***
Вернувшись домой, Уён медленно открывает дверь, чтобы незаметно проскользнуть внутрь. Уже в коридоре можно было услышать звонкий смех сестрёнки и ворчащий голос Кёнмина. Видимо, она снова действует ему на нервы. Родители на кухне бурно обсуждают что-то под шум телевизора, Уëн едва улавливает что-то связное. Так даже лучше. Он снова пришёл поздно, хотя намеревался не испытывать их терпения. Юнхо попросил его остаться всего на пять минут, дабы оценить танец, а потом, когда девушки одна за другой ушли, старшие заказали еду. Уён хотел побыстрей вернуться домой, чтобы избежать проблем, но запах манящей пиццы со стручковым перцем и пепперони, был настолько аппетитным, что он не заметил, как уже уплетал её вместе с ними. Минги, оказывается, держал бутылку соджу у себя в рюкзаке. Юнхо отказался пить, поэтому следующей жертвой у него стал Уён. Уён хорошо знает, что плохо переносит алкоголь. Но Минги настаивал, просил уважать его как старшего и в итоге, сколько бы он не противился, пришлось выпить две стопки. К счастью, из-за малого процента, никто из них не опьянел. Уён, наоборот, кажется, даже стал бодрее. К тому же, до дома он решил пройтись пешком, чтобы, уж наверняка, снять с себя все улики. Это помогло ему собраться, прийти в себя и успокоится. В автобусе в час пик было душно, да и с такими пробками, наверное, он бы всё равно вернулся домой лишь ночью. Неторопливо снимая обувь, Уён идёт в зал, где сидит хмурый Кёнмин, сложив на груди руки, пока младшая сестра рядом дурачится, держа в руках телефон брата. — Верни телефон Кёнмину, Асу, — спокойным тоном приказывает Уён, останавливая девушку от бега. Та сильно капризничает, вырывая свои руки, и убегает в другую комнату. Уëн сочувствующе улыбается брату, доставая свой телефон из кармана. — Возьми, можешь с моим поиграть. Кёнмин молча берёт телефон Уёна и начинает тыкать по экрану, но на его лице по прежнему читается раздражение и обида. Уён, если быть честным, не особо любит свою сестру. Да, она маленькая, не знает что правильно, а что нет, но каждое её действие вызывает раздражение. Она уж слишком избалованная, будучи единственной дочкой, принцессой, она имела большое влияние на родителей, крутя ими как того сама хотела. Кёнмин же другой: не шумел без повода, не разбрасывал свои вещи где попало, помогал по домашним делам и часто дурачился с братом, когда он прятался в своей комнате после очередной ссоры. Он старался не выбирать любимчиков, но порой родители, сами того не замечая, выбирают их для себя, чем рушат взаимоотношения между ними. Каждое утро, вместо будильника, Уëн просыпается под крики сестры: из-за того что не хочет идти в садик, одевает не ту футболку, что она хотела, что заставляют есть кашу и прочее. Мама часто повышает на неё голос будто специально, чтобы всех разбудить. Пока Кёнмин спокойно надевает школьную форму, она громко плачет, пока ей заплетают косички. Она никогда не одевается самостоятельно, заставляя всех вокруг бегать в суматохе, пока сама выбирает наряд на день. И так каждый день. Стоит ли говорить, что Уëн не часто завтракал дома, предпочитая горячий кофе с Ëсаном домашнему переполоху? Уён привык не спать по ночам, ведь именно в это время в доме наступала долгожданная тишина. Никто не мог зайти к нему в любое время, не отвлекали его своими нравоучениями и вопросами, а младшие не носились по дому, ругаясь из-за того, что снова что-то не поделили. Поэтому утро ему даётся тяжело. Во сколько бы он не ложился, вставать приходится рано. Но ведь каждому человеку хочется утреннего покоя. Правильное начало дня может повлиять на твоё настроение в течение всего дня, пока ты снова не провалишься в сон. Он не мечтает о чём-то несбыточном. Прохладный душ, вкусный и полезный завтрак, чашка кофе, любимая музыка и лёгкие, несерьёзные разговоры. Протереть обувь до блеска, не спеша уложить волосы феном… В реальности же приходится надевать первое, что найдётся в шкафу, надеясь, что оно чистое, и, не расчесываясь, бежать в школу, довольствоваясь бутербродом по дороге. Иногда ему казалось, что он живёт не своей жизнью, гадая, где же он успел так нагрешить? Но внутри он осознаёт, что ему надо пройти через это. Что это его миссия, которую ему предстоит выполнить, чтобы прийти к чему-то лучшему, желанному. Поэтому, он согласился с решением отца о психологе, зная, что не справится с этим в одиночку, принимая это как некий подарок от него. Ему нужно переодеться. Школьная форма, в который он таскался целый день начинает раздражать кожу и пахнуть. Оставляя брата одного в зале, парень направляется в свою комнату. Он такой бардак тут устроил утром, пока собирался. Собственную комнату он получил только в четырнадцать лет, когда они переехали в новую трёхкомнатную квартиру. Раньше Уёну приходилось спать в зале, вместе с Кёнмином. Сестра же делила кровать с родителями. А сейчас младшие спят вместе и, неизвестно как, но ему удалось убедить родителей, что своя комната будет удобным вариантом для всех. К тому же он уже подросток. Хоть комната и обставлена обычной мебелью, он сумел оборудовать её под себя: односпальная кровать, шкаф с тремя дверями, стол, где он учится, полка с книгами и школьной канцелярией, а также стеллаж с его личными вещами. Ничего лишнего, только самое нужное. Уён любит минимализм во всём, но, как ни странно, не славится порядком. Мама раньше прибиралась в его комнате, но в какой-то момент сказала ему, что он уже достаточно взрослый, чтобы соблюдать чистоту в своей комнате самому. Так даже лучше, честно говоря. Не будет ходить сюда по поводу и без. Безлимитный доступ сюда получал лишь его младший брат, и то не всегда. Взгляд цепляется за какой-то тюбик рядом со шкафом и этот предмет точно не принадлежит ему. Сбрасывая рюкзак на стол, он берëт его в руки, узнавая в нём тональный крем Ëсана. Хоть кожа друга и была белоснежной и чистой, он всегда стеснялся своего родимого пятна у глаза. Уён наоборот считает это его изюминкой, особенностью. Ëсан лишь недовольно закатывал глаза, каждый раз когда они говорили об этом, ссылаясь на кожу Уëна, которому стоило лишь умыться, чтобы быть красивым. Быстро сменив одежду, Уён вновь выходит из комнаты. Сейчас бы перекусить. Кёнмин сидит с его телефоном, играя в игру, а сестрёнка, наконец, угомонилась и тоже лежит тихо, так и не отдав телефон брата, смотря на нём какой-то мультфильм. Телевизор работает непонятно для кого. Странно, но он до сих пор не застал родителей. Шагая босиком по полу, неприятно съëживаясь от холода, он направляется в сторону кухни. Дверь немного приоткрыта, освещая тонкой струйкой света тёмный коридор. Родители сидят там, разговаривая о чём-то, и Уëн уже собирается войти, как вдруг останавливается, услышав своё имя. — У Уёна сегодня сеанс сразу после уроков. Где он может пропадать столько времени, если не с Ёсаном? Уён сжимает ручку двери, не рискуя открыть её. Подслушивать конечно плохо, но ещё хуже не знать к чему готовиться. Сейчас не самое лучшее время слушать свою совесть. — Если он занимается чем-то плохим, я его своими руками убью, честное слово. — Голос отца звучит очень серьёзно. Уëн оглядывается, убеждаясь, что младшие их не слышат и занимаются своими делами. — Ты же мужчина, неужели не можешь воспитать сына? Он в таком возрасте, что слова матери даже слушать не хочет, а тебя он, хотя бы, боится! — недовольно бурчит мама. «Ха! Заставить слушаться, пользуясь моим страхом, а не подать хороший пример и быть опорой, вот это воспитание! В вашем стиле» — кривит губы Уён, закатывая глаза. Он хочет вернуться в свою комнату, чтобы не встревать, хотя очень хочется, но слова матери снова заставляют его остановиться. — Уён не подаётся контролю. Родители Ёсана будут против, чтобы их сын общался с ним. И я их, если честно, пойму. Отец недовольно щëлкает языком, соглашаясь с ней. — Ты думаешь, что этот твой психолог сможет помочь нам? — Сан хороший специалист, дай ему ещё время. — Не много ли времени у них уже было? — возмущается он, легонько стукая кулаком по столу. — Кажется, что он просто не понимает ничего простыми разговорами. Мне надо воспитывать его так, как воспитывали меня. Силой и дисциплиной. — Зачем так категорично… Уён больше слушать такое не может. Он громко хлопает дверью, заходя внутрь и показывая, что он, блять, здесь. Слушает, чувствует, умеет выражать свою злость и обиду. Родители подпрыгивают от внезапного появления сына и переглядываются. — Уён? Когда ты вернулся? Голоден? Хочешь кушать? — сразу же испуганно спрашивает мама, вскакивая со своего места. — Не будь такой лицемеркой, — цедит Уён сквозь стиснутые зубы. —Это так раздражает! — Следи за словами! — сразу же подключается отец и Уëн ненавидит то, как реагирует его тело на этот голос. Мелкая дрожь пробегает по рукам, которые он сжимает в кулаки, не давая им трястись от волнения. «Успокойся». — Это вам стоит последить за тем, что вы говорите, — в тон ему, отвечает парень, разворачиваясь. — И закрывать получше двери, раз уж на то пошло! Отец поворачивает голову к жене, замечая как она взволнованно смотрит ему вслед. Он порывается пойти за ним, обходя стол, но женщина вовремя хватает его за запястье и еë глаза умоляюще блестят. Он поднимает глаза вверх, успокаиваясь и прикидывая дальнейшие действия. — Найди мне номер этого психолога, — чуть менее грозно просит Хëну. — Хочу с ним поговорить. — Наверное у медсестры есть, я узнаю, — отвечает она тихим голосом и уходит за телефоном, понуро опустив голову.***
Когда до Сана доходит звонок, он принимает душ. Телефон озвучивает номер абонента и он прислушивается, напрягая память. Номер неизвестный. Из-за пробок, он вернулся домой очень поздно, хотя и вышел из поликлиники в привычное время. Телефон не перестаёт громко вибрировать в соседней комнате и спустя некоторое время, слышится голос жены. — Сан-а, тебе звонят! — Дай мне, может кто-то из клиентов. Сан тянется к полотенцу, вытирая руки, и ëжится от холода через приоткрытую дверь. Ынджу не входит, одной рукой протягивая ему смартфон и отворачиваясь. Сан усмехается. Прошло уже немало времени, а она всё ещё стесняется его. Сейчас они вроде уже должны быть на стадии, когда вместе могут спокойно принимать ванную. Но это всё индивидуально и он не хочет портить психику Сону, нужно быть осторожным во всем. Тем более, что Сону очень сообразительный ребёнок: замечает всё, что происходит дома и с любопытством наблюдает за каждым действием родителей. Сан решает перезвонить, перекрывая воду. Поставив громкую связь, он смотрит на себя в зеркало, слушая долгие гудки. — Здравствуйте, извините что поздно звоню, — довольно быстро отвечает абонент. — Здравствуйте, ничего страшного, чем я могу помочь? — откликается Сан, зачëсывая назад мокрые пряди. — Я Чон Хёну, отец Чон Уёна. Сан хмурится. Почему он понадобился ему так срочно? Прошло всего два занятия, неужели с мальчиком что-то случилось? — Да, конечно я помню, — кратко отвечает психолог, натягивая на себя одежду. — Как у вас прошла встреча с Уёном? — голос у Хëну нервный, даже злой. Сан не может понять причину, хотя догадывается. — Он нам ничего не рассказывает... — Сегодня утром он пришёл уже на второй сеанс, — подхватывая телефон плечом, он выходит в зал и садится на диван. — Уён не пропускает встречи, не волнуйтесь. Видимо, ответ не сильно его устраивает, ибо мужчина довольно долго молчит, тяжёло дыша в трубку. — Я знаю, что надеяться на изменение с первых же сеансов глупо, но хочу спросить у Вас одно, — наконец, решается он. — Он хоть немного открывается вам? — Всему своё время, господин Хëну, — Сан старается не нарываться на конфликт, учитывая с каким настроением звонит ему отец Уëна. — Уверяю Вас, у меня уже есть надежда на положительные результаты. — Он сегодня снова вернулся домой поздно, — недовольно ворчит мужчина. — Я разговаривал с Ёсаном. Он конечно, прикрывает его, но я понял, что они не были вместе после уроков. — У него есть друзья помимо Ёсана, — уверяет психолог аккуратно. — Он вам рассказывал о них? — сразу же спрашивает мужчина. В его голосе читается волнение. — Какие они? Кто это? Сан хорошо понимает его, но помочь в этом прямо сейчас не может. Ему самому нужно побольше времени, чтобы узнать Уёна полностью. Поделиться информацией о пациенте, пусть и с близким человеком, психолог не считает правильным. Если Уён хотел бы, чтобы отец знал о его компании, он бы сам рассказал ему. В его возрасте иметь секреты — это нормально. Конечно, если бы был серьёзный повод раскрыть их, Сан бы непременно оповестил бы об этом, но сейчас он не находит в этом пользы. — Поймите меня правильно, но я не могу Вам рассказать. Доверяйте ему. И мне. — Уже доверился один раз, — быстро отвечает Хëну, не подумав, но Сан цепляется за эти слова. — Знал, что Вы так скажете. Сан задумывается. Что же произошло такого, что так кардинально поменяло всё отношение между ними? — Вы можете довериться мне. Я сначала поработаю с ним, а потом, если его проблемы заключаются в Вас, работу начнём уже с Вами. Вы ведь хотите наладить отношения с сыном? Мужчина долго молчит, коротко соглашаясь. Конечно, он не хочет признавать свою вину, а может он и не виноват толком. Пока Сан видит картину размыто и ему нужно приложить немало усилий, чтобы вычислить, что же там внутри, спрятано от посторонних глаз. Так и не дождавшись ответа, Сан вежливо прощается и отключается первым. Он снова невольно задумывается об этом деле, стирая с шеи и груди капли воды, стекающие с ещё влажных волос. К нему прилетает тёплая, отглаженная футболка серого цвета и он поднимает взгляд на жену, стоящую напротив. — Хотя бы дома можешь не работать? — По голосу понятно, что она расстроена. — Скажи своим пациентам, чтобы не беспокоили тебя вне рабочего времени. Сан поражённо опускает голову, натягивая свежую футболку, но когда собирается ответить что-то, Ынджу уже скрывается за дверью, плотно закрывая еë и намекая, чтобы он не шёл за ней. Ынджу обижена. Нет, она злится, но пытается этого не показывать, чтобы не расстраивать мужа. Между супругами не всегда бывает гладко: бывают разные случаи, что могут привести к ссорам, конфликтам и разногласиям, ведь они совершенно разные люди, имеющие свои мнения и устои. В такое время, нужно попытаться не давать волю эмоциям и уступить, выслушать. Решить всё сразу, на корню, не давая перерасти этому во что-то более серьёзное. Сан всегда был тем, кто извиняется первым. Ынджу, в свою очередь, была той, кто уступает ему. Они оба стараются решать проблемы быстро и эффективно. Иначе будет только хуже. Семья не состоит из кого-то одного, важно понимать это. Последние две недели, Ынджу стала более нервной. Дело конечно и в том, что она уже некоторое время сидит дома, не выходя никуда и не общаясь ни с кем. С коллегами она перестала общаться почти сразу после декрета, а друзей и близких у неё нет в этом городе. Просто созваниваться с ними было мало. Несомненно, это её тяготило. С Сону тоже трудно, он хоть и умный мальчик, но есть в нём некое упрямство. Своим любопытством и активностью он похож на неё, поэтому порой очень сложно справиться с ним. А вот внешностью он весь в Сана: тёмные волосы, аккуратный прямой нос, яркие, миндалевидные глаза и широкая улыбка, кстати, тоже с ямочками. Это как раз тот случай, когда и тест ДНК не нужен, и так всё очевидно. Сан искренне пытается помочь ей, чем может. Жена подарила ему не только хорошую и спокойную семейную жизнь, но и прекрасного сына и он готов поклясться, что готов дать ей всё необходимое. Но из-за своего гибкого графика Сан не может ничего поделать. Несмотря на то, что это вообще-то могло дать ему больше свободного времени для себя и семьи, ему часто приходится подстраиваться под клиентов и, даже дома, он часто проводит вечера за компьютером, чтобы написать очередной квартальный отчёт или читает научную статью, чтобы расширить свои знания и найти помощь в решении проблем своих клиентов. Работа с людьми требует постоянного самосовершенствования. Сан всегда занят для жены. Несомненно, когда у него появляется свободное время, он пытается больше играть с Сону или обучать сына новому. Сону сильно привязан к нему. Его долгое отсутствие дома сказывается на его поведении с Ынджу, поэтому, как только он видит отца, то бросает всё, лишь бы побыть с ним рядом. Даже когда Сан работает на компьютере, Сону всегда рядом: собирает конструкторы, рисует, либо рассматривает рисунки на книгах. Не мешая, но находясь рядом. Ынджу старается не вмешиваться, лишь изредка заглядывая узнать всё ли в порядке. Она знает, Сан желает для Сону только лучшего, но ей тоже бывает обидно и одиноко. Она тоже хочет, чтобы ей уделили время и внимания. Когда Сан даёт ей деньги и просит отдохнуть где-нибудь вне дома, она всегда возвращает их обратно, вкладывая их в семейный бюджет. Что толку идти куда-то одной? В выходные у него никогда нет никакого желания покидать дом. Это долгожданные дни отдыха и ему хочется посмотреть фильм, почитать, забыть о работе и подумать только о себе. Сан, честно говоря, уже забыл когда они последний раз занимались любовью… Оба уставшие и выжатые под конец дня: Сан от работы и от своих мыслей, Ынджу от домашних дел. Им даже обниматься не хочется. Не потому, что они уже не так сильно любят друг друга, просто физическая усталость берёт своё, прося как можно скорей провалиться в сон. Сан откладывает полотенце на кровать и встаёт с места. Ему нужно поговорить с Ынджу и решить всё прямо сейчас, не откладывая. Откладывать можно всё: работу, встречу, клиентов, игру, сериал, но только не семью. И не жену. — Я понимаю твою обиду, — тихо говорит Сан, опираясь о косяк. Ынджу накрывает на стол и бросает на мужа мимолётный взгляд, прежде чем снова вернуться к делу. — Лучше не держать всё в себе, Ынджу, просто скажи мне что не так. Ты же знаешь, я пойму тебя. — Понимаешь, но ничего не делаешь, Сан-а. — Её голос всё ещё тихий и обиженный. Да, Сан всегда оценивал ситуацию правильно и всегда мог найти решение при работе с клиентами, но дома было куда сложнее. Если там, в поликлинике, это его работа, то здесь его реальная жизнь. — А если я скажу, что попытаюсь? Девушка вздыхает, не желая начинать то, что не сможет закончить. — Забудь... Я просто хотела, чтобы ты отдохнул. В последние дни ты очень много работаешь, пожалей себя. — Ынджу натягивает фальшивую улыбку, чтобы облегчить разговор и не обидеть Сана, наивно полагая, что он в это поверит. — Скоро день рождения Сонхва-хёна. Обещаю, в тот день мы с тобой проведём время вместе, — так же фальшиво улыбается Сан в ответ и садится за стол, с аппетитом разглядывая блюда на нём. — Позови Сону, он снова отказывается есть. Может хотя бы тебя послушает, — хмурится Ынджу, опускаясь на стул напротив мужа. — Днём мы немного погуляли около Каннама и я купила ему маску бэтмена. Сан удивлённо присвистывает и жена расслабленно улыбается смене темы. — Сынок, иди к папочке! — зовёт его Сан, услышав в ответ едва слышимое «сейчас» и поворачивается к жене. — Может потому что маска бэтмена напоминает ему персонажей из звёздных воин? — Ой, совсем не похоже же, — смеётся Ынджу, наливая чай. — У бэтмена половина лица открыта, а эти воины вроде... роботы? Спустя минуту, Сону прибегает в кухню, обнимая плюшевую панду одной рукой. Вопросительный взгляд мальчика устремлён к отцу, что отвлёк его от игры. — Сынок, тебе сегодня купили маску бэтмена? — интересуется Сан, расскрывая руки и жестом приглашая сына в свои объятия. Сону взбирается на ноги отца, обнимая за шею, и кивает. — Так ты хочешь стать супергероем и защищать мир от злых людей? — А ты тоже супергерой? — вдруг спрашивает Сону, уставившись на лицо мужчины, серьёзно вздëргивая бровь. — Мама сказала, что твоя работа спасать людей. Получается, ты тоже супергерой? — Если это можно назвать так, то вполне может быть, — улыбается Сан, обнимая маленькое тело. — Хочешь быть как папа? — Не хочу, — категорично отрезает Сону, подхватывая ложку со стола, и бесстрастно рассматривая блюда, заставляя Ынджу засмеяться. — Я хочу стать полицейским, как дядя Чонхо! Недоумение на лице Сана сменяется облегчением. Он уж было подумал, что сын на него за что-то злится. — Так полицейские и есть супергерои, — смеётся он, уткнувшись носом в волосы сына. — Тогда ты должен покушать. Супергерои не обижают своих родителей, Сону. Мама так старательно приготовила всё для тебя, почему ты упрямишься? Сону кивает, соглашаясь, и спрыгивает на соседний стул. Он ковыряется ложкой в еде, пачкая рукав своей рубашки и скатерть, под недовольный взгляд матери, но старается съесть всё. Они ужинают молча, не говоря ни слова друг другу и слушая телевизор на фоне. Сону играет с едой, представляя из картошки преступников, и съедает больше половины. Он хватается за живот, выпрашивая разрешение продолжить играть в своей комнате. Когда его игривый смех скрывается за дверями детской, Сан чувствует на себе чужой взгляд. — Что? — в недоумении спрашивает психолог. — Что-то случилось на работе? — Вопрос звучит немного странно. Сан качает головой. — Нет, всё хорошо. — Просто раньше ты болтал без умолку, говоря о своих клиентах. Постоянно делился со мной разными историями и хвастался результатами. У тебя сейчас там всё трудно или… — небольшая пауза напрягает Сана, но он молча ожидает продолжения. — Я стала для тебя не интересным собеседником? — Выбрось эти глупые мысли из своей головы, — отвечает Сан сразу же по-доброму улыбаясь. — Просто я вижу, как ты устаёшь в последние дни. Тебе самой тяжело, я хочу чтобы ты отдохнула. Не хочу нагружать тебя своими проблемами. — А если я скажу, что разговоры с тобой дают мне больше отдыха, чем всё остальное? — Ынджу чуть более громко стучит вилкой по тарелке. — Кто тебе звонил недавно? Сан не может ответить. Она снова заводится и он не до конца понимает из-за чего. Конечно разговоры, тем более с близкими людьми, позволяют расслабиться. Психологу это хорошо известно, но он правда чувствует, что Ынджу не хочет ничего слушать сейчас. Она просто пытается вывести его на разговор. — Я только недавно решил проблему госпожи Джухи, — начинает Сан, попивая чай и решая дать ей то, что она хочет, вспоминая кого угодно, но не Уëна. — Она хорошая женщина, но жизнь у неё конечно… Сан видит как заинтересованно поднимает на него взгляд девушка и она кивает, прося его продолжать. —У неё сейчас нет никого. Поначалу, когда она только пришла ко мне, я видел самую отчаянную женщину. Она была самой старшей в семье и после того как родители умерли, растила своих четверых младших, хотя бабушка со стороны отца самодовольно твердила, что позаботится о внуках сама. Бабушка была довольно состоятельная, имела большой доход от конюшней, а также раньше работала военной. Старушка не давала им нормально жить. Взяла их только потому, что государство хорошо платило за заботу о сиротах. Госпоже Джухи тогда было всего двадцать, она училась в университете, но ей пришлось оставить учёбу и работать ради своих младших. Ынджу сочувственно мотает головой и берёт чашку Сана, чтобы снова налить мужу чай. Сан любит пить чай с травами, поэтому они всегда покупают ромашковый или фруктовый. — Она работала в крупной химической компании санитаркой и приносила домой довольно хорошую сумму денег, половину которых забирала бабушка, как налог за то, что не сдала всех младших в детдом, ведь там их жизнь была бы куда хуже. На другую половину она кормила братьев и сестёр, покупала им одежду и принадлежности. Когда родители были живы, все дети жили в достатке, поэтому младшие были довольно избалованные и жадные. Бабушка заставляла их заботится о её лошадях, делать всю трудную и унизительную работу. Жаловаться они не могли, за это их жестоко наказывали. Пока не произошла трагедия. Самого младшего брата затоптала лошадь и он умер. Ынджу охает, прикрывая ладонью рот и качает головой. — Бабушка строила из себя актрису: плакала перед полицейскими и твердила, что это несчастный случай. Остальные же молчали, а Джухи даже не знала, что младших так мучали. Джухи вышла замуж и взяла всех своих младших к себе. Муж был против, но ей было наплевать, она думала о них. Каждый день Джухи отдавала всю себя, чтобы они не нуждались ни в чëм, но младшие всегда были слишком требовательными. Хотели дорогие телефоны, стильную одежду, пластические операции для изменения внешности. Когда она пыталась объяснить им своё положение, то слышала в ответ лишь обиду и ранимые слова. Порой дети бывают жестокими. — Может, если бы их родители не умерли или если бабушка была бы добра к ним, они бы себя так не вели? — рассуждает Ынджу и Сан кивает. — Джухи устроилась на вторую работу. Благодаря этому, одну сестру она смогла отправить на учёбу за границу, оплатила контракт и когда сестра окончила университет, Джухи больше о ней ничего не слышала. Она осталась там жить, сменила все телефонные номера и исчезла из соц сетей. А после брат поступил в университет. Начал жить в общежитии, естественно за её деньги. Из-за стресса, она родила недоношенного ребёнка, а после ребёнку поставили страшный диагноз: ДЦП. Грубо говоря, теперь у неё появилась ещё одна проблема — сын инвалид. Муж разочаровался в ней, ведь если бы она не волновалась так сильно о своих братьях и сёстрах, мог бы родиться здоровый ребенок. Ведь в первые месяцы и на протяжении всей беременности, он был в полном порядке. В итоге они развелись. Ынджу мрачнеет от этой истории. Судьба этой женщины настолько тяжёлая, что заставляет её задумываться о своих проблемах. И они кажутся такими бессмысленными сейчас. — Еë так жаль… — Да, жаль. Вскоре, все трое отвернулись от неё. Сестра так и не вернулась, брат женился и переехал в Тэгу, даже не показав ей свою будущую жену. Самая младшенькая была не проблемной, но вышла замуж и также позабыла о ней. Она осталась одна со своим ребёнком. До этого дня Джухи жила ради него, ведь знала, что в приюте для инвалидов еë ребёнок не получит должной заботы. И всё же, она не смогла его сберечь. Он умер. — Как же так…? — спрашивает Ынджу довольно быстро. Хотя, не уверена, что хочет знать. — Когда они выходили из очередного реаблитационного центра, инвалидная коляска выскользнула с рук ослабевшей Джухи и выкатилась на дорогу. Его сбила машина. Ынджу шмыгает носом и стирает влагу с щëк. Эта история бедной женщины тронула её настолько, что она теперь ни за что не будет спрашивать о клиентах Сана. Каждый раз, когда он говорит о подобных случаях, её трясёт. Она не знает, какие страшные вещи могут случаться в этой жизни, но каждый раз происходит что-то ещё более ужасающее и шокирующее, разбивая её ожидания. Ынджу мучается просто сидя дома, имея при этом достаток в жизни, любящего мужа и здорового сына. Родители живы и раз в неделю они общаются по телефону. Почему она так недовольна, если в еë жизни есть всё, о чем мечтают другие? Ведь у бедной Джухи не было ничего. Но она всё равно не теряла надежды и не складывала руки. Она осталась одна со своими проблемами, а у неë есть Сан — её муж, опора и защитник. Если бы вместо Джухи была Ынджу, она бы наверное не справилась. — Если бы она тогда сдала всех младших в детский дом и начала жить только ради себя — она бы так не страдала. Но она не была эгоисткой. Она была самой прекрасной сестрой и прекрасной матерью. У неё имелось сердце. Даже после всего этого она нашла силы прийти ко мне. И знаешь, у твоего мужа получилось. — И как ты помог ей? Мне кажется, осадок после такого будет её преследовать до конца своих дней. Сан кивает. Да, избавить её от всех воспоминаний невозможно, ведь только Джухи точно знает, что чувствует и чего хочет. — Я работал с ней полтора года. Помог ей избавиться от чувства вины в смерти сына. Я объяснил, что даже если бы еë сын был жив, ей было бы очень трудно с ним. Может, судьба решила на этот раз сжалится над ней и избавила от одной проблемы, пусть не самым хорошим способом? Мальчик болел и был аутистом. — Сан глубоко вздыхает. — Он не двигался самостоятельно, не мог кушать или играть. Много плакал от боли. Ему было уже пять, но он не узнавал мать, не мог говорить и только мычал. Ребёнку тоже было плохо. Его смерть стала облегчением для них обоих. Мальчик наконец обрёл покой, а Джухи избавилась от постоянных визитов в клиники, от бесконечного плача сына и заботы о нём. Возможно, мои слова показались ей тогда жестокими, но после этого она заметно расслабилась. Я научил её заботиться о себе и не жить ради других. Она снова начала работать. На часть зарплаты оплатила аренду, а остальные деньги, в кое-то веки, ушли на себя. Джухи купила себе новую одежду, спустя столько лет впервые записалась в салон и привела себя в порядок. Наконец, научилась краситься, кушать сладости и не ругать себя за это. Её жизнь заметно изменилась. Я велел ей избавиться от всего, что связывало её с прежней жизнью: поговорил с её подругами из больниц, коллегами, родственниками. Они все согласились помочь. А сейчас её не узнать: стала такой красивой и уверенной. Конечно, впереди ещё много работы. Не только со мной, но и с самой собой, но сейчас я уверен, что она справится с этим. Я хочу верить в это. — Я бы так хотела поблагодарить её за выдержку, она просто умница, — говорит Ынджу, всхлипывая. Сан грустно улыбается и кивает. В первые дни Сану казалось эта ситуация нерешимой, он даже засомневался в своём опыте и силах. Ей требовалась скорая помощь специалистов, но он не хотел передавать её в руки других. Почему-то, душа желала работать именно с ней. Он бросал вызов самому себе. — Вот почему ты был таким напряжённым и занятым последние месяцы? Теперь мне стыдно за то, что я обиделась на тебя. Прости меня. У Сана сдавливает грудь. Это правда, что история этой женщины глубоко засела в его сердце, но он ругал себя за то, что не мог рассказать ей всего другого. — Да нет, ты прости. Чтобы то ни было, я не должен был смешивать работу со своей личной жизнью. Это было моей ошибкой, — неловко улыбается Сан и мягко сжимает её ладонь. — Не забывай, что ты тоже человек, дорогой, хватит винить себя. Главное, что та женщина снова обрела новую жизнь благодаря тебе. — Ынджу перехватывает руку Сана и нежно ласкает его большим пальцем. — А кто, всё же, звонил? — У меня со вчерашнего дня новый пациент. По словам отца он немного проблемный, но пока я не уверен. — Сан косится в сторону, решая сначала разобраться во всём самому, прежде чем рассказывать что-то жене. — Только недавно взялся за эту работу, надеюсь скоро найду решение. — Найдешь, я же знаю тебя, — уверенно заявляет Ынджу и встаёт с места, чтобы убрать со стола. Сан запихивает в рот конфету и встаёт следом, благодарно приобнимая жену. Он правда надеется, что сможет.