам хорош — урвал девчонку и не парится ни о чём. Ничего удивительного, но и хорошего в данный момент Скалетта не находит. Марти всегда патологически везло на неприятности. Сегодня вот, например, его пронесла девушка, а поцеловать он её благодарности ради не смог — Джо рассказать будет нечего. Марти не помнит, после какого глотка его вынесло окончательно. Бармена нужно проучить; заявиться с пушкой и проучить. — Спасибо, приятель! — хрюкает Санторелли и безудержно рыгает куда-то в сторону. В итоге пьяно захихикал от своей выходки. В голове полный туман, все плывет кругами, в том числе и фигура Вито. Его Марти различил по голосу. Послушно поддался ему и вскоре улегся и заснул в такой же изгибающейся позе, в какой и упал на матрас. Сон нес за собой неизвестность, но Марти слишком устал, слишком пьян. Часы в гостиной Вито показывали десять часов вечера, ночной город только просыпался. А крутые гангстеры не засыпают до полуночи. Марти был не гангстером, всего лишь помогал, так что нет ничего страшного в том, чтобы вырубиться на пять минуток. Вито устало моргает глазами, глядя на медленно оседающее тело на полу. Что-то слишком сильный эффект возымела мелкая порция, Джез была права, значит. Да только кто, что, и зачем мог подсыпать ему? Марти же ещё пацан, бесполезная цель. С утра Санторелли может чувствовать себя ещё хуже, чем ожидается, да и несколько минут назад выглядел более побитым, нежели сам Вито после безумных попоек. Скалетта закуривает прямо здесь. Окно нараспашку, смешивая дым с тёплым воздухом, так что нет никакого смысла выходить в подъезд или на балкон. Вот что ему сейчас делать, а? А если Марти хреново ночью станет, то на ком будет вся ответственность? Слишком сложно и напрягающе следить за тем, кто зачастую вытворял полный бред. Первое время он думал, что всё это из-за возраста, однако со временем мнение не хило так изменилось. Марти сам по себе был тем ещё заводилой, однако его идеи и действия очень редко приводили к чему-то хорошему. Впрочем, как и сейчас. Мужчина тушит сигарету в пепельнице, всё же окончательно ложась на кровать. Сегодня никаких дел нет, разве что за мелочью следить придётся — слышится тихий вздох, после чего свет выключается. Плед к тому времени уже успел остыть. Сложновато спать, когда под боком спит сопящее пьяное нечто, за которым глаз да глаз нужен. Завтра он точно выскажет Джо. Голова болит так, будто ею несколько часов долбили в стену — Марти просыпается от разговора на повышенных тонах, тусклый свет бледных туч проникает с улицы в дом. Вернуть себя в сон не получается. Санторелли поднимает свою шляпу, свалившуюся на пол, отряхивает и надевает на себя. Во рту происходит черте что; Джо предупреждал не смешивать, Марти тогда казалось, что это самая гениальная идея, что приходила ему на ум — возможно, это говорил скотч у знакомого дяди, который он вылакал накануне. Было вкусно. Было хорошо. — Ну погулял малой, что в этом такого? Ворчишь как старая бабка, — с недосыпа прохрипел Барбаро, а после с удовольствием зевнул. — Ну день у тебя погостит — не умрешь, раздул из мухи слона; он не такой уж и дурень, что ты зачастил. Всё, пока, у меня тут и без тебя баба под боком. И сбросил трубку. Марти ведь не до конца протрезвел, идет, не может разлепить веки, задевает журнальный столик, спотыкается о диван, когда ступает по пуховому коврику. Санторелли доковыливает до кухни, берет граненый стакан и освежается водой из-под крана, еще сонный и хмельной, чтобы вникать в сказанные слова, понимать их значения. Мартину хотелось поспать еще чуточку, чтобы хоть стать похожим на человека. И неплохо бы чем-нибудь перекусить — в буфете Вито он находит батончик, снимает обертку и безо всяких церемоний разделывается с ним. Вито просыпается немного раньше, чем рассчитывал, с удивлением отмечая, что спал сегодня спокойно. Если ночью думал, что Марти будет вытворять всякое, пока пьяный и инстинкт самосохранения вырубился напрочь, но всё обходится. — Да пресекать это надо, пока совсем в алкаша не превратился. Даже мы так не куролесили и не нажирались, как он. Однако, вопрос, что делать с пацаном, никуда не исчезает. Сейчас пока девать его некуда, да и после пробуждения тоже, разве что Джо передавать, или домой гнать. Мужчина надеется, что всё будет спокойно. Спокойствие рассеивается, когда Барбаро откровенно шлёт его подальше, переводя внимание на девушек. Что ж, за такое не винят, но внезапно проснувшийся Санторелли, сбивающий всё на своём пути, раздражает сильнее. — Да ты можешь аккуратнее? — Скалетта в последний момент успевает поправить покачнувшийся журнальный столик, с тихим вздохом передвигаясь вслед за парнем. На такое наглое хозяйничество мужчина устало-раздражённо качает головой, но ничего не говорит. Что ему, есть дело до воды и батончика? Сушняк это дело такое, что становится на всё плевать, лишь бы освежиться, и он это понимает. Лишние крики сейчас ни к чему. — Ты чем думал, когда так нажирался, а? — Вито слегка щурится, произносит не так громко, как хотел бы. Марти, по сути, был ему никем — просто знакомый пацан, к которому Джо относится, как к младшему брату. Всё, связанное с вхождением во взрослую жизнь, поощряет, а разгребать последствия желания нет. — Ой. Прости, Вито, — Марти поднял руку, бессловесно этим говоря, что все порядок. От громкого голоса друга Джо он нервно пятится назад, хватаясь за голову. Воспоминания о произошедшем вчера всплывают яркими картинками в мозгу. В какой момент он отвернулся, Санторелли не помнит, помнит, что после какого-то глотка ноги пошли в пляс и уже не слушались. Джо подходил, Марти уже был готовый. «Только не влезай никуда!» Кому-то вмазал и отлетел надолго. Рассекли бровь, хотя не то чтобы там болело. «Ты ведешь меня к себе домой, да?» «Ага. Только не сблюй мне на сапоги, они дороже тебя стоят». Марти обрадовался. Помнит женские руки, ловящие при полете, запрокинутую голову, пустое черное небо Хантерс-Пойнта, то, как его отшили — Марти до сих пор чувствует себя обманутым и униженным. И вот он здесь. Неплохо бы лед приложить к виску, авось пульсирующая боль да и приубавится. На вопрос Скалетты Марти косится вниз с видом виноватого ребенка. Он же не делал ничего плохого, правда? Правда ведь? — Ну, если бутылка означает нажраться, — хихикает про себя Марти и икает. В доказательство своих слов, что ли. Голова немного туманная, Санторелли держится за подлокотники кресла. Парень чешет репу, задумывается ни о чем и обо всем сразу, но мысли так и пляшут в голове... — Так как тебя зацепило с одной! — Скалетта смеётся. Чёрт, всё это слишком странно, что парня унесло с одной бутылки. Нет, он слышал, что у Марти плохая восприимчивость к алкоголю, но не настолько же. Слова Джез с каждой мыслью становились всё более похожими на правду. Мужчина заваривает себе крепкий кофе, для Марти же чай. И так хреново себя чувствует, так не стоит добивать сердце, пусть лучше отходит потихоньку. Вито чувствует себя старшим братом. Нужно будет наведаться в тот бар, узнать, чем да как промышляют. Не дело это, ребят травить. — По крайней мере, теперь будешь знать, где и как выпивать точно не стоит, — звучит Вито уже посерьёзнее, пригубляя кофе. Не сказать, что пацан выглядел настолько плохо, но видок был помятый. Ничего, все на ошибках учатся. Одно время они с Джо так же кутили, только алкоголя было больше, да и бары были те, где зачастую наливали неплохой алкоголь. Для тогдашних средств и не хороший, но от него не было таких последствий, как у Марти. Значит, либо с телом что-то не то, либо действительно подсыпали. — Есть хочешь? — Хочу! — мгновенно оживляется Марти, обнимая мягкую подушку с дивана, словно детскую плюшевую игрушку. Встал ведь рано, до сих пор спать хочется. Сон это тебе не халявная выпивка. Получилось совсем не так весело, как на хате у Джо… что-то пошло не так. Санторелли не может уловить, что именно. Он как будто бы отчетливо слышит шаги на лестнице. Протянутые руки Вито Санторелли аккуратно накрывает своими, когда пытается взять, а вес кружки и напитка удачно балансируют. Однако мозолистые, витиеватые руки Скалетты, неожиданно мягкие, обжигают своим жаром. Желудок недовольно заворчал, а Марти сейчас только и может, что полусидеть-полулежать, качаться, и изредка пить горячий чай. У Санторелли кое-что не выбрасывается из головы. Ему семнадцать, а он даже не целовался. Пацаны рассказывали о кинотеатрах, всякое там. Марти видел побольше их, уж поверьте, и до сих пор нет девчонки, уже даже стыдновато немного. Марти лицом зарывается в подушку. Спустя какое-то время поднимает голову; Вито сидит напротив него, пьет не спеша свой кофе. — Вито… почему она со мной не поцеловалась? — расстроенно спрашивает он, пихнув со злости подушку в угол. В данный момент было лишь желание лечь подремать обратно — несмотря на то, что Вито поднялся самостоятельно, всё равно присутствовала какая-то усталость. Ладно, главное, что не так помято выглядит, как мальчишка. Ему бы несколько часов ещё отлёживаться, а не ходить да боль терпеть. Скалетта отмечает слегка странное поведение, однако не комментирует. — Бывает такое, что кто-то не в твоём вкусе, — парень слабо улыбается, почёсывая пальцем висок, но в голосе ни капли усмешки или упрёка. Вот задачу задал, а. Наравне с детьми, спрашивающими, откуда свет в фонарике. — И с пьяными не все любят целоваться. Вряд ли ты пойдёшь так же смело на трезвую голову. Мужчина делает ещё несколько глотков из своей чашки, прежде чем с лёгкой задумчивостью приподняться со стула. Не было желания наготавливать праздничный стол, поэтому он остановился на простом блюде. Вито достаёт всё, что нужно, поворачиваясь спиной к парню, лицом к кухонной тумбе. На панини с сыром, ветчиной и листьями — единственное, что годилось у него дома для такого — уходит всего несколько минут. — Не бери в голову. Чем раньше от неё отойдёшь, тем легче потом будет. Скалетта ставит тарелку на стол, тут же прихватывая один сэндвич себе. Особо есть не хотелось, но пустой желудок неприятно тянул, оседал. — Ну да, ну да. Ты прав, Вито, — без сарказма, совершенно бездумно бросает Марти, застревая в сказанном, надкусывая золотистую корочку хлеба, пропитанную томатным соком и сыром. Тут же разыгрался аппетит, и Санторелли не заметил, как всё съел в один присест. Голодный до жути. Санторелли со вкусом прихлебывает горячим чаем. Вито легко рассуждать, он красавчик и к нему девчонки так и липнут; Джо тоже, к кому не подойдет, все его. Не то чтобы они скрывали какую-то тайну за семью печатями, а все равно обидно. И Марти ничего с этим не может поделать. А вроде бы уже дорос. Даже вот тачка есть, пускай он и таксует, но это все равно считается. А фишку до сих пор не рубит. Марти утирает рот ладонью и с надеждой смотрит на Вито исподлобья, все дожидаясь, что он скажет. Надо бы побольше выудить у него; раз такой момент подвернулся, нельзя его упустить. Поэтому Марти, естественно для него, начинает издалека, чтобы разболтать, расположить, и точно вытянуть хоть что-то. — Ой, да ладно тебе, Вито. Ты какую девчонку не берешь, сразу заваливаешь… ну, сам понимаешь, — Санторелли неловко мотнул плечами, растянулся в улыбке. Продолжать уже не нужно. — А подскажешь, как целоваться, чтоб было круто? Скалетта был лучшим другом Джо, а волнуется за Марти… отнюдь не по-дружески. Марти приятно даже, хочется, чтоб почаще так. Санторелли почему-то доверился ему сразу. Мужчина стоит, оперевшись о кухонную тумбу. Постепенно пустота в животе наполняется, и состояние становится чуть лучше, он чувствует себя бодрее — кофе, еда. Да и Марти вроде отходил, если не считать его размышлений. — Это не так просто, как ты себе представляешь, — Вито тихо усмехается. Да-а, либо Марти косит под дурака, либо действительно себе надумывает такое. Берёшь девчонку и заваливаешь? — С девушками порою сложно бывает. Вон, я вчера Джез предложил остаться на пару минут, а она меня не послушала, — Скалетта качает головой. Чёрт, верно, даже пяти минут не уделила, а теперь мальчишка ещё и спрашивает, как и что ему делать. — Берёшь и целуешься. Это с опытом приходит, — говорит так, словно объясняет, как чайник на плиту поставить — спокойно пожимает плечами, мол, ничего сложного. — Не напираешь особо, вкладываешь чувства, и девчонка растает. Он так ни у кого не спрашивал, больше разбирался сам. С Джо они обсуждали ночи ещё давным-давно, хвастались, но и зачастую любили преувеличивать, чтобы казаться круче в глазах друга. Сейчас же всё по-другому. — Учатся на девушках, знаешь, а не на словах, — мужчина хмурится на пару секунд, однако после своих слов тут же лезет в холодильник, сдерживая короткие смешки, то и дело хотящие вырваться наружу. — Либо вот так. Помидор. Марти чешет затылок, нерасторопно поигрывая помидором, жонглируя. Несколько раз чуть не упал. Нет, он слышал об этом, но неужели Джо и Вито так и учились? Где б еще эту девушку найти. Вот серьезно — Марти думает, что все девушки Эмпайр-Бэй заняты, настолько часто слышал отказ. Обычно он не унывал, а сегодня, после пьянки, чего-то накатило. И не отпускает. Марти нервно усмехается, безуспешно пытаясь отогнать дурные мысли. — Уверен, что поможет? — тушуется Санторелли, будто боясь с помидором не справиться. Сполоснул овощ — больше розоватый, чем привычно красный. Прямо как он сейчас в этот момент. А потом во мгновение ока набирается смелости и выдает такое, что хоть стой, хоть падай: — А у тебя самого какие отношения с ним? А помидор был аппетитный, отломленная веточка передавала запах просто превосходный, грех не куснуть. Марти и куснул, украдкой убирая томатный сок, естественно, как же без этого, стекающий с губ по подбородку. Марти облизал помидор по всей поверхности вдоль и поперек, а так ничего и не понял. Что только с ним не делал, вращая перед собой и быстро надкусывая в нескольких местах. — Все на чём-то учатся. С девчонками поприятнее, разумеется, — Вито улыбается, скрещивая руки на груди. Марти выглядел не подростком, а обычным ребёнком, не понимающим, что ему делать. Ещё пара вопросов и сам помидором станет. — Экономические. Вон, видишь, такие хорошие сейчас дорого стоят. Скалетта еле сдерживает смешки, наблюдая за стараниями юноши. От алкоголя же отошёл, а всё равно продолжал вытворять ерунду, причём ещё и прилюдно. Марти способностей в этом не занимать. — Поздравляю, ты пустил девчонке кровь, — мужчина произносит чуть серьёзнее, замечая, как капает сок по подбородку. Что-то не так. Брови невольно сводятся к переносице, когда он поднимает взгляд с подбородка на сосредоточенные глаза парня, но тут же отвлекает самого себя, лезет за вторым. — С такими усериями любая через секунд десять устанет, — мужчина быстро промывает помидор, усаживаясь за столом рядом. Чёрт, если бы кто-то сказал, что будет целоваться с овощами, застрелил бы на месте. Впрочем, перед Санторелли опозориться невозможно. — Спокойнее нужно, чувственнее. Вито несколько секунд смотрит куда-то в стену, закусив губу. С одной стороны, пускать такие промахи у пацана на самотёк будет слишком жестоко, но и самому ставить себя в глупое положение... Плевать, Марти всё равно не поверят. Скалетта приступает довольно-таки спокойно, непринуждённо, словно делал это раньше — никакого стеснения на лице не проскакивает, однако он чувствует себя не в своей тарелке. И дело не в стыде. Глаза чуть прикрыты, губы мягко передвигаются по овощу, да и сам он выглядит расслабленно. Спустя несколько секунд Вито подключает и язык, медленно поглаживая красную кожуру. — Понял? — мужчина кладёт помидор на стол. Нет никакого желания продолжать и далее заниматься таким, лучше просто наблюдать. Как-то неловко становилось от того, что Марти уже не ребёнок, а ни разу не целовался. Мартин Санторелли чуть сквозь землю не провалился, и пожалел, что не провалился, когда встретился со взглядом гангстера. Было ясно, что полную чушь делал, поэтому на всякий случай неловко засмеялся, мол, шутка всё. Значит, слишком не напирать… Понял. Ясно. Яснее ясного. Блин, Марти пока разбирался, весь язык себе уже истер. И как-то с Вито это все слишком волнительно, Марти никак не поймет, почему руки никуда не может деть. Те не останавливаются ни на затылке, ни на столешнице; от волнения Марти только не прыгает на месте. Марти с любопытством наблюдал за действиями Вито, но ничего не говорил. Получалось и вправду эффектно, и, наверное, очень приятно: язык Скалетты двигался в помидоре очень уверенно, будто в этом деле у него была недюжинная практика. Ну, с помидорами. Он засматривается на Вито, и не совсем в рамках обучения или по-дружески, завораживается движениями прямо сейчас. Прокручивает в мозгу все теплые улыбки Скалетты, предназначенные ему. Когда Скалетта заканчивает, Санторелли смущенно отводит взгляд да берет новый спелый овощ для истязания. Пацан, шумно сглатывая, откусывает кусочек, так, чтоб было углубление, закрывает глаза и проталкивается языком внутрь, поглаживая мякоть. Кажется, получается — неторопливо и с наслаждением. На долю секунды Санторелли представляет не длинноногую брюнетку и чувствует тягучее, томное шевеление в теснеющих джинсах. Скалетта наблюдает за действиями юноши, отмечая, насколько тот старается, но толком ничего не меняет — мальчишка был упёртым, но не слишком доходчивым. Однако он его не останавливает. Мужчина пристально наблюдает за тем, как чужие губы скользят по помидору, и спустя несколько секунд со стороны видно, что начинает получаться лучше. Марти особо не торопится, пытается делать всё медленно и красиво. Значит, Вито ошибался. Но проблема состоит в другом. Когда он целовался с девушками, реакция тела была примерно такой же, как и сейчас. В брюках становится теплее, теснее, из-за чего тот придвигается ближе к столу, чтобы Санторелли не заметил. Но, чёрт, если бы это была девушка!.. Напряжение буквально витает в воздухе, он это прекрасно чувствует — мужчина закусывает губу изнутри, размышляя. Возбуждение постепенно затмевает разум, и Вито выкидывает неожиданный финт, когда Марти отрывается от помидора. — Какой-то он безучастный, — мужчина хрипло усмехается, кивая на овощ. Он не стерпит, это очевидно, и в какой-то мере ему даже стыдно, ему дико неловко. Не нужно было вчера впускать его домой, и сейчас бы не было этого грёбаного разговора, всё с головой было бы в порядке. Да только ничего уже не сделать. Скалетта придвигается чуть ближе. — Надо бы проверить, как ты научился. Нормально проверить. Он, кажется, увлекся совсем в своих мыслях с этим помидором, утирает губы от томатного сока. Марти замечает внезапную перемену и отшучивается, пятясь назад. С Вито что-то не так, и смотрит тот как-то по-другому; более жадно, что ли, будто он здоровенный кусок мяса за тридцать баксов на базаре. — Что, правда? — Санторелли оживляется, минует диван, нервно пытаясь разрядить обстановку. — Это обязательно делать? С другой стороны… второй такой возможности может и не представиться, чтоб потренироваться так с кем-то в натуре. Санторелли от Джо слышал, что девушки по поцелую судят о мужчинах. Ну, тот врать точно не будет. Но ей-богу, Марти представлял это немного по-другому. Если бы кто-нибудь сказал ему о том, что он взасос будет целоваться со Скалеттой, Марти бы его хорошенько обработал. А прямо сейчас будто сам налетел на Вито. Голова совершенно пустая — Санторелли чувствует только то, как естественно и с головой погружается в поцелуй. Это происходит как взрыв, и вот они рассасывают языки, как будто это самая сладкая карамель, кренятся в стороны друг друга. Вито его к столешнице припер, а Марти как-то слишком занят, чтобы отказаться — забот полный рот. Санторелли боится представить, что будет, если Скалетта его только коснется, потому что он и так уже на пределе. С каждой секундой градус повышается, и не только он. Вито замечает лёгкую неловкость, выражаемую через вопрос — считай, что он крадёт первый полноценный поцелуй. Как пишут в книгах, показывают в фильмах, такое должно происходить с любимым человеком и при нужной атмосфере, но когда это кого-то волновало? Они с Джо, вон, тоже недалеко ушли. Мужчина старается целовать медленно, особо не торопиться, но сам же и отмечает, как невольно срывается. Санторелли напирает в ответ, сплетая языки; оба неосознанно двигают головами, пытаясь найти удобную точку для более глубокого сближения. Скалетта не верит, что он делает это. Всё кажется глупым сном. Ещё глупее то, что тело отзывается слишком странно, неоднозачно. Если под столом он прятал лёгкий дискомфорт, то сейчас же уже чувствовал, насколько неприятно и в какой-то мере даже болезненно тесно становилось в брюках. Мужчина не знает, о чём ему думать, поэтому старается просто выбросить все мысли из головы, отдавшись ощущениям. Пальцы неосознанно проскальзывают по пояснице парня сквозь ткань, поглаживая. Он когда-то делал так с девушками, ещё совсем давно, когда любил заводить их, но сейчас, когда рядом ещё не до конца отошедший после пьянки простой мальчишка... Это сложно, но настроя не сбивает. Возбуждение затмевает разум. Когда Скалетта касается его едва-едва, ободряюще поглаживая, как хорошего мальчика, Марти так и хочется выкрикнуть: «смелее, Вито», но крик с уставшим сонным выдыхом выливается стоном в его губы. От внезапности спирает дыхание, и всё тело внутри ходуном ходит. Марти это впервые испытывает с кем бы то ни было, да и сам Скалетта напротив едва-едва держит себя в руках. Впервые чувствует, что вот-вот взорвется. Во всех местах одновременно. Всё это время стоящий натурально в форме истукана Санторелли обхватывает своего учителя за плечо, оказываясь на критическом расстоянии. Марти заводится с пол-оборота, элементарно не представляя на месте Вито кого-то другого. Марти забывает, что все это слишком затянулось. Для них, как друзей. Марти готов забыть всё на свете, лишь бы это длилось дольше, лишь бы Вито его не отпускал из рук и не отпихивал от себя после, лишь бы чувствовать это тепло и близость. Потому что это просто что-то невероятное. — Вито… — обрываясь, говорит Санторелли с видом виноватого ребенка, в душе желая, чтобы Скалетта обманулся. Тогда обманется и он, пускай они сыграют в игру. — У меня на тебя встает. В данный момент легче совсем выбросить все мысли, сковывающие сознание и поведение — Вито старается не размышлять, кого именно он целует и при каких обстоятельствах. Концентрация идёт больше на том, что ему приятно, и это самое главное. — Не на помидор? — мужчина пытается разбавить ситуацию, даже не глядя на пах парня понимая, что тот действительно возбуждён. Интересно, а по самому Вито видно? Он ничего не отвечает на признание. Слишком странно, что у простого паренька встал на обычные поцелуи, но ещё страннее, что, чёрт возьми, и он ещё возбудился. Как это работает? Никаких ложных образов он не воссоздавал, прямо понимая, что перед ним не пышногрудая девица, а юноша, которого он знает с самого его детства. Времени и сил думать на этот счёт просто-напросто нет. Вито возобновляет поцелуй, начиная действовать с большим напором, увереннее, чувствуя, как жар овладевает телом сильнее и сильнее. Ладони сами по себе скользят под чужую куртку, сжимая кожу под рубашкой. Произносится тихое мычание в чужие губы, когда тёплые пальцы прикасаются к светлой коже. Скалетта уверенно идёт в атаку, совершенно забываясь. Малец вскружил голову настолько, что медленно, но верно все мысли отпускались, оставляя лишь желание абстрагироваться и продлить момент. Пытаясь руками хоть как-то зацепиться за что-то, Марти случайно смахивает со столешницы кружку из грубого фаянса, и та обрушивается на пол острыми сколками. Сердце Санторелли бьется, что ему самому впору биться так под навесом Скалетты: отчаянно, от переволняющих его чувств и ощущений, стирающих его, стирающих Вито, стирающих их. Он по-мальчишески импульсивно поддается на поцелуи и жесткую хватку, а сам прихватывает друга к себе поближе. Чтоб не останавливал и дал разрастись пожару внутри, будто если не будет его держать, если его отпустят, Марти ту же секунду умрет от того, что стесняет в штанах. И в сердце. Он неторопливо делает шаг вперед — здесь всё просто и интуитивно, правильно говорил Вито, как в танце, заканчивает Санторелли, ни разу не танцуя в жизни. И все-таки они сходят с места. К дивану. Все происходит быстро, будто их могут застукать. Интуиция подсказывала избавиться от джинсов — Марти звенит металлической пряжкой старого отцовского ремня. Скалетта его не отпускает, и, что-то ему подсказывает, вряд ли отпустит сегодня. Воздуха катастрофически не хватает, но ему это даже нравится. Это значит, что ту же самую нехватку чувствует и Вито. Мысли, что всё это неправильно, пропадают ровно в тот момент, когда Марти расстёгивает джинсы. Он бы размышлял, верно ли поступает, но пацан решил всё за него. Так даже лучше, легче. Мужчина повторяет вслед за ним, стягивает с себя брюки, после чего и домашнюю рубашку — перед парнем предстаёт крепкий торс, очерченные мышцы пресса. Девушкам такое всегда нравилось, он раздевался специально, чтобы привлечь внимание ещё сильнее, но сейчас же действует на инстинктах. За рубашкой слезает и футболка юноши. У Санторелли это первый раз, если он так волновался о поцелуях, тут даже дурак поймёт. Но суть в том, что Вито не девушка. Вито будет первым. Мужчина целует его в губы, после чего спускается ниже, располагаясь поудобнее — собственные скользят по бледной коже, разогревают шею, медленно переходя к впадине между ключиц. Сам чувствует, насколько ему жарко, насколько тяжело держать себя в руках, когда под бельём творится ад. Скалетта собирает смазку, снимая с Марти бельё, а затем, обхватывая чужой орган, начинает ласкать, водя снизу вверх специально медленно, словно раззадоривая. Реакция забавляет, однако желание не пропадает. Он настроен серьёзно. — Уверен? — ему нужен точный ответ, ему нужно знать, что он никем не пользуется. Одно слово, и Вито сорвётся. Все бы ничего, но потом Вито начинает раздеваться по-настоящему. Марти бы сейчас извиняться, придумывать всякую белиберду, чтоб свалить подальше, но он просто теряет дар речи на месте. Это происходит с ним! И Скалетта его хочет; ох, святая Анна с Мадонной... Как по сигналу Вито берет дело в свои руки. Он только и успевает подстроиться под Вито, член на него, на его отрывистые поцелуи и ласки, на него всего, реагирует словно магнитная стрелка на север; бледно-розоватое, чуть подсушенное тело астеника само отвечает, порываясь вперед. Сердце замирает от этого дыхания на коже и припухлых губ. — А ты, Вито? — Марти это едва произносит тихим, шатким от волнения голосом. Может, даже по-детски жалобно. Правда то, что если бы кто-то сказал, что они перепихнутся, Марти засмеял бы его на месте. Его первый раз будет с шикарной смуглой брюнеткой из Маленькой Италии, грезит наяву Санторелли, когда Вито ладонью проходится по стволу, как заботливый автомобилист хватается за ручник горячо любимого понтиака, обходится с ним, как мастер. Марти имеет привычку заводиться с полоборота, подбадривающе гладит Скалетту по напряженной спине, давая понять, что тот всё делает правильно. Он полулежит на локтях, согнув одну ногу в коленях, перед другом, готовый к разрядке. — Давай сделаем это, Вито, — Санторелли не ожидает, что у него это вырывается каким-то полустоном, сгибающим его напополам, а потом берет на слабо, как часто это делал в шутку в их компании. — Или ты испугался? Мужчина продолжает водить ладонью по чужому члену, в некоторых местах слегка сжимая, потирая головку, чтобы принести максимум удовольствия. Здесь намного легче, чем с женщинами — ты знаешь, что нравится тебе, и делаешь то же самое. — О-о, боюсь-боюсь, — Вито хрипло усмехается, напоследок целуя кожу около бедра, после чего стягивает с себя бельё, теперь уже собирая смазку для другой цели. Он делал это впервые, но чётко осознавал, что может быть больно. — Потерпи. Скалетта растягивает медленно, тянуще, чтобы снизить неприятные ощущения до минимума — всё должно быть осторожно, и уже трудно терпеть, замечая, как на такие движения реагирует собственный член. Хочется приступить поскорее, хочется наконец сбросить образовавшееся напряжение, но нельзя. Под конец, добавляя третий палец, Вито уже слегка ускоряется, не убирая руки с чужого ствола — лучше путаться в чувствах, нежели акцентировать внимание на боли. Мужчина растирает остатки по члену, понимая, что возбуждение постепенно стало болезненным. Ничего страшного, Марти подготовлен, и, в случае чего, скажет, если что-то не так. Пацан не робкого десятка. Скалетта снова притягивается ближе, несколько секунд целуя того в губы, а затем подкладывает первую попавшуюся подушку под поясницу, чтобы было удобнее. Он не сводит с него взгляда. Нужно действовать как можно осторожнее, но это даётся с трудом — Вито приставляет покрасневшую головку, медленно входя. Из горла невольно просачивается громкий выдох, руки же подхватывают чужие ноги под сгибы, чтобы было удобнее. Пусть привыкнет. Скалетта проворачивает это всё так умело, что он не смеет его прерывать — боже, даже язык не повернулся бы. На подушку уложил, чтобы было комфортно, и взялся за него всерьез. Тело изводится в истоме, и Марти кончает бурно Вито в руку, раскусывая кулак до кровавых следов и пропадая в ощущениях. Марти слишком хорошо, чтобы вообще что-либо возразить на пальцы внутри себя. И Марти никакого понятия не имеет, зачем это. Опыт с мужчинами его никогда не интересовал, и вообще… — А ты мастак в этом, да? — спрашивает его Санторелли, когда тот плавящими поцелуями спускается ниже, умело разминает внутри пальцами, давая расслабиться, и смотрит, так смотрит. Марти чувствует кольцо своих мышц, то, как они растягиваются; это не больно, на самом деле, и сам малой достаточно перевозбужден, чтобы принять Скалетту целиком, сам Вито входит в него как нож в масло. Это выбивает из пацана весь дух, и с испугу он хватается, обнимая Скалетту за шею, когда тот берет весь его вес на себя. Санторелли расслабляется, дышит размеренно, но вот упасть боится и цепляется за старшего товарища всеми фибрами души. — Начинаем? — робко предлагает он, когда они вот, друг напротив друга и лишь беспокойно дышат. Скалетта не торопится, стараясь снизить дискомфорт поцелуями — в таком деле торопиться некрасиво, и не важно, кто под тобой. Он никогда не забывал о чувствах партнёра, поэтому всегда девчонки таяли от его движений, от его действий. Сейчас же под ним ровно так же таял и Марти, замирая от нетерпения. — По-другому и не умею, — произносит хрипло, даёт юноше время привыкнуть к чувству наполненности. Чужие пальцы скользят по его шее, словно подталкивая начать, и Вито ни капли не стесняется. На слова парня мужчина лишь крепче обхватывает чужие ноги, чтобы обоим было удобнее, и делает на пробу пару медленных движений, ощущая горячее скручивание внизу живота. Напряжён и расслаблен одновременно, при каждом толчке выдыхая от чувств. Взгляд не сходит с глаз Санторелли — он не блуждает глазами по телу, вовсе нет. Ему важно было видеть, что все действия просчитаны, верны, что Марти смотрит на него, как на единственного, кто может ему помочь, кто является своеобразным спасением. Возбуждение только усиливается. Вито наклоняется ниже, слегка надавливая на сгибы коленей, чтобы проникать глубже. Это его первый раз с мужчиной, он толком не знал, что делать, а потому старался пользоваться холодным рассудком, что было почти невозможно. Он невольно проникает глубже, постепенно ускоряет движения, окончательно теряя голову от реакции юноши. Он закрывает глаза от удовольствия, когда они целуются, и нежится в тепле и приятных ощущениях, как озаренный майским солнцем, как избалованный любовью ребенок. Санторелли улыбается, когда его целуют так страстно и нежно, когда его целует Вито, и отвечает с напором, который, как и любые девственники, не вполне контролирует: неуклюже, но пылко и страстно, отчаянно сжимая плечи Скалетты, находя какую-то свою точку опоры. Они входят в свой ритм, и все это напоминает какие-то американские горки: у Санторелли голова идет кругом от переизбытка эмоций, все проносится перед ним слишком быстро и слишком медленно, волнообразно взрываясь снизу и… восходя чем-то невероятным к груди. Приближающийся оргазм облизывает кончики нервов, и в его вспышках Марти зацеловывает Вито везде, куда может дотянуться, словно поцелуями выражает немую благодарность — в губы, в щеки, в веки, в лоб и даже в кончик носа. Марти ненароком сбалтывает и ловит ртом воздух, будто тонет, вот прямо сейчас, когда они оба разгорячены и на пределе: — Ты мне нравишься! И застывает от своего откровения, до смерти перепуганный таращится на Вито. Тот ведь имеет право по-разному отреагировать. На всякий случай теряет понимание сказанного, и ждет… чего-то. Вито буквально наслаждается тем, с каким ярким, можно даже сказать, яростным желанием тянется к нему, обхватывая тонкими пальцами, целуя всюду, где только можно. Это очередное доказательство того, что он делает всё правильно, всеми своими действиями и эмоциями приводя Марти в бурный восторг — на ум приходит только такое сравнение. Мужчина видит, как юноша под ним всё ближе и ближе, будто уже готов, однако еле сдерживается, как бы не потерять самообладание после сказанного. Скалетта останавливается, изучая взгляд парня. Видимо, только сейчас дошло, что вырвалось. — Вчера тебе Джез нравилась, а сегодня — я? — Вито усмехается. Слишком трудно понять свою реакцию, просто... до безумия сложно и неловко слышать такое от юноши, которого он знает с младенчества, но на лице лёгкое смятение не отображается. На такое обычно не отвечают. Любое признание оканчивается либо долгими разговорами о том, почему и отчего человек слышать подобного не хочет, или же доказывается поступками. Скалетта был уверен в своём выборе, притягиваясь ближе к Санторелли, целуя в губы. Всё не зря. — Всё в порядке, — мужчина слабо улыбается, но после этого делает ещё несколько движений, чтобы расслабиться заодно. В данный момент не в его силах себя контролировать. — Двинься. Скалетта плюхается рядом, усталым, но довольным взглядом таращась в потолок. Чувства довольно смешанные, запутанные, но... Они сделали это? И Марти избавился от всего, что, видимо, было внутри. Он не был уверен в своих мыслях, но старался придерживаться именно такой догадки. — Джез? — Санторелли переспрашивает так, словно слышит её имя впервые, закатывая глаза от пика удовольствия. — Не знаю, но… почему бы и нет? Марти его не понимает — выбирать ему точно не приходится. Мальчишки во дворе хвалятся своими победами, Санторелли же прихвастнуть нечем по сути и без вранья; тут уж хоть с кем спи. Разве что о произошедшем только что им нужно будет молчать. Их могут неправильно понять, да они… и друг друга могут неправильно понять. Он, наверное, просто поддался порыву. Как и Скалетта. Правда, Марти не хочет врать себе. Марти покрывается заметным румянцем от слов Вито: что это он, действительно? Но все мысли смешиваются в кучу, так и не образуя чего-то удобоваримого. Марти изнеможённо выстанывает этот несчастный ответ куда-то в шею. Он может только чувствовать, чувствовать сейчас — то, что захлестывает его с ног до головы, то, что он нужен Скалетте, и тот просто так его не отпустит. Санторелли приподнимается на одной руке, отдыхиваясь и смазывая капли пота с торса, и смотрит на него. — Ну, как скажешь, Вито, — он уверенно кивает, поглаживая шею. — Я не шучу, кстати. — Даже странно, что не шутишь, — Вито тихо усмехается, зарываясь ладонью в собственные волосы. Сейчас не было сложным осознать, что произошло. Было трудно понять, почему именно это произошло, почему он согласился на такую бурную идею парня. Марти же изначально хотел научиться целоваться, но потом возбудился, и для взрослого мужчины вопросом являлось именно то, был ли это простой порыв или же что-то поглубже. Санторелли редко пользовался здравым смыслом, но и Скалетта сегодня не далеко ушёл. Сначала ругался из-за ерунды, а потом поддался нахлынувшим чувствам. Это неспроста. Нельзя сказать, что Вито не понравилось. Юношеское тело под ним, извивающееся, всем своим видом буквально просившее не останавливаться, а продолжать. А почему он продолжил, почему не встал в ступор, не оттолкнул? Ему бы даже в голову не пришло спать с мужчиной, но здесь... Здесь он даже не задумывался. — Не зацикливайся. Всё в порядке, — Марти особо и не волнуется, но Вито снова дублирует свою фразу без капли стеснения. Если бы сомневался, то тут же бы прогнал под предлогом того, что его лёгким замешательством воспользовались, и плевать, что окончанием правил он сам. Видать, он действительно нуждался в Марти сильнее, чем предполагал.