и тысячи жизней, нашедших покой никогда не очнутся и станут легендой и что будет завтра со мной и с тобой ты знаешь, что будет, боишься признаться держи меня за руку, крепче сжимай ты сделал меня намного сильнее ♫ Soul Band — Фрейя
Все было почти готово. Разработки нового оружия шли по плану, его высочество Шнайзель и Каннон смотрели на Нину с искренним восхищением, видя, на что способно ее изобретение, Ллойд еще раньше, в Академии Эшфордов, подметил, что Нина и ее наработки — просто нечто, и Нина больше не сомневалась в себе. Она красива — потому что стала лучше следить за своим внешним видом, одеваться со вкусом и носить другую прическу. Она умна, и не просто умна — гениальна. Она родилась в семье простых людей, но отныне носит титул баронессы — и это пока что. Нина прекрасно знала, что ее оружие способно убивать. Нина не отрицала, что некоторых людей стоило бы убить. Или же создать оружие для устрашения, чтобы больше не было мятежей, чтобы больше террористы не захватывали заложников, чтобы остановить войну. А что остановит войну? Риторический вопрос, не имеющий ответа. Все было почти готово. За исключением одного очень важного момента, чрезвычайно важного, пусть и абсолютно не технического. — Каннон, — спросила Нина. — Как вы думаете, в честь кого мне назвать мое изобретение? Она не спросила — как. Она спросила, в честь кого. Ей было нужно, лишь чтобы ее натолкнули на мысль. — Хм, — Мальдини потер подбородок. — Все известные мне машины рыцарей Круга были названы в честь известных рыцарей истории… Да вы и сами знаете. Исключением стали Глостеры и Винсент сэра Гилфорда, а также Гурен MK2. Быть может, вы последуете примеру и дадите вашему детищу имя исторического лица? — Слишком просто, — покачала головой Нина. — Недостаточно. Вы видели, на что это способно, — она кивнула на экран, где только что Шнайзель и Каннон наблюдали действие бомбы. — Согласитесь, это разительно отличается от найтмеров. Это превосходит их в разы. — Да, — протянул Каннон. — Это было удивительно. Красиво… и пугающе. Я словно видел настоящую смерть. Не то, как кто-то умирает, а… истинное лицо смерти. — Красиво и смертоносно, — проговорила Нина. Она не видела смерти до сих пор. Она слышала в новостях о гибели безликих людей, она видела, как разрушается отель в Кавагучи, она сначала смотрела на то, как хоронят отца Ширли, а потом получила известие о смерти самой Ширли, она чуть не обезумела, узнав, что Юфемия погибла от руки Зеро — но ничего из этого Нина не видела. Что ей неизвестные люди? Что ей чужой отец? Смерть Юфемии стала тяжелым ударом — смерть той, кого Нина возвела в ранг кумира, и смерть Ширли болезненно кольнула, чего Нина не ожидала, но даже это осталось лишь текстом. Словами. Каким словом можно описать то, что она создала? Одним словом? Красиво и смертоносно. И, определенно, имя ее оружия не может быть человеческим, даже принадлежащим легендарному герою. О нет, это тоже нечто большее. Истинное лицо смерти… — Фрейя, — произнесла Нина. — А? — Каннон вопросительно посмотрел на нее. — Богиня. Богиня любви, богиня красоты, богиня войны… и богиня смерти. — Но разве не Хель — богиня смерти? — спросил Каннон. — И Хель тоже. Также душами мертвых распоряжается Один, — кивнула Нина. — Однако половина душ павших на поле боя воинов достается Фрейе. Вторая половина — Одину. Фрейя играет менее значительную роль, как богиня войны и смерти, но это моя первая разработка. Поэтому — Фрейя. — То есть… Хель и Один впереди? — Каннону захотелось поежиться. Если мощь Фрейи столь велика, то что же дальше? А ведь Нина пойдет дальше. У нее есть амбиции, у нее есть талант, у нее, наконец, есть все необходимые материалы, чтобы работать над созданием смерти. А жалости у нее нет. И обвинить ее не за что — не Каннону ее обвинять. Возможно, Нина даже не задумывается, что на самом деле сотворит ее оружие. Нина — ученый. Ей хочется открывать новые горизонты, и ее попросту направили не в то русло — но так было нужно Шнайзелю. — Да, Хель и Один — впереди. А еще — Тор. Бальдр. Локи. Фригга. Сигюн. Имир. Фенрир. Йормунганд, — перечислила Нина. — Как много. Наверное, сложно будет придумать назначение для оружия с этими именами, — натянуто улыбнулся Каннон. — А я их уже придумала, — вдруг сказала Нина. — Пока это только наброски. Но зато… теперь знаю, как назову.***
— Это… Нина стояла посреди огромной воронки. Ногти впивались в ладони до боли. Фрейя… Фрейя действительно была смертью. Вот она, смерть — вокруг нее. Вот оно, действие ее создания. — Я не думала, что это будет так ужасно… В представлении Нины все выглядело иначе. Она понимала, что люди умрут — но все это оставалось для нее безликими фактами. Как раньше, в новостях: после совершенного теракта погибло тридцать два человека, из них восемь британцев, давайте почтим минутой молчания восьмерых погибших… А здесь — сколько? Не восемь, не тридцать два… Намного, намного больше. — Неужели я… стольких… — Убила, — договорил Сузаку, и Нина вздрогнула — не как от удара. Вскинулась, скорее готовая ударить сама — но ненависть к Куруруги давно погасла. Та ненависть, которую Нина испытывала к убийце Юфемии. И что Сузаку японец, ее тоже больше не волновало. Однако она издевалась, фактически заставив его управлять Фрейей. Это месть — думала Нина. Он не убил Зеро и даже не арестовал, он стоял и смотрел, как в зал спокойно входит преступник, так пусть теперь убьет тех, кого хотел защищать. Но убила их Нина. — Это потрясающее изобретение, — Сузаку не смотрел на нее. — Ты молодец, Нина. Это хорошо послужит Британии. Он ушел, так и не глянув на нее. Нина тоже на него не смотрела — она смотрела вокруг. В ушах звенело «убила-убила-убила».***
Утешал ее снова Каннон — хотя Нина не нуждалась в утешениях и не заслуживала их. Но он, не спрашивая разрешения, обнял Нину, прижимая к своей груди, и она вцепилась пальцами в его китель, сама прижимаясь крепче. — Я не… не хотела. Я не думала. Я… — Нина, — тихо сказал Каннон, покачивая ее в объятиях. — Богиней чего была Фрейя, кроме смерти? — Любви, — автоматически ответила Нина, хотя уже говорила, но по привычке вечной отличницы не могла не ответить на вопрос. — Красоты. Войны. Магии. Возможно, богатства. Плодородия. Она не была злой богиней. Она была больше олицетворением сексуальности. И жатвы. И иногда она собирала кровавую жатву… как сейчас. И это моя вина. — Ты нажала кнопку активации? — спросил Каннон. — Нет, но… — Ты желала смерти тем людям? — Нет, но… — Как ты думаешь, Ллойд — убийца? Нина вскинула на Каннона непонимающий взгляд. — Нет, конечно, о чем вы? — Однако его Ланселот убивал людей. Ланселот, пилотируемый Куруруги Сузаку. — Но… — Ты изобрела Фрейю. Ты создала ее. Допустим, Фрейя — не оружие, — Каннон снова обнял Нину и говорил, уложив подбородок на ее макушку. — Допустим, Фрейя — пирог. Нина издала нервный смешок. Каннон продолжил, не обращая внимания: — Ты испекла пирог и поставила его в помещение, полное людей. И это… токсичный пирог. Он содержит вещества, которые влияют на психику — наркотики или галлюциногены — и все в помещении об этом знают. При этом пирог остается очень вкусным и привлекательным для многих, а его начинка не всем кажется столь ужасной. И тогда каждый человек в зале поступит, как решит сам: кто-то не притронется к пирогу, кто-то решит его выбросить, а кто-то с удовольствием съест. — Но разве не будет виноват в таком случае повар? — спросила Нина. Каннон вздохнул. — Нина, кто изобрел нож? Столовый нож? — Да вроде бы… — она напрягла память. — Испокон веков были ножи. — Обычный столовый нож достаточно острый, чтобы убить человека. И не раз бывали случаи, когда убийство совершали простым ножом. А что делать тем, кто производит и торгует огнестрельным оружием? Мелодичный голос Каннона успокаивал. — То, что ты изобрела — будут использовать другие. Тебя будут осуждать, тобой будут восхищаться, твое имя запомнится. Разве не это главное для ученого? Создать что-то великое? Пусть даже ужасное — но великое? Великое… Наверное, только один человек не осуждал ее. Наверное, только один из всех. В сердце Нины пташкой трепыхнулась благодарность, но она отпустила Каннона, вспомнив, что слишком давно и тесно к нему жмется. — Вы слишком добры ко мне. Спасибо, — ее лицо осветила слабая улыбка. — Если захочется поплакать — приходи, — серьезно сказал Каннон. — Пусть твою слабость буду видеть только я и никто больше. Остальные должны видеть только твою силу, уверенность и гордость. Утри слезы… — он склонился, чтобы кончиками пальцев снять слезинку с глаз Нины. — Утри слезы… Фрейя.