ледяные воспоминания.

насколько сильно вы уверены в том, что первая любовь исчезнет из вашей головы настолько быстро, как испарилась когда-то информация о ваших знакомых со школы? а может это будет старая забытая книга или уже совсем не играющая, пыльная кассета. таких вариантов может быть столько - сколько звёзд на небе. руки юры пропитаны запахом сигарет, пока руки возлюбленного нежно ванильным кремом. сжимая ухоженные руки, юра чувствовал тепло, что передавало эти сигналы от сердца - по всему телу и коже; пока израненные, длинные пальцы с парочку мозолей проходили сквозь чужие, закрепляя их в крепкий замок, что так и веяли душным холодом. каждый прожитый день юра задумывался над тем, где же он оступился чтобы довести свою жизнь до такого состояния, но ответ повис где-то глубоко в забытых, холодных, словно лёд воспоминаниях. вернуться туда слишком больно и трудно. но стоит преподнести ту самую искру как ледяные воспоминания тут же растают, ухватиться за которые уже будет невозможно. ответ на закрепленный вопрос, юра кажется, не найдет уже никогда. – готов? – не совсем, у меня плохое предчувствие, - безразлично нажимая на тугие клавиши фортепиано, поднял взгляд юра. – у тебя оно каждое выступление, юр. может стоит больше работать над своей уверенностью? а то каждый раз одно и тоже. – прекрати портить мне настроение йонас, я и без тебя сейчас на нервах, - юра встал со стула и быстрым шагом направился к выходу из музыкальной студии. опуская руки в карманы выглаженных брюк, он достал почти полную пачку красного чапмана. сзади послышались громкие шаги, но оборачиваться юра не стал, лишь ждал когда они станут ближе. тепло руки что легла на плечо чувствовалась через пиджак. пришлось обернуться. – пришел сказать что ты на нервах не только сейчас, а все оставшиеся дни, не пойму что с тобой. твой выход совсем скоро, а ты снова пропитан сигаретами. бросай это дело. йонас опустил руку и развернулся в другую сторону. так безразлично и спокойно, не так как обычно. юра не успел остановить парня, тот уже завернул за угол и скрылся в потемках коридоров с большим количеством дверей. сигарета осталась нетронутой. курение для юры всегда было баловством, что никак не могло перерасти в никотиновую зависимость. он всегда знал, что касаясь губами бумажной трубки может почувствовать расслабление, которое продлится не так долго как ему бы хотелось. знал что сможет выкинуть пачку в первый попавшийся мусорный бак и забыть о ней как о первом прожитом дне. ошибся. с алкоголем было также. юра стал выпивать не просто для расслабления, а дабы занять себя каким-нибудь делом из-за своей душевной скукоты. да и кому сейчас легко? курящих алкоголиков по свету больше, чем написанных симфоний юры. пришло время идти за кулисы, ибо выход мужчины будет совсем скоро, но осматривая осенний харьков, юре хотелось лишь отчаянно рыдать. приезд сюда был очень спонтанный. спустя двадцать лет после переезда в германию, юра увидел письмо своего старого знакомого на электронной почте и узнав о перестройке города захотел приехать сюда вновь. воспоминания не давались тяжело, казалось что приехать в родной город будет легче чем прощаться с ним. да и в придачу можно устроить целый концерт для жителей родины, где о тебе далеко не каждый помнит. йонаса брать категорически не хотелось. хотелось встретиться с другом и осмотреть новые, красивые места вместе с ним, а тут еще тащить своего парня, что едва знает слово "привет" на русском. на самом деле устраивать концерт не совсем хотелось, вдохновение улетучилось более чем пару месяцев назад, а отношения с йонасом с каждым годом казались все более надоедливыми и тяжелыми для обоих. зная йонаса стараться скрывать их он не будет даже там, где такое не принято. проблема осталась не решеной и теперь юра здесь, в театре имени шевченко, вместе со своим парнем. на местах более тысячи зрителей, которые с нетерпением ждут выхода композитора - юрки конева. а конев всё стоит под окном, не пытаясь сдвинуться с места, словно статуя ленина в ласточке. кулисы уже открыли, а играть музыку без композитора никто не начинает. люди ждут и переживают, пока конев хватая темно-коричневое пальто выбегает на улицу без шарфа, не оглядываясь назад, зная, что его германский друг пойдет за ним. телефон вибрирует от звонков, но отвечать совершенно не хотелось. на экране уведомлений повисло сообщение "возьми трубку." поэтому недовольствовать долго не пришлось. – я знаю что натворил, но даже не вздумай мне что-то высказывать. - глотая холодный воздух, быстро тараторил юра на немецком. –  да ты совсем головой тронулся! тут полный зал людей, а ты так просто сбежал, так еще и оставил меня одного в этой дыре! – напоминаю, что приехать в эту "дыру" как ты говоришь, захотел сюда ты сам. а объясняться почему я не могу выступить я даже не хочу. – тебе придётся, потому что причины я совершенно не понимаю, юра! плевать на людей что здесь находятся, но ведь они заплатили деньги за это и отдуваться за это придётся нам с тобой, понимаешь?! не только тебе, но еще и мне. – так ты переживаешь, что тебя это тоже коснётся? – ты придурок. – а ты разве нет? не могу я так просто выступить, я думал что все будет легче, у меня тяжелый осадок на душе еще с тех пор как мы вышли из самолёта. мне кажется я что-то упустил. – счастливую жизнь ты упустил, особенно после приезда сюда. нам надо возвращаться в германию. – я не уеду пока не встречусь с друзьями, ‐ разговор был невыносимо грубым, агрессия с обоих сторон действовала на нервы и диалог хотелось как можно скорее завершить, – а знаешь, покупай билет и уезжай, я не собираюсь больше действовать тебе на нервы. – ты с ума сошёл! я жалею что приехал сюда, и уеду отсюда без знания русского языка, посмотрим как ты будешь плакаться мне в трубку телефона с извинениями. по ту сторону телефона послышались короткие гудки. больше разговаривать ни с кем юра не хотел, поэтому закурил так и не начатую сигарету.