***
Когда наступает день похорон, Энид сидит в своей комнате, поджав ноги под себя. Она и Мэгги приехали в Александрию, чтобы почтить память Карла — хорошего друга, парня и любимого сына. Стук в дверь раздается в середине дня, но Энид молчит. Не может ничего сказать, ведь язык ввалился в горло гнилым комом. На пороге стоит Мэгги. Она с беспокойством смотрит на Энид, скользит взглядом по бледным рукам и осунувшимся плечам. Энид поднимает на женщину глаза. Мэгги прикрывает за собой дверь и осторожно присаживается рядом с Энид. Смотрит на нее долгим, сочувствующим взглядом. — Я в порядке, — убеждает она и совсем немного улыбается кончиками губ. Мэгги недоверчиво косится на нее. — Правда, — она несильно пихает ее локтем, посмеивается. — Ну честно. Мэгги ей не верит, но ничего не говорит. — Я скучаю по нему, — говорит Энид и смаргивает слезы. — Я тоже, — хрипло шепчет Мэгги. Энид не выдерживает — обнимает Мэгги, вжимается лицом в чужую грудь и цепляется руками за спину. Мэгги приобнимает ее за плечи и гладит по голове, просто позволяя выплакаться. Они обе убеждают себя, что время лечит. Энид убеждает себя, что оправиться после потери любимого сможет сама, а Мэгги — что когда-нибудь у нее появится шанс отомстить Нигану за все его деяния. Всему свое время.***
…Энид читает что-то из творчества Хемингуэя, а Карл лежит рядом, упиваясь чарующими переливами ее голоса, и сонным взглядом следит за строчками. Как только она замолкает, он говорит, что она — самое прекрасное в его жизни. Впервые Энид осознает, что нужна Карлу не меньше, чем он ей. Может, даже чуточку больше. — Тот, кто выигрывает войну, никогда не перестанет воевать, — цитирует Энид строчку чуть выше. Кусает губу. — Как думаешь, мы победим Спасителей? Карл мягким движением руки забирает книгу у Энид и кладет на край кровати, туда, где лежит его шляпа. — Нам не нужно побеждать их. Мы должны придти к миру, — отвечает Карл, помолчав. — Мы можем жить спокойно. Энид приподнимается на локтях, спутанные волосы лезут в глаза, и она заправляет прядь за ухо. Пораженными глазами смотрит на Карла и не знает, что сказать — в груди у нее плещется недопонимание, приправленное ненавистью к Спасителям, ко всему, что они сотворили. У нее болит сердце за жителей Александрии, Хиллтопа и Оушенсайда, Мэгги, оставшейся вдовой… — Ты готов забыть все, что они сделали? — вполголоса говорит Энид. Карл спешит ее поправить: — Нет, не готов. Но и перебивать всех до единого необязательно. Мы воюем ради того, чтобы все могли работать ради чего-то большего, чем убийство других людей. Энид молчит и смотрит в голубые глаза напротив. — Найти способ уживаться — сложнее. И это правда нужно. Это больше, чем надежда. «Больше, чем надежда», — его слова громким эхом раздаются в голове у Энид, пока она, стоя над могилой, плачет, опустив голову. Она пытается сконцентрироваться на речи отца Габриэля, на шуршании опадающей листвы или редком щебетании птиц — на всем, лишь бы не быть в плену воспоминаний. Рядом с ней стоит Мэгги, а по руку от той — Мишонн и Рик, Дэрил и Кэрол, Юджин, Тара и Розита. Могила Карла усеяна цветами — тщетная попытка следовать традициям прогребения. Только наспех сколоченный крест выбивается из общей картины. До чего же смешно. Попрощаться пришли и другие жители Александрии — Боже, да они даже не знали Карла, не знали, что его любимым цветом был зеленый, что любимым комиксом — Люди Икс, и что Карл до ужаса любил шоколадный пудинг. Когда каждый бросает горсть земли на могилу и наступает очередь Энид, она дрожащими пальцами комкает в ладони землю и на секунду понимает, что на этой безумной войне она потеряла все. От этого у нее кружится голова.***
Тем же днем Энид и Мэгги уезжают из Александрии, пока им вслед смотрит Мишонн, напоследок бросившая фразу: — Карл просил передать тебе, что ты сильная, — Энид смотрит на убитую горем Мишонн и пытается улыбнуться. Получается хреново. — Что ты справишься. И эти слова не выходят у Энид из головы до того момента, пока их повозка не приезжает в Хиллтоп, пока Энид не заходит в помещение, пока не падает на пол рядом с кроватью. В комнате у Энид холодно. К середине ночи дрожь начинает прошивать тело мелкими стежками. Поэтому Энид надевает давно забытую Карлом рубашку и греется воспоминаниями. …Карл лежит у нее на коленях и необычайно умиротворен, бесконечно нежен. Энид с любовью проводит ладонью по его волосам. — Вот бы так было всегда, — вдруг шепчет Карл и улыбается. — Никакой войны, ходячих трупов… Просто нормальная жизнь. Я бы учился в старшей школе, и пригласил бы тебя на школьную дискотеку. — О, и как же это было бы? — хихикает Энид. — Я бы сказал: «Энид, не желаешь ли со мной разделить этот прекрасный вечер? Я неплохо танцую». Энид подхватывает его настрой. — А я бы ответила: «Конечно, но я обязательно отдавлю твои бедные ноги». Они оба заливаются смехом, и Энид целует Карла в нос. — Я люблю тебя, — он широко улыбается. — Я тоже тебя люблю. Обычно воспоминания причиняли боль. Но не сегодня.