О Хараде

      Что мы знаем о лисе? Ничего — и то не все©.       О таком регионе толкиновского Средиземья, как Харад, мы почти ничего не знаем — потому, что Толкин при создании Легендариума прорабатывал в первую очередь образ тех регионов и народов, которые боролись против Моргота и Саурона — в то время как харадрим в сюжетах Второй Эпохи и Третьей Эпохи обычно выступают как союзники Саурона или, по крайней мере, враги Гондора. Поэтому крохи информации о Хараде приходится извлекать или из общей информации о основных политических тенденциях того времени в случае Второй Эпохи, или из данных о внешней политике Гондора (его конфликтах с соседями, в том числе — с харадрим) в случае Третьей Эпохи.       Начнём с очевидного, из разряда «Волга впадает в Каспийское море». Харад — не самоназвание; это просто слово на синдарине, означающее для жителей Запада Средиземья «Юг», то есть земли к югу от Гондора. Эти земли обширны и простираются, по-видимому, до экватора и далее — если судить по словам Арагорна о том, что в удалённых землях Харада даже небосвод выглядит иначе. Это согласуется с тем, что если жители Ближнего Харада обладают «ближневосточным» типом внешности, то жители Дальнего Харада — чернокожие. Причём жители Дальнего Харада должны быть выше и сильнее жителей Ближнего, если гондорцы называют их «полутроллями».       Как отмечает Толкин, «термин «Харад» — «Юг» — весьма расплывчат» («Неоконченные предания Нуменора и Средиземья»). Харад — географическое, а не политическое понятие, поскольку во «Двух твердынях» воин из отряда Фарамира Дамрод говорит о харадских королевствах (kingdoms) во множественном числе, причём самым близким к Гондору из них называется Умбар (Umbar, the nearest of their realms), в котором нуменорские политические традиции (и, как я намерен доказать далее, нуменорская аристократия) сохранялись как минимум до эпохи потомков Кастамира включительно — а возможно, и при умбарских корсарах. То есть государства, основанные в Хараде нуменорцами, также относятся к числу «харадских» — в том числе, видимо, нуменорцами, так и не ассимилировавшимися с местным населением[1].       Впрочем, этнический состав населения Харада, как я намерен доказать далее, и до прихода нуменорцев являлся довольно разнородным. Приведу пару характерных примеров. Во-первых, название «Умбар» — ещё донуменорское и восходит, согласно приложениям к «Властелину Колец», к языку (языкам?) донуменорского населения Гондора, наряду с такими названиями, как, например, «Арнах», «Эрех», «Эленах» и «Рингло», а также именем князя Лоссарнаха Форлонга. То есть население сопредельных Гондору земель Харада могло быть родственно коренным жителям Гондора, а не другим жителям Ближнего Харада. О харадрим как едином народе говорить нельзя.       Во-вторых, Гэндальф на неком «харадском языке» якобы носил имя «Инканус», означающее «северный шпион» — однако, согласно «Неоконченным преданиям Нуменора и Средиземья», «Что имеется в виду под «Югом» — неясно. Гэндальф заявил, что никогда не бывает «на Востоке», но на самом деле он, по всей видимости, ограничил свои странствия и свои заботы западными землями, где жили эльфы и люди, в целом враждебно относящиеся к Саурону. Во всяком случае, не похоже, чтобы он когда–нибудь странствовал по Хараду (тем более Дальнему Хараду!) или оставался там на долгий срок, достаточный для того, чтобы получить имя на каком–либо из непонятных языков тех малоизученных краев. В таком случае, под Югом должен пониматься Гондор (в широком смысле слова — те земли, которые находились под властью Гондора в годы его наивысшего могущества)». То есть «Инканус» может быть именем на языке местных жителей т.н. «Южного Гондора» (Харондора), междуречья рек Порос и Харнен, традиционно являвшегося объектом гондорско-харадских войн в Третью Эпоху — и на момент Войны Кольца находившегося под контролем харадрим. А вот единого «общехарадского» языка может и не существовать. Даже скорее всего не существует.       Харад, судя по всему, ещё в начале Второй Эпохи испытывал нуменорское влияние, которое могло стимулировать постепенное формирование там протогосударственных образований. В «Акаллабэт» сообщается о том, что влияние нуменорцев с самого начала было сильно на побережьях, где они учили местных людей земледелию и строительным навыкам — а также, согласно «Неоконченным преданиям Нуменора и Средиземья», дали им железное оружие (видимо, для борьбы с захватившими власть среди них недобитыми приспешниками Моргота из числа людей, бежавшими на восток истерлингами из народа Ульдора). Впрочем, неясно, относится ли указание на активность нуменорцев на побережьях к Хараду — поскольку в «Акаллабэт» говорится, что «правители Нуменора вновь высадились на западном побережье» [Средиземья]. Можно ли относить «западное побережье» к западному побережью Харада, если Харад для Толкина — «Юг»?       В любом случае, уже при короле-мореходе Тар-Алдарионе (правил в 883-1075 годах), пионере нуменорского колониализма, при котором нуменорцы перешли к основанию постоянных опорных пунктов в Средиземье (например, гавани Виньялондэ, через которую доставлялся в Нуменор лес, вырубаемый в Энедвейте и Минхириате) можно уверенно говорить о нуменорском присутствии в Хараде. Во время своих плаваний он «едва не потерпел крушение у берегов Харада», он «строит множество кораблей и плавает далеко в Харад». Проникновение нуменорцев в эти земли встревожило Саурона и заставило его обосноваться в сопредельном с Харадом Мордоре: «Поэтому Саурон на время оставил Эриадор в покое и избрал своим оплотом против нуменорцев край, позже названный Мордором». Поэтому закономерно предположить, что Харад стал едва не ключевой ареной противостояния Мордора и Нуменора во Вторую Эпоху. Не случайно именно в Хараде возник ключевой форпост имперской экспансии Нуменора в Средиземье — Умбар, обнаружил который, надо думать, ещё Алдарион — такой опытный мореплаватель едва ли мог пройти мимо удобной естественной гавани.       В текстах и письмах Толкина есть пассажи, которые трудно истолковать иначе, как указание на крайне высокую степень контроля Саурона над Харадом и Средиземьем в целом после Эрегионской войны 1693–1701 годов, когда выковавший Единое Кольцо Саурон открыто явил свою мощь и лишь нуменорское вмешательство не дало ему уничтожить все эльфийские королевства, включая Линдон на крайнем западе Средиземья. «На востоке и юге почти все люди подпали под его власть; в те дни возросла их мощь, и возвели они многие города и каменные стены, и умножились в числе; свирепы были они в битве и вооружены железом. Для них Саурон был королем и богом; великий страх внушал он им, ибо обиталище свое окружил огнем» («Сильмариллион»). «Однако Саурон повелевает умножающимися ордами людей, которые никогда не общались с эльфами[2], а через них, косвенно — с истинными и непадшими Валар и богами. Он правит растущей империей из гигантской темной башни Барад-дур в Мордоре, близ Горы Огня, владея Единым Кольцом» (Письмо 131).       Вместе с тем, известно, что в правление королей Тар-Кириатана и Тар-Атанамира, правивших в 1869-2029 и 2029–2221 годах, нуменорцы обложили народы Средиземья данью, перейдя от политики помощи местному населению к его эксплуатации. Если честно, мне трудно представить, что нуменорцы могли взять с жителей северного и западного Средиземья, живших, по словам самого Толкина, в «в состоянии «гомеровской» простоты патриархально-племенной жизни» (Письмо 131). «Люди Тьмы» тоже едва ли отличались особой развитостью. Грабить кого-то выгодно, когда он богат — а нуменорцы были и развитее, и богаче жителей Средиземья. Единственное, что могло интересовать нуменорцев в Средиземье — это ресурсы. С учётом того, что нуменорцы тех времён из-за страха перед смертью «искали забвения в наслаждениях и разгульных пирах, алкая все бо́льших богатств и сокровищ» («Сильмариллион»), с их стороны довольно логично выглядит интерес к Хараду. Из «Властелина Колец» мы знаем, что харадрим любят золотые украшения, то есть там должно быть много золота, а возможно — и иных драгоценностей. Поэтому логично предположить, говоря о Хараде, что нуменорцы там были сильны на побережьях, а приверженцы Саурона — во внутренних районах.       Отдельный интересный вопрос — кем были правители тех харадрим, что служили Саурону? На первый взгляд, Саурону было бы логично ставить на местных вождей, недовольных грабительской политикой нуменорцев. С другой стороны, известно, что среди назгулов, ближайших слуг Саурона, трое из девяти (то есть треть) были знатными нуменорцами. То есть нуменорские ренегаты на службе Саурона были ещё до совращения им Нуменора, и, в теории, Саурон мог ставить их королями над подвластными ему человеческими народами (как, скажем, Король-Чародей Ангмара, являющийся, скорее всего, нуменорцем, правил ангмарскими горцами и орками). Впрочем, одно объяснение не исключает другое — знатные авантюристы из Нуменора могли создавать в Средиземье собственные королевства, которые затем, вступая в конфликт с собственно Нуменором, могли обращаться за поддержкой к Саурону. Благо Саурон мог пообещать им заветную мечту большинства нуменорцев — бессмертие.       Отдельная интересная тема — религиозные верования харадрим. Некоторые представляют их почитателями Мелькора и вообще «тёмными», но эта точка зрения кажется мне сомнительной по целому ряду причин. Чистый культ Мелькора у людей Средиземья наблюдался лишь дважды — в Хильдориэне и в Нуменоре после прибытия туда Саурона. Даже истерлинги народа Ульдора Первой Эпохи, предавшие эльфов в пользу Моргота, не производят впечатление мелькорианцев — поскольку они откровенно торговались с Морготом, поставив условием своего предательства передачу им Белерианда (в то время как с Богом, а не языческим богом, не торгуются). Да, харадрим служили Саурону, но во Вторую Эпоху он ещё не объявил себя «вернувшимся Мелькором» и продвигал собственный культ, а не культ Моргота. Вообще не стоит забывать, что во Вторую Эпоху Саурон всерьёз выдавал себя за «посланника Валар Аннатара», и, по-видимому, мог и среди людей Средиземья распространять версию о том, что он — один из Валар или их представитель, уполномоченный управлять Средиземьем[3].       В целом мне кажется, что харадрим тех времён — нормальные язычники, почитающие в качестве богов Валар (всех, включая Мелькора-Моргота — поскольку для язычества типична моральная амбивалентность божественного), а, возможно, и некоторых наиболее могущественных майар, вроде Ариэн и Тилиона или Уинэн и Оссэ. Могли они знать и об Эру, хотя он в их представлении, скорее всего, представлял из себя типичный для языческой традиции образ «праздного Творца» — ведь даже для людей Запада, по Толкину, «Он — бесконечно далек» (Письмо 156). Знания о Эру, Валар и майар (преломившиеся в местной мифологической традиции) могли быть получены ими от нуменорцев, а до этого — от Авари, отдельные группы которых могли забредать в те края и контактировать с харадрим, ведь «Первыми эльфами, встреченными в мире людьми, были авари, некоторые из которых были к ним дружелюбны» («Квенди и Эльдар»).       Возвращаясь к борьбе нуменорцев и Саурона за Харад, стоит упомянуть о том, что нуменорский король Тар-Калмакиль «в молодости своей [то есть, видимо, ещё в правление его отца Тар-Алкарина в 2657–2737 годах] был великим военачальником и завоевал обширные земли по берегам Средиземья» («Неоконченные предания Нуменора и Средиземья»). Война Ар-Фаразона с Сауроном, в ходе которой тот был вынужден сдаться Нуменору, началась с того, что «к королю явились капитаны и шкиперы кораблей, возвратившиеся с Востока, и поведали о том, что Саурон, с тех пор, как Ар-Фаразон покинул Средиземье, открыто являет свою мощь и осаждает прибрежные города» («Сильмариллион»). Судя по тому, что местом высадки Фаразона в Средиземье был Умбар, ареной боевых действий Мордора и Нуменора должен был стать Харад.       Надо думать, харадский театр военных действий уже был знаком Фаразону — поскольку упомянуто, что «Фаразон возвратился в Нуменор, сердца людей обратились к нему, ибо он привез с собою несметные богатства и поначалу раздавал их щедрой рукой» («Сильмариллион») — как я уже отмечал, именно в Хараде должно быть много золота (а возможно, и иных сокровищ?). Поскольку «немало прославился он как полководец» — то, надо думать, сперва он успешно продвинулся во внутренние районы Харада, а затем, пользуясь его отсутствием во время прихода к власти в Нуменоре, Саурон, наоборот, напал на контролируемое нуменорцами побережье. Что и подтолкнуло Фаразона к идее окончательно избавиться от угрозы со стороны Мордора.       После капитуляции Саурона враждебные Нуменору харадрим лишились союзника в лице Мордора (напротив, Саурон всячески поощрял развитие в Нуменоре идей вроде «великие короли не признают отказов и сами берут то, что принадлежит им» и отлавливания «меньших людей» Средиземья для принесения в жертву Морготу), вследствие чего нуменорцы развернули в колониях, контролируемых Людьми Короля / Чёрными Нуменорцами, настоящий террор против местного населения: «Они преследовали жителей Средиземья, отбирали их добро, обращали людей в рабов, а многих предавали жестокой смерти на своих алтарях. Ибо в те времена нуменорцы возводили в крепостях храмы и огромные гробницы, и люди научились бояться пришельцев из-за моря, и память о милостивых королях былых времен угасла в мире, и омрачили ее бесчисленные предания, в которых господствовал ужас» («Сильмариллион»).       Надо думать, в ходе соответствующих мероприятий нуменорцы установили полный контроль над Харадом и вырезали местную знать (едва ли эти зачистки преследовали своей целью насилие ради насилия — и Саурон, и нуменорцы были достаточно прагматичны), окончательно превратив Харад в свою колонию. Это предположение подтверждает один весьма примечательный пассаж из «Сильмариллиона»: «Потому многие из тех, кто в ту пору уплыл на восток строить крепости и селения на побережье, уже подпали под его власть, и с неменьшею охотой служили ему в Средиземье. Но, опасаясь могущества Гиль-галада, эти изменники, владыки могучие и злобные, по большей части поселились в далеких южных краях; но были двое, Херумор и Фуинур, что обрели немалую власть среди харадрим, многочисленного и жестокого племени, живущего в бескрайних землях к югу от Мордора за устьями Андуина».       Надо думать, и Хэрумор и Фуинур, и их «коллеги» — «владыки могучие и злобные» — были чиновниками нуменорской колониальной администрации, захватившими власть после гибели метрополии и ставшими наместниками уже не Нуменора, а Мордора. Так что когда в Войну Последнего Союза харадрим воевали против Гондора, это была отнюдь не война местного населения против нуменорских колонизаторов, а война одних нуменорцев против других, служащих Саурону (который до этого предал своих подданных-харадрим, сдавшись Нуменору и позволив нуменорцам их терроризировать) — с использованием харадрим одной из сторон конфликта в качестве колониальных войск aka пушечного мяса. Интересно, что сам Гондор, в отличие от Нуменора, первоначально каких бы то ни было захватнических планов в отношении Харада не вынашивал — гондорско-харадские конфликты в Третью Эпоху начались, как я покажу далее, довольно поздно.       К каким изменениям в Хараде могло привести поражение Саурона в Войне Последнего Союза? Поскольку власть правителей, подобных Хэрумору и Фуинуру, зависела от Саурона, то с его падением, возможно, где-то местное население сбросило власть нуменорцев и взяло власть в свои руки. Где-то сами нуменорцы, как сообщает Толкин, ассимилировались с местным населением. Кроме того, сами нуменорцы Харада (в первую очередь — Умбара, более всего сохранившие нуменорские традиции) после гибели Нуменора и поражения Саурона должны были разочароваться в культе «Мелькора, Дарующего Свободу», приведшем нуменорцев не к величию, а к упадку. Женой гондорского короля Тараннона Фаластура, правившего в 830-913 годах, была печально известная королева-колдунья Берутиэль, происходившая из Умбара. Едва ли гондорский король взял бы в жёны женщину, открыто почитающую Моргота и/или Саурона — так что едва ли мелькорианство было «государственной религией» Умбара. С другой стороны, то, что Берутиэль, по-видимому, занималась чёрной магией (ей служили кошки, шпионившие за жителями Гондора), показывает, что отдельные адепты тёмных культов могли в Умбаре сохраняться.        Отдельно стоит упомянуть, что, поскольку гондорцы, к сожалению, унаследовали от Нуменора фетиш на «чистоту крови», особенно — королевской, и первым королём, взявшим себе жену из числа «меньших людей», был Валакар (живший в 1194–1432 годах Третьей Эпохи, правил с 1366 года), то брак Тараннона Фаластура с Берутиэль говорит о том, что, по крайней мере, в Умбаре (а, возможно, и в иных нуменорских колониях в Хараде) сохранялись знатные семьи, способные похвастаться «чистотой нуменорской крови». Отдельный интересный вопрос — каким был политический строй в Умбаре после гибели Нуменора и последнего нуменорского короля, Ар-Фаразона? Ориентируясь на пример другого государства, основанного нуменорцами — Гондора — я склонен предположить, что там властвовали Наместники, правившие «до возвращения короля». При этом гондорского короля полноценным наследником королевского рода Нуменора и его властительных прав, надо думать, умбарские нуменорцы не признавали.       Впрочем, учитывая то, что о властителях Умбара говорится во множественном числе (см. ниже), возможно, вместо одного Наместника существовал некий Совет (по аналогии с нуменорским Советом Скипетра или Советом Гондора), управлявший городом и его владениями (или Наместник зависел от такого совета). Кроме того, если считать, что в Умбаре всё же был некий верховный правитель (Наместник), то не стоит забывать, что традиция наследственного наместничества даже в Гондоре сложилась не сразу, так что в Умбаре Наместников могли выбирать из одного знатнейшего рода — или даже из конгломерата знатнейших родов. Возможно даже, такового Наместника можно было тем или иным путём сместить (олигархии отличаются политической нестабильностью).       Любопытно, что и в случае с королевством, основанном в Умбаре наследниками Кастамира, говорится не об одном правителе, а сперва о сыновьях Кастамира (не названных по имени), а потом — о его правнуках, Ангамайтэ и Сангахьяндо. Возможно, олигархический элемент сохранялся в Умбаре — в теории члены правящей династии могли управлять Умбаром сообща или избирать правителя (или правителей, как пресловутых Ангамайтэ и Сангахьяндо?). Впрочем, прецеденты соправительства были и в истории Гондора — вспомнить хотя бы соправительство Исилдура и Анариона, основателей данного королевства. Так что в случае Умбарского государства кастамирингов вероятность его монархического характера выше, чем в случае с Умбарским государством Чёрных Нуменорцев / бывших Людей Короля.       Первоначально Гондор не проявлял особого интереса к Умбару и Хараду; о агрессивных поползновениях харадрим в сторону севера также не упомянуто. Ранний Гондор до правления королей Таростара, также известного как Ромендакиль («Победитель Востока») I (492-541) и Турамбара (541-667), отразивших нашествие истерлингов и присоединивших обширные земли на востоке, вообще не вёл захватнических войн. Ситуация изменилась в правление «Морских Королей», стремившихся к господству на морях, что закономерно должно было подталкивать их к идее захватить такую удобную гавань, как Умбар. Могли играть свою роль и идеологические факторы — идея гегемонии на море должна была перекликаться с апелляцией к имперскому наследию Нуменора и притязанием на него.       Уже о Таранноне упомянуто в приложениях к «Властелину Колец», что он «расширил владения Гондора на юг и на запад от устья Андуина». Брак с Берутиэль, возможно, преследовал своей целью привлечь на сторону Гондора симпатии части умбарской знати. Однако отношения супругов откровенно не заладились — и в итоге «король Тараннон посадил ее на корабль одну, лишь с кошками, и отдал воле волн и северного ветра» («Истари»). Надо думать, любви умбарцев к Гондору эта история не прибавила — и наследник Тараннона, его племянник Эарниль I (правивший в 913-936 годах), решил вопрос силой оружия — «с суши и с моря он осадил Умбар и взял его». Однако при его сыне Кириандиле (936-1015 годах) «харадрим, предводительствуемые изгнанными из Умбара бывшими Властителями» напали на Гондор, и он погиб в битве с ними.       Тут мы снова видим примечательную картину — харадрим выступают, по сути, как «пехота» в конфликте гондорцев с изгнанными правителями Умбара (которые руководят нападением). Это, надо думать, указывает на то, что и в сопредельных с Гондором харадских государствах правили династии нуменорского происхождения или, во всяком случае, тесно политически связанные с Умбаром. Если вспомнить, что Умбар был ключевым форпостом нуменорской колониальной империи на Юге Средиземья, то это может означать, что и после падения Нуменора Умбар в отношениях с другими харадскими государствами сохранил своеобразное «первенство чести». Это может объясняться в том числе и нуменорскими комплексами по поводу «чистокровности» — в Умбаре, надо думать, было больше всего «чистокровных» знатных семей.       Кириахер, он же Хьярмендакиль («Победитель Юга») I, правивший в 1015–1149 годах, отомстил за отца, разбив осаждающую Умбар армию харадрим. Более того, «Гондору присягнули властители Харада, их сыновья жили заложниками при дворе Короля». Было ли гондорское владычество для Харада обременительным (вассалитет и заложничество — стандартная практика для реального Средневековья)? Об этом, в отличие от описания нуменорского владычества над «меньшими людьми» Средиземья, ничего не сказано. По отношению к умбарцам Гондор, по-видимому, проводил политику своеобразного «национального примирения» потомков нуменорцев — в Умбаре даже был поставлен монумент в честь победы Ар-Фаразона над Сауроном, хотя Фаразон являлся жестоким гонителем Верных, предков гондорцев, и в итоге обратился в культ Моргота и восстал против Валар. В гондорской междоусобице, начавшейся со смертью Валакара (Распря Родичей 1432–1448 годов), основанный Людьми Короля Умбар выступил на одной стороне с основанным Верными Пеларгиром и южными фьёфами Гондора в целом, поддержав Кастамира Узурпатора в борьбе с «нечистокровным» королём Эльдакаром.       После поражения и гибели Кастамира его сыновья со своими сторонниками бежали в Умбар, где основали собственное «королевство в изгнании». Примечательно, что живущие в Умбаре потомки Людей Короля не воспользовались этими событиями, чтобы восстановить независимость, а признали власть потомков Кастамира. Гондорский король Алдамир, правивший в 1490–1540 годах, «пал в битве с восставшими королями Харада, объединившимися с мятежниками Умбара» («Наследники Элендиля»). То есть отделение Харада от Гондора произошло где-то между Распрей Родичей и гибелью Алдамира. Интересно, что конфликт Гондора с харадрим снова связан с конфликтом Гондора и Умбара — на этот раз уже внутри правящей династии Гондора (рода Анариона), то есть между потомками законного короля Эльдакара и узурпатора Кастамира. Хотя харадрим могли просто воспользоваться внутренними проблемами Гондора для отделения от него. Интересно упоминание о том, что сторонники Кастамира вступали в браки с харадрим (впрочем, возможно, в число «харадрим» в данном случае включаются и умбарцы?), но при этом правящий род Умбара по-прежнему сохранял «чистоту крови»[4].       Со времён Алдамира харадрим последовательно выступают в качестве врагов Гондора. Нужно отметить, однако, что вражда эта мотивирована была, скорее всего, политически, а не религиозно. Союзники харадрим из числа обосновавшихся в Умбаре кастамирингов, по-видимому, оставались эрувианцами, и даже брали имена на квенья — правнуков Кастамира звали Ангамайтэ и Сангахьяндо. Интересно, что прозвище «Ангамайтэ», «Железнорукий», имел принц нолдор Ангрод, то есть этот потомок Кастамира мог получить имя в честь Ангрода, являвшегося могучим воином[5], героем войн с Морготом. В Умбар и позднее бежали оппозиционные королевской власти представители рода Анариона[6]. То есть представление о некой религиозной войне между Харадом и Гондором и о том, что чуть ли не все харадрим сплошняком почитатели Мелькора / Саурона — неверно. Харадрим было всё равно, с кем сотрудничать против Гондора — хоть с кастамирингами (почитателями Мелькора явно не являвшимися), хоть с Сауроном.       Королевство кастамирингов в Умбаре было уничтожено гондорским королём Телумехтаром, он же Умбардакиль, «Победитель Умбара» (правил в 1798–1850 годах). Однако позднее Умбар всё же был захвачен харадрим. Однако в приложениях к «Властелину Колец» Умбар всё равно выделяется из числа прочих харадских государств, а его правители именуются «корсарами» — то есть они сохранили нуменорские навыки мореходства, в противовес прочим харадрим, воюющим на суше. Это заставляет предположить, что «корсары» были потомками Людей Короля Умбара и кастамирингов. Причём то, что они смогли успешно восстановить Умбар как отдельное государство (а не владение кого-то из харадских королей) наводит на мысль, что или у них были владения за пределами Умбара, или их харадские союзники признавали их высокий статус даже в изгнании (впрочем, оба этих объяснения могут быть верными). При этом и в их правление какое-то время (до нового возвращения Саурона) сохранялся монумент в честь победы Фаразона над Мордором — то есть и они мелькорианцами не были или, во всяком случае, стали ими не сразу (подчинение Мордору должно было, видимо, сопровождаться признанием Саурона «вернувшимся Морготом» и Богом).       Подведу итоги. На мой взгляд, политические образования Харада необходимо рассматривать как пост-нуменорские государственные образования наравне с Арнором и Гондором (хотя, конечно, из наследия нуменорской культуры Харад — за вычетом, возможно, Умбара — сохранил несравненно меньше). Харадская правящая верхушка с крайне высокой вероятностью или происходит от обосновавшихся в Хараде нуменорцев, или, во всяком случае, тесно с ними связана политически, а возможно и родственно. Да, харадские нуменорцы, по-видимому, активно смешивались с местными «меньшими людьми» — но в итоге это произошло и с нуменорской аристократией Гондора, хотя, конечно, и в меньшей степени. В некоторых конфликтах Харада с Гондором толком непонятно, за чьи интересы харадрим воюют — свои или нуменорского Умбара.       Не стоит преувеличивать и религиозный антагонизм Гондора и Харада. Да, в правление Саурона почитание его и/или Мелькора как одного из богов неизбежно должно было усиливаться, но в целом нет причин считать харадрим чистыми мелькорианцами, а не язычниками, особенно с учётом продлившегося много веков периода господства Гондора над Харадом, которое, к слову, не сопровождалось восстаниями против гондорской власти — хотя ещё до Распри Родичей Гондору серьёзно угрожали истерлинги, и, в теории, харадрим могли бы попытаться воспользоваться этим для отделения (при подлинном религиозном антагонизме, как показывает пример антиримской борьбы иудеев, восстают и против превосходящей силы). В «Неоконченных Преданиях Нуменора и Средиземья» про Харад упомянуто, что "там было больше вероятности организовать «Сопротивление»" - то есть среди харадрим имелись силы, и после возвращения Саурона оказывающие содействие Гондору и его союзникам (надо думать, в первую очередь — в бывших гондорских владениях в Харондоре).       Наконец, не стоит рассматривать Харад (даже Ближний — не говоря уж о соответствующем Чёрной Африке Дальнем) как сплошное царство пустынь в духе современной Аравии. Если смотреть на Средиземье в парадигме «Арда — [воображаемое] прошлое Земли», то не стоит забывать о том, что, например, в эпоху т.н. неолитического субплювиала (7500/7000 — 3500/3000 годы до н. э.) на территории Северной Африке (соответствующей Хараду географически) существовало гигантское озеро Мегачад (остатками которого являющееся нынешнее озеро Чад), превышавшее по своим размерам современное немаленькое Каспийское море — а Сахара представляла из себя полную разнообразной растительности саванну. Так что Харад должен быть густонаселённым краем, с развитой городской жизнью и земледелием. [1] «…их поселения, расположенные южнее Умбара, либо растворились среди местных жителей, либо, будучи основаны теми нуменорцами, что еще в Нуменоре были совращены Сауроном, превратились в часть владений Саурона и сделались враждебными» («Неоконченные предания Нуменора и Средиземья»). Этот пассаж может быть истолкован так, что не все нуменорцы ассимилировались с туземцами. [2] К Хараду это очевидным образом относится. [3] «Говорили разное: что он — король, превосходящий могуществом короля Нуменора; что он — один из Могуществ, или отпрыск их, поставленный править Средиземьем» («Утраченный Путь»). [4] «После смерти Кастамира мятежники Умбара никогда не прекращали войны против Гондора, нападая на корабли и побережья Гондора при каждом удобном случае. Кровь их, однако, все сильнее смешивалась с кровью Людей Харада, и лишь их вожди, потомки Кастамира, были чистыми нумэнорцами» («Наследники Элендиля»). [5] «У Ангрода с юности были очень сильные руки, и он получил эпессэ «Ангамайтэ» (Angamaitë) — «железнорукий», так что «anga» было использовано Финарфином как различительная приставка» («Шибболет Феанора»). [6] «Наследников королевских кровей оставалось мало. Кое-кто, забыв о своем происхождении, брал в жены женщин других народов, некоторые ушли в Умбар и присоединились к непокорным» (Приложения к «Властелину Колец»).