В Ичираку найдется место для всех

Теучи невесело смотрит из своего окна, глядя мимо крупных, быстро скользящих вниз дождевых капель. Всего несколько часов назад был прекрасный летний день, небо хвасталось безупречной синевой, но сейчас… сейчас это было похоже на раннюю весну, когда даже небеса понятия не имеют, как начать новый год. Повар поворачивает голову на звук упавшего на землю металла, и его еще недавно рассеянный взгляд находит юное встревоженное лицо дочери. — Мне так жаль, папа! Я не хотела! Я немедленно все уберу, — в панике говорит Аяме, уже бросаясь за тряпкой, чтобы вытереть мокрое месиво на полу. Теучи подходит к ней, нежно гладит по голове и сам берет ткань: — Не беспокойся об этом, Аямэ. Со мной тоже иногда такое случается. Я позабочусь об этом. Девушка забирает тряпку обратно, упрямо качая головой и повторяя: — Ни за что! Это мой беспорядок! — обходит его и удаляется. Теучи с нежностью наблюдает за ней. Снова его внимание привлекает шум, но на этот раз — стук в дверь. Звук резкий и быстрый, выделяется на фоне дождя, который все льет и льет в раздражающе успокаивающем ритме, и поэтому он открывает дверь, ожидая чего угодно, кроме подростка с потрясающе яркими светлыми волосами и синими-синими глазами на слишком знакомом «усатом» лице. Он смотрит на него в отчаянии, весь мокрый: — Мне очень жаль, что я пришел к вам так поздно… — Зайди сначала, — перебивает его Теучи беззлобно и отходит от двери. Молодой человек коротко улыбается и делает, как сказано, быстро поблагодарив, прежде чем снять сандалии и войти в дом. Когда Теучи закрывает дверь, пришелец снова говорит: — Мне нужна работа, — выпаливает он с какой-то неловкостью, его лицо заметно краснеет. — Я могу готовить и убирать. Я хорош в командной работе и буду вежлив с клиентами, — говорит он, решительно поднимая глаза, и по его щекам разливается лёгкий румянец. — Я мог бы работать на другой работе, но мне слишком нравится готовить… Теучи поднимает руку, и голос подростка затихает, пока его губы полностью не смыкаются. — Я вижу, что ты увлечен этим, но Ичираку всегда был семейным бизнесом, — честно отвечает ему Теучи. Парень кивает: — Я знаю это, и я не прошу об этом. Мне нужна работа, а Ичираку, пожалуй, единственное, что не сведет меня с ума. Именно сталь в его голосе заставляет Теучи задуматься; он замечает изодранную, слишком большую одежду, которая, казалось, когда-то была униформой, а теперь стала чем-то неузнаваемым, и сосредоточенные, отчаянные глаза. Он не был идиотом, и поэтому было нетрудно заметить сходство с неким светловолосым Намикадзе, как и то, что каждый шаг парня выглядит нарочито обыкновенным — черта многих шиноби, которые ели в его ресторанчике. Но он тоже не был дураком. За просьбой парнишки не было злого умысла, просто какое-то отчаяние, которое Теучи не мог определить. Подойдя ближе, он положил руку на плечо молодого человека, добродушно улыбаясь ему: — Я дам тебе неделю испытательного срока в Ичираку, а затем решу, оставить тебя или уволить. По полу разлетаются керамические осколки, и они оба поворачиваются к Аяме, которая смотрит на незнакомца широко раскрытыми глазами, а её лицо быстро краснеет.