[не]понимание

Аль-Хайтама сложно понять. Это было ясно сразу — еще в тот день, когда они впервые встретились и Сайно даже не знал его имени. Вечер, опустевшая библиотека и догорающие свечи, тускло освещавшие отдел с элементальной литературой. Сайно не был там раньше — если не считать ознакомительную экскурсию для первокурсников, — потому что просто не видел смысла; во время семестра с помощью Акаши он находил все, что ему было нужно. Но перед сессией что-то в нем словно изменилось — или то был нарастающий страх перед первыми экзаменами, который он не желал признавать, — и терминал больше не казался таким уж полезным; все чаще Сайно ловил себя на том, что вместо подготовки бессмысленно проглядывал различную информацию, никак не относящуюся к предмету. Тигнари, тогда еще студент-ботаник, тоже заметил это и, укоризненно улыбнувшись, посоветовал сходить в библиотеку. — И чем это мне поможет? — не то уточняя, не то возражая, спросил Сайно. — Это сложно объяснить, но там другая атмосфера. Более, м-м, располагающая. Приближавшийся стук шагов прервался рядом с его столом. Нехотя Сайно оторвался от пособия по резонансу стихий и встретился с чужим взглядом. У незнакомца красивые глаза — как море во время штиля, отражающее блики солнца и серо-голубое небо, — но он смотрел холодно, практически пронзая насквозь, и Сайно рефлекторно повел плечами, выпрямляясь и готовясь к атаке. — Это мое место, — его голос звучал медленно и тягуче. Юноша не двигался, и Сайно не понимал, чего незнакомец ждет. На стуле не было таблички ни с чьим именем, поэтому он не собирался ему уступать. — И что? — он сжал уголки книги в руках, поморщившись от того, что собственный голос показался хрипловатым. Когда он в последний раз с кем-то говорил? Незнакомец опустил глаза ниже, на корешок книги, и его взгляд стал острее. Он молча, с напускным равнодушием, пожал плечами и отвернулся к стеллажу, словно Сайно вообще здесь не существовало — и тот хотел бы возмутиться, но, в конце концов, чьи-то странные заскоки не были его проблемой. Сайно попробовал вернуться к чтению — теперь язык автора казался еще более мудреным, а резонанс гео-конструкций, казалось, будет сниться ему в кошмарах — но то и дело поглядывал на незнакомца. Тот явно что-то искал, а не делал вид, дожидаясь, пока его место освободят. И когда юноша повернулся, Сайно как раз на него смотрел; поспешно опускать взгляд в книгу было бы слишком позорно, поэтому студент только нахмурился, понимая, что незнакомец не удивлен его вниманием. Более того — он приблизился и положил найденную книгу перед ним. — Гардизи объясняет лучше, — короткая, выбивающая из колеи фраза. — Спасибо?.. — он не знал, как реагировать; и, на самом деле, позже ночью презирал ту вопросительно-удивленную интонацию в своем голосе. Но юноше не нужна была благодарность — он вновь пожал плечами и сел напротив, доставая учебники из сумки, располагаясь так свободно и спокойно, словно именно там было его место. В библиотеках занимаются только чудики, вспомнилось Сайно. Тогда он с этим согласился, но с небольшим уточнением — чудики и Тигнари. Но Гардизи, на удивление, объяснял действительно лучше.

***

Аль-Хайтама сложно понять. И неважно, как давно они были знакомы и как много Сайно довелось видеть и слышать за время своей службы — Аль-Хайтам по-прежнему умел его удивлять. Во время четырехдневной охоты на торговцев и ученых, сбывавших капсулы знаний, он не мог избавиться от чувства кого-то знакомого, словно идущего за ним по пятам — ощущения чьего-то присутствия и взгляда, цепко следящего за каждым его шагом. Но это едва ли сбивало его; генерал продолжал преследование, зная, что, окажись за ним хвост, он даст им достойный отпор. Охваченный стремлением и будоражащим чувством охоты, он не обращал внимание ни на что — и на свои раны в том числе. И взгляд Кандакии, встретившей его под вечер четвертого дня в деревне Аару, говорил о многом. Сайно уже сам чувствовал подступающую усталость и боль, пульсирующую в левом плече. Но сегодня он вынес приговор последним пустынникам, включенным в список Радкани — и это то, что на самом деле волновало его. — Я попрошу Маруфа осмотреть твою рану, — произнесла Кандакия, открывая перед ним двери своего дома. Кажется, за последнее время Сайно стал частым гостем в Аару. — Благодарю, Кандакия, — ответил генерал, заходя вовнутрь. — Мне жаль, что я вновь… — Не надо, — женщина снисходительно улыбнулась ему. — То, что ты сделал, поможет и нашей деревне. Так что я рада принять тебя у себя. Кандакия довольно скоро оставила его — проводив до комнаты и предложив ужин, она помогла промыть раны и ушла, еще раз пообещав послать к нему лекаря и упомянув, что несет дозор до утра. Сайно выдохнул, стоило двери закрыться за ней, и стянул маску, приглаживая взмокшие и спутавшиеся волосы на затылке. Но уже через несколько секунд входная дверь скрипнула вновь, впуская в дом незваного гостя — лекарь не мог прийти так скоро, и Кандакия не упоминала о ком-то еще. Сайно выпрямился, насторожившись, и вслушался в тишину дома — но едва слышимые шаги знакомы ему слишком хорошо, и генерал расслабляется, опуская правую руку, готовую схватиться за копье. Войдя в комнату, Аль-Хайтам встречается с его взглядом — и потом молча, без лишних слов внимательно оглядывает, словно стремясь убедиться, что ранения не так серьезны; его глаза цепляются за наспех перевязанное левое плечо, и секретарь морщится, уверенно подступая ближе. — Что ты здесь делаешь? — Сайно останавливает его своим вопросом, и Аль-Хайтам, кажется, тихо усмехается. — А как Вы думаете, генерал махаматра? Слежу за тем, чтобы Вы получили должный уход за своими ранами, — несмотря на фамильярность и насмешливость в голосе, мужчина не двигается с места, словно сомневаясь, что он может приблизиться. — Перестань, — Сайно хмурится и качает головой. — К чему эта фамильярность, Аль-Хайтам? Секретарь Академии не отвечает ему сразу — и матра ожидает даже услышать что-то вроде: я дал тебе время подумать, надеюсь, ты сам ответил на этот вопрос, — но то, что мужчина произносит дальше, сбивает его с толку. И заставляет задуматься, не устал ли он настолько, что ему начали мерещиться слуховые галлюцинации. — Ты позволишь мне помочь? Мало того, что Аль-Хайтам какого-то черта снова забыл в деревне Аару, он еще спрашивает разрешение помочь. Аль-Хайтама очень сложно понять. Сайно пытается, правда — он всегда пытался — но душа этого человека — запутанный, хитросплетенный лабиринт, в котором под силу разобраться только ему самому. И даже так, Сайно уверен, иногда Аль-Хайтам не понимает сам себя. Сайно не сводит с него напряженного взгляда, не переставая задаваться вопросом почему, но потом все же уступает и, поджав губы, кивает. Отвернувшись, краем глаза он замечает, что Аль-Хайтам отмирает — слышит тихий вздох, сорвавшийся с его губ, и мягкую, медленную поступь; чувствует, как прогибается матрас под ним, когда он садится рядом, и ощущает прикосновение холодных пальцев к коже. — Мне казалось, ты понял, что я иду за тобой, — наконец, приглушенно говорит мужчина, аккуратно снимая перевязку с раны — Сайно все равно морщится от пульсирующей, терпкой боли, и тихо хмыкает в ответ. Тем знакомым ощущением был Аль-Хайтам. Пожалуй, ему следовало догадаться. — Зачем? — короткий, быстрый вопрос. Сайно не видит его лица, но знает — по нему нельзя прочесть чужие мысли. Аль-Хайтам молчит. Генерал слышит шорох за спиной и звонкий стук открытой склянки — пряный запах трав разливается по комнате, и он чувствует, как Аль-Хайтам проводит пальцами недалеко от раны, не задевая ее, но привлекая внимание, предупреждая: сейчас буду обрабатывать. Сайно кивает и все равно шипит от боли; мазь щиплет, но Аль-Хайтам не обращает на это внимание, уверенно распределяя ее по порезу. На это не уходит много времени, и уже следом секретарь перевязывает плечо чистым бинтом. — Ну как, ты подумал над ответом? — произносит он спустя пару секунд молчания, едва ощутимо коснувшись прядей его волос. Сайно неожиданно для себя тихо смеется. На этот раз он не удивлен ответом Аль-Хайтама. — Подумал. И теперь я предлагаю тебе подумать над тем, к какому выводу я пришел, — он оборачивается к мужчине и замечает едва заметную улыбку на его губах. Возможно, иногда у Сайно все же получается его понять.