Сердце из бумаги и пепла

      «Дорогой однокурсник,       Прошло уже три года с нашего выпуска. Время вспомнить былые времена. Отказ не принимается, ты приглашен на встречу выпускников.       Где? Поместье Ноттов. Алник NU186129.       Что? Встречу выпускников, чудак.       Когда? 29 сентября, сбор гостей в 19:00.       Жду, целую в обе щечки.»       Драко снова перечитывает письмо, которое ему доставила сова еще неделю назад. Меньше всего он хочет видеть своих однокурсников, когда работа идет полным ходом. Еще меньше он хочет заниматься поисками порт-ключа из Франции в Англию, так что скинул все обязанности на плечи своей секретарши. И вот, через семь дней он уже в родном поместье, завязывает галстук потуже и мечтает перетянуть настолько, чтобы кислород перестал поступать в мозг. Иначе он не выдержит всего веселья, которое подготовил для всех Теодор.       Драко медленно прохаживается по коридору, лениво разглядывая стены, потрепанные временем. Нарцисса и Люциус были удивлены приезду сына. Три года. Его не было в этом доме и стране три длинных года, за которые он успел привыкнуть к жизни, которую выбрал. Без старых знакомых и друзей, без школьной влюбленности, без вездесущего мальчика, который выжил. Во Франции все казалось проще и интереснее, поэтому Драко легко отпустил ту свою жизнь, которую уже, кажется, начал забывать.       Гермиона сидела через два стола от него. Часом ранее слизеринцы и гриффиндорцы поливали друг друга грязью и соревновались в конкурсе «Кто придумает самое красивое и элегантное оскорбление». Четкий победитель обнаружен не был, так что ребята расселись за разные столы и предпочли игнорировать раздражающий фактор. Драко слушал пламенную речь Блейза о том, как тот вчера вечером отдраивал котлы, но сам краем глаза следил за ней. Непутевая гриффиндорка даже не скрывала своего вкрадчивого взгляда. Она одними глазами забиралась под его рубашку и грелась у самого сердца, которое билось сильно и желанно.       — Я клянусь, мне кажется, он зачаровал эти котлы. Не может быть, чтобы они были такими грязными после обычного учебного дня, — мулат насупился и сплел руки на груди, как маленькая обиженная девочка. Малфой медленно продолжал кивать, словно правда находил рассказ друга интересным и познавательным. Он отошел от своего транса только тогда, когда Тео его тряхнул за плечо.       — Ты уснул? Блейз несколько раз повторил свой вопрос, — шатен сморщился и вернулся к сливочному пиву, которое искренне ненавидел, но продолжал пить, потому что находил в этом какую-то глупую традицию.       — Я спрашивал об эссе Стебль, написал? — в голове нарисовались воспоминания со вчерашней подготовки к эссе в библиотеке. Он любил сидеть там, когда никого не было. Хотя лучше сказать, не было никого, кроме них. Все закончилось смятыми листами и сдавленными стонами между стеллажами, а в финале показательной ссорой перед мадам Пинс. Эссе накрылось хвостом гиппогрифа и сладким оргазмом.       — Практически, — улыбнулся своим мыслям и резво встал со своего места. — Мне надо отойти, — очередной беглый взгляд за плечо. Он точно знал, что она все поймет. Тео пытался приклеиться к другу и пойти в туалет вместе с ним, но Драко отрезал это желание с корнем. Нотт печально вернулся к своему питью, а Забини вновь вздыхал от мыслей об учебе. Будто профессор Стебль стоит с палочкой у его горла и готовится выстрелить непростительным, если он не сдаст чертово задание в срок. Мулат чесал шею, и ментальная угроза на время растворялась в сторонних звуках кафе. Гермиона со скрипом отодвинула стул и поплелась в сторону уборной.       Это их негласная договоренность. Малфой не подает знаков, он лишь встает из-за стола и ждет ее в запланированном месте. Грейнджер повторяет его действия через некоторое время и идет по пятам за ним. Единственное правило: не делать этого, когда рядом Джинни. Рыжая подружка всегда читает между строк, раскусить так же просто как испорченный орешек и потом сотрет в труху вопросами. Это лишнее. Драко против новых лиц в их мире посвященных.       — Драко? — прошептала шатенка, перешагивая порог женской уборной. Он схватил ее за предплечье и слегка перебарщивая, с силой впечатал в стену. Затылок больно встретился с твердой поверхностью, и в глазах всего на секунду потемнело. Слизеринец вымаливал прощение поцелуями, но никогда не извинялся за свою излишнюю резкость и грубость. А Гермиона уже даже не говорила о том, что ей больно. Привыкла, что после каждого «ай» следует череда липких хлопков и стонов. Правильно это или нет, не может решить, потому что никогда не возвращалась мыслями к этим моментам. Для нее было важно то, что у них уже есть. Момент. Они им пользовались и оставляли очередную галочку напротив нового места, запечатлевшего их сладостные признания и желанные прикосновения.       Он ощущает новый приступ ненависти к этой встрече, когда переступает порог поместья Ноттов. Это место было его вторым домом в свое время. Драко и Тео были друзьями еще с раннего детства, и долгие летние недели проходили в стенах этого замка. Именно здесь он отпускал все и становился самим собой, ребенком, которому можно было шалить и смеяться громче нормы. Люциус не любил, когда его сын был слишком шумным. Это отвлекало от работы. Запреты на житейские радости становились шрамами на шаткой детской психике. Маленький Драко ничего не понимал, но соблюдал указы.       Осознание и ценность тишины пришли к нему только во Франции, когда фирма стала приносить не только убытки, но и прибыль. Новое правило для всего состава сотрудников: минимум шума. Однажды его секретарша слишком громко печатала отчет на машинке, и он уволил ее с отвратительной «рекомендацией» в придачу. С того злополучного момента все усвоили урок и выучили пару тройку новых заглушающих чар.       В зале слишком много людей. Ему хочется вырвать себе язык, чтобы не пришлось ни с кем из них разговаривать. Организатора этого праздника жизни в поле зрения не наблюдалось, так что Малфой отправился на разведку к столу с алкоголем. Все гости разбились на школьные компании и страстно обсуждали свои новые жизни. Прошло всего три года, а такое ощущение, что целая вечность, и Драко рад этой вечности. Новая жизнь ему нравится куда больше.       Парень заказывает себе двойную порцию огневиски, и в придачу с роксом бармен зачем-то рассказывает ему об этом алкоголе немного больше.       — Что? Огневиски от Блейза? Мерлин, это звучит как дешёвая кафешка в магловском переулке, — ядовито хохочет блондин и отпивает немного янтарной жидкости. С легким обжигающим эффектом приходит и небольшая доза легкости. Драко выдыхает и перестает смотреть на всех с каким-то нелепым осуждением. Он сконцентрирован на обратном отсчете. В голове происходят активные процессы принятия решения. Сколько часов стоит просидеть на празднике, чтобы потом уйти, и организатор не принял это на свой счет? Три? Четыре? Так или иначе это уже больше того, на что он хотел бы рассчитывать. Еще парочка маленьких глотков, чтобы алкоголь скорее пропитал сознание.       — Годрик, это же сам Драко Люциус Малфой, мальчик, который потерялся, — от этого голоса хочется взвыть и наплевать на все правила приличия. Он медленно закрывает глаза и надевает на губы самую неискреннюю улыбку из имеющихся.       — Салазар, Гарри Джеймс Поттер, мальчик, который мог не подходить ко мне, но подошел, — Драко закатывает глаза. Он готовился к такому. Это было просто неизбежно. Только вот если встречи с некоторыми особами он готов был принять, то беседу с Поттером он мог бы и избежать. Играть в прятки до конца вечера — это его идеальный план. Стоит просто найти широкую спину Забини и устроиться за ней, как за каменной стеной.       — Мне показалось, что тебе грустно тут, и я решил подойти, — Гарри весело подмигивает блондину и обращается к бармену за очередным бокалом вина. Мистер Поттер уже на легком веселе. Чтобы выстрадать все происходящее, Малфой тоже мечтает о таком состоянии.       — Мне не грустно, я так счастлив, что вижу своих драгоценных однокурсников, — под эти слова последние капли скатываются по языку, и одними лишь пальцами блондин заказывает новую порцию веселящей жидкости. Готов выпить бутылку, да хоть две, лишь бы эта встреча перестала быть такой бессмысленной.       — Мог бы сделать вид, что рад меня видеть, — Поттер подносит бокал к губам, и раздается звонкий цокот стекла о зубы. Шатен морщится и оставляет идею напиться вусмерть на попозже. Драко ухмыляется. Наверное, в этом вся прелесть — быть трезвым в пьяной компании, наблюдать именно такие глупые моменты. Но эта мысль лишь мельком трогает его разум, и он снова пьет. Лучше быть в команде алкоголиков. Драко озирается по сторонам. Куча знакомых лиц. Мозг пытается идентифицировать их со школьными воспоминаниями, но они настолько незначительны, что парень практически сразу сдается.       — Как дела у Грейнджер? — ухмылка прячется за прозрачным стеклом рокса. Драко давит свой ядовитый смешок, запивая его парой глотков. Поттер быстро меняется в лице. Пьяная веселость и глупые игры, которые он вел, обмениваясь со старым товарищем любезностями быстро сходят на нет.       — Мы договорились не обсуждать Гермиону, — снимает с глаз очки и протирает стекла о рукав темного пиджака. — Мы с тобой жили в одной комнате пару месяцев, и в то время ты был менее невыносимым чем обычно, но это ничего не меняет, — мракоборческая практика после выпуска из Хогвартса казалась ему хорошей идеей ровно до того момента, пока их с Гарри не поселили в одну каморку. Иначе ту коробку два на два метра не назвать. Драко понадобилось всего полтора месяца, чтобы понять, что борьба с нарушителями закона не входит в его топ три главные жизненные прелести. Он бросил это так же просто, как и Англию. Собрал вещи и уехал. В один день Поттер просто вернулся в их комнату и нашел прощальную записку. Как драматично.       — Тише, Поттер, я просто спросил, как у нее дела…       — Нет, не надо Драко, ты сам все знаешь, — Гарри берет свой бокал и возвращается в пучину смазанных лиц. Он теряется в толпе так же быстро, как минутами раньше вынырнул оттуда. Малфой слегка сжимается. Все это снова и снова окунает его в моменты прошлого. Те моменты, которые колеблются между пустым звуком и вселенной. Он никогда не мог определить, что именно из себя представляли те чувства.       — Где этот чертов придурок? — голос избранного дурачка раздавался откуда-то из далека, так что Драко даже не поднял голову чтобы как-то отреагировать. Вечер воскресенья. Он наслаждался гордым одиночеством за сигарой, которую одолжил у отца ради именно такого отдыха. Малфой планировал продолжать игнорировать звуки за стеной и потеряться в сером дыму, но стук в проход становился слишком раздражающим.       Блондин чертыхнулся и медленно поплелся к источнику невыносимого шума. Ему пришлось сорок минут объяснять Блейзу, что идея внезапного свидания с Пэнси просто прекрасна и стоит сделать это именно сейчас. Тео ретировался сам, исчезнув с одной из сестер Патил. Малышня попряталась по своим комнатушкам или библиотечным уголкам. Так что он наконец-то был действительно расслаблен в своем одиночестве. Стук снова прорезал слух. Драко нервно цокнул и вышел из гостиной в коридор, где Поттер яростно пытался пробарабанить отверстие в стене.       — Поттер, воскресный вечер, а ты ищешь меня? Прости, я по девушкам, — шутка казалась ему до колик смешной, но улыбаться не хотелось. Красное лицо Гарри выбивало все желание не просто радоваться, а в целом жить. Он сокрушительно смотрел на Малфоя, и, если бы взглядом можно было бы нанести увечья, то никакой круциатус не сравнился бы с этим.       — Ты такой мудак, я знал, что это не закончится добром. Ты ебаный мудак, Малфой!       — Поттер, полегче. Ты пришел ко мне чтобы оскорблять? Давай перенесем на завтра, — Драко был слишком расслаблен и это еще больше злило гриффиндорского мальчика. Он быстро шагнул в сторону блондина и тыкнул пальцем ему в грудь. Пена от невыносимой злости уже капала на ботинки, но Гарри ничего не мог с собой поделать. Он загорелся адским пламенем, как только зашел в гостиную и увидел ее, плачущую на кушетке.       — Она плачет из-за тебя! Сукин сын, ты не стоишь ни единой капли ее слез, ты хоть понимаешь это? Чем ты ее обидел, придурок? Что ты сделал? — конечно Поттер знал. Гермиона периодически просила у него мантию невидимку, чтобы пробираться в подземелья незамеченной. Гарри знал и не упускал возможности ткнуть в лицо Грейнджер, что эта затея не приведет ее к желанному «Долго и счастливо», это закончится горькими слезами. И вот они, не первые, которые она проливает из-за слизеринца, но единственные, у которых появился свидетель.       — Что я сделал? — ухмыляясь, спросил блондин. Ментально он уже ощущал пульсацию на своем глазу. Поттер точно ударит в глаз. — А я уже даже не помню, что сказал ей. Скорее всего, Грейнджер сама себе что-то придумала, — и следующее, что он видел — летящий кулак. Гарри очень предсказуем. Он ушел, кидая самые грязные проклятья, на которые способен святой мальчишка с Гриффиндора, а Драко прятал глаза двумя руками и тихо хохотал. Завтра она прибежит к нему, как только увидит синюю отметку, оставленную ее дружком. Завтра уже будет вымаливать прощение на коленях, словно в этом есть ее вина.       От очередного потока воспоминаний его отвлек бармен, который предложил снова наполнить бокал. Скорее всего это вина алкоголя. Драко не хочет вспоминать эти моменты, они ведь уже давно в прошлом.       Парень забирает свой рокс и шагает подальше от барной стойки. Покидает самое простое место, где его точно найдут старые знакомые. Прячется возле больших цветов, специально стоит ровно, практически не шевелится, чтобы слиться с антуражем. Проходит всего половина выпитого бокала и его рассекречивают сразу два призрака прошлого.       — О мой Мерлин, Блейз, это же наш старый друг и самый занятой человек всея Британии. За три года мы виделись ровно два раза, и те на Рождество, и те мы приезжали к тебе сами, — такое ощущение, что Пэнси вырастает из-под земли, но кафельный пол чист и идеален. Она приклеена к правой руке Забини. На ней шикарное платье и все такая же острая, знакомая со школьных лет, улыбка. Она облизывает верхнюю губу, подавляя смешок.       — Пэнс, кажется у тебя что-то на воротнике, ах Салазар, это яд, — Малфой делает вид, что правда считает свою шутку удачной, так что даже давит из себя смешок. Плечи Блейза содрогаются в тихом хихиканье, он смотрит на друга с вдохновением. После выпуска из Хогвартса Драко исчез с радаров. Мулат трижды пытался наведаться к нему в гости, писал письма, звонил по камину, но все тщетно. Своей старой компанией они встречались два раза на зимних праздниках на нейтральной территории, где-то в Германии или Италии. Малфой всячески пытался оборвать все ниточки. И у него отлично получалось.       — Да ладно тебе малышка, Драко просто Драко, ты же знаешь, — самая сексуальная пара Хогвартса 1998 года по версии самого Блейза Забини. Если бы такое можно было написать на ежегодном альбоме, то эта надпись красовалась бы на их общем колдофото. Хотя к чему здесь это «если»? Именно так Блейз и подписался в общем альбоме. Парочка друзей перестали быть просто друзьями, утонув в эмоциях, подростковой страсти и чем-то еще. Драко не был точно уверен, какое-то слово на букву «Л». Сейчас они миловались точно так же, как и на выпускном курсе. Настолько сладко, что скулы сводит.       — Когда свадьба, голубки? — саркастично спросил блондин, подмигивая Блейзу.       — Ох, дай-ка взгляну на часы, — Пэнси показательно смотрит на руку без аксессуаров, словно правда пытается там найти хоть намек на время. — Месяц назад, — резво кивает и натянуто улыбается. Левая ручка аккуратно обвивает предплечье мужа, и Драко замечает большой сверкающий камень на безымянном пальце. На секунду в глазах появляются пятна от яркого отблеска украшения.       — Вы меня не пригласили?! — голос срывается на писк, и пару капель огневиски расплескиваются на пол от негодования.       — От твоего домовика пришло письмо, что ты не сможешь в это время быть в Англии — объясняет Блейз, и в глазах сверкают огоньки обиды. Он уже давно смирился, что в этой дружбе он второстепенный. Драко главный герой, а обычно главные герои могут пропускать все что им вздумается, даже если это свадьба лучшего друга. Сглатывает горечь и хочет что-то добавить, но сзади появляется Тео, обнимая чету Забини за плечи.       — Моя любимая пара! — восклицает он и оставляет звонкий чмок на щеке Пэнси.       — Наш любимый шафер, — брюнетка выделяет последнее слово и многозначительно смотрит на Драко. Сколько душевных терзаний она пережила за время подготовки к свадьбе. Сколько истерик мужа стерпела, ведь любимый друг и закадычный товарищ «не сможет» приехать на главное мероприятие жизни.       — Тео был твоим шафером?! — баритон Драко резко становится в разы звонче. Обида съедает его с головой, и он снова прикладывается к бокалу, хотя там уже ничего не осталось. Сорбает воздух и надеется, что эмоции на его лице не так легко читаются.       — Ты был занят, а мне нужен был шафер, Тео был вторым на очереди, — Тео весело ухмыляется. Всю школьную жизнь он провел на скамье запасных и когда главный герой исчез со страниц их истории, наконец-то смог занять хоть какую-то роль. В дружбе Теодора и Блейза не было второсортных персонажей, они оба были важны, в этом Драко проигрывал. Он не командный игрок.       — Салазар, Нотт, перестань так улыбаться, в школе мы вообще говорили, что ты будешь подружкой невесты! — Малфой обиженно давится своим смешком и ловит на себе взгляд официанта. Поднимает пустой стакан выше, намекает на добавку, и тот срочно идет к бармену за обновленной порцией. Друзья не удивляются такому поведению их платинового мальчика. Некоторые вещи неизменны.       — Подружкой была… — Пэнси хочет продолжить, но Тео сжимает ее плечо чуть сильнее, не давая раскрыть все карты сразу. Драко не замечает этого жеста, принимая от официанта огневиски. Хочется, чтобы там оказался напиток живой смерти, чтобы уснуть до окончания мероприятия. Однако, он делает первый глоток и понимает, что это всего-навсего алкоголь.       — Мы рады, что ты приехал, Драко, — Нотт наконец-то отлипает от молодоженов и направляется к блудному другу. Шатен сковывает Малфоя в крепких объятиях и окунается в те времена, когда они были друг другу как братья. По крайней мере, так думал сам Теодор. За кого его принимал Драко, не знал никто.       — Я не знаю рад я или нет, — легонько постукивает затейника этой встречи по спине и уже хочет отстраниться, но Нотт не выпускает его из своих тисков. Он всегда был чрезмерно тактильным, что не скажешь о Малфое.       — Ты не изменился, — хохочет шатен и отстраняется от однокурсника. Он привлекает к себе Блейза и такой веселой компанией, оставляя Пэнси в гордом одиночестве, они движутся к барной стойке. Блондин старается избежать этого, но все же признается себе, что немного скучал по атмосфере непринужденного веселья. По тем временам, где дружба значила хоть что-то. Во Франции у него есть всего пару коллег, с которыми он может провести вечер за обсуждением бумаг и парочкой стопок текилы, но это максимум. Он никогда не признает, что скучал по парням. Будет глупо шутить и грубить, но не скажет, что первое время нуждался в них. В этом весь Малфой.       — С чего ты вдруг решил нас собрать? — Драко находит мгновение чтобы задать свой самый волнующий вопрос. Просто спрашивает в лоб, пока Теодор заказывает себе с Блейзом напитки. Он чувствует, что у этого есть какая-то причина, и ему нужно ее узнать, просто жизненно необходимо.       — Хотел покрасоваться счастливой жизнью в поместье, — кривит свою фирменную улыбку, и, кажется, даже сам верит в это. Драко кивает, но не ведется. Тео всегда был темной лошадкой. Он собирал все тайны в своей черепной коробке и отчаянно хранил до особенного момента.       — Признай, что ты все это организовал чтобы увидеть подлую малфоевскую мордашку, — смеется Блейз и запрокидывает голову, чтобы отпить своего огневиски. Драко ухмыляется, замечая, как тот оргазмически закатывает глаза от наслаждения. Он все еще недоумевает что вдохновило Забини на создание бренда «Огневиски от Блейза», так что припасает эту тему для разговора на случай, если повиснет неловкое молчание. Общие темы для разговора быстро иссякнут. Как бы они ни пытались скрыть это, но их связь изрядно истрепалась за годы разлуки.       — Не могу отрицать, — шатен подмигивает парню и хмурится, когда раздается непонятный звон. Он быстро хлопает себя по карманам брюк и выуживает оттуда неизвестную светящуюся коробочку.       — Хорошо, когда начнется движ?       — Когда все соберутся. Пейте, мне надо позвонить, — он прикладывает коробочку к уху и быстро отходит на безопасное расстояние. Драко провожает его с откровенным непониманием и даже ужасом. Мир в Англии не мог так сильно измениться всего за три года. Или мог?       — Позвонить? Что? — брезгливо щурится блондин и наконец-то отрывает взгляд от удаляющейся спины Теодора, глупо моргает, переводя глаза на Блейза.       — По телефону, — поясняет мулат. — Тео купил себе новую безделушку.       — Ладно, магловская херь, что дальше?       — Много чего, ты очень много чего пропустил, — Забини качает головой и ухмыляется в стакан, звук ударяется о стеклянные стенки и топится в алкоголе. Драко не понимает происходящего. Он здесь, как единственный непосвященный. Словно его забросили на сцену театра, и все вокруг него — актеры, которые знают сценарий, а он один действует по наитию.       — Тео всех позвал? — снова возвращается к теме, которая почему-то его волнует. Блейз сразу понимает к чему он клонит, но хмурится и играет в дурачка. Забини и Нотт, как самые приближенные к самопровозглашенному принцу Слизерина, были посвящены в его дела постельные. Так что мулату даже и секунды не требуется, чтобы прочитать между строк, он ждал этого вопроса.       — Тебя интересует кто-то конкретный?       — Ой, у тебя дерьмо на губах или почему ты так ухмыляешься? Конечно, кто-то конкретный.       — Это была ее идея, — коротко и ясно, но Малфой непонимающе хмыкает. Некоторые карты не сходятся.       Гермиона очень любила планировать. Она постоянно тратила на это длинные часы, засиживаясь в библиотеке, в Большом зале, в гостиной своего факультета, да где угодно. Ей нравился сам процесс. Так проще. Жизнь без сюрпризов, по заранее заготовленному плану. Проще, когда ты точно знаешь, сколько шагов у тебя до исполнения мечты, сколько этапов надо пройти или как сложно все это будет.       Драко же редко думал о будущем. Хотя его таблица с делами всегда прописана на неделю вперед. Он просто привык задавать себе цели, но никогда не думал глобально о таком феномене, как будущее. Ему хорошо в моменте и хочется, чтобы этот момент застыл на долгий промежуток.       — А после Ж.А.Б.А. мы дождемся наших результатов, у меня будут все превосходно, — Гермиона вдохновенно лепетала, лежа на оголенном торсе Малфоя. Ее тело было укутано в легкую простынку, через которую просвечивались набухшие соски. После секса, Драко пребывал в дурманящей рассудок эйфории, так что позволял ей болтать обо всем без разбору. Хотя Грейнджер никогда не спрашивала разрешения, она просто начинала, а когда ему надоедало он тянул ее на себя за вторым или третьим разом. Страсть на выпускном курсе рушила все нормы и пределы.       — А у меня? — спокойно спросил Драко, запутывая пальцы в ее волосах, иногда ненароком натягивая на себя. Она морщилась, но продолжала говорить, пока парень распутывал сооруженный кокон.       — А у тебя, — она игриво смотрела на него и продолжала. — Вероятно тоже, ведь ты всего на немного отстаешь от меня, — выскочка Грейнджер всегда оставалась собой. Он, улыбаясь, закатил глаза и щелкнул указательным пальцем ей по носу. — А после я хочу попробовать устроиться в Министерство на стажировку хотя бы. Думаю, меня возьмут, у меня замечательный средний балл. Мы с тобой будем…       — Тебе пора, — на этом моменте он всегда ее останавливал. Дальше реплики «мы с тобой» никогда не уходило. Возможно, она думала об этом, но уже в гордом одиночестве. Драко предпочитал не слушать полеты ее фантазий касательно их общего будущего. Импровизировать, ему нравился этот формат. В их будущем, если оно когда-то будет, планировал импровизировать.       Пока что в его голове отчетливо виделись только слова «Выпуск из Хогвартса», после этого сплошной туман и целая гора вопросов. Она понимала это и не давила. Ей действительно было пора. Наспех натянула на себя джинсы и растянутую футболку. Долго искала бюстгалтер, потом прятала его в сумку, чтобы не возиться с застежкой. В это время он всегда наблюдал за ней, не пытаясь помочь.       — Проведешь меня? — ангельский голос, переполненный нежностью и любовью.       — Нас могут увидеть.       — Сейчас три утра, — ухмыльнулась и потянулась к нему. Он позволил ей сделать это, и она сладко впилась в любимые губы, оставляя парочку теплых поцелуев на шее и груди. Намекнула ему на еще один быстрый и страстный момент, но Драко отстранил ее руки от своего торса и посмотрел прямо в глаза.       — Тебе пора, Грейнджер, — снова потянулась за поцелуем, но он лишь подставил щеку. В момент стал глыбой льда, холодным, жутко отстраненным и отвратительно небрежным по отношению к ней.       — Ее идея? — недоумевая спрашивает Драко. Искренне не понимает, как она может относиться к организации мероприятия в поместье Ноттов. Звучит как самая большая бессмыслица.       — Да, они с Тео работают в одной фирме, — голос Блейза звучит безучастно. Для него эти вещи абсолютно обыденные, он не исчезал на три года. Малфой же смотрит на него, как на говорящую мандрагору. Глядит и не понимает, как это может быть нормальным, а не из ряда вон выходящим. Сильно хмурится и блондинистые брови встречаются на переносице.       — Что за бред? У него своя фирма?       — Да и он взял ее на работу, — снова поясняет парень, закидывая в рот сразу несколько виноградин.       — Как-то слишком много новшеств, — Блейз чуть не давится от такого заявления.       — Тебя не было три года, чувак.       — Чувак? Подожди я блевану от слэнга. Все, спасибо что подержал мои волосы, — перейдя порог, он словно ступил во временную воронку и оказался в будущем, где его друзья изменились на все сто восемьдесят градусов. Ему требуется больше времени, чтобы перестать морщиться и вернуться к обычному дружескому диалогу. Как никак он скучал, насколько может скучать холодное малфоевское сердце. — Ну а вы с Пэнси, как?       — Все хорошо, мы счастливы. Должны были лететь в свадебное путешествие, но Тео сказал, что мы не можем пропустить сегодняшний день, — снова небольшая подсказка к глобальной разгадке. Драко напрягает все извилины, чтобы сложить данные ему факты и прийти к общему ответу. Пока что эта задача кажется ему сложнее уроков профессора Трелони, когда приходилось читать по кофейной гуще или звездам. Он ненавидел прорицания.       — Еще больше странностей, — бубнит себе под нос. За спиной раздается скрип огромной входной двери. Драко еще какое-то время игнорирует вздохи, сверля Забини изучающим взглядом. Еще несколько секунд он думает, почему все разговоры сошли на перешептывания. Он замечает резкое изменение в атмосфере, когда Блейз, широко улыбаясь, глядит ему за спину.       Вечеринки в слизеринских подземельях были классической частью каждой второй и четвертой субботы месяца. Могло показаться, что составление графика для веселья это глупо, но для некоторых это было жизненно необходимо. Так что Блейз, как заведующий комитета по веселью, самопровозглашенный, установил это строгое правило.       Это была очередная суббота февраля или марта. Драко вообще плохо помнил тот день. Впервые за долгое время Забини решил пригласить парочку ребят с других факультетов. Позвал Джинни Уизли, а за ней увязалась и Гермиона. Малфой был против этого, так что на кануне всего веселья между ними произошла небольшая ссора с последствиями, которых Грейнджер совершенно не ожидала.       Он сидел на диване, когда рядом с ним кто-то приземлился. Он хотел верить, что это кто угодного, но не та, к кому сходились все мысли. Прорицание не было его коньком, но в этот раз он угадал.       — Грейнджер, — отрешенно процедил он, кивая куда-то в прострацию. Меньше всего сейчас хотел приковывать к себе лишнее внимание. А когда рядом всезнайка Грейнджер, самая яркая звездочка Хогвартса, оставаться вне поля зрения практически невозможно.       — Как я тебе? — спросила достаточно ненавязчиво, но на губах засияла улыбка. Она ждала, что он скажет, как шикарно она выглядит. Полтора часа подготовки, еще час долгих терзаний какое платье выбрать, ведь то которое сейчас на ней до чертиков короткое. Гермиона сидела и неловко оттягивала ткань ниже, но та как на зло задиралась вверх.       — Как обычно, — продолжал играть в недотрогу, даже закатил глаза на эти бессмысленные вопросы. Какая разница как выглядит платье? Она в подземельях, хотя не должна быть, потому что он велел. Ослушалась, глупая девчонка. Без меры своевольная, влюбленная гриффиндорка. Драко невольно вскипал.       — Я думала, что тебе понравится… — в голосе слышалась печаль и только в тот момент он первый раз посмотрел на нее.       — Платье? — ядовитая усмешка. — Я не ношу такое, не мой стиль, — подмигнул и предпринял попытку встать и уйти прочь. Может даже скрыться с этого вечера, спрятаться где-то, а может и с кем-то.       — Но…       — Слишком много людей, милая, помнишь? Я пойду к Дафне, — встал, правой рукой нарочно задел ее голое колено, и за это прикосновение она простила его. Этот короткий жест был его риском. Он сделал это ради нее, хотя им нельзя быть видимыми. Они скрытны, прячутся от завистливых взглядов, которые могут украсть это счастье. Малфой поплелся в сторону блондинки Гринграсс, провожаемый теплым взглядом Гермионы.       — Да, конечно, — шепнула ему в спину и в очередной раз упала в бездну отчаяния. Сегодня у ее кровати будет стоять новое ведро, до краев заполненное горькими слезами, а на сердце появится новая рана. Лезвие отношений с Драко Малфоем чрезмерно острое и она каждый раз на него натыкается, иногда случайно, а иногда по его вине. Гермиона прищурилась. Нет, по ее.       — А вот и она, — только сейчас блондин поворачивается и видит виновницу затянувшегося молчания. Виснет короткая пауза, все смотрят на нее. Но, секунда ее звездного часа проходит и все возвращаются к обсуждению всего и ничего одновременно.       — Черт, — желание сорваться и подойти к ней абсолютно мимолетное. Оно теряется на фоне всей их истории. Длинной, колкой и, самое главное, завершенной. По крайней мере, он видит все это именно так.       — Придержись, захочет — сама подойдет. Я пошел к жене, ты мне наскучил, — Блейз по-дружески толкает Малфоя в плечо и ретируется. В глазах мулата горят чувства и с каждым мигом этот пожар становится все сильнее.       Драко позволяет себе смотреть на нее. Огненное платье цвета оперения феникса, яркое, броское и достаточно короткое, чтобы ее прекрасные ноги были видны всем. Если бы не было бы этих трех лет, он бы прямо сейчас увел ее в любой закоулок и урвал очередной оргазм. Но эти годы никуда не деть. Он допивает свой виски и оставляет бокал у бармена. Не просит повторить. Наблюдает. Она подходит к некоторым ребятам, дежурно здоровается. Все так приветливы с ней, что тянет разодрать себе глаза. Слишком сладко.       Ее спина прямая, а талия тонкая. Волосы выглядят такими ухоженными, укладка совершенно не похожа на ее школьную. Корсет сдавливает ребра и выделяет грудь. С такого ракурса кажется, что она на размер больше, чем Драко себе помнит. Он, как кот перед добычей, облизывается и продолжает тихо наблюдать. Юбка платья в пушистом оперении, и при ходьбе подол скачет, то и дело оголяя тайные участки кожи. Остается слишком мало для полета фантазии. Хотя Драко ничего не поможет. Все, что можно было, он когда-то видел. В свое время это тело принадлежало ему.       — Грейнджер, — кличет он, когда она оказывается достаточно близко. Малфой знает ее достаточно хорошо, чтобы понять, что она специально медлительно пробиралась к центру зала, где стоял он. Девушка корчит удивление, словно ждала здесь увидеть королеву Англии, а не его.       — Ох Мерлин, Драко Малфой собственной персоной, — ее голос изменился, стал увереннее и немного ниже. Парень игнорирует это слово, но самое подходящее описание для ее тембра «сексуальный». Он звучит желанно.       — Не прошло и трех лет, — шутит парень, и ее искренняя улыбка становится фальшивой. Бывший слизеринец лишь задается вопросом, настолько ли она была искренней изначально. Вероятно нет. Гермиона играет в какую-то игру, здесь все во что-то играют и, кажется, он единственный не получил правила на входе. Продолжает кидать кубик и ходить, но действует интуитивно, практически наугад.       — Да нет, как раз прошло, — она закусывает нижнюю губу и загадочно выдыхает. Грудь скачет вверх и вниз. Драко пытается сопротивляться, но рыжий цвет корсета слишком ярко смотрится на загорелой коже волшебницы.       — Ты хорошо выглядишь, — в голосе растворяется сексуальный подтекст, но она никак не реагирует. Девушка кивает, потому что знает, насколько прекрасна в этом платье. Чувствует себя уверенной и это подкупает. Драко сглатывает слюну, чтобы не капнуть на пол и не растерять остатки гордости. Хватило того, что он первый с ней заговорил.       — Спасибо, так было не всегда, — коротко говорит она и кивает своим мыслям. Да, так было далеко не всегда. Но он не понимает, так что морщит лицо, вопрошая объяснить эту завуалированную подсказку.       — Извини?       — Извиняю.       — Грейнджер?       — Малфой? — девушка ведет себя чрезмерно загадочно. Сжимает в руках какую-то красную коробочку, подходящую по цвету всему ее огненному образу. Драко концентрируется и думает, как лучше стоит продолжить беседу, и надо ли вообще. Он соблазняется мыслями о быстром сексе за углом, вспоминает ее сладкие стоны школьных лет. Ловит себя на мысли, что за три года она могла научиться чем-то новому, а понизившийся голос будет звучать еще более эротично, чем раньше. Да, разговор лучше продолжить. На лице грязная ухмылка, в глазах черти танцуют похотливые танцы. Алкоголь наконец-то хоть немного ударяет в голову.       — Блейз сказал, что это была твоя идея? — перекатывается с пяток на носки и обратно, думает, что это смотрится непринужденно и «круто», но на лице Грейнджер все та же наплевательская отрешенность. Он видит в этом свою цель — разбудить в ней эмоции. Делает небольшой шаг вперед. Гермиона проглатывает этот момент, точно видит, как он ненавязчиво стирает границу дозволенных двух шагов, но молчит. Выжидает момент.       — Да, хотела собрать весь курс, многих я давно не видела, — многозначительно смотрит на него. По крайней мере Драко находит в этом свой скрытый смысл. Суперспособность нарциссичных парней в том, что они находят отсылки к своей персоне во всех словах и историях. Будто каждая сказка про прекрасного принца исключительно про них.       — И Тео так легко согласился. Долго пришлось уговаривать босса? — предотвращает громкий смешок, запивая вопрос добрым глотком огневиски. Этот вопрос словно дополнительная карточка в игре, которую все здесь ведут. Драко, сам того не ведая, использует свой бонус и вызывает у нее хоть какую-то реакцию. До сего момента ровное безэмоциональное лицо Грейнджер искажается в искреннем удивлении.       — Тебе уже сказали, что мы с Тео коллеги? — классика их прошлых «отношений», вопросом на вопрос.       — Да.       — Не долго, Тео легко согласился, — уже второй раз произнося имя Нотта ее тело подает непривычные импульсы. Грудь вздымается выше, а спина прямеет. Отношения босса и его сексуальной подчиненной — очередной вопрос со звездочкой. Загадка, которую Драко может отгадать, если вольется в эту бессмысленную игру.       — Нотт бывает падок на красивые ножки.       — Как твоя работа? — Гермиона отчаянно игнорирует его колкое заявление. Из его уст это звучит грязно и омерзительно, а пьяный голос не добавляет очков. Она морщится и парирует. Вопрос в лоб.       — Все замечательно.       — Замечательно.       — Как на личном?       — Все замечательно, — когда Драко хочет повторить за ней последнее слово, показывая, что ее «личное» для него мало значит, Гермиона быстро продолжает. — Знаешь, я не была уверена приедешь ты или снова будешь убегать от реальности, — коварная ухмылка, словно она поставила ему шах, но это лишь легкий укол. Месть за «красивые ножки».       — Очень смешно, Грейнджер.       — Я рада, что тебе весело, — чувствует, как алкоголь окончательно проспиртовывает сердце. В такие моменты он становится более тактильным чем обычно. Пальцы правой руки прячутся в кармане, левая ладошка тянется в сторону Гермионы. Она косится на него, взгляд становится в разы тяжелее. Какой-то кошмар прошлого, преследующий жуткой тенью, снова стоит перед ней, во всей своей дьявольской красе.       — Подойди ко мне, — говорит тихо, хотя и без этого никто на них не обращает внимания. Рука замирает в воздухе. Драко уверен, что она сломается. Она всегда велась на его глупые мальчишеские провокации, но кажется, что в этом тандеме глупым остался только он сам.       — Нет, — сухо отрезает, и взгляд Малфоя крошится.       Набивает себе цену, знает, что для него она и ломаного гроша не стоит, поэтому пытается реабилитироваться. Так думает он, поэтому продолжает ждать.       — Подойди, — больше напора и небрежное покачивание на месте. Она сломается.       — Нет, — сломается… Просто нужен подход. В голове летают свитки пергаментов с досье на Гермиону Грейнджер. Куча ненужной информации по типу даты рождения или имен ее родителей давно выброшены в топку. Нужно что-то другое, что-то что точно возымеет должный эффект. Лист с предпочтениями! Левый уголок губ еле заметно изгибается. Любит поцелуи с языком, когда гладят живот, несильно тянут за волосы и называют «сладкой». На доску падает очередная бонусная карта.       — Сладкая, подойди ко мне, пожалуйста.       — Нет, — серые глаза темнеют. Рука сжимается в кулак и прячется в кармане. Карточка с бонусом оказывается просроченной ровно на три года. — Драко, я к тебе не подойду, я буду стоять ровно в двух шагах, — показательно стукает каблучком по полу, отходит на крохотный сантиметр. — Достаточно безопасная зона для обычного приятельского общения. Ведь, между нами, ничего большего нет и, кажется, не было, верно? — на ее губах непривычный дьявольский изгиб. Никогда раньше она так на него не смотрела, словно ни во что не ставит.       — Чего?       — Мы же никогда не были чем-то большим.       — Ты хочешь это обсудить? — усталый стон, своеобразный крик о помощи. Приближающаяся тирада о том, какой он отвратительный и никогда никого не любил, кроме самого себя через три, две…       — Да.       — Дерзай, — ненависть к этому моменту растет в немыслимой прогрессии. Гермиона считывает это на его лице и готовится к своему звездному часу. Она ждала этого три года. Три чертовых года.       — Мы планировали уехать, ты помнишь?       — Ты планировала.       — Мы. Ты тоже об этом думал.       — Ты думала, а я молчал, — дуэль на словах, но Гермиона представляет, как подносит к его шее палочку и вываливает на него всю свою боль перед тем, как использовать круциатус. Желает, чтобы он страдал так же сильно и отчаянно, как она. Чтобы на каждый его вздох приходилось три всхлипа, и он задыхался от невозможности и безнадежности. Чтобы за каждый его проступок в прошлом на теле появлялись кровоточащие раны.       — Ты уехал на следующий день после Ж.А.Б.А. Все твои результаты и выпускные бумаги забирал эльф. Ты настолько струсил, что даже не смог прийти, чтобы взглянуть мне в лицо и сказать, что между нами все кончено…       — Грейнджер, между нами ничего не было, чтобы что-то кончать. Секс. Был секс. Много секса. Тебе нравилось, мне нравилось, но это было все. Тебе же нравилось?       — Я любила тебя, — первый всхлип. Она не плачет, просто задыхается от переизбытка чувств. До последнего думала, что Драко прогуляет и этот сбор. Сбежит от ответственности, как и в прошлый раз, как все прошлые разы. Малфой стоит на ментальной игровой доске и попадает на красный отсек. Все знают, что красный — это пропуск хода, но он предпринимает попытку вклиниться в тираду Гермионы и терпит крах.       — Грейнджер…       — Ты хоть знаешь, насколько я была разбита, когда ты меня кинул? Когда я узнала от Пэнси, что ты спал с Дафной, в то время как я думала, что мы были вместе. Когда я узнала, что все это был блеф. Держал при себе как карманные часы, но никогда не использовал, потому что все время спрашивал у других который час. Хотя нет, меня ты как раз и использовал.       — Грейнджер.       — Дай мне договорить. Я действительно затеяла это все чтобы увидеть тебя. И правда рада. Рада взглянуть в лицо своей первой любви, которая разбила меня на самые маленькие осколки. Настолько маленькие, что никто после не мог их собрать воедино. Кроме одного человека. Ты отстой, Драко Малфой.       — Ох Мерлин, Грейнджер, просто скажи сколько ты репетировала эту речь, — алкоголь боксирует с мозгом и прописывает ему сильный удар в одно из полушарий. Малфой закатывает глаза и фыркает. — Можешь прислать мне почтой все письмо, я его прочитаю на досуге. Это даже смешно. Какая к черту любовь?       — Я думала, что настоящая. Но это все такая глупость.       — Как мило, что весь этот праздник жизни ты затеяла ради меня, но не стоило.       — Это было не для тебя, а для меня. Чтобы я наконец-то поставила точку, и мое будущее стало настоящим.       — Я не могу это слушать, сколько еще ты будешь прикидываться героиней второсортного романа. В школе было классно, мы трахались, но это закончилось. Не думала же ты, что мы правда уедем, поженимся и каждый месяц будем рождать детишек.       — Думала, что мы будем вместе всегда, — лицо ровное, но по щеке скатывается одна кроткая слезинка. Гермиона не пытается ее скрыть, больше не пытается. Перестала стыдиться эмоций, которые испытывает, слишком долго она скрывала чувства к этому человеку. Только вот раньше это была любовь, а теперь лютая ненависть. Мечтает, что после этой встречи отвращение сменится тотальным безразличием. Она хочет относиться к нему вообще никак. Чтобы, когда его имя скользило в диалоге, сердце не стучало по грудной клетке, а глаза не жгли воспоминания. Надо принять этот горький опыт и наконец-то пережить его.       — Не такая уж ты и умная, да? — пьяно ухмыляется парень и ловит какого-то официанта. Помогает ему с подносом, забирая всего один бокал с шампанским для себя. Мешать градус лучше, чем слушать этот детский лепет призрака прошлого. — Так мы закончили? Мне надо выпить.       — У меня кое-что для тебя есть, — кажется она секунду думает стоит оно того или нет. Заслуживает он такого отношения или нет. Гермиона заслуживает. Делает это ради самой себя. Незаметно проходится пальчиками по щеке, стирая след, оставшийся после одинокой слезинки. Она протягивает руку с красной коробочкой и ждет, когда он ее примет.       — Если это яд или проклятье оставь себе.       — Нет, это тебе не навредит, — Драко принимает из ее рук подарок и со скучающим видом открывает коробку. Подсознательно рисует образ червяка или таракана на мягкой подушечке внутри коробки. На что еще может быть способен разум, желающий мести? Малфой проецирует худшие исходы, совсем забывая с кем имеет дело. Глупо смотрит в коробку и поднимает взгляд на нее.       Оригами было его хобби. Он занимался этим, когда профессор Трелони неустанно вещала о судьбе и карме. Делал маленьких бумажных драконов, когда приезжал к семье на каникулы и когда не хотел делать задания. В четком следовании инструкции было что-то простое. Драко делал все строго по заданным шагам и знал, к чему в окончании придет. Там не могло быть сюрпризов. Если открыть схему цветка, то в исходе не может получиться птица.       Малфою нравилась стабильность, так что с каждым разом он усложнял себе жизнь новыми бумажными зверьками или растениями. Они периодически помогали ему в жизни. Как на третьем курсе, когда Драко сделал простого журавлика и эффектно подкинул Поттеру записку. Это многого стоило. На старших курсах это уже не имело большого смысла, но он продолжал делать легкие бумажные свертки. Гермиона считала это только их особенностью. Глупая, очень глупая ведьма.       Малфой подкидывал ей небольшие бумажные сердечки в самые разные моменты времени. Когда проходил мимо ее стола, когда приходил на урок раньше. Иногда он, зная заведомо какую книгу она собирается взять в библиотеке, подсовывал туда такое свое маленькое послание. Она их коллекционировала. За последний учебный год у нее были десятки сердечек разных размеров и цветов. Некоторые были с крылышками, некоторые исписанные с двух сторон.       Для нее это было всем.       А для него ничем.       Он проделывал то же самое с Дафной и Падмой. Ханне Аббот он делал цветочки, а Миллисенте звезды. Это был самый простой жест внимания. Он играл ей, как мог и как хотел.       — Ты научишь меня их делать? — сладко спрашивала она каждый раз, когда получала новинку в свою коллекцию.       — Конечно, когда-нибудь научу, — улыбался и привлекал в свои объятия, оставляя новые ожоги на теле. Такими горячими были его поцелуи.       — Какая прелесть, ты сохранила эту бессмысленную херь, — на лице улыбка полная вдохновения и счастья, а на душе полнейшее безразличие к ситуации. В коробке целая куча помятых временем оригами. На поверхности самое большое из всех. На красной бумаге черными чернилами написаны три заветных слова, буквы слегка поплыли, словно перетерпели дождь из горьких слез. Те слова, которые Драко никогда не говорил, но позволял себе писать. На бумаге они значили еще меньше, чем произнесенные вслух. Перед ним прямое доказательство того, что у них что-то было. И это «что-то» Гермиона отчаянно считала любовью.       — Да, сохранила. Я знала, что мне оно пригодится и не прогадала.       — И зачем же? — Драко борется с желанием выкинуть коробку и, привлекая всеобщее внимание, уйти прочь со встречи. Но было рано, не все пазлы сложились в одну картину.       — Я не хочу ненавидеть тебя. Мой психолог считает, что это неправильно, — горько усмехается и незаметно выуживает палочку из своей крохотной сумочки, которая настолько мала, что Драко до этого ее даже не заметил. — Ты был этапом в моей жизни, не самым лучшим, скорее даже худшим, но я прошла этот этап. Я справилась, и чтобы быть счастливой с другим человеком, я должна закончить, — она медленно подносит палочку к сердцам и место соприкосновения кончика древка с бумажными воспоминаниями начинает тлеть. Боль, которая сжирала Гермиону столько времени, медленно сгорает от невербального заклинания. Дышать становится проще, воспоминания душат ее уже не так сильно. Драко смотрит на этот фарс и силится не рассмеяться. Грейнджер словно попала в бульварный роман со всем своим излишним мелодраматизмом, а Малфой как сторонний наблюдатель лишь язвительно перелистывает страницы книженции.       Болезненные раны, которые никак не заживали, наконец-то затягиваются. Она отпускает, отдает вездесущему пламени все страдания, которые пережила из-за Драко Малфоя. Сердце, которое когда-то разлетелось на тысячи маленьких осколков, намертво склеивается, выметая всю пыль, которая когда-то был любовью к платиновому слизеринцу. Это показательная точка, которую она ставит в первую очередь для самой себя.       Она была уничтожена, практически мертва. Существовала ради того, чтобы просто существовать. Чтобы друзья не оплакивали кончину близкого человека. Она просыпалась и засыпала, но не видела снов. Все в мире было черным и белым, для нее все цвета были блеклыми и нежеланными. Но она восстала из пепла, словно феникс. Драко Малфой сжег ее дотла, но она нашла в себе силы, нашла человека, который смог помочь встать с избитых колен, чтобы продолжить жить, дышать и видеть сны.       — Как эффектно, умничка, — хочет сказать что-то еще, но за спиной шатенки раздается чей-то голос.       — Гермиона, ты здесь, я тебя заждался, — парень хмурится, замечая, как рука Теодора ложится на плечо Грейнджер. Огонь сердец вмиг стихает, когда Нотт появляется в поле ее зрения. Она расплывается лужицей от одного лишь прикосновения. Драко слишком знакома эта ее улыбка.       — Привет, прости, что я так долго, — шатенка кладет свою маленькую ручку сверху на руку Тео и кивает. Драко закатывая глаза, закрывает коробку с пеплом и глазами ищет урну или любое другое место, где можно неслучайно забыть свой подарок.       — Какое теплое общение между боссом и подчинённой.       — Засунь язык туда откуда достал его, друг, — Нотт подмигивает блондину и отвлекает внимание Гермионы снова на себя. — Можно тебя? — она кивает и, ничего не говоря, уходит следом за парнем. Даже не одаривает Драко прощальным взглядом. Куда же подевалась ее любимая драматичность? Малфой первым делом избавляется от коробки. Оставляет ее на каком-то столе вместе с пустыми стаканами, там же он забывает и свой бокал с недопитым шампанским. Кто-то найдет эту картонку с пеплом и обязательно придумает ей применение или просто выбросит в мусор. Второе даже лучше. Дальше он ищет глазами Блейза и видит его с Пэнси. Молодожены о чем-то активно переговариваются, и Драко уже спешит разрушить эту семейную идиллию.       — Я только что выслушал тираду от Грейнджер о том, какой же я отвратительный и плохой.       — Гермиона все же сделала это? Я горжусь ей, — Пэнси хлопает в ладоши и радостно ищет шатенку в толпе, чтобы послать ей свою улыбку одобрения, но ее прерывает судорожный восклик Малфоя.       — Что? — словно не своим голосом пищит парень, вскидывая руки в стороны.       — Драко, ты мерзкий, не забыл, как изменял ей с Дафной и другими падкими, — бывавшая мисс Паркинсон закатывает глаза и отпивает свой напиток. Только сейчас он замечает, что на Пэнси платье отдаленно похожее на то, что было на Грейнджер. По цвету они почти идентичны, но по фасону отличаются. Парень хмурится и скидывает все на алкоголь, раз уже начал замечать такие сходства. Это все Гермиона со своими театральными выступлениями.       — Напомни, не была ли ты в их числе?       — Иди к черту! — миссис Забини показывает блондину средний палец и тот хмуро роется в памяти, пытаясь вспомнить значение этого жеста.       — Мы с ней даже не встречались, — сам того не ведая начинает оправдываться.       — А она считала, что у вас отношения.       — Она любила тебя, чувак, — Блейз подает голос и Малфой зло поднимает на него взгляд. Одним своим выражением лица укоряет, ведь друг должен быть на его стороне, но Забини отрицательно качает головой и оставляет поцелуй на макушке жены.       — Вы что все с ней общаетесь?! Что вообще за херь? Тео так душевно ее встретил…       — Драко, Гермиона была моей подружкой невесты, — прерывает его Пэнси и одаривает многозначительным взглядом. Надеется, что он поймет этот прозрачный намек и уяснит, какую роль Грейнджер теперь занимает в их жизнях. Паркинсон не помнит, как это случилось, но теперь гриффиндорка Грейнджер, маглорожденная волшебница, стала ее лучшей подругой.       — Подружкой?       — Привет выпуск 1998, — крик Нотта звучит изо всех сторон и Драко морщится от начавшейся головной боли. Блондин даже не успевает обдумать новую информацию от Пэнси. Все взгляды зала обращены к главе поместья. Теодор, а рядом с ним Гермиона. Она загадочно улыбается, рассматривая зал. Сияет. Драко никогда не видел такого блеска в ее глазах. Сияет перед целой толпой людей, топится в их восхищенных взглядах.       — Всем привет, — девушка приподнимает бокал с шампанским здороваясь с толпой бывших однокурсников, к которым еще не успела подойти. Откуда-то сзади слышен свист, и Драко готов поставить все свои деньги на то, что это был Поттер.       — Я здесь просто как поставщик места и хорошего алкоголя, все организовывала моя дорогая Гермиона, — Тео укладывает руки на плечи Грейнджер и сжимает их, слегка подталкивая девушку вперед, чтобы мир знал свою героиню. Со всех сторон раздуются гулкие аплодисменты и в этом звуке вопрос Драко теряется.       — ЧЕГО?       — Закрой рот, — шипит Пэнси и завороженно смотрит, ждет что дальше будут говорить ребята.       — Тео, ну перестань, мне помогала Пэнси Паркинсон. Ох, простите, миссис Забини! Я бы не справилась без нее. На мне, кстати, платье из ее коллекции «Пламя феникса», — Гермиона прокручивается вокруг себя, показывая всю элегантность и прелесть наряда. Малфой кипит. Его уши по цвету уже напоминают это чертов кусок ткани, который все они называют дизайнерской вещью. Паркинсон визжит, поддерживая общее восхищение, а Гермиона делает шаг назад, снова приклеиваясь к Тео.       — На этом рекламная пауза спонсоров сего мероприятия подходит к концу. Мы рады, что вы все здесь сегодня собрались. В школьные годы у нас было много споров и неурядиц, — речь о минувших годах затягивается и Драко теряется в монотонности повторяющихся слов. Он словно погряз в болоте или в зыбучих песках. Пытается выбраться и не может.       — Блейз, Тео правда назвал ее «моя дорогая»? У него в фирме вообще отсутствует субординация между сотрудниками, — Малфой фыркает. Пытается найти ветку, за которую можно уцепиться, чтобы спастись из этой пучины, в которую он скатился. Ему не нравится ничего не понимать, но это плоды. Семена он посадил три года назад и вот наконец-то их пожинает.       — Чувак, ты идиот? — Забини не сдерживается и выдает сдавленный смешок.       — Да что не так?       — Они уже два года вместе. Тео встретил ее на улице в магловской части Лондона, пригласил выпить кофе и все закрутилось. Он помог ей выкарабкаться из того дерьма, в которое ты ее скинул, — в ушах стоит звон от правды. В самых разных развитиях сюжета, Драко не мог представить такого финала. Все что угодно, но не это. Он, потупив взгляд, смотрит куда-то мимо друга, концентрируется.       — Что блять? — на него озираются, но Малфой продолжает ждать от друга подробностей, хоть какой-то конкретики, хоть каплю.       — Парни, можно я послушаю, — Пэнси оборачивается на ребят. — Милый.       — Да, дорогая, — мулат пожимает плечами и снова возвращается вниманием к виновникам торжества. Пэнси слушает чрезмерно вовлечено, выжидает. Драко бесит вся эта ситуация, слишком комично, такого попросту не может быть. Это Гермиона строит из себя королеву дешевого романа, а не он. Только не он.       — Я не понимаю, какого… — но его снова прерывают. Голос Нотта становится громче. Малфой возвращает свое внимание к паре, и некоторые пазлы все же становятся на свои места. Тот загадочный человек, который по словам гриффиндорки собрал ее из осколков и пепла. Это был чертов Нотт…       — И знаете, сегодня очень важный для меня день. Рядом со мной девушка, которую я люблю больше жизни, которая сделала мир на пару оттенков ярче, — первые позывы рвоты Драко отчаянно сдерживает. Теодор делает небольшой шаг в сторону и ждет ее реакции. Гермиона не понимает. Малфой тоже. Словно попал в параллельную вселенную. Главный герой клишированной книжки про школьную любовь вырос и в первые в жизни не получил все самое лучшее. Удар между глаз и ног.       — Тео? — Нотт медленно сгибает одно колено и смотрит на нее снизу вверх.       — Я просто хочу сказать, что люблю тебя, Гермиона Джин Грейнджер, — шатен достает из внутреннего кармана пиджака небольшую коробочку, такого же красного цвета, как и ее чертово платье. — И хочу, чтобы ты стала моей женой, что ты об этом думаешь? — футляр открывается и весь зал озаряет блеск камня обручального кольца.       — Мерлин, Тео…       — Это какой-то бред, — шипит Драко. Нет, ему не больно от того, что он кого-то потерял, ведь он никогда не любил. Ему не больно, от того что лучший друг скорее всего знал, что самого Малфоя пригласили свести счеты. Не больно, от того что он потерял свою игрушку. Ему вообще полностью плевать, но внутри что-то сжимается в болезненном спазме. Сердце бьется в разы сильнее, дышать становится сложнее, и он силится не закашляться. Просто этот мир уже три года крутится в другую сторону, а Драко настолько быстро от всего этого сбежал, что не успел привыкнуть к новому укладу.       — Да, конечно, ДА, я люблю тебя.       Тео вскакивает с пола и целует свою невесту. Зал взрывается овациями. Пэнси и Блейз бегут к парочке на правах лучших друзей. Мчатся поздравлять будущую миссис Нотт. Снова слышится свист тупого Поттера. Все вокруг движется и сияет, один лишь Малфой стоит на месте, вросший в пол. Ему ведь должно быть все равно, плевать с самого верха астрономической башни. Только вот почему-то все совершенно не так. Он чувствует, как его сердце бьется и осыпается в труху, смешиваясь с пеплом бумажных подарков. Настолько больно, что мир блекнет и яркое платье цвета «пламени феникса» становится серым. Он никогда никого не любил, никогда не любил ее. Или все же?       Все же нет.