Святилище Белариона

Рейнира заправила выбившуюся белокурую прядь за ухо, не мигающим взглядом смотря на бесчисленные трепыхающиеся огни свечей. Отец не раз звал ее в это место для серьезного разговора, но только сейчас наследной принцессе самой захотелось прийти сюда. Святилище Балериона ассоциировалось с местом силы. Местом бесконечной мудрости и отчего-то… одиночества. Она протянула ладонь над огнями свечей и подняла грустный взгляд на огромную высеченную из камня морду Черного Ужаса, наездником которого довелось побывать и ее отцу, прежде чем дракон не скончался от старости. Полумрак святилища обещал скрыть ее от посторонних глаз, а глубокая ночь — от нежеланной компании. Свадебное празднование, изначально начавшееся странным образом, окончилось трагедией для едва ставшего Рейнире мужем, — Лейнора Велариона. Ей было ужасно жаль супруга. Уже который час его влажное от скорби и окровавленное лицо на свадебной церемонии стояло перед глазами, пока издали доносился тихий голос Верховного септона. Вероятно, она сама выглядела не лучшим образом. Извалявшись на полу, Рейнира едва ли смогла привести свадебное платье в порядок. О церемониальной прическе даже не стоило говорить. Конечно же, после случившегося ни о какой первой брачной ночи не могло идти и речи. Ей пришлось покинуть покои супруга глухой ночью, чтобы этого никто не заметил. Лейнору стоило бы побыть одному какое-то время, пока окропленные кровью рыжие волосы Джоффри не исчезли бы из головы наследника Дрифтмарка. Беспечная жизнь в Красном замке оборвалась для него в ту же секунду, что и жизнь Лонмаута. Рейнира вернула ладонь на холодный камень, задумчиво наблюдая за скатившейся по свечи каплей воска. В какой-то мере это успокаивало. Ровно до тех пор, пока сзади не послышались неспешные шаги. Девушка легко вздрогнула, тут же оборачиваясь. Едва слышимый выдох неожиданно слетел с припухших от слез губ. Деймон. В столь поздний час. Она молча проследила взглядом за остановившимся напротив нее Порочным принцем, тело которого обтянул черный кожаный костюм. Он словно специально вышел из непроглядного полумрака, хотя прекрасно видел, что она в какой-то мере наслаждалась долгожданной тишиной после ужасной смерти любовника ее мужа в разгар свадьбы. Но принц на удивление молчал, лишь долго всматривался в лицо Рейниры нечитаемым взглядом. Дядя раньше всегда был рядом в такие моменты. Его немногословная поддержка ощущалась вскипающей в венах драконьей кровью. Тело словно интуитивно реагировало на нахождение рядом человека, по чьим жилам искрил огонь. На какое-то время, принцесса окунулась в воспоминания, в собственное почти беззаботное детство, когда Деймон постоянно чтил ее своим присутствием и приятными подарками. Когда-то они проводили много времени вместе, и дядя был едва ли не единственным человеком, который понимал ее больше, чем сама Рейнира. Забавно, как один вечер мог перечеркнуть абсолютно все. Их встречающиеся взгляды и касания больше не могли быть столь невинными, как в детстве. Деймон касался ее совсем недавно. Целовал. Вжимал в холодную стену грязного борделя, грея сзади собственным горячим телом. Если бы он не сдержался тогда, вечер не закончился бы касаниями. Рейнира отчего-то была в этом уверенна. Но от этого не казалась менее обиженной за пренебрежительное поведение по отношению к самой себе. Принцесса опустила глаза на широкие плечи Деймона, за которые так отчаянно хваталась в ту ночь. Ладонь, все еще находившаяся на пыльном камне, предательски дрогнула. И принц это заметил, скосив надменный взгляд на хрупкие пальцы Рейниры. Она изо всех сил держала маску напускной горделивости, по привычке вздернув нос, из-за чего их глаза встретились. На тонких губах дяди тут же заиграла усмешка. — Лейнор настолько скучен? — хриплым шепотом произнес он на валирийском. Рейнира вздрогнула от того, насколько резко принц разрезал тишину святилища. Однако тут же собралась, понимая, что едва ли могла выглядеть в глазах родственника серьезной с растрепанными волосами и пыльным платьем. — Не стоит сейчас насмехаться над ним, — холодно ответила принцесса. — Как когда-то ты насмехался над покойным Бейлоном. Деймон испустил тихий смешок, словно специально дразня этим Рейниру. Хотя она прекрасно понимала, что дядя не был настолько жестоким, чтобы в действительности измываться над умершим дитя своего старшего брата. Скорее, он пытался окунуть их всех в реальность, в которой отчаянный Визерис так и не дождался наследника Короны от своей многострадальной супруги Эйммы. — Я лишь переживаю, что моей племяннице не хватит огня, — умиротворенно произнес принц, сделав шаг в сторону Рейниры. Теперь они находились слишком близко друг к другу, настолько, что расстояние между их лицами оказалось слишком интимным. На свадьбе они уже допустили такую оплошность. Благо, остались незамеченными после столь ужасного мордобоя. По крайней мере, принцесса надеялась на это. — Я не стану искать его только в супруге, — нарочито нагло ответила Рейнира. — Не этому ли ты учил меня, дядя? Деймон коротко улыбнулся, не сводя взгляда с племянницы. Между ними повисла напряженная пауза. А словно бы нагретый донельзя воздух все труднее попадал в легкие Рейниры. Она старалась держать лицо, но принц был слишком близко, — стоял, слегка склоняясь над ней и заслоняя собой кромешный мрак позади. Прядь белокурых волос упала на его надменное лицо, а глубоко всаженные глаза смотрели на принцессу из-под угрожающе нависшей надбровной дуги. Рейнира ощущала, как кровь вскипала в жилах, а тело по инерции тянулось навстречу, но она сдерживала себя. Деймон бросил ее в ту ночь, совершенно одну, в обшарпанном борделе. С расстегнутой рубахой и спущенными штанами. С желанием, которое она безрассудно укротила с рыцарем из Королевской гвардии. Из-за Деймона она эгоистично заманила Кристона в собственные покои, хотя вряд ли могла отдавать себе отчет в своих чувствах по отношению к нему. Незатейливая влюбленность сошла, как дымка, оставив в последствии лишь пустоту. Коль не был тем человеком, который сжигал ее в страсти. Его черные глаза и густая копна вьющихся волос напоминали ей каждый чертов раз, что драконья кровь не найдет утешения в обычном человеке. — Уйдешь, как в тот раз? — прошептала Рейнира, отдаленно понимая, что ей не стоило играть с Деймоном в подобные игры. Дядя был старше нее едва ли не в два раза, но порывистый нрав никак не отличал его от нее самой. В этом бунтарстве они были очень похожи. Вопрос заключался лишь в том, кто кого переиграет. — Хочешь, чтобы я остался, принцесса? — с долей лукавства улыбнулся Деймон. — Взял тебя в жены? Подарил тебе статус опороченной отступницы? Он протянул руку к лицу племянницы, хватая за подбородок. Но это не заставило Рейниру смутиться. Она все так же гордо смотрела на дядю, не теряя остатки самообладания. И вправду. Хотела ли она этого? Страсти, безумства, адреналина, прожигающего жилы? Дать Деймону стать еще на шаг ближе к Железному трону? Это ведь то, чего он хотел и добивался путем ее соблазнения. Власть застилала глаза любому человеку. Тем более, члену великой семьи Таргариенов. И Рейнира не была исключением. Извечная гонка за Короной могла бы закончиться трагичным образом для кого-то из них. Она совершенно точно знала это. — Почему ты не сделал этого раньше? — произнесла принцесса, понимая, что еще больше раззадоривала родственника. Они были одной крови. Оттого и тяготели друг к другу в каком-то животном порыве. В прошлом Таргариены совершенно не гнушались на такие вещи, дабы избежать кровосмешения. Их амбиции Рейнира прекрасно понимала. Пальцы Деймона сильнее сжались на маленьком подбородке. Он выглядел так, словно никак не мог переступить эту чертову грань. Однако, что ему мешало, Рейнира не могла и догадываться. Она ведь тянулась к нему, — этого должно быть достаточно. — Ты не можешь этого знать, принцесса, — загадочно проговорил Деймон, прежде чем отпустить ее. Он тут же развернулся и направился в сторону выхода из святилища. Звук его отдаляющихся шагов раздавался эхом, отталкиваясь от каменных стен. Рейнира сжала руку в кулак, ощущая, как опустошение и безнадежность поднимались вверх, в самый центр груди. Деймон поступал так всегда. Но не оттого ли, что действительно мог дорожить ею? — Это, по-твоему, взрослый поступок, дядя? — громко произнесла Рейнира. И он остановился. — Оставить меня здесь? — продолжила принцесса, не ступив и шага за Деймоном. Глубоко под землей, в самом сердце ночи, у них не было свидетелей. Ничей слишком длинный нос не смог бы помешать им. Ни одна чертова душа не истоптала бы с долей кровожадности репутацию наследницы Короны. Рейнира могла закричать во все горло, но ее услышали бы лишь опочившие. — Разве мы не единственные друг у друга? — едва ли не срываясь на шепот, проговорила она. Интуитивно Рейнира многое вкладывала в эту фразу. Момент, когда не станет Визериса, мог быть или слишком близок, или очень далек. Тот самый день, когда оголтелые стервятники слетятся, чтобы полакомиться останками ее отца, мог быть последним и для них с Деймоном. А ее кандидатура, как наследницы престола, претила жителям Гавани ровно так же, как и членам совета. Без существенной опоры Рейниру съедят с таким же упоением, как возведут на Трон первенца короля. Только лишь потому, что она была женщиной. Ровно так же, как и печально известная Почти Королева. Никакие ее качества, как человека, не смогут затмить принадлежность к определенному полу. Поэтому чтобы выгрызть предательски направленное в ее собственную сторону оружие, Рейнире нужна была кровь от ее крови. — Не оставляй меня одну, — с выходом закончила она, понимая, что остатки самообладания рушились буквально на ее глазах аккурат в тот момент, когда принцесса задумывалась о будущем. Деймон повернулся к ней лицом, тут же жадно ловя растерянный взгляд. Вероятно, он мог пренебречь ею только тогда, когда был уверенным в незыблемости ее силы и гордости. Но не в минуты слабости Рейниры. В такие моменты принц позволял себе быть ведомым своей племянницей на какой-то жалкий промежуток времени. Прежде, чем его собственные интересы не могли быть нарушенными. Принцесса была уверена в этом. — Ты юна, Рейнира, — произнес Деймон, и его хриплый голос отбился от стен с тем же упорством, что и отдаляющиеся шаги минутами ранее. Он вновь подошел к ней. Катастрофически близко. Так, чтобы каждая часть неискушенного тела ощущала, насколько заманчиво горячей была обтянутая одеждами белая кожа Деймона. Ей ужасно хотелось коснуться его шеи, испещренной шрамом; ощутить неровность кожи собственными пальцами. Но застывшие руки только в очередной раз свидетельствовали о том, что Рейнира боялась напомнить дяде, что была лишь капризным ребенком для него. Она стояла неподвижно, не смея отвести взгляд с лица напротив. — Слишком юна для этого, — проговорил он, заправляя выбившуюся прядь ее волос за покрасневшее ухо принцессы. — Тебе нужна эта боль? Она прерывисто выдохнула, понимая, что словно боялась это сделать раньше. О чем Деймон думал на самом деле? Когда неотрывно смотрел в ее глаза, а его пальцы томительно медленно спускались от мочки уха Рейниры и дальше, — по тонкой девичьей шее, пока не остановились там, где так отчетливо ощущался торопливый пульс. Деймон усмехнулся. — Да, — и едва это слово сорвалось с губ принцессы, он притянул ее к себе, целуя. Это происходило словно в тумане. Порывистые движения, раскрасневшиеся щеки и сжимающие до боли ладони дяди. Его горячие мокрые губы вжимались в ее тело так сильно, словно хотели добраться до самой кости. Рейнира исступленно хваталась за его плечи, вжимаясь пальцами до обеления фаланг, пока мгновение за мгновением платье становилось все свободней на ее теле. И по опьяненным глазам Деймона она совершенно случайно могла заметить, насколько сильное удовольствие ему приносило расшнуровывать тугой корсет. Но это вряд ли сравнилось бы с тем, как он вжимал в себя принцессу, едва ее отчаянный вздох касался его уха. Драконье пламя сжигало Рейниру. Она плавилась, словно под неистовыми лучами самого жаркого летнего солнца. И сколько бы принцесса не пыталась, Деймон не позволял ей брать инициативу в собственные руки. Ему, очевидно, хотелось беспрекословной покорности, но она не могла усмирить собственную драконью алчность к власти. И когда пролилась первая кровь, принцесса поняла, чего ей, черт возьми, не хватало в слишком осторожных и словно бы порхающих касаниях Кристона Коля. Саднящая боль в прокушенной губе, металлический привкус во рту и окрасившиеся в алый уста Деймона погружали ее в тягучую лавину не испытанных ранее ощущений. Только это дарило ей силу. Сродни полету на Сиракс, пока собственное тело отделяло от иглистых скал километры высоты. Зашкаливающий адреналин в жилах от дышащей в затылок смерти. И разящее чувство полнейшей свободы, облизывающее потоком холодного ветра нежные щеки. Деймон двигался в ней то тягуче медленно, то напористо быстро, срывая с опухших прокушенных губ просящие стоны-всхлипы. Мягкая кожа спины Рейниры терлась о холодный камень стены святилища до жгучей красноты, а ноги, обвивающие бока Деймона, вжимались в его поясницу все сильнее и сильнее. Чтобы дядя был как можно ближе. Как можно глубже. Пока он не изольется в принцессе и не упрется мокрым лбом в изгиб ее влажной шеи. Она сбито дышала, опускаясь босыми ногами на ледяной пол. Деймон держал ее за талию настолько крепко, что на иные движения Рейнира не была способна. За спиной дяди нависала все та же устрашающая морда Черного Ужаса. Теперь святилище Балериона имело для принцессы совсем иное, — более сокровенное, — значение. Рейнира понимала, что Деймон все равно уйдет. Зависела от того воля Визериса или нет, он всегда уходил. Душные стены Красного Замка, оплетенные интригами и склоками, ровно так же, как и плющом, были слишком скучными для ее дяди. А рьяные волны Ступеней совершенно очевидно утоляли его безумную жажду сражений. Так и произошло в очередной раз. И когда Рейнира снова и снова проходила мимо богорощи замка, мимолетно окидывая взглядом чардрево, она понимала, что Деймон возвращался ровно столько же раз, сколько и покидал ее. «Я хотел взять тебя. Я просил твоей руки у Визериса. Но отец слишком любит тебя, моя юная принцесса». Рейнира поджала губы, в очередной раз перечитывая оставленное Деймоном письмо, которое нашла следующим утром на собственном комоде, возле того самого ожерелья из валирийской стали. А затем кинула его в разожженный камин, наблюдая, как выведенные буквы осыпались в серый пепел. В этот раз, дядя, вероятно, покинул ее надолго.