Жизнь–штука забавная

Санзу смотрит безумно. И улыбается так же. Ещё свежие шрамы на уголках губ растягиваются, а сам он подносит руку к ним. Шрамы начинают кровоточить, повязочки отваливаются, а сам Харучиё тянет свои пальцы к шрамам, желая растянуть из ещё больше. *** Белые стены, белый потолок и всё мягкое, а единственный человек(точнее ребёнок), что здесь находится завернут в смерительную рубашку и с раздражением смотрит на белый потолок. Хочется сбежать отсюда. И никогда не видеть никого, кого он знал. Ни Баджи, ни Эмму, ни Шиничиро, ни тем более Сенджу с Такеоми. Хотелось чего-то, но чего непонятно. Он встаёт и начинает просто ходить туда сюда. Скучно. А ещё он зол. Прошла неделя, сколько он здесь лежит, а Такеоми пришёл один раз. –Слава богу додумался без Сенджу прийти. Он фыркает. Это имя отдаёт такой мерзостью на языке что хочется блевать. Предательница. Ненавижу, ненавижу. –НЕНАВИЖУ, ПУСТЬ СДОХНЕТ! Он кричит и шрамы опять разрываются. Они всегда рвутся если он кричит. Не так сильно как в первый раз, не так как во второй, но сильно. Больно. И он снова улыбается. Вот, вот то что ему нужно! Боль! –Ха-ах а-а! Он действительно в восторге. На белый пол стекает кровь. Ему страшно, потому что он не хочет чтобы его челюсть просто отвалилась, но он всë равно рвано вдыхает и улыбается ещë шире, потому что что-то в мозгу кричит:"Давай, давай! Всем плевать, лишь тебе больно! " и ему смертельно нужна эта боль. В палату забегают два врача и морщатся от увиденного(точнее один из них), а другой хватает Харучиё за шкирмо и что-то вкалывает в шею. Мозг отключается, так же как и чувства. И боль тоже уходит. И Санзу это не нравится.