Жить после жизни

Он так и стоял посередине лестницы, пока не услышал за спиной грохот закрывшейся за Джонином двери. А потом уже не было смысла держать себя, он упал на колени, а из горла вырвался громкий крик души. Крик о третьей его крупной потере. А вопрос «Как он будет жить дальше?» так и остался без ответа. Человек, переживший смерть родителей, потерю памяти и предательство любимого человека – человек с искореженным сердцем. Лухан лежал на полу в своей комнате в абсолютной темноте и тишине. После полуночи даже птицы за окном замолкли и разлетелись по своим гнездам. А Лухан все так же лежал на голом полу, глядя в потолок и пытаясь разглядеть в нем что-то особенное. Что-то, что помогло бы ему справиться с его болью. В голове все еще громом звучал звук, уходящих в противоположную сторону шагов Джонина, закрытая дверь. Эти звуки словно отдалили их на сотни тысяч километров. Они долгие полгода делали шаг за шагом навстречу друг другу и в один короткий момент так отдалились. - Почему так больно? – спросил Лухан у тишины. – Неужели я мало пережил, что ты мне опять устроила испытание? Я всегда говорил тебе, Жизнь, что я сильный. Ты все еще мне не веришь? Ну, сколько можно? Я устал. И я не уверен, что справлюсь на этот раз. Слишком сложно. Слишком больно. Без него… Последние слова утонули в этой измученной тишине, поглощая в нее Лухана с головой. В беспробудном сне он удивился. Ведь ему не снились кошмары, как он этого ожидал. Ему приснились родители и Он. И словно у него такая большая семья и его никто не покидал. И будто он сейчас не проснется на холодном полу в своей пустой комнате. Такой приятный сон. Но, возможно, это и будет для него самым ужасным кошмаром – так поверить, что все хорошо, и проснуться с еще большим разочарованием. И еще большей болью, где-то в области сердца. *** Джонин сам не помнил того, как оказался в своем отчем доме. В доме, где родился, где вырос… и чуть не умер. Когда он брел пешком по пыльным улицам, шел, в попытках прийти в себя, он думал только об одном – он не сможет жить без Лухана. В его взгляде читалось - он подавлен, растоптал, ранен. Он винит себя за то, что не смог сохранить. Потерял по глупости. Разрушил в один миг. Потому что обманул Лухана, скрыл от него правду, не сказав, что идет на встречу с Сэхуном. Но Лухан… Джонина разрывало на части от одной мысли, что он его ударил. Не поверил. Прогнал. В голове не укладывался весь этот кошмар. Он ни в чем не виноват. В этом он был уверен больше, чем в самом себе. Потому что Лухану бы он не изменил ни при каких условиях. Джонин даже в самых жутких кошмарах не мог представить, что Лу, его хороший Лухан, его когда-нибудь ударит. Это все настолько сильно напомнило ему о прошлом. Об ужасном, черном и гнилом прошлом его поганой нерадивой «семьи». Все то, что Кай с таким усилием пытался забыть и забыл, в один миг вылезло на поверхность хрупкого травмированного сознания. Попытка суицида год назад была именно по этой причине – ему надоело жить и каждый божий день получать по телу удары. Удары от родного отца, от человека, который дал ему жизнь, произвел на свет, отнял родную мать, забрал последний шанс на счастливую жизнь. И сейчас Лухан – его ангел-хранитель, его родной и самый дорогой человек, который подарил ему тысячи этих шансов на счастье, заставил его вновь разочароваться в жизни. Кай пришел пешком на другой конец города, из самого престижного района столицы в один из самых захудалых. Родной-чужой переулок, хранивший в себе столько воспоминаний. Обшарпанные стены, серые здания, пьяные люди по углам и совсем нет так полюбившихся Джонину цветов, что радовали его каждое утро из окна их с Луханом спальни. Те самые цветы, которые они высаживали с ним вместе под непрекращающийся словесный поток любимого садовника. Джонин поднимался по полуразваленной лестнице дома, находящегося в аварийном состоянии. В мыслях всплыли яркие картинки того, как он с Луханом занимался любовью прямо на белой мраморной лестнице их дома. Просто Лухан всегда был нетерпеливым и привык получать то, чего желает. В тот вечер как бы Кай не пытался, они так и не смогли дойти до спальни, и ему не оставалось ничего, кроме как отдаться любимому на гладких ступеньках. С этими воспоминаниями Джонин и не заметил, как поднялся до пятого этажа, достал дубликат ключей, спрятанный за плинтусом, и вошел в квартиру. И здесь его накрыло. Он один. Он никому не нужен. А вокруг кромешная пустота. Тут нет Лухана, и он навряд ли появится. Взгляд прошелся по запыленной квартире, не сумев ни за что зацепиться. В ушах отдавался громкий стук сердца. К глазам подкатили кристально чистые слезы. Тело не потеряло равновесие - он медленно скатился по стене, осознавая всю глубину его потери. - Я не смогу жить без тебя… - прошептал Джонин одними губами. В голове уже появилось решение всех его проблем… *** Лухан проснулся в шесть утра. Он лежал свернутый в комочек под кроватью в обнимку с плюшевым Каем. На щеках остались тянущие следы от засохших дорожек слез, тело неприятно ныло, голова гудела. Он поднял взгляд на электронные часы, которые убеждали, что сейчас всего лишь пять утра. Сон ушел и сегодня, скорее всего, не вернется. - Доброе утро, малыш, - с кривой улыбкой поприветствовал Лухан мини-Кая. – Эх, какой же неуч, даже не можешь пожелать мне «доброго» в ответ! Он переложил медведя на кровать между двумя подушками. Там ему самое место. Потом улыбнувшись самому себе, закатил глаза: - Пора возвращаться в психушку к Джунмену, там самое место МНЕ! Словно ни в чем не бывало, Лухан отправился в ванную комнату, привел себя в порядок, закинул грязную одежду в корзину для белья и спустился на первый этаж. Главный зал убран. И не было вовсе всех вчерашних происшествий, разбитой вазы и горшочка, обломки которого нашли себе место на дальней полке письменного стола. Минчо оперативно работает, однако. И все кажется таким обычным, без каких-либо изменений. Только не хватает чего-то. Чего-то очень важного, что давало бы чувство целостности Лухану. И для чего спрашивается, нужен второй стул, если завтракает только один человек? Лухан с грохотом положил на стол вилку и нож. Нет смысла притворяться, что все нормально. Все пиздец как ненормально! И это знают все. Даже статуэтки на полочках, наверно, это понимают. Понимают, что нет второй важной половинки единого целого. Лу зарылся длинными пальцами в волосы сильно, оттягивая. Хотелось вообще их рвать на себе. Он резко поднялся с места, естественно, стул сзади упал на спинку. Лухану хотелось опять спрятаться в комнате, где его никто не найдет, и эти чертовы декоративные статуэтки не будут насмехаться над его одиночеством. Быстрым шагом, практически бегом, он поднялся на второй этаж и уже хотел забежать в спальню, как его что-то остановило. Самая дальняя дверь в коридоре. Дверь в комнату родителей. Он ни разу не был там с того момента, как вернулся. Просто не мог зайти. Повода не было зайти. Смелости не хватало. Медленно и как-то осторожно Лухан подошел к белоснежной двери. Дрожащей рукой он прикоснулся к холодной золотистой ручке, плавно опуская вниз. Двустворчатая дверь приоткрылась с тихим скрипом. Лухан с низко опущенной головой зашел в спальню и, только дойдя до центра, поднял взгляд. Короткий сигнал. Смазанное изображение, будто кто-то отматывает пленку в его голове. И сотни тысяч воспоминаний за доли секунд. Невероятный взрыв эмоций, подскочивший пульс и сердцебиение где-то у горла. Обычная комната семейной пары, но она держит в себе миллионы знаковых моментов этой семьи. Они втроем всегда по вечерам сидели именно здесь, валялись на кровати, болтали ни о чем, смотрели разные фильмы, читали книги. Отец, мама и он – Лухан! «- Сынок, тебе уже 18, а ты все с нами сидишь тут. Тебе удобно вообще? – с доброй усмешкой спросил отец. Лухан лежа посередине ни чуть не смутился, продолжая смотреть «В джазе только девушки» и закидывая в рот очередную порцию попкорна. - Пап, абсолютно удобно. Все, тихо, ты отвлекаешь! – отмахнулся юный Лу. - Не мешай нам. Если не нравится, иди, вон в кабинете сиди, - вступилась мама, крепче обнимая любимое чадо. - Молчу-молчу. Как две капли воды! – проворчал папа, но руку за попкорном потянул…» «- МАМ, ПАП, Я ПОСТУПИЛ! - Ураааа! - Я горжусь тобой, сын мой!» « - Простите, меня, пожалуйста! – захлебываясь в собственных слезах, просил Лухан, вернувшийся после недельного загула. – Я больше не буду с ними общаться! Я хочу жить как раньше! Родные мои, единственные, простите, я умоляю вас! - Тише-тише, Лу. Все хорошо. Все будет как раньше. Мы рядом. - Мы любим тебя, сынок. Не надо просить прощения. Мы не обижались вовсе!» « - ВЫ ВСЕ ВРЕТЕ! ОНИ ЖИВЫ! ЗАМОЛЧИТЕ ВСЕ! - Лухан, ты ведь видел все своими глазами! - НИЧЕРТА Я НЕ ВИДЕЛ! Заткнитесь, я прошу вас! Оставьте меня! Исчезните все!» - Я все помню? Я все помню! – задрожал Лухан.