Зрелые

      Сколько там лет прошло? Боже… Кице казалось, что с поры его лихого восемнадцатилетия прошла целая вечность, хотя, в сущности, не так много — четырнадцать лет. Ему пошёл тридцать третий год… Он закончил университет, ординатуру, получил стаж в работе и продвинулся по карьерной лестнице — самый молодой заведующий неврологическим отделением за всю, пусть и небольшую, историю новенькой больницы скорой медицинской помощи. За плечами — красный диплом, годы работы нейрохирургом, степень кандидата медицинских наук, становление доцентом кафедры неврологии и нейрохирургии. Оглядываясь на прошлого себя, Кица не верил, что когда-то был таким разгильдяем и лодырем без моральных принципов. Татуировки, остатки пирсинга кажутся чем-то приобретённым после пьяной ночи, когда просыпаешься где-то под Иркутском и понятия не имеешь, что за хрень творил во время попойки. Родители бы им сейчас гордились… Жаль, что оба уже в могиле. Кица шёл по чистому отделению, его белый халат неподобающе расстегнут, но хирург слишком спешил, чтобы остановиться и вдеть пуговицы в петлицы. Длинные полы красиво развевались сзади плащом, как у супергероя или классного чувака из фильма. Странное время. Раньше он никогда бы не подумал, что сможет настолько остепениться и прийти к классическому пониманию «нормальной» жизни, но вообще-то изначально парень решил взяться за голову только после ухода Кристофера. Парнишка, один из первых университетских романов, задолбался с ним и перевёлся в спортивный колледж. Кица успел привязаться. Сильно привязаться. Он думал, будет не больно, если вдруг резко порвать. Оказалось, больно. Очень больно. Топить печали в алкоголе Лавэнэ всегда считал низостью, до которой он никогда не опустится, потому противоположностью этой низости оказалось стремление с головой упасть в учёбу. Сначала злило, бесило, вымораживало, доводило до мандража и истерик, но, сука, помогало. Помогало, когда Кица с кровью вырывал у преподавателей свою «пять», на которую была убита неделя бессонных ночей. Помогало забыть Кристофера. Помогало отвлечься, перестать циклиться на людях, как на навязчивых идеях. Заполнять пробелы в знаниях пришлось долго, временами Кица хотел всё бросить и отчислиться, но живая энергия, страсть и сила неожиданно накрыли его с головой, вдыхая жизнь в измученное недосыпом тело. Как феникс, восставший из пепла, в один прекрасный день парень понял, что… ему нравится учиться. Ему нравится осваивать эту профессию, получать знания и работать на красную корочку. Ему нравится зачётка с ровными «отл.» в каждой строчке. Он хочет быть врачом. Он хочет быть хирургом. Он хочет быть нейрохирургом. Так началась его новая, первая и, пожалуй, самая большая любовь за всю жизнь. Одногруппники не узнавали его: ненавистник конспектов, жуткий прилипала и чемпион по походам к декану за неподобающий для будущего доктора внешний вид, резко стал порядочным студентом с всегда поднятой рукой и серьёзным настроем. В этом Кице помогал характер: если он чего-то хотел, всегда этого добивался. Неважно, будет это перепих с Дэмом или собственная большая мечта. Кстати о Дэме. Он тогда вроде начал встречаться с Тэнэ. На лице Лавэнэ мелькнула лёгкая улыбка. Естественно, не от упоминания Тэнэ, а от упоминания Дэма. Мда уж... Эти двое ворковали как голубки на каждом перерыве, покупали друг другу пиццу в буфете, сбегали с лекций и отрабатывали друг на друге способы наложения повязок. Правда, к счастью, где-то на третьем курсе разбежались. Кица тогда был занят, потому не слишком вникал в отношения одногруппников и универские сплетни. Вроде как парни что-то не поделили, не то Тэнэ довыебывался, не то Дэм с кем-то не так за ручку подержался. Шут их знает. К тому времени Лавэнэ был уже как два года абсолютно чист в плане половых контактов. Либидо никуда не делось, стабильно напоминая о себе, но парень отмахивался от него дрочкой. Лаконично и просто: на поиск потенциальных партнёров нет времени. На сон нет времени. Иногда на еду нет времени. Может, потом появится. Но сейчас времени нет. За четырнадцать лет почему-то ничего не поменялось, а времени стало будто ещё меньше. Кице казалось, что его обманули, и в сутках на самом деле не двадцать четыре часа, а не больше пятнадцати. Иначе объяснить, почему он вечно ничего не успевает, он не мог. Однако профессия нравилась. Живая, дикая и интересная, иногда немного занудная, но и в этом был свой восторг, пламя и сердце. Санитарки их отделения падали от восхищения, когда Лавэнэ начинал читать им истории болезни своих пациентов. Хирургичка сказочно подходила ему по цвету; лёгкая щетина и растрепанные белые волосы, которые давно не осветляли, безумный блеск в серых и острых, как скальпель, глазах придавали Кице особый шарм и симпатию многих людей. Да, многих… Очень многих. — Доброе утро, мистер Лавэнэ. Вы прямо весь сияете. Случилось что-то хорошее? — Из ординаторской вышел старший медбрат. Он поправил белую шапочку на русых волосах, снизу завязанных в короткий смешной хвостик, и убрал светлые пряди за уши. Дэм. После окончания университета тоже устроился сюда младшим медицинским персоналом. Почему-то ему нравилось, хотя Кица никогда бы не смог также: его зверски тянуло к самому сложному, самым серьёзным профессиям, самым высоким вершинам. Однако Дэм чувствовал себя отлично на своём месте, ассистируя ему на операциях, стерилизуя приборы и в свободное время гоняя чаи с печенюшками в сестринской. Наверное, ему нравилась такая простая и незамысловатая жизнь: денег хватало и на шмотки, и на последний айфон, и на машину (всё же клиника не абы какая, а столичная!), а стремление к личностному росту было не настолько выраженным, как у Кицы. — Доброе утро, детка. Да так, просто вспомнил нашу совместную учёбу в вузе… Мы два курса вместе всё же бок о бок были, это потом я перевелся на другой факультет… — Да, я помню. — Дэм весь расцвел, то ли от своего прозвища, то ли настолько довольный новой темой для разговора. — Вы сильно изменились с тех пор. — О, это верно. А ты тогда был просто чудо каким симпатичным. — Кица рассмеялся, наконец удосуживаясь застегнуть свой халат. — А сейчас я разве не симпатичный? — хмыкнул Келлерман, сощурившись и всё также улыбаясь. Лавэнэ взглянул на него. С годами не он один кардинально изменился. Дэм, конечно, не настолько сильно, но кое-что новое в нем определенно было. И это совсем не плохо, Кица думал, что изменения со временем нормальны и понятны, они показывают взросление личности и моральных устоев, новую форму организации себя, эволюцию характера и нрава. Для начала, Келлерман похорошел. Казалось бы, куда сильнее, он и так был божеством в универе, но возраст был ему абсолютно к лицу. На смену немного детским, мягким и трогательным чертам лица пришла взрослая фактура: чёткая линия нижней челюсти, видные скулы, точеный, совершенно прямой и ровный нос. Изменилось и выражение лица: медбрат не хмурил брови попусту и слегка улыбался, следя за каждым своим мускулом. Взгляд заострился и получил глубину, в которой можно было найти отражение живого ума. Лёгкий пушок на подбородке беспощадно сбривался каждое утро, пару раз Дэм намеревался отрастить модную короткую бородку с усами, но каждый раз эта идея с треском проваливалась. Он наконец нашёл в себе силы заявить миру, что он открытый гей. Время от времени даже ходил на гей-парады в их городе. С годами он перестал казаться запуганным и неуверенным в себе котенком, приобретая спокойную грацию в движениях и своих словах, он был весьма умён, иногда помогая Кице советом на операциях, мог взять на себя организацию больничных процессов и был надёжной опорой в работе. Исчезла дерганность и нервозность, сменившись смешливой жеманностью, которой, видимо, Дэм поднабрался от других геев, с которыми стал в итоге иметь дело. Могло показаться, что они с Лавэнэ поменялись характерами, но оба знали, что это не так: каждый из них прошёл отдельный и не похожий друг на друга путь. — Сейчас ты прекраснее, чем когда-либо ещё, — ответил ему Кица, тепло улыбаясь. Дэм тоже улыбнулся, ловя руку мужчины и удержав его под локоть. — Вот как? А вы, мистер Лавэнэ, чем заняты сегодня после работы? — Хм-с… Мне бы машину помыть и купить чесалку для кошки. А, и ещё придумать, что делать с двумя кабачками, которые мне дала Кира. Совершенно отвратительные овощи, никогда не пойму, на кой черт их разводят в таких количествах, что приходится раздавать ни в чем не повинным людям! — Кица уловил кокетливые интонации в голосе медбрата, теперь лишь подначивая его. — То есть ничем таким вы не заняты, — уточнил тот, сверкнув своей роскошной голливудской улыбкой. «Виниры,» — мимолетно подумал Лавэнэ, однако Дэм продолжал говорить, не дав ему развить эту мысль. — Тогда, может, по бокальчику вина в «Колизее»? Я плачу. — Как ты ловко соблазняешь, а! Я даже не могу никак отказаться! — Кица хохотнул, заглядывая в обожающие его блестящие голубые глаза и чуть не потонув там, но вовремя отводя взгляд. — Да ладно вам. Я же знаю, вы и сами давно хотели меня позвать куда-то, но вам вечно нужен повод или хотя бы толчок к действиям. — Дэм мимолетно провел ладонью по его плечу. — А каким Казановой были в наши студенческие годы… Кто бы мог подумать, что вы станете рассеянным и немного помешанным на чужих мозгах безумным учёным? — Я тоже об этом сегодня думал… — признался Кица, поймав чужие пальцы. — А я бы никогда не подумал, что моя универская влюблённость, которая те два года на дух меня не переносила, сейчас сама будет звать меня в ресторан и кокетничать. — Люди меняются. — Келлерман пожал плечами, спокойно на него смотря. — Тогда в пять встретимся, окей? Уж не опоздайте, мистер крутой нейрохирург. — Он легко выдернул свою руку, помахав Кице на прощание и удаляясь куда-то по своим жутко важным медбратским делам. Лавэнэ невольно смотрел ему вслед. Дэм шёл, немного покачивая бёдрами, опираясь на всю стопу при шагах и слегка ведя руками в такт ходьбе. Чем-то его поступь напоминала женскую, такая же изящная и плавная, но при этом уверенная и твёрдая. Именно это нравилось Кице в нем. «Вот ведь чёрт… И знает же, что я до сих пор голову от него теряю. Знает и пользуется этим,» — думал нейрохирург, отпирая дверь своего кабинета.

***

Машину, свежую белую Феррари, Кица всё же успел пригнать на автомойку самообслуживания. Сегодня ему пришлось проводить две операции подряд, каждая часов по пять, одну запланированную и одну срочную, потому руки немного отваливались. Насчёт первой медуллобластомы мужчина был в целом уверен в удаче от своих действий, а вот травма позвоночника с повреждением спинного мозга ничего хорошего по прогнозам не предвещала. Нужно будет ехать на вызов из больницы в любое время суток, чтобы если что оперировать повторно, состояние может ухудшиться. Анамнез там, откровенно говоря, так себе. ДТП, водитель был без ремня, прижало подушкой безопасности. Короче, пристегиваться за рулём надо. Лавэнэ устало смахивал пену с почти чистого авто из лейки под сильным напором, когда вдруг увидел знакомую синюю Ауди. Машина осторожно, даже кокетливо (совсем как её владелец!) проехала мимо Кицы, делая вид, будто совсем его не знает, а после остановилась в соседнем проёме. Из неё выбрался, ожидаемо, сам Дэмонтаниэль Келлерман. Наконец (спустя ровно две минуты) соизволив заметить на себе взгляд нейрохирурга, он довольно улыбнулся, не очень правдоподобно изображая изумление, подходя чуть ближе и вертя в руках шланг. — Ой, мистер Лавэнэ, какая встреча! Я и не думал, что мы вместе тут окажемся. — Я утром говорил, что собираюсь на автомойку, — ответил тот, ясно давая понять хитрецу, что его план раскрыли. — Говорили? Я совсем не помню. — Дэм спокойно улыбался, делая вид, что тупой здесь только Кица, который уличает его, такого бедного и несчастного, во вранье. — Ну, тем не менее. Моё присутствие тут логично. А ты сюда зачем приехал? Твоя Ауди блистает чистотой, — хмыкнул мужчина, осматривая чистенькую машину. — Неправда! — возмутился Дэм. — Я сегодня неудачно парковался и задел бордюр бампером… Слава Богу без повреждений, но заляпался здорово. — Ты моешь машину из-за одного бампера? — Лавэнэ уже не скрываясь хихикал. — Ну и чистоплюй. — Ой, ну тебя! Занудный старикашка. — Мы ровесники. Тут Дэм сердито на него взглянул. Что примечательно, мыть свою машину он видимо не собирался, так и стоя около Кицы. Благо, очереди не было, иначе медбрату здорово настучали бы по шапке другие водилы. — Ну что? — Кица мирно поливал крышу, ходя по кругу, пока Дэм ходил за ним. — Как вам сегодняшние операции? — Нормально. За второго пациента, правда, переживаю, как бы он не окочурился. Хотя вроде сшили правильно, должен жить и ещё бегать. — Лавэнэ поджал губы, пожав плечами. — Зачем спрашиваешь? Сам всё прекрасно видел. Не люблю я оперировать на спинном мозге. Я всё же не мясник, с головным работать попроще и поприятнее… — Пыль летит. Разве приятно? — улыбнулся Дэм, проигнорировав вопрос к себе. — Неприятно, но лучше, чем кишки. Да и я уже привык. Ты-то чего крутишься здесь, скажи мне? — Кица обернулся к медбрату, склонив голову. —А ну говори! Иначе сейчас как окачу холодной водой! — Он угрожающе двинул лейкой, а Дэм ахнул и отскочил. — Эй! Да ладно вам! Я просто хотел поболтать! — Он насупился. — Ну и пожалуйста… Я вообще-то хотел сказать, что мне нравится ваша работа. Вы делаете всё очень здорово… Я ваш фанат, можно сказать. И мне нравится слушать ваше хирургическое мнение, хотя я мало что понимаю. — Дэм скорее бурчал себе под нос, демонстративно отвернувшись, пока Кица с всё большим удивлением пялился на него. Вот те раз! Мечтал ли он о таком хоть когда-нибудь?! — О… Спасибо, детка. Мне очень приятно. — Тёплая улыбка, ну а Келлерман мог почувствовать, как его слегка обняли за плечи. Лавэнэ выпустил из рук шланг, возвращая его на место. — Может, тебе помочь машину помыть? — Давай! — Дэм тут же оживился, бодро и уверенно взглянув на него. За пару секунд Кица внезапно понял, что его самым наглым образом использовали, немного поманипулировав. Но почему-то сейчас он не противился, позволяя Келлерману вертеть собой как угодно. И где только этот медбрат успел нахвататься такого?! Намытая Феррари выехала из автомойки, паркуясь неподалёку, а Кица вернулся к Дэму. Тот невинно хлопал своими голубыми глазами, позволяя хирургу приняться за работу. — Ну и эксплуататор же ты, — заметил тот немного погодя, осматривая бампер. Он был совсем немного пыльным, это можно было удалить влажными салфетками, но Келлерман стоял рядом с ним и всем своим видом говорил, что машина нуждается в немедленном мытье. Кица внезапно начал понимать, что про бампер ему тоже нахально соврали, ещё и имея совесть сейчас строить ему невинные глазки. — Так. Ну, выходит, всё. — Всё? — Дэм наконец-то весьма правдоподобно изобразил удивление. — Вот это да! Спасибо, мистер нейрохирург. Даже не знаю, что бы я без вас делал… Ну, теперь уже сейчас по бокальчику? — Я за рулём, — ответил Кица, махнув рукой. — Я думал оставить машину дома и дойти до «Колизея» пешком. — Ничего, я поведу машину. Садитесь. — А… А моя? — Да ничего, постоит тут. Авось не украдут. Потом вернётесь за ней, — отмахнулся Дэм, серьёзно смотря на мужчину. Тот понимал, что его настойчиво заталкивают в Ауди, но почему-то ему было не страшно и не противно, а скорее безумно интересно. Интересно ещё и потому, что ему нравилось изводить Келлермана своими вопросами, путать его планы и ставить в неудобное положение. Ему хотелось, чтобы медбрат сам озвучил причину своего поведения. Через время они вдвоем сидели в салоне синей машинки. Здесь даже будто пахло Дэмом, под зеркалом висел навороченный ароматизатор с ванилью, чётки, плюшевая игрушка-миньон и камера для фиксации дороги. Руль был обит каким-то жутким голубеньким мехом, на корпусе машины перед ветровым стеклом стояла маленькая коллекция динозавров-присосок и игрушечная собака, кивающая головой на движения автомобиля. На огромной панельной доске стояла на паузе какая-то английская песня, Кица не знал эту группу. Все сидения были одеты в яркие чехлы, ну а под головой Дэма виднелась маленькая подушечка, пристегивающаяся сзади. Это почему-то очень умилило. — Ну всё, поехали, — заявил хозяин машины, пристегиваясь и снимая ручник. Синяя Ауди бодро поехала вперёд к ресторану. — Давно купил? — спросил чуть погодя Кица, ладонью отмечая интерьер. Дэм пожал плечами. — Да не, не особо. Года три наверное назад. А что? Хотите мне новую купить? — ехидно поинтересовался он, хмыкнув. Вот что делает с людьми хорошая самооценка, вы посмотрите на него! — Что?! Эй! Что за новый метод вымогательства? — зафыркал Кица, на что Келлерман лишь расхохотался. — Пф! Я просто прикалываюсь! Но если хотите, можешь побыть моим шугар дэдди. — Он подмигнул мужчине, а потом резко посерьёзнел, переводя тему. Даже перешёл на «ты» вместо обычного «выканья». — Можно тебя спросить? — Да? — Я тебе нравлюсь? Лавэнэ похлопал глазами, но затем ответил: — Ну… Да, в целом конечно да. — Угу. — Дэм что-то подсчитывал в уме. — Ты мне тоже нравишься. Новый вопрос. — А? — Почему мы до сих пор не встречаемся? — Хороший вопрос… — Кица немного шокированно сидел на своём месте. Так быстро, легко и нагло ему ещё не предлагал замутить никто. Да и будем честны, затворническая жизнь особо не преподносила таких сюрпризов. Может, пора разнообразить свой личный фронт? В конце концов Дэм прав, они оба свободные парни, давно знакомы, ровесники, коллеги, которые уже долго друг к другу притирались. Ещё и вот, симпатичны друг другу. Что им мешает начать встречаться? — Ну? Что думаешь? — Келлерман уже давно ждал ответа. — Если что, можешь сразу сказать, что я не в твоём вкусе или типа того. Не надо разводить полемику, тыры-пыры, дело не в тебе, а во мне, бла-бла-бла. Взрослые уже люди, я всё пойму и не обижусь. Типа… Нет значит нет. Преследовать не буду, вешаться на шею тоже. Я так, счастье пытаю. Реально, не ссы, дедуля, если что, я не начну тебя избегать и не разошлю твои нюды всей больнице. — Хватит меня так называть! И вообще, что ещё за нюды?! Я давно ничего такого не фоткаю! — Ага. Зато у меня целая папочка с твоими фотками из лихой молодости. Забыл, как ты мне слал их каждый раз? — Дэм довольно хихикал. — Я думал, ты их удалил! Зачем ты вообще их коллекционируешь?! — Внезапно медбрат смутился, и Кица понял, что попал в самое яблочко. — А-а-а… Значит, влюбился в меня, нашёл наш старый диалог и насохранял себе материала для вечеров в компании салфеток и правой руки? — Он ехидно улыбнулся, с азартом наблюдая за тем, как Дэм становится прогрессивно всё краснее. Вообще, тот сам виноват — очень глупо спалился. — Д-да не занимаюсь я ничем таким! Больно надо! — огрызнулся наконец он, паркуясь перед рестораном. — Всё! Пошли за вином. Кстати, я передумал, я тоже хочу напиться. Как мы будем добираться домой — твои проблемы. — Дэм махнул рукой, вылезая из салона и направляясь в «Колизей», даже не оборачиваясь на Кицу. Тот прыснул — наконец-то узнавался старый добрый Келлерман! — и припустил за ним. В итальянском, как уже можно было догадаться по названию, ресторане имелась обширная винная карта. Дэм плюхнулся за стол, быстро листая её со скучающим лицом и время от времени пялясь на Лавэнэ. Тот неспеша читал. — Ну? Что будем брать? — Не знаю… Ты уже выбрал? Я думаю, что хочу белого сухого. И можем ещё взять сырную тарелку, чтобы не хлестать вино пустым. Что думаешь? — Кица поднял на него глаза. — Давай. Я буду то же самое. — Дэм выдохнул, сам подзывая официанта и называя ему позиции меню. Скоро они вновь остались одни. — Могу ли я считать это нашим первым свиданием? — поинтересовался Кица, чуть улыбнувшись. Честно говоря, в ресторане Келлерман подрастерял очки уверенности, теперь сидя на стуле со скрещенными руками. — Можешь, если правда согласен со мной встречаться. Ты не ответил на вопрос! — Ну, я думаю, мы могли бы попробовать. Терять нам нечего, почему нет? — Лавэнэ склонился ближе к медбрату, медленно притягивая его руку к себе и теперь слегка поглаживая её, лежащую на поверхности стола. Тот покраснел, отдавая руку и позволяя уже Кице начинать пускать в ход свои чары. — Знаешь… Я всё думал про наши первые два курса… И чего я, дурак молодой, тогда на тебя даже не смотрел? — Дэм чуть смущённо улыбнулся, глазами обращаясь к мужчине напротив. — Ну, у тебя был Тэнэ, первая любовь, — напомнил тот, очень медленно гладя пальцами чужую ладонь. — Тэнэ… Это да. — Голубой взгляд подернулся дымкой воспоминания. — Тогда я думал, что он хороший, а ты — плохой. Это так глупо, делить мир на белое и чёрное. — Из-за чего вы расстались? —спросил Кица, которого этот вопрос давно интересовал. Им принесли вино и оба сделали по глотку, Кица поменьше, а Дэм — побольше. — Да там… Всё вместе было. Он и по учёбе съехал, его хотели из старостата выгнать, а всё из-за меня. Он типа настолько влюбился, что думать забыл обо всём, кроме наших с ним отношений. Я почему-то обнаружил, что у меня кинк на мозги. Не буквально, если что! Просто меня жуть как тянет к умным людям. Если ты расскажешь мне теорему Пифагора с её доказательствами во время секса, я кончу. — Келлерман хихикнул, поправляя белые пряди своей причёски. — Ну, так вот, Тэнэ съехал по учёбе… А я же как раз тогда уже понимал, что не пай-мальчик-натуральчик. Ну… Начал так, знаешь, смотреть по сторонам… Я же принял себя благодаря ему, он фактически был центром моего мира, так что потом мне было интересно изучать, что ещё есть в этом мире… — Он сделал ещё больший глоток вина. — Ему это не нравилось. Пиздеть про учёбу во время секса ему тоже не нравилось. Мои кинки он не разделял, но иногда случайно на них надавливал. Да… У меня ещё кинк на грубости и оскорбления. Но в постели он опять этого не понимал. Короче, мы не сошлись в постели. Зачем я тебе это всё вообще рассказал, если суть одна и ты понял бы её и без пояснений? — Дэм фыркнул, залпом осушая бокал. Им принесли сырную тарелку, но медбрат к ней не притронулся. Кица слегка улыбался, слушая его. — Чё лыбишься? Что скажешь? — Скажу, что знаю теорему Пифагора. — Кица прыснул, приблизившись к нему. — Теорему Виета ещё знаю. И три закона Ньютона. — Вау. — Глаза Дэма азартно загорелись и он придвинулся ближе, явно заинтересовавшись. — Ну-ка расскажи. — Сумма квадратов катетов… — Лавэнэ тоже сократил расстояние между ними, томно нашептывая это на ушко приблизившемуся медбрату. Он говорил с пошлым предыханием, горячо дыша. — …равна квадрату гипотенузы, малыш. — О Господи! — Дэм ахнул, а Кица нагло укусил его ухо. — Пожалуйста, пошли трахнемся в машине и ты расскажешь мне про Виета и Ньютона?! — Ещё и Максвелла расскажу, — подмигнул Лавэнэ. — И Максвелла! Келлерман вскочил, однако быстро сел на место, смеясь и опять наливая себе вина. — Ладно-ладно, я почти возбудился. Хорошая тренировка, у тебя отлично получается. — Я хочу доказать тебе, что я лучше Тэнэ. — Кица серьёзно сощурился, а Дэм перевёл на него непонимающий взгляд. — Что? Зачем? — Можешь считать, отыгрываюсь за те разы, когда ваша парочка слала меня. Хочу, чтобы ты видел, что я лучше него. И всегда был лучше, просто ты этого не замечал. — Хм… — Келлерман слегка усмехнулся. — Ну хорошо, как скажешь… На самом деле я давно на тебя глаз положил. Даже устроился в ту же клинику, что и ты, а ты совсем меня не замечал… Знаешь, мне было грустно. Да! Ты негодяй! Занят вечно на работе, а я хожу и чувствую себя как в «Евгении Онегине»! Между прочим, я считаю, что я красивый. Мог бы хоть пару раз сделать комплимент, когда я менял прическу или надевал что-то от Dior. — Под халатом твоего диора не видно, — хихикнул Кица, на что Дэм лишь отмахнулся. — Да пошёл ты… Захотел бы — заметил и под халатом. Студентом ты был так себе, кстати. Слишком самоуверенный тип. Сейчас ты другой. Возмужал, остепенился, снял эту херню с ушей… Мне нравится. — Ты недавно говорил, что я нравился тебе в студенчестве! Ну спасибо. Ты, честно говоря, тоже похорошел, — улыбнулся Лавэнэ. Он пил вино медленно, смакуя каждый глоток и поедая сыр, пока Дэм болтал и быстро опустошал второй бокал. — Я? Возможно. Мне Тэнэ все фотки лайкает в саппане. А потом утром убирает. Прикинь? Вот урод. Это типа показывает, что он вроде заинтересован, а вроде и «пошёл нахуй». — Келлерман поднял на Кицу голову, подперев её рукой. — Пошли ко мне. — Зачем? — Зачем-зачем, трахаться говорю пошли. Чё ломаешься? Мне скучно. От разговоров про Тэнэ у меня пропадает аппетит. — Честное слово, я никогда не привыкну к твоей такой прямолинейности… Но ладно, как скажешь. Ты недалеко живёшь? А то мы оба с промилями алкоголя сейчас недалеко уедем, — вздохнул Кица, вставая и закупоривая вино обратно пробкой. Его они решили взять с собой, пока Келлерман рылся в бумажнике, чтобы оплатить счёт. — В этом же доме живу. Пошли. — Дэм уверенно потянул его за рукав.

***

Трахаться с подвыпившим Келлерманом когда-то было влажной мечтой Кицы, которая осуществилась внезапно сейчас, спустя четырнадцать лет, при условии, что он не сделал для этого ровно ничего. В здорово захламленной дэмовской квартире в стиле модерн нашлись и резинки, и смазка, и даже какие-то игрушки. На стене висел ЛГБТ-флаг, на который сам хозяин совсем не обращал внимание, когда активно домагался до Лавэнэ в коридоре. Начал он это делать ещё в лифте, так что доехали они с потерями в виде отсутствующих рубашек. Дэм с восхищением смотрел на крупную, подкачанную грудь Кицы с сетью чёрных волос на ней, горячо обнимая её обеими руками и потирая чужие соски. Лавэнэ часто дышал, пытаясь поймать чужие действия и подчинить, но пока подчиняли только его. Дэм был ненасытен и властен, каждый раз снова и снова заманивал хирурга в поцелуй, пока они не рухнули на кровать. — Скажи мне что-нибудь, — умоляюще зашептал он, позволяя Кице перевернуть себя на спину и нависнуть сверху. — Тело, что попало в лужу, выпирается наружу силой выпертой воды, тела впёртого туды, — шепнул ему тот, хихикая. Дэм уставился на него. — Это что? — Закон Архимеда. Вольная трактовка. Не знаешь что ли? Стыдно. — Кица рассмеялся, стягивая с парня штаны и продолжая: — Пифагоровы штаны во все стороны равны. Ты теперь без штанов, кстати. — Ты!.. Что за цирк?! Мужчина вдруг начал звонко декламировать: — ЩУКу ацетил лимонил, Но нарцисса конь боялся, Он над ним изолимонно Альфа-кетоглутарался. Сукцинился коэнзимом, Янтарился фумарово, Яблочек припас на зиму, Обернулся ЩУКой снова. Тут Дэм совсем обалдел, немо пялясь на Лавэнэ. — И?.. — Это стишок для запоминания цикла Кребса. Второй курс, биохимия. Могу расшифровать, — уточнил нейрохирург. Дальше, не дожидаясь согласия, он принялся объяснять. — ЩУК — это короче аббревиатура щавелевоуксусной кислоты, ацетил — это коэнзим А, ну, лимонная кислота, тут понятно… — Это отвратительно! Я сейчас выгоню тебя из дома! Даже хуже, чем с Тэнэ! Он, конечно, то ещё бревно, зато не ржал над моими кинками!.. — активно завозмущался Келлерман, даже покраснев от злости и начиная извиваться в чужих руках. — Знаешь, куда иди со своими приколами?! — Знаю. Но, боюсь, сегодня туда пойдёшь ты. Обещаю, тебе понравится. Ты же любишь принимать в себя большие члены, так? Дэм сильнее покраснел, переставая дёргаться. Он хмыкнул и слегка обнял Кицу за шею, прижавшись к его груди и тихо выдохнув, когда с него ловко стянули белье. — Какой послушный мальчик. Расслабься, детка, сегодня ты получишь именно то, о чём мечтал долгие годы. Во-первых, меня. Во-вторых, я как следует почешу твои прекрасные кинки… У нас же серьёзные отношения, верно? — Лавэнэ улыбнулся, чмокнув губы медбрата и ласково ведя по его груди руками. Тот тихо простонал. — Возьми меня полностью, ладно? Ты так задолбал меня со своими мозгами… Просто заткнись и трахни меня, понял? — Слушай меня, маленькая блядь. Ты не в том положении, чтобы что-то мне указывать. Сейчас я расскажу тебе законы Ньютона. И тебе придётся их слушать, пока я ебу тебя так глубоко, как не достанет ни одна твоя игрушка… Дэм краснел, его голубые глаза слезливо закатывались, а оказавшийся на виду член обильно выделял смазку. — Закон первый. — Кица взял в руки смазку, неспешно выдавливая её к себе на пальцы. — Запоминай получше, моя маленькая шлюшка, тебе придётся повторить его, пока я буду трахать тебя рукой. — Он неспешно приставил два пальца к сжавшемуся розовому отверстию. — Существуют такие системы отсчёта, относительно которых материальные точки, когда на них не действуют никакие силы (или действуют силы взаимно уравновешенные)… — Он притормозил, вгоняя оба пальца внутрь. В Дэме было не так уж и узко, чувствовалось, как тот любит свои игрушки. — Ох, ну и ну… Твоя дырка так великолепно растянута… Меня ждал? Так вот… Тогда материальные точки находятся в состоянии покоя или равномерного прямолинейного движения. Пальцы вошли целиком, Кица очень точно подгадал местонахождение простаты, сразу на неё надавливая и вызывая у парня под ним жалобные стоны. Его ебет опытный врач — именно так можно было описать это состояние. Дэм чувствовал себя невероятно развратно, когда покорно раздвигал ноги и пыхтел от каждого толчка. Лавэнэ определенно был очень хорош. Его острый язык действовал на медбрата как наркотик, он умирал от восхищения каждый раз, когда слышал любую чёткую формулировку. Какой же он, блять, умный... Это так зверски заводит. — Повтори. Твой ротик ведь способен не только на то, чтобы заглатывать члены, верно? — хмыкнул Кица, упорно потирая и массируя чувствительное местечко внутри. Дэм громко стонал, хватаясь за одеяло, разум туманился, ни о каких законах Ньютона речи просто не шло. Все ресурсы мозга были направлены на осознание того, как ему хорошо. — Ма… Материальные т-точки… — Он застонал, потому что Кица надавил сильнее внутри, коленки сводились вместе, а стеночки тесно сжимали чужие пальцы. — О… Они… Находятся в состоянии п-покоя… — Два, Келлерман, — соблазнительно протянул Кица ему на ухо, кусая его и ставя засосы на шее. — Ты так сильно хочешь мой член, что все твои мысли только о нем, а не о физике… Очень печально. Все шлюхи настолько тупые? Чем ты отличаешься от спермоприемника, малыш? — К-кица… Пожалуйста! Я сейчас!.. — Тебя возбуждают мои разговоры? Тебе нравится, когда я зову тебя шлюхой и унижаю? — Ты-ы… А-а-ах! — Дэм не сдержанно громко простонал, содрогаясь и обмякая на кровати, пока его член выстрелил зарядом беловатой жидкости. Глаза закатились от мучительного удовольствия, но Лавэнэ не собирался сбавлять оборотов. Он вынул пальцы. — Отлично. Второй закон Ньютона. — Мужчина взял пакетик с презервативом, вскрывая его и раскатывая по члену одной рукой. — В инерциальной системе отсчёта ускорение, которое получает материальная точка с постоянной массой, прямо пропорционально равнодействующей всех приложенных к ней сил и обратно пропорционально её массе. — Он самодовольно усмехнулся, приставляя член к растянутому, пульсирующему и жаждущему его отверстию. — Повторишь? — Член толкнулся, медленно и горячо целиком заполняя полость тела собой. Дэм вздрогнул, выгнувшись в талии и зажав Кицу между бёдрами. Орган внутри него был слишком, таким желанно большим, рельефным вплоть до каждой венки, анатомически подробным, таким горячим и приятным, что дух захватывало. Тело после оргазма было чувствительным, потому от первого же толчка по простате Келлерман ахнул, часто дыша и хватаясь за шею Кицы, ногтями елозя по его спине и жалобно хныкая от сильных ощущений. — А… Ускорение… Материальная точка с массой… Простите, мистер Лавэнэ, я правда учил! — Он вскрикнул, откидывая голову с русыми волосами назад, пока к его шее приникли губы «учителя». — Ну и позорище… Такая маленькая развратная шлюха не может и двух слов связать. Любишь меня и мой член сильнее физики? Скажи это! — Да… Л-люблю… люблю вас и ваш член сильнее физики... — Дэм всхлипывал и извивался, пока что Кица был весьма медленным, теперь неспешно вынимая орган и давая возможность насладиться каждым его очертанием внутри по мере продвижения назад. — О да, я чувствую, как ты сжимаешь меня, как любишь принимать в себя, как сильно не хочешь отпускать… Меня просто засасывает в тебе, как в чёрной дыре… Кстати, что ты знаешь о чёрных дырах? Об относительности Эйнштейна? — Пожалуйста!.. — Что такое? — сахарно протянул Кица, довольно улыбаясь. — Трахни меня… Трахни меня как следует, прошу… Ты такой умный, я сейчас… Сейчас снова… Молю, продолжай… Мистер Лавэнэ, пожалуйста, я так хочу ваш член… Я люблю вас… Выебите меня как дикий зверь самую последнюю течную суку, я так хочу быть в вашей власти, наполненным вашим семенем… — Дэм жалобно прохныкал это всё, выгинаясь в талии и приподняв живот, изо всех сил пытаясь самостоятельно ерзать на чужом почти вышедшем из него члене. Лавэнэ казалось, что у него напрочь сбилось дыхание после таких просьб. Он сжал чужие бёдра до красных следов, кусая их и раздвинув в стороны. — Как же… Я вытрахаю из тебя всю душу. Моли о пощаде. — Никогда! — вскрикнул Дэм, потому что член с размаху влетел в него, достав немыслимо глубоко и сбив дыхание напрочь. Тело пронзила искра удовольствия. — Третий… закон… Ньютона… — Кица говорил с какой-то остервенелой злостью, рыча эти слова на ухо стонущему медбрату, с каждым толчком вгоняя орган всё глубже в него, буквально выдалбливая из него рваные и частые стоны. С каждым словом головка всё крепче била по простате, пока член выходил почти полностью из развратного тела. — Материальные… точки… взаимодействуют… друг с другом… силами… имеющими… одинаковую… природу… направленными… вдоль прямой… соединяющей… эти точки… равными… по модулю… и… противоположными… по. направлению!.. — Дэм вскрикнул под ним, снова кончая и падая от усталости, однако Кица не прекращал, пока наконец не кончил сам, залив презерватив до краёв. Они оба обессиленно упали на кровать, пытаясь перевести дух. — Э-это было потрясающе… — негромко пролепетал Келлерман, всё ещё восстанавливая дыхание. — Ты просто монстр… — Он приподнялся, чтобы взглянуть на Кицу. — Я хочу от тебя детей. — О Господи, по-моему, ты бредишь, — улыбнулся тот, погладив чужую щёку. — Но… Мне тоже понравилось. Давно я ни с кем так… Ух. Есть ещё порох в пороховницах, да? — Не только порох, но ещё и целый склад со взрывчаткой, динамитом, тротилом и ядерными бомбами, — хихикнул Дэм, подползая ближе к нему на кровати и ложась на чужую грудь, покрытую потом и татуировками. — Дурачок… Во-первых, ты говоришь о почти одних и тех же вещах. Во-вторых, ядерные бомбы на таких складах не лежат. — А у тебя лежат. — У меня стоит, а не лежит. — Вредина… — Дэм влюблённо смотрел на мужчину уставшими голубыми глазами. Светлые волосы намокли у корней, лицо горело румяными влажными щеками, а блестящий взгляд из глубин собственной груди навевал на кучу романтичных мыслей. — Я люблю тебя. — Я тебя тоже, детка. Жаль, мы поняли это так поздно… — Не поздно, а в самый раз. Если бы мы поняли это раньше, ты бы ещё не успел стать таким классным зрелым самцом и не научился бы так охуенно трахаться. — Дэм подмигнул ему, хмыкнув.