Вселенная нас не слышит

Вселенная никогда не прислушивалась к Сого, сколько он себя помнил. У него был длиннющий список претензий к ней, который ежедневно пополнялся новыми пунктами. Претензии Сого генерировал с поразительной легкостью, и так же легко забывал о них. Только идиоты верят в Санту, Вселенную, высшие силы, что принесут им к Рождеству новую приставку, назначат на новую должность в обход кого-то похуже или сделают так, что дорогой человек, доселе не испытывавший к вам ничего, кроме дружеских чувств, внезапно воспылает и предложит лечь в койку. На самом деле ничего этого не произойдет. В реальной жизни все происходит наоборот, даже планы на ужин. Вы собираетесь поесть лапши, а она просроченная. Вы открываете сакэ, чтобы запить печали, а оно разбавленное. Вы устали и хотите пожрать, а вам говорят: — Вставай, Сого, ты чего расселся? Да, именно так оно и происходит. А если так подумать, ну чего ей, этой Вселенной стоит, сделать так, чтобы хотя бы один день все шло по простому и продуманному плану? Сого разве многого просит? Всего лишь выходной в пятницу, чтобы спокойно досмотреть дораму «Хрустальные каникулы» про медведей-попаданцев в Хрустальный Эдо. Оставалось всего лишь тридцать серий, как раз весь день бы прошел впустую, можно было бы даже подремать немного. В прошлых сериях медведи уже начали понимать, куда они попали, а сто сорок серий до этого все бродили по хрустальному городу, как будто это дремучий лес, и расколотили все терминалы. Сого чувствовал некое родство душ с этими антигероями. Как медведи не знали, как выжить в городской среде, так и Сого не знал, как совладать с собственными чувствами. Ему казалось, он уже все сделал, чтобы ублюдок Хиджиката все понял. А ублюдок Хиджиката мало того, что делал вид, что ничего не понимает, так еще и завел интрижку на стороне. И на какой стороне? На самой что ни на есть противоположной! Сого не поверил, даже после того, как нанял частного детектива в лице Данны. Тот, как и просил Сого, сделал компрометирующие фотографии и провел съемку на телефон. К сожалению, то были визуальные материалы не лучшего качества, и не самой встречи, а только факта того, что да, они были в одном номере наедине. Хиджиката и этот Такасуги, которого Хиджикате полагалось заключить в одиночную камеру в сыром подвале, а не раскладывать на шелковых простынях. Или не шелковых? Или это Такасуги его раскладывал? Столько вопросов и ноль ответов! *** Они сидели с Данной в кафе, и Данна молча уплетал парфе за парфе, Сого едва успевал их заказывать. — Вы стали таким же обжорой, как ваша подопечная? — поинтересовался Сого, разглядывая замыленные снимки. Как хорошо, что Такасуги всегда носил эти безумные цветастые кимоно, его можно было узнать только по ним. А вот и Хиджиката — в неприметном сером. А вот и номер в лав-отеле: «57». Почему они выбрали такое число, нет ли здесь подвоха? Данна сказал, что Хиджиката всегда приходил с ирисами, но никто с этими цветами не выходил. Может быть, тут имела место тайная сексуальная практика? Сого перевел взгляд на Данну, тот был очень задумчив. Очередное парфе он ковырял ложечкой, в глазах как у дохлой рыбы — тоска. — Так как они ебались, Данна? Вы не смогли даже такую мелочь узнать? Кто был сверху, что стряслось с цветами? Они обсыпали постель лепестками? Какие у них были простыни? Они пользовались презервативами? — Ты обещал мне тысячу йен, но за это я требую две тысячи, — тихо ответил Данна. — Я испытал шок, боль, гнев, торг и что-то еще. Если ты подозревал, а ты подозревал, ты должен был меня предупредить. Для бедного Гин-сана это стало сенсацией. Мне пришлось утешаться прогнозами погоды от Кецуно Аны. Она обещала, что будет солнечно, но бедному, всеми покинутому Гин-сану кажется, что нет, что-то совсем не солнечно. — А, собственно, почему? Вы с ним были не только братьями по оружию, но и братьями по постели? И вы до сих пор по нему сохнете? Ох, Данна, вот что значит держать все в себе, я же не знал! Данна не ответил. Ответ был так очевиден, что не требовал вообще ничего, даже слов, даже кивка головы. — Но… вы ему-то об этом сказали при встрече? Полагаю, нет. Вы же не поддерживали отношения после… всего? А значит, он имеет право встречаться, с кем хочет. — Как, собственно, и Хиджиката, — пристально глядя на Сого, сказал Данна. В голосе его появились стальные нотки, и Сого решил не спорить. А просто заплатить, как и было оговорено, ровно тысячу йен. Ну ладно, и плюс еще триста йен за то, что Данна испытал шок. А Данну тем временем понесло куда-то не туда. — Я вообще не понимаю, за каким чертом тебе понадобилось следить за личной жизнью своего замкомандующего? Хиджиката – взрослый мужчина на ответственной должности, он может встречаться с кем угодно, хоть с медведем из Хрустального Эдо. — О, вы тоже смотрите эту дораму, да? А как вам понравилось, когда медведь разбил хрустальный гроб, в котором качалась Белоснежка и сказал: «О дева, ты теперь свободна от стекла»? Но отвлечь Данну было не тем же самым, что переключить канал телевизора. — Не переводи тему разговора! Почему Хиджиката не может встречаться с Шинске-куном? Ты считаешь, Шинске-кун ему не подходит? А мне кажется, отлично смотрятся вместе, два придурка. Один со своей вечной собачьей едой и унылой физиономией, другой со своими вечными звериными метафорами и кисэру в век сигарет. Думаю, они сошлись на почве старомодности взглядов. А ты как считаешь? Данна похоже, был уязвлен до глубины души. — Я считаю, ваш… Курояша…— начал Сого, сосредоточенно разрывая в клочья фотографию Такасуги. — Не звали его так никогда! — …слишком часто курит в неположенном месте. Но это не проблема. Все курят в неположенных местах, что взять с курильщиков. Да, несомненно, он сексуально курит и у него изящные лодыжки, судя по фото. Это все могло привлечь кого угодно, даже вот взять вас, Данна. Мне больно об этом напоминать, но ваш… приятель, он... в некотором роде… престу... — Мы не приятели! — Данна стукнул кулаком по столу, сгреб свои деньги и выскочил из кафе прежде, чем Сого успел договорить. Сого закончил мысль, обращаясь к недоеденному парфе: — Преступник. И когда-нибудь он попадется мне в руки, а Хиджикаты рядом не будет. Вот тогда… Как хорошо, что Данна не услышал эти слова. *** Короче говоря, Вселенная не торопилась осуществлять то, что Хиджиката упорно именовал капризами, а Сого — простыми, жизненными желаниями. Он хотел в пятницу целый день смотреть дораму, от души насыпать Хиджикате дохлых жуков в его поганый майонез и, возможно, подрочить. На кого подрочить — ну, тут вопросов не было, оставалось выбрать, на фотку или на вещь. Это было несрочно, но Сого обожал все продумывать заранее, особенно месть. К примеру, для мести ублюдку Такасуги он закупил специальный набор инструментов, их было ровно пятьдесят семь. Ясное дело, Хиджиката и близко не подпустит Сого к своему драгоценному Черному демону, но помечтать же можно? Однако Вселенная исполняла желания Сого с точностью да наоборот. От сто восьмой серии дорамы Сого самым грубым образом оторвал ублюдок Хиджиката. Он ворвался без ирисов в то время как Сого любовался на третьестепенного медведя в посудной лавке, громящего китайский хрусталь под песню совершенно идиллического содержания. Сого сделал вид, что никакого замкомандующего в комнате нет, он всегда так делал в выходной. Но потом появилась заставка, и пришлось перестать делать вид. — Хиджиката-сан, вы чего весь в мыле? Вы же весь день должны были провести у Мацудайры на учебе? Поторопитесь и вы опоздаете всего на час. Хиджиката мрачно проговорил: — Сого. Сейчас же отправляйся в… И на этом моменте Хиджиката замолчал, потому что не мог оторвать взгляд от экрана. Там шла реклама якульта и в этой рекламе гении от мира маркетинга зачем-то использовали изображение одного известного опасного преступника. Очень красивого, наверняка, продажи резко взлетят вверх. — Покупайте полезный для нервов напиток. Если вы видели этого человека, то оставьте анонимное сообщение в редакции, мы передадим его Шинсенгуми, — бодро сказал диктор. — Это старик что ли придумал? — спросил сам себя Хиджиката. — Дурдом сплошной! Так вот в чем дело! — В? Погодите-ка, Хиджиката-сан. Я не ослышался, вы отправили меня в? А к кому? К вам-то я всегда готов, только поманите своим Х! Хиджиката как всегда только раздражающе отмахнулся, как от надоедливого ребенка. — Не придирайся к словам. Я собирался отправить тебя кое-куда. — И загляделись на якульт. И как вам якульт с майонезом? Гадость, да? — Что? Вставай, Сого, ты чего расселся? Старик сказал, нужно кого-то отправить на телевидение принимать сообщения, все заняты, один ты бездельничаешь. Они эту идиотскую рекламу запустили, считают, что это лучше доски объявлений, там их срывают. И нужен кто-то… ты слушаешь? Кто будет отсортировывать ложные сообщения. Я сказал, что у меня нет людей, а он сказал, что, кажется, ты сегодня свободен. Там уже миллион сообщений, все нужно проверять. Сого очень хотел засунуть руку в трусы прямо при Хиджикате и изо всех сил начать дрочить, но ему было лень и он сказал: — У меня законный выходной, я собираюсь весь день смотреть на мишек и стекло. Я же не могу разделиться надвое, чтобы один остался здесь, а второй пошел туда. — А впрочем, да, у тебя законный выходной, — как-то подозрительно быстро согласился Хиджиката. — Тогда не надо, какая крутая серия, какой драматизм, эти медведи всегда что-то разбивают, ужасно смешно. И ушел. Некоторое время Сого пытался смотреть на медведей, но мысли его возвращались к реальности и просмотр не шел. Из разрозненных обрывков информации складывалась следующая картина: Такасуги так всех заебал, что Мацудайра решил разместить объяву о розыске прямо во время дорамы. И им нужен кто-то… Злая улыбка искривила губы Сого. Если Хиджиката дал отбой, значит, он думает, что этот способ может сработать. Может быть, стоит пойти и проглядеть сообщения? Вдруг какое-то из них не будет ложным? А еще вдруг, специальный набор из пятидесяти семи предметов наконец пригодится? Хиджиката сегодня ушел на весь день, он будет далеко. Никто им с Такасуги не помешает насладиться приятной беседой. Сого еще немного подумал. Кончено, ничего такого не случится, ведь Такасуги непросто не только найти, но и взять. Но чем Вселенная не шутит? С этими мыслями он выключил телевизор и взял меч. *** Первые сто тысяч сообщений Сого промотал, не глядя, а вот одно его заинтересовало. Там упоминались ирисы. Ирисы почему-то интересовали даже больше, чем простыни и позы в постели. Он придумал хитрый план, в котором имели место быть ирисы со снотворным, якульт со снотворным, базука и немного удачи. План сработал каким-то чудом: ирисы усыпили бдительность, якульт замедлил реакцию, а базукой Сого просто разнес крышу дома, в котором скрывался человек, похожий на Такасуги. Из-под обломков его вытащили члены первого отряда, отозванные с патрулирования улиц: Сого решил обойтись только своими силами. Конечно, тут могла быть ошибка и этот человек не Такасуги. Тогда его просто отвезут в больницу. Но Вселенная услышала Сого, а ведь он до сих пор был уверен в том, что она глуха на оба глаза. Кстати, о глазах. Он внимательно разглядывал неуловимого преступника, чьи фотографии украшали все окрестные столбы для объявлений. Он был хорош. Еще отмыть бы его от пыли и крови, убрать эти дурацкие бинты и будет совсем хорошо. И какая же хорошая идея с телевидением, всего один день и вот уже результат. Однажды Мацудайру так переклинило, что он решил поместить фото Такасуги на упаковке якульта, но от этой идеи пришлось отказаться: партию раскупили какие-то ненормальные фанаты. Всегда такие находятся. Думают, что если преступник такой красавчик, он не разрубит их напополам при случае. Хотя, о Такасуги вряд ли можно было такое сказать: он убивал только вооруженных людей. — Это он, — сказал Сого. — Несите его в машину. И сразу в допросную номер семь. — Разве не нужно сообщить замко… — начал было один из новеньких. Новенькие все хотят по правилам, а правила иногда приходится нарушать. — Не нужно. Я сам им займусь. *** Такасуги очнулся довольно быстро. Действие снотворного оказалось быстротечным, как цветение сакуры. Сого сидел на стуле и смотрел, как он приходит в себя, недовольно морщится из-за неудобной позы. Наручники очень ему шли: они крепились на цепь, натянутую над потолком. У Сого был полный доступ к тому, что так нравится Хиджикате, но пока что он хотел просто поболтать. Было бы грубо сразу приступать к сладкому. — Такасуги-сан. Вы не поверите, но я ужасно рад нашей встрече. Знаете, я тут подумал, вы уже несколько раз поимели нас, почему бы теперь Шинсенгуми не поиметь вас? Такасуги взглянул на него как на пустое место и этим выбесил еще сильнее. — Когда придёт твоё начальство? — спросил он. — Сегодня за начальство я. — А. Я слышал, что допросы особо опасных Джоишиши проводит ваш заместитель командующего. Хрен тебе, а не заместитель командующего, подумал Сого. — Так и есть, вы не ошиблись. Такасуги усмехнулся. — И что, я недостаточно опасен? — Хиджиката не знает о том, что вы схвачены. Как думаете, что это значит? — У Шинсенгуми огромные проблемы с субординацией? — вежливо предположил Такасуги. Все это время он висел неподвижно, чем, несомненно, снижал нагрузку на руки от веса тела. Возможно, он надеялся дождаться Хиджикату и уйти невредимым. Но хрен ему. — Нет. Это значит, что никто, то есть я, не будет сдерживаться. И с вами буду работать лично я. При закрытых дверях. Видите: двери заперты, камеры выключены, никто нам не помешает. — Как интересно, — протянул Такасуги. — И что, у тебя ко мне личные счеты, капитан первого отряда? — Не нужно произносить полностью мое звание. Ограничьтесь «Окита-сан». — Окита-кун, — сказал Такасуги. — Я тебя слушаю. Если твои вопросы будут содержательные, возможно, ты получишь ответ. Но он может тебе не понравиться. И ухмыльнулся как-то отвратительно-понимающе. Сого тоже ухмыльнулся: он был тверд и непоколебим, как и подобает хозяину положения. — У меня всего один вопрос. Какие у вас отношения с Хиджикатой? Как часто вы с ним встречаетесь? Где? В каких позах? Какие были простыни? Чем пахла смазка? И на хрена вам, черт возьми, ирисы в постели? Чем подробнее вы будете рассказывать, тем меньше боли я вам причиню. — Слишком много вопросов, — задумчиво проговорил Такасуги. — И все какие-то… неожиданные. Я восхищен твоей фантазией, но право же, не знаю, что и сказать. Он явно понимал, о чем речь, не мог не понимать, и разыгрывал непонимание. Вот же сукин сын! — Знаете, Такасуги-сан. Я сделал некоторые выводы о вас и Хиджикате, которыми готов с вами поделиться. Но для начала я готов, так сказать, внести свой вклад в общее дело. Он посвящал вам долгие часы допроса, теперь настала моя очередь. — Понятно. Ты хочешь, так сказать, оставить свой след. Зря он это сказал. Сого сразу же вспомнил о своем наборе. Он открыл чемоданчик и стал придирчиво выбирать, с чего начать. — Кнут или плеть? Не хотелось бы портить вашу кожу, но… ничего не могу поделать, рука так и тянется попробовать. Но сперва нужно вас подготовить надлежащим образом. Он изобразил улыбку маньяка и выудил из чемоданчика нож. — Знаете, когда вы поимели Шинсенгуми, я не был на вас в обиде. В конце концов, мы сами облажались. Но мне бы хотелось показать вам и обратную сторону или вернее, раскрыть вас с другой стороны. Вот так. Сого подошел к Такасуги, потянул за оби, оно упало на пол. Теперь можно было заняться и одеждой. Он методично срезал шелк полосками, представляя, что срезает с Такасуги кожу лоскутами. Тогда бы этот ублюдок не молчал и не насмехался, а орал, пока горло не сорвет. Он скосил глаза на Такасуги: конечно же, тот ухмылялся. — Смотри, как бы ты не раскрыл обратную сторону себя, — сказал Такасуги. — Окита-кун. Наконец обертка пала и Сого мог хорошенько рассмотреть своего врага. Такасуги, как он и думал, был превосходно сложен. Тело его украшали шрамы, полученные в многочисленных битвах: одни старые, другие совсем свежие. Так вот какие мужчины привлекательны для Хиджикаты: зрелые, повидавшие жизнь. Или нет? Или у них ничего не было? Сого мучился от мерзкого чувства, что он не знает правды и вероятно, никогда не узнает. Хиджиката умел скрывать свои чувства, да и не может же он вот так просто взять и спросить у Хиджикаты, с кем тот трахается. А этот… он никогда не скажет правды. Был еще Данна и его доказательства. Но Сого успел убедить себя, что снимки нечеткие, это были просто люди похожие на Хиджикату и Такасуги, а что касается шока Данны, то он склонен преувеличивать. Может быть, Такасуги и правда нечего ему сказать? Если оставить на Такасуги следы, он не станет разговорчивее, но нужно же его как следует разогреть перед основной программой. Сого вернулся к чемоданчику за плетью. Она была новая, еще ни на ком не опробованная. — Вы будете у нее первым, — сказал он и замахнулся. Сперва ударил несильно, а потом сильнее. Такасуги выгибался всем телом, но не кричал. Такая демонстративно-пренебрежительная реакция разозлила Сого: он хлестал и хлестал со всей дури, пока спина пленника не покрылась кровавыми следами, и так утомился, что бросил плеть в лужу крови. Затем отошел полюбоваться полной картиной. Такасуги ухмылялся. Губы у него были искусаны в кровь, а он ухмылялся. Да, он определенно мог зачаровать Хиджикату. Сого подошел ближе, и слизал кровь с губ Такасуги: вкус крови немного отрезвил. Сого спросил себя, считать ли порку превышением служебных полномочий, и ответил себе: о, конечно, нет. Он еще не зашел далеко, такие методы воздействия еще могли считаться приемлемыми. Он еще даже не подвесил Такасуги вниз головой и не начал топить. Все нормально. Пока он размышлял над правомерностью собственных действий, то почувствовал ощутимый пинок и отлетел к стене. Да, точно. Он забыл связать Такасуги ноги. — Похоже, вы совсем не М. Ну что же. Вы заслуживаете хорошей доброй фиксации. Хотя, если я это сделаю, нам с вами будет в некотором роде сложно взаимодействовать. Это прозвучало внушительно. Но Такасуги ничего не ответил. Он снова смотрел на Сого как на пустое место, словно это не Сого только что пустил ему кровь. — Вы молчите. Кляп… как думаете, он нам пригодится? Я бы хотел послушать, что вы будете говорить. У вас такой приятный голос. А как вы будете вопить от боли! Уверен, мне понравится. Пожалуйста, не сдерживайтесь. — Уверен? — насмешливо спросил Такасуги. — А вдруг мои вопли тебе не понравятся, что тогда? Теперь он смотрел так, словно не он висел на перекладине, а Сого. У Сого возникло отвратительное чувство, словно этот ублюдок видит его душу насквозь. Психотерапевт хренов нашелся. Да он реально псих, недаром Хиджиката так им проникся. Сого захотелось еще раз его поцеловать, уже держа в голове, что эти губы Хиджиката целовал так часто, как мог. Блядь. Зачем он думает об этом снова? Вместо поцелуя Сого подошел к Такасуги сзади, прикусил ему кожу между лопаток: кровь на вкус была совершенно обычная, никаких особенностей. Но для Хиджикаты он особенный. Он так хорош в постели? — Ого, игры с кровью, да еще такие неумелые, — сказал Такасуги. Он говорил так невозмутимо, словно они сидели за чашечкой сакэ. — Давай уточним один момент: тебя беспокоит то, что меня имеет твой замком или что я имею его? Такой откровенности Сого не ожидал. Он поспешно отошел к своему чемоданчику в поисках точки опоры. Опоры не было, одно сплошное стекло в кровоточащей душе. Все-таки ответ: да. — Ты уже начал ходить в веселые кварталы, Окита-кун? Или тебя еще не пускают к взрослым? — спросил Такасуги тоном психотерапевта. Психотерапевта, подвешенного за руки в допросной. Сого стал перебирать свои инструменты, чтоб вернуть себе контроль. Это помогло, он снова смог дышать свободно. Ощущение холодной стали, кожаной рукояти кнута — все это успокаивало. — Ну что вы, мне еще рано. Вот, лучше посмотрите, все это я подбирал специально под вас. С любовью, разумеется. Он раскладывал инструменты так, чтобы Такасуги их видел. С чего бы начать? Вырвать ему ногти, которыми он царапал спину ублюдка Хиджикаты или?.. — А вот этим заниматься мне не рано, как вы можете видеть. — Хиджиката-сан одобрит твое служебное рвение. Сого выронил щипцы. — Советую тебе уже начинать дрочить, — продолжал Такасуги менторским тоном. — Так ты вступишь на скользкий путь исследования собственной сексуальности, и тебе станет не до других взрослых людей с их простынями и ирисами. — Может быть мне лучше снять проститутку с этой целью, как думаете? — Проститутку, похожую на Хиджикату? Думаешь, такие существуют? Сого медленно улыбнулся. Его вдруг осенило. Дрожь возбуждения, которую он принял за возбуждение перед пытками ненавистного человека, была вызвана совсем другим. — Проституток, похожих на Хиджикату, полно, если хотите знать. Я проверял. Или совсем не похожих, но когда тебе сосут член, это в расчет брать не стоит. Но вы подкинули мне отличную мысль. Зачем далеко ходить, вы-то с ним сами трахались. Вы идеально подойдете. Сого расстегнул брюки и вынул член. Плюнул себе на ладонь, растер. — Обойдемся без подготовки. — Если не боишься за свой член, то давай, — невозмутимо заметил Такасуги. Его невозмутимость что, вообще ничем не прошибить? — Да. Спасибо за заботу. Сейчас поищу смазку. В чемоданчике была и смазка: Сого не помнил, зачем положил ее. Наверное, он думал прежде о том, чтобы выебать Такасуги. Или же ему не хватало предметов до числа пятьдесят семь. Неважно. Смазка была, он щедро налил ее себе на член, и раздумывал, стоит ли делиться с… ним. В конце концов, здравый смысл победил и Сого засунул в Такасуги два смазанных пальца, пошевелил ими во все стороны. Все прекрасно входило, значит и член войдет. Если бы Такасуги было больно, он бы как всякий нормальный человек заорал, а он молчал. Сого вошел полностью и остановился, привыкая к ощущениям. Было… непривычно, хотя, казалось бы, он столько раз это делал. — Ну как вам? — Ты уже что-то в меня засунул? — холодно осведомился Такасуги. Но по тому, как выгнулось его тело, было видно, что он просто хорошо владеет собой. Сого засмеялся. Член у него был нормального размера, никто не жаловался, можно было не переживать, что он останется незамеченным. — Только не говорите, что у Хиджикаты больше чем мой. — Не скажу, у тебя и без того комплекс неполноценности. Сого продолжил трахать его: быстро, грубо, словно торопясь выместить злость и досаду. Он сделал небольшую передышку, чтобы задать еще один насущный вопрос: — А теперь, когда я полностью ввел в вас хуй, вы признаете во мне мужчину? — Чтобы стать мужчиной, сперва нужно стать им в душе, — изрек Такасуги тоном философа. — То, что ты засунул в меня член против моей воли, не значит, что ты повзрослел. После этого он не произнес больше ни слова. Видимо, последняя изреченная мысль должна была оказать мистическое действие на неокрепший мозг, и он не считал нужным пояснять ее. Сого и не собирался заниматься дешифровкой. Он и не заметил, как увлекся процессом. С Такасуги было не так, как с теми парнями, которых он снимал на ночь, конечно же, совсем не похожими на единственного и неповторимого Хиджикату. Бывают непрямые поцелуи, это было как непрямой трах. Хиджиката делал это с Такасуги, или Такасуги это делал с Хиджикатой, неважно, как там у них было. Неважно, зачем им были нужны ирисы. Похрен, на каких простынях они друг друга раскладывали! Они трахались, и это факт, теперь Сого это точно знал. Внутри Такасуги было тесно, горячо, блядски хорошо. Сого почувствовал приближающийся оргазм и мучительно соображал, куда же кончить: в него или ему на спину: оба варианта усиливали возбуждение. А потом что? Потом выебать его в грязный рот, стереть с лица эту мерзкую ухмылку, чтобы он задыхался от его члена в горле. Чтобы он… Семя с силой выплеснулось внутрь, он не успел вынуть член. Ничего. У них еще много времени. — Надеюсь, вы не теряли сознание? — спросил Сого, переводя дух. — Вы осознавали, как глубоко я постиг ваши глубины? Такасуги восстановил дыхание, после чего изрек: — Если хочешь привлечь внимание Хиджикаты, повзрослей. Выходки жестокого ребенка останутся выходками жестокого ребенка. Будешь и впредь так себя вести, останешься во френдзоне навсегда. Сого опустился на пол. Это был не первый его опыт с живым человеком, но он впервые отпустил себя. Такасуги не был похож на Хиджикату, но был близок с ним как никто другой. Сого не сомневался, что их души тоже были близки. И это осознание накрыло его холодной яростью. — Я во френдзоне не останусь. Мы с ним уже приблизились друг к другу. Как вы могли заметить, я только что разделил с ним вас. Это так интимно, да? Надеюсь, когда-нибудь мы выебем вас вдвоем. А пока что сойдет и суррогат. — Пока тебе приходится довольствоваться суррогатом, у меня есть оригинал, — тихо проговорил Такасуги. Эти слова оказались последней каплей, что отделяла человека от монстра. Сого медленно поднялся на ноги, шатаясь, вернулся к своему чемоданчику. — Знаете, я думаю, что может вас заставить орать. Потеря глаза. Такасуги не ответил. — По сути, зачем вам глаз в одиночной камере, в которой вы проведете остаток жизни, если, конечно, вас не казнят. Сого взял было ложечку, но взгляд его упал на нож, которым он ранее разрезал кимоно Такасуги. Это будет символично: начало и конец. Он выбрал нож и подошел к Такасуги: тот улыбался. Когда Сого отвел руку с ножом назад, Такасуги захохотал. Смотрел на него своим мерзким зеленым глазом и хохотал, как полный псих. Ну ничего, сейчас этот смех перейдет в вопль. Сого медленно приближал к его глазу нож, чтобы Такасуги мог как следует разглядеть острое лезвие, и когда до цели оставалось совсем чуть-чуть, рука почему-то остановилась. Он повернул голову и увидел, что рука его бессильно замерла в чужом захвате. — Достаточно, Сого, — сказал Хиджиката. Прекрасный злой Хиджиката с его раздражающей челкой, раздражающим запахом табака. Он крепко держал его за руку, и это было совсем не романтично. — Хиджиката-сан, я… — Сого не мог дальше говорить, помешал откуда-то взявшийся склизкий ком в груди. — Дай ключ от наручников, — отрывисто бросил Хиджиката, выпуская его запястье. Комок в груди разрастался. Нет, не ком. Черная дыра. Неудовлетворение. Эйфория ушла, осталось опустошение. Хиджиката пришел и все изменил. Взрослые отношения, да? Ему напомнили, что он просто взял чужое поиграть. Разбил красивую вазу, и ее теперь не склеить. Эти медведи всегда что-то разбивают, но на этот раз никому не смешно. — Не мог дождаться меня? — зло спросил Хиджиката. — Что еще за игры? Совсем сдурел? А если бы я не успел? Сого сглатывал комок и никак не мог найти слов — ни грубых, никаких. — Кто-то должен был сделать это за тебя, — услышал он голос Такасуги. — Ты слишком его разбаловал и видишь, до чего дошло? И только тогда Сого понял, что Хиджиката обращался не к нему. «Не мог дождаться меня» — это было не ему. Даже эта восхитительная злоба была адресована не ему. Его снова не существовало. Даже упреки, даже злость, даже то, что он совершил непростительную мерзость, заслужил ненависть, презрение — ничего этого Хиджиката ему не дал. Он только сказал: — Потом поговорим, Сого. «Потом» — это «никогда». Сого обессилено прислонился к стене и наблюдал, как осторожно Хиджиката освобождает Такасуги, как кладет его на стол, осматривает его на предмет повреждений, обрабатывает кровавые следы на спине, как накрывает его нагое, окровавленное тело своим кителем. И совсем, совсем не стесняется. Их взгляды, их легкие касания, их молчание, их отношения — вот они, как на ладони. Должно быть, Данна во время слежки увидел что-то подобное, и именно это его и потрясло. Данне не было важно, как они ебались, он увидел — вот это. Эту близость. Да, у них был совсем другой уровень. До этого уровня нужно расти и расти. — Сейчас, — выдохнул Сого, поднимаясь на ноги и шатаясь, словно пьяный. — Мы поговорим сейчас. Хиджиката никак не мог оторваться от своего Такасуги и даже не обернулся. — Что сейчас? Спасибо, что не прикончил его. Я знаю, каким он бывает невыносимым. И даже сейчас Хиджиката не понимал, кто виноват в том, что произошло. Ублюдок Хиджиката. — Я собирался его покалечить, — глухо сказал Сого. — Но ты этого не сделал. Молодец. — Вы не слушаете. Я его только что изнасиловал и мне понравилось. Я был в здравом уме. — Здравом? Не думаю. — Ему крышу снесло совсем, — вмешался Такасуги. — Тут мозгоправ нужен. — Ты не годишься на роль мозгоправа, — сказал Хиджиката. — И нет, ты не прав. Мозгоправ не поможет. Вот что поможет. Хиджиката развернулся к Сого и ударил. Без предупреждения, в живот, так, что Сого согнулся пополам и упал. Хиджиката уселся сверху и ударил снова, по лицу, наотмашь. Он бил долго, но несильно. Вот же ублюдок Хиджиката, даже в полную силу не хочет ударить, все еще видит в Сого ребенка, а не мужчину. Такасуги сидел, свесил ноги со стола и смотрел. Потом сказал: — Оставь его. Хватит. Но Хиджиката все бил и бил, а Сого не сопротивлялся. Наконец Хиджиката закончил, слез с него и посмотрел сверху вниз. Выбил из пачки сигарету и закурил. — Ты этого хотел? — спросил Хиджиката. — Легче стало? Успокоился? — Да. Да. Да. — Я думал, что ты S. — Так и есть. — Похоже, что S ты по отношению к самому себе. Ладно. Ты перетрудился, у тебя профдеформация, тебе нужен отпуск, который ты немедленно получишь. Свободен. — Не нужен мне отпуск. Я в порядке. Я… перешел черту. Я нарушил инструкции. Мне не место в Шинсенгуми, я подам рапорт, — слова выползали из него как черви. Так вот из чего был склизкий ком в горле. Из червей. — Иди проспись, — оборвал его Хиджиката. — Вон. Я сам здесь разберусь. Сого еще раз посмотрел на них, прежде чем уйти. Вселенная подарила ему шанс и схлопнулась. У Вселенной были свои планы на мишек и стекло. Да, взросление — это больно. Хиджиката счастлив с другим и не будет счастлив с Сого. Или будет, когда-нибудь? На Вселенную надежды больше нет, надеяться в этой жизни можно лишь на себя. А завтра, — завтра будет солнечно. Только не для него. Для них. Его качнуло в хрустальном гробу пустоты, как Белоснежку из дорамы, и он услышал: О дева, ты теперь свободна от стекла.