Я вернусь к тебе, мое вдохновение

Раннее утро. Непонятно куда спешащие люди и влажный холодный ветер, что обдувает своими потоками вершины деревьев и задувает в щели вокзального здания Петербурга. Многие ещё наверное спали, видели десятый за ночь сон. Только-только начинало светать, казалось мрак ночи ещё даже не начинал отступать, а здесь, на этом вокзале, люди со своими чемоданами, тюками и сумками, уже толпились в очередях и спешно бежали к своему вагону. Кто-то с кем-то прощался, кто-то перебирал судорожно документы, убеждаясь, что ничего не забыл, кто-то уже сидел в поезде и сонно взирал из окна на происходящее. Кареты одна за одной прибывали к вокзальному зданию, высаживая дворян с их жёнами и детьми. — Который час, Вань? — Да уж дело к шести будет. — Успеваем, — блондин отрешенно перевёл взгляд на серый пейзаж. — Николай, ты точно решился ехать? — По другому никак, — снисходительно и робко произнёс Гоголь. Двое молодых мужчин уже подъезжали в своей бричке к зданию вокзала. Стоило только Николаю войти, как его тут же обступили знакомые лица, среди которых были коллеги по работе, старые знакомые и приближенные друзья. — Коль, так ты всё-таки уезжаешь? — Николай Васильевич, когда мы снова вас увидим? — Такой то талант и тот нас покидает! — Гоголь, а может не поедешь? — блондину не дали даже толком сказать пары слов, его окружили и беспорядочно засыпали вопросами, которые в скором времени превратились в назойливый звон в ушах. Единственные кого мужчина искренне рад видеть были: Гончаров, Пушкин и Лермонтов — его старые товарищи, именно они стояли тихо поодаль от этой толпы и ждали момента чтобы поговорить с глазу на глаз. — Господа, Господа, — повысив голос и стукнув тростью о брусчатку, едва прикрикнул Николай, — Спасибо всем, что пришли меня проводить, это очень значимо и ценно моему сердцу, — он сделал полупоклон и будто в реверансе приподнял пола своего чёрного пальто. Какое-то время мужчина мило беседовал с коллегами, рассказывал о своих планах на ближайшие пол года, о своём путешествии и что в конечном итоге он хочет от него получить. Конечно, уезжать в тур по городам не было необходимостью — это лишь чистое желание Гоголя написать что-то стоящее и найти настоящие эмоции, сюжет для своей новой пьесы. Успокоив большую часть пришедших тем, что уезжает он не на совсем и покидать театр не собирается, он удовлетворительно выдохнул. Николай пробежался глазами по толпе провожавших, долго всматривался в лица и очень обеспокоено вертел головой, будто в поисках кого-то, но чем дольше всматривался, тем мрачнее и печальнее становилось выражение его лица. — Друзья, прошу вашего внимания, — Гоголь прохлопал в ладоши и вновь переменился в лице, сделавшись счастливым, — До моего отъезда мне нужно покинуть вас на некоторое время и подписать кое какие бумаги связанные с багажом. Если кто-то торопится, прошу, не ждите моего отбытия, езжайте, я и так был счастлив увидеть всех вас! — блондин щелкнул крышкой серебряных часов, окинув толпу взглядом. — Николай, удачи тебе! — Мы будем скучать за тобой — Пиши хоть нам письма, — люди одни за другим стали пожимать руку Гоголю, обнимать его, подчинённый по работе даже всплакнул когда подошёл прощаться. Через десять минут проводов все стали расходиться, остались лишь близкие товарищи, которые взяв Николая под руки повели того в буфет. — Коль, до твоего поезда ещё около двух часов, какие бумаги тебе нужно заполнить? — Гончаров потрепал друга по плечу. Гоголь лишь снисходительно улыбнулся. — Ванечка, не нужны мне никакие бумаги, я специально так сказал, чтобы побыть с вами до того как уеду. Гончаров удивлённо похлопал глазами, но своей улыбки скрыть так и не смог, однако выглядел он все ещё немного озадаченно. Лермонтов и Пушкин, как оказалось, смекнули уже давно о «побеге» своего друга и заняли столик у окна, где и ждали Гоголя и Гончарова. — Мы посмели предположить о ваших предпочтениях, так что наш завтрак подадут с минуты на минуту, — пробасил Пушкин и ткнул пальцем на омлет с овощами в меню. Вся компания была в сборе, они живо о чём-то беседовали активно жестикулируя, больше всех руками размахивал Лермонтов, громко смеясь и давясь собственным смехом. Друзья перекинулись в карты разок другой, победителем вышел Гоголь и хоть обычно он радовался своим победам и ещё долго довольно ухмылялся, в этот же раз в честь своего выигрыша, он предложил компании распить бутылочку портвейна за его счёт. — Коль, а где же твой друг, как там его, кажется, Достоевский? — спросил подвыпивший Пушкин. Блондин который до этого момента успел повеселеть и даже как-то отвлечься от разного рода мыслей, вновь напрягся и стал серым как небо этим утром. — Фёдор? Наверно не получилось прийти, он. — Николай сделал паузу. — Он очень занятой человек, — Гоголь сделал последний глоток алкоголя и посмотрел на часы. — А, ясно, ну и хрен с ним, главное, что мы все здесь! — Пушкин радостно стукнул рюмкой по столу. — А как вы познакомились? — Гончаров тоже как не кстати заинтересовался. — Да так. На совместном ужине у знакомых, — Гоголь соврал. Ту случайную встречу на фонарном мосту, он запомнил и отложил в своей памяти на долго. Николай Гоголь в тот день прогуливался по осеннему Петербургу, дышал влажным воздухом и просто наслаждался видами. На этом же самом мосту в него врезался прохожий читавший газету. — Прошу прощения, я вас не сильно задел? — обеспокоено учтиво поинтересовался прохожий. Это был молодой человек лет двадцати трёх, аккуратно одет, с темными волосами и приятным одеколоном. На нем было габардиновое темное пальто, белая рубашка с выглаженным воротником и атласная жилетка, сверху цилиндр, а на руках белые перчатки. — Не, что вы, все в порядке, — Гоголь обескуражено осмотрел того с ног до головы и про себя отметил, что шатен выглядел довольно привлекательно. — Совсем зачитался, — Мужчина покосил голову. В этом момент взгляд Николая зацепил газету, которую читал незнакомец. — Вы читаете новости о драматическом театре? — Да! Сказать честно, я очень люблю приходить туда и вдохновляться постановками Николая Гоголя, а ещё один раз они поставили пьесу по моей повести «Двойник», я был впечатлён, — шатен улыбнулся. Николай был до той степени покорён и удивлён, что от изумления даже прикрыл рот рукой. — Фёдор Достоевский, это вы? — выпалил Гоголь на одном дыхании. — Да, это я, вы читали мои произведения? — Достоевский заправил прядь волос за ухо. — Конечно, именно вами я и вдохновлялся когда ставил пьесу, приятно познакомиться, я Николай Гоголь. Фёдор широко распахнул глаза и застыл в изумлении. — Будем знакомы Николай Васильевич, не хотите ли сходить в ближайший ресторан познакомиться поближе? — Писатель протянул руку для рукопожатия. — Почту за честь, — Гоголь пожал руку и они отправились в ресторан. С того дня они стали чаще видеться. Хоть Достоевский и часто выглядел невозмутимым, держал себя статно, соблюдал субординацию и не всегда был щедр на эмоции, Гоголь видел его куда глубже, с ним он отпускал себя, блондин всегда был благодарен ему за это. Пусть их мнения косвенно расходились во многом, они оба смотрели в одну сторону и стремились к чему то единому. Они стали ходить вместе по разным театрам, иногда даже заходили друг к другу в гости, играли в карты и обсуждали свои новые творения, помогали друг другу в написании новых произведений искусства. Они стали друг для друга самым настоящим источником вдохновения, который так долго каждый из них искал. Николай ещё тогда подозревал, что начинает испытывать разного рода чувства к Фёдору, это одновременно и пугало и завораживало. «Так ведь нельзя», — думал Гоголь, «Испытывать чувства к другу это неправильно, хотя кто мне запретит» — мысли путались. Гоголь подозревал, что его симпатия взаимна, ведь некогда хладнокровный Достоевский тоже стал вести себя странно и оказывал двузначные знаки внимания. Николай долго думал о том что делать со своими чувствами, ведь он крайне не был уверен, что они взаимны, да и тем более, возможно у Фёдора просто такая манера общения, а Гоголь навертел тут себе уже красочные замки и заоблачные дали. Однако спустя год их общения, как раз за пару дней до своего отъезда, он положил в почтовый ящик письмо Фёдору, в котором описал свои чувства к нему. После этого они не виделись, и Николай, не находя себе места, ждал хоть какой-то реакции от своего друга, но к сожалению ответа все не было. — Коль, тебе пора, поезд скоро отправляется, — Гончаров потянул блондина за рукав пальто, попутно вставая. Прощались товарищи не долго, до отъезда оставались считанные минуты. Они пожали друг другу руки, каждый сказал свои напутственные слова и взял обещание, что Гоголь будет писать им и присылать открытки. Николай, стоя на перроне, достал маленький медный портсигар и закурил сигарету. Настроение было тоскливое, он все так же продолжал искать знакомое лицо среди толпы людей, но разочаровывался только больше, когда видел лишь чужие глаза. Докурив, Гоголь медленно направился в сторону своего вагона, мечтая скорее уже отсюда уехать и не терзать себя ненужными мыслями. Случайно, взгляд его снова устремился куда-то в толпу, он увидел мужчину с тёмным каре, который распихивая людей, сломя голову пробирался к отправляющемуся поезду. Сердце блондина забилось с новой силой, его охватил лёгкий мандраж, казалось будто ещё чуть-чуть и он заплачет. Но подумав о том, что это лишь его дурные фантазии и отругав себя мысленно за такую реакцию, пошагал к своему вагону. — Коля, Коля, постой, — рука в белой перчатке коснулась плеча Гоголя. Реальность остановилась, Николай отказывался в это верить. — Федя, это ты, — не оборачиваясь, дрожащим голосом спросил мужчина, все ещё не веря до конца. — Да, я успел, хотел с тобой… — Достоевский старался говорить сдержанно, но сбитое дыхание из-за бега его выдавало, — Увидеться перед тем, как ты уедешь, — Фёдор вкрадчиво улыбнулся. Блондин, не долго думая, решился задать тот самый вопрос, который мучал его все эти дни. — Федя, ты… — Гоголь не успел закончить, как его тут же перебили. — Да, я прочитал твоё письмо. — И что ты думаешь? — из-за сильного переживания стало трудно дышать. В эту секунду, без лишних слов, шатен резко притянул к себе блондина и крепко обнял. — Я буду ждать тебя, приезжай сразу ко мне, как закончишь свои дела, — голос Федора стал до боли мягким и искренним. У Николая сжалось сердце, на глазах выступили слезы, казалось весь мир сейчас не важен, все подождёт, он хотел насладиться каждой секундой этого момента. — Я вернусь, Феденька, я обещаю. — Уважаемые пассажиры, наш поезд отправляется, просьба всем занять свои места, — эти слова звучали сейчас как приговор, но делать было нечего. — До свидания, мой дорогой друг, — прошептал Гоголь куда-то Фёдору в шею и побежал в поезд. Достоевский, не успев опомниться, бросился за ним, — Коль, возьми, — он протянул мужчине в руки конверт. — Прочти пожалуйста, это очень важно, здесь ты найдёшь все ответы, — теперь уже дрогнул голос и у Федора. — Хорошо, я пришлю тебе самую красивую открытку. Я вернусь к тебе, обязательно вернусь, теперь мне есть ради кого возвращаться. Гоголь ехал уже сутки в поезде, а последняя их с Фёдором встреча все не выходила из головы. Опомнился он уже под вечер следующего дня, вспомнил про письмо. Почерк ровный, идеальный, Гоголь медленно провёл по буквам пальцем. Остановка — озеро Байкал. Люди спешно выходили из поезда, один лишь остался. Он сидел с широко открытыми глазами, из которых градом по лицу стекали холодные слёзы, но лицо его выражало самое что ни на есть настоящее, неподдельное счастье. И зачем уехал, если мое вдохновение всегда было так рядом со мной.