Охота за силой

Голову кружит, а в глазах сплошная тьма, хоть в камере, кажется, не такой уж и сумрак. Лицо здорово саднит, особенно глаз, который распух и жутко болит от удара; мешает смотреть. Цубоми хрипло кашляет, ощущая тягость в лёгких, откидывает медленно голову назад. Соприкосновение с холодной штукатуркой стены довольно неприятное: всё же неплохо оттаскали за волосы. — Долбаные ублюдки, — вымученно шепчет Таканэ с опаской. Знает, что если похитители ещё раз услышат оскорбление в свой адрес — от её лица точно ничего не останется. — Чтоб вы сдохли. Сколько времени она провела здесь — не знает. Но по ощущениям — целую неделю, если не вечность. В голове всё прокручивается, будто в ускоренной съёмке: Цубоми похитили внезапно. Ватка у носа (кто-то подошёл сзади), машина, пятеро или шестеро людей, долгий приход в себя и длинная поездка. Очевидно, за город. Отдалённо услышанная информация про некую машинную установку, невероятную силу экстрасенса, заложницу и мальчика-эспера из Соляной Школы. Тут-то и складывается весь пазл: Цубоми самый настоящий заложник. Но зачем? Сейчас, сидя на полу этой камеры в одиночестве, с закованной в наручники левой рукой, она понимает, что дела обстоят не совсем радужно. Осматривается вокруг: аккуратно вертит головой направо, налево, пытаясь найти хотя бы малейшую зацепку для спасения. Слишком много людей в коридоре за открытой нараспашку железной дверью с прутьями, будто в тюрьме. Вдалеке слышится ужасный грохот, крики и чувствуется вибрация, что ползёт по полу. С потолка сыпется земля: точно, это бункер. То, что видит Цубоми через некоторое время, нельзя описать никакими словами: всё те же бандиты заковывают по рукам и ногам бессознательного Шигео Кагеяму. К стене. Прямо в камере напротив! Шок вгрызается дикой кошкой в глотку — все слова застревают в её горле. Им нужен был Моб-кун? — Ублюдки, не трогайте Кагеяму! Вам это с рук не сойдёт, клянусь! В ответ лишь слышатся громкие смешки. Звонкая пощечина от мужской ладони сильно жжёт кожу. Все уходят по коридору в какую-то комнату. Вероятно, там и стоит эта самая «машина», ради которой сегодня все и собрались, думает про себя Таканэ. Надо что-то делать. Надо пытаться выбраться. Напротив только один безжизненно опустивший голову Моб, да голоса, еле доносящиеся издалека. Цубоми времени даром не теряет. Быстро стаскивает с волос розовую заколку и старательно пытается вскрыть пресловутый замок наручников. Получилось. Спасибо отцу, что показал давным-давно, как при помощи шпильки отпирать простенькие замки. Крадётся тихо к Мобу, молясь всем богам на свете, только бы её не заметили; пытается привести его в чувства, щипая и тряся, даже ударяет пару раз по щекам. Бледный Шигео не подаёт никаких признаков жизни, даже сердцебиения почти не слышно. Все старания для вскрытия замка, хотя бы одного, безуспешны. Она не успевает вернуться в свою камеру, когда слышит приближающиеся шаги. Отчаявшись, прикрывает собой безжизненное тело мальчика, храбро стоя на дрожащих ногах. Одежда Цубоми вся изорванная и грязная, клочьями свисают рукава. — Я не позволю вам убить Кагеяму, — голос дрожит, глядя на то, как её обходят бандиты со всех сторон. — Вы все — мусор, желающий нажиться на чужих жизнях. Ничтожества. В голове оглушительный визг, в глазах всё темнеет. От мощного удара в спину она валится на пол, не в силах больше стоять на ногах. Смиренно прикрывает глаза. Наверное, это конец. Невообразимый холод в мгновение проносится по всему помещению. Воздух будто бы багровеет, а за спиной Цубоми слышит, как что-то рвётся, ломается, трещит. Ей стоит больших усилий повернуть голову и увидеть, как Моб… Совсем не Моб одной лишь силой мысли разрывает свои кандалы, словно бумагу. Она узнает его, Шигео Кагеяму, доброго тихого мальчика, что показывал ей различные фокусы, будучи детьми. Но сейчас его волосы развеваются словно языки пламени, а глаза, бессознательные, белые, уставлены вникуда. Все недруги одновременно взмывают в воздух: все двенадцать человек. А затем резко ударяются с громким хрустом об потолок и стены. Будто гравитация дала сбой. Каждый из них вопит, хрипит и задыхается, каждый не может и пальцем двинуть. Моб проходит мимо Цубоми, словно совсем её не замечая. Поднимает руки в воздух, и тех бандитов, что висели под потолком, скручивает как выжатую тряпку: внутренние органы и кости рвутся, ломаются, хлюпают, хрустят. Кровь разбрызгивается по стенам, попадая на других обездвиженных злоумышленников и даже немного на Цубоми. Та, позабыв о всей своей боли, нелепо старается отползти к противоположной стене, за спину Шигео: хочет забиться в дальний угол. Ноги совсем не слушаются. Остальных семеро Моб тоже решает жестоко казнить. Лицо их уже лиловое, глаза вылезают из глазниц; сами собой у них отрываются пальцы — один за одним, каждая кость выворачивается с диким хрустом, и бедолагам ничего не остаётся, как вопить от ужасной боли. Хотя кричать им не позволяют: Шигео не даёт ни единому звуку вырваться из глотки. Душит. Цубоми не плачет. Только вся трясётся: нервы ни к черту. Ей даже почти не страшно. До того момента, как Моб, расправившись с врагами, не поворачивается к ней. Белые глаза склонившейся набок головы уставляются прямо на покрасневшие девичьи глаза и фиолетовые распухшие синяки на лице. Кажется, он и правда без сознания: рот слегка приоткрыт. Аномальное напряжение в воздухе моментально исчезает, как и взявшийся из ниоткуда холод. Моб медленно подходит к ней, неуверенно переставляя ноги. Та интуитивно дёргается, пытаясь встать. Но тело упрямо не подчиняется приказам. Шигео с всё таким же лицом — пустым, снимает с себя чёрный пиджак и накидывает его на плечи Цубоми перед тем, как присесть на корточки перед ней. Его бледное как снег лицо совсем рядом, Таканэ даже чувствует его дыхание — тяжёлое. Но почему-то это совсем не пугает, а наоборот, успокаивает. А когда руки Моба уверенно ложатся ей на спину, притягивая к себе поближе, в объятия, эмоции дают волю. Он спас её. Она доверяет ему. Потому и вцепляется в его плечи крепкой хваткой. И, пробитая дрожью до самых костей, позволяет нескольким слезинкам впитаться в белоснежную юношескую рубашку. Наконец-то всё закончилось. Правда ведь?