you make my heart blow

В баре играет музыка, нещадно долбящая басами по замутненному алкоголем сознанию. Вова опрокидывает в себя очередную стопку абсента и морщится, забыв закусить, потому что внимание очередной раз привлекает Леша, звонко смеющийся над какой-то шуткой Мазеллова. Вове кажется, что это блядское помешательство, иначе не назвать. Еще неделю назад все было в порядке — они с Лешей общались, подъебывали друг друга во время потоков и периодически созванивались в дискорде, дружески обсуждая всякую повседневную хуйню. Все пошло по пизде ровно в тот момент, когда Вова неосознанно залип на чужие руки, длинные, такие называют музыкальными, пальцы, сжимающие горлышко бутылки пива. На острый выпирающий кадык и тонкую кожу, белизну которой так хочется нарушить парой следов от укусов. По крайней мере, Вова уверен, что все началось именно тогда. И теперь ебучие мысли в ебучем сознании не дают покоя, потому что к Леше невыносимо хочется быть ближе. Хочется прикоснуться к шее, невесомо провести подушечками пальцев по скулам и взлохматить залаченные волосы, разломав прическу. Вова такие порывы в себе давит, понимает, что он не в блядском фанфике, они с Лешей живые люди, и снихуя начать друга лапать было бы как минимум странно, а как максимум Вова может попросту получить по ебалу. Причем, вполне заслуженно. Леша, сидящий рядом, заказывает какой-то понтовый и очень сладкий коктейль, а Вова — очередные шоты, после чего краем уха слышит чужую усмешку и ловит темный, поплывший от количества выпитого взгляд Леши. — Вов, мы отдыхаем, — пьяно тянет он, игнорируя личное пространство и прикасаясь к плечу. — Ты опять раньше всех отрубишься. — Я заебался, — коротко информирует Вова, думая, что да, так даже лучше, если он отрубится раньше всех, потому что пить в компании Леши оказалось очень, очень плохой идеей. Алкоголь срывает все границы, и отговаривать себя от того, чтобы положить ладонь на колено лучшему, вообще-то, другу, становится все сложнее. Видимо, объяснение Лешу устраивает, потому что тот снова включается в какое-то до жути увлекательное обсуждение о том, почему голуби, сидящие на проводах, не бьются током. Пиздец как познавательно, но Вову волнует только отсутствие чужих комментариев по поводу собственного желания как можно скорее налакаться. Фыркнув, Вова сглатывает, глядя, как ворот свитшота Леши чуть сползает вниз, открывая вид на часть острой ключицы. В клубе, видимо, нет кондиционеров, потому что иначе Вова не может объяснить, почему ему становится так жарко. Он залпом выпивает шот, уповая на отрезвляющую горечь алкоголя, и на этот раз все же кладет в рот кусочек сыра. Кажется, даже помогает, но ровно до того момента, как Вова поднимает взгляд на Лешу, сосущего свою приторную розоватую бурду и с пьяной нахальностью глядящего в ответ. — Совсем понесло? — с ноткой снисхождения интересуется Леша, делая глоток коктейля. — Чего? — переспрашивает Вова и опрокидывает в себя еще одну стопку. — Ничего, — смеется Леша, пьяно облизывая губы. — До дома-то дойдешь сам? — Долечу, — бурчит Вова, отводя взгляд. По телу проходит мелкая горячая дрожь, когда друг задевает его колено своим. Ничего страшного, обычное касание, продлившееся, возможно, чуть больше дозволенного, но Вову прошибает током и обдает жаром. Он поворачивает голову к другу, но тот уже не смотрит в его сторону. Собственная ориентация никогда не заставляла в себе сомневаться. У Вовы всегда вставало на фигуристых брюнеток, а не на высоченных парней с выделяющимися скулами. Нет, это явно какая-то хуйня. Временное помутнение? Может быть, вот только это самое помутнение, видимо, оказалось не в курсе своей временности, и решило отравлять жизнь Вове и дальше. Или, может, дело и не в Вове вовсе? Леша же красивый. Объективно красивый, вряд ли кто-то сможет с этим поспорить. А Вове нравятся красивые люди независимо от пола, на них же банально приятно смотреть, верно? В доказательство своей теории Вова переводит взгляд на Максима, что-то очень увлеченно рассказывающего Неле. Пшеничные волосы, татуировка иероглифа на шее, пальцы, сжимающие стакан с выпивкой… — Эй, Вов, ты че? — спрашивает Стинт, подняв одну бровь. — Что? — Ты дырку во мне скоро прожжешь, — со смешком отвечает Стинт, снова отворачиваясь к девушке. — Заканчивай, тебе такими темпами до белки недалеко. Ничего. Ни-че-го. Вова готов произнести это с таким разочарованием, и сдерживается только из-за того, что это явно повлечет за собой ненужные вопросы. Он не почувствовал даже капли того, что ощущает, глядя на Лешу. Что, блядь, такого есть в Леше, чего нет в Максиме? В Мазеллове? В Денисе? Вова вздыхает. Вырисовывается загадка вселенского масштаба, и Вова уже откровенно заебался тыкать пальцем в небо. *** С той ночи в клубе прошло три дня, и больше они с Лешей не виделись. Рациональная часть сознания считает, что это и к лучшему, мол, перебесишься да отпустит, а вот нерациональная бесится, хочет… а чего, собственно, она хочет? Видимо, снова почувствовать на себе этот блядский, будто все на свете знающий взгляд, услышать тихий голос, от которого мурашки по телу бегут табунами. Желание прикоснуться, ненароком задеть кончиками пальцев чужую кожу, начинает становиться невыносимым. Лежа на кровати и пролистывая уже двенадцатую страницу Порнхаба, Вова пребывает в полувозбужденном состоянии, и это уже начинает раздражать. Поэтому Вова, окончательно снизив свои стандарты, нажимает на первое попавшееся видео, даже не вглядываясь в превью. На удивление, оно оказывается очень даже ничего. Стройная девушка с длинными русыми волосами стонет почти не наигранно, и Вова делает звук чуть громче, одновременно проводя ладонью по уже вставшему члену. Внизу живота привычно заворачивается тугой узел, дыхание чуть учащается, а девушка на видео заглатывает член порноактера и поднимает взгляд ярких голубых глаз к камере. Почти как у Леши, только оттенок чуть светлее, и у нее нет той чертовщины. Вова двигает рукой вверх-вниз, тяжело дыша и ощущая зарождающиеся искры удовольствия. Жар внизу живота постепенно нарастает, Вова чувствует, что уже приближается к разрядке, и проводит большим пальцем по головке. До желанного завершения остается всего несколько толчков в кулак, и в это время очень некстати вылезает уведомление Телеграма о новом сообщении. Вова, сжав зубы, пытается его смахнуть, не сбив весь настрой, но подрагивающий от возбуждения палец случайно свайпает не туда и переходит в диалог. На весь экран айфона открывается фотография Леши с новой стрижкой, и Вова давится воздухом, по инерции толкается в ладонь еще несколько раз и чувствует приятную судорогу во всем теле. Он кончает, глядя на друга, насмешливо смотрящего в камеру, будто, сука, прекрасно знающего, чем Вова занимается прямо сейчас. Осознание, что он только что кончил, держа на телефоне фотографию Леши, приходит мгновением позже, и Вова обреченно стонет, вытирая руку бумажной салфеткой. Он, похоже, бесповоротно попал, и совершенно не знает, что с этим делать. Ебаный Хесус, засевший в голове так прочно, что ничем не вытравишь, и ебаный айфон, подсунувший ему это блядское уведомление в самый неподходящий момент. Вова плавится, не в силах закрыть фотографию, и в голову даже закрадывается шальная мысль написать Леше все, что не дает ему покоя последние недели. И, желательно, застрелиться после этого, не дожидаясь двух галочек внизу сообщения, потому что друг вряд ли примет его с распростертыми объятиями после такого. Однако Вова сдерживается, дрожащими пальцами отправляет лишь несколько ироничных стикеров с глазами сердечками и откидывает телефон на другую половину кровати, закрыв приложение. Он злится на себя, со всех сил сжимает кулаки и жмурится, отказываясь принимать произошедшее как факт. Все-таки, девчонка в порно была достаточно милой, да и стонала ничего так… Вова только что подрочил на фотографию лучшего друга, и это выглядит, как самая настоящая точка невозврата. Раньше можно было игнорировать происходящее, оправдывая эстетической привлекательностью, алкоголем или еще черт знает чем. С трудом, но зацикленность на Леше можно было списать на обычную дружескую симпатию. Ноу хомо, все в порядке, Вова не ебанулся до такой степени, что хочет трахнуться с Лешей. Но продолжать врать себе и дальше не удается, потому что произошедшее отзывается приятной тяжестью внизу живота, а в голове то и дело возникают мысли-предательницы, откровенно желающие Лешу на всех горизонтальных и не очень поверхностях. *** Приходить на тусовку, где будут все друзья, оказывается действительно плохой идеей, потому что до этого Вова старался избегать Лешу всеми силами. Они не виделись уже больше трех недель, ведь Вове с завидным мастерством удавалось сливаться с каждой тусы, на которой был хоть намек на присутствие Леши. Но сейчас никакая отмазка не сработает, да и Вова не простит себе, если пропустит день рождения Ильи из-за собственной поехавшей крыши. К слову, о ней: держать все в себе стало труднее, и в жизнь вошла новая стабильность — почти каждую ночь Вова наблюдает сны с Лешиным участием, где он сам кладет Вове на бедро ладонь, смотрит призывно и совершенно не изъявляет желания съездить ему по лицу. Правда, Вова всегда умудряется проснуться прямо перед тем, как коснуться Леши в ответ, и каждый раз ощущает предательское возбуждение. Это, наверное, и является причиной, по которой Вова уже почти месяц чувствует, что его наебали, вот только не совсем понятно, где именно. В снятом коттедже музыка орет из каждой комнаты, людей много, человек пятьдесят, если не больше. Вова знаком почти со всеми, и поэтому скучать не приходится, каждому хочется поздороваться, узнать, как дела, может, предложить совместку или что-то подобное. Другими словами, не встречаться с Лешей взглядом оказывается легко, особенно пока Вова находится в шумной компании. Алкоголь льется рекой, повсюду разбросаны одноразовые стаканчики, а время переваливает за три часа ночи. Гости постепенно начинают расходиться по комнатам. Кто-то идет трахаться, и это слишком заметно, будто они на вечеринке подростков, впервые дорвавшихся до спиртного. А кто-то просто уходит спать; остаются только самые пропитые, и Вова в их числе. Плавно покачиваясь, он проходит в гостиную, где на диване развалились друзья — Илья, Денис, Максим, Татьяна и еще несколько человек, лица которых пусть и кажутся смутно знакомыми, но имена вспомнить не получается. Только Вова уже хочет выдохнуть с заметным облегчением, как все-таки замечает Лешу и тихо матерится себе под нос. На чужих губах растянута пьяная улыбка, еще шире, чем тогда, в баре, а прическа растрепана, пряди сползают за лоб, и Вова чувствует слишком сильное желание поправить их. — Будешь, братан? — спрашивает Илья, а Вова расфокусированным взглядом пытается рассмотреть, что друг держит в руках. — За мое здоровье. То, что сперва напомнило вазу очень странной формы, оказывается бонгом. Вова кивает чуть заторможено и садится рядом с Лешей, пытаясь оправдать себя тем, что тот всего лишь держит в руках бутылку воды, которая обязательно понадобится, когда сладко-горький дым ударит по непривыкшему горлу. Впрочем, стратег из Вовы оказывается никакой, потому что Леша сразу же передает воду Илье, когда тот поджигает. — Че за сорт? — спрашивает кто-то. — Сатива, — с пьяной гордостью знатока отвечает Мазеллов, тут же вдыхая дым. Задерживает дыхание на несколько секунд, после чего, выдохнув, отвинчивает крышку бутылки и делает несколько глубоких глотков. Бонг переходит из рук в руки под одобрительный гул и глупые шутки про пускание по кругу, пока Вова всеми силами старается не дотрагиваться до Леши, не допускать даже случайных касаний и не смотреть в его сторону. А потом бонг достается самому Вове, и все идет по пизде. Сатива нехило бьет по мозгам, последний накур у Вовы был давно, организм не привык, но это неважно. Сейчас имеет значение только Леша, который после двух глубоких вдохов весь расслабляется, растекается по креслу, касаясь своим коленом чужого и будто заполняя все пространство вокруг собой. Леши становится слишком много, Вова от такого ошпаривается, вздрагивает, вдыхая чужой запах, и ждет, когда друг отодвинет ногу, но этого не происходит, даже когда бонг проходит по второму кругу. Кто-то включает музыку, и переливчатые биты песни растекаются, запускают в свои объятия. Со стороны друзей слышатся смешки, перерастающие в неудержимый хохот. Вова смеется с ними, не сильно вдаваясь в контекст. Трава вступает в реакцию с выпитым недавно алкоголем, и теперь каждое прикосновение кажется до невозможности приятным. Ахуенным, мозговыносящим, пускающим дрожь по всему телу. То, как Лешино плечо прижимается к плечу Вовы, стирает из головы все мысли, и это слишком, хочется уже сделать хоть что-нибудь. И Леша делает. Быстро, якобы невзначай он проходит кончиками пальцев по Вовиному бедру. Это касание длится всего долю секунды, но Вова чувствует и хочет-хочет-хочет, поворачивает голову к Леше, который ухмыляется почти с издевкой, а его голубые глаза не красные, а почему-то черные-черные, так и утонуть можно. Вова ловит себя на мысли, что уже. — Щас, пацаны, погодите, я забью, — пальцы Илью не слушаются, он едва не просыпает всю оставшуюся траву на ковер, но каким-то образом все же справляется. Бонг снова идет по рукам, и когда настает черед Леши, Вова понимает, что это представление только для него. То, как друг смотрит прямо в глаза, вдыхая дым, то, как обхватывает пальцами горлышко бутылки с водой, не может быть простым эффектом травы и помутнением рассудка. Если это так, Вова попросту ебанется. А дальше все происходит слишком туманно. Леша, в жизни не куривший сигарет, вдруг уходит на задний двор, а Вова, зная, что пачка сигарет лежит у него в куртке в другом конце коттеджа, через минуту следует за ним под тем же предлогом. Ночная прохлада апрельской ночи забирается под толстовку, но разум от этого не проясняется ни на йоту. Леша стоит и действительно вертит неясно откуда взявшуюся сигарету в пальцах, задумчиво глядя в небо. — Зажигалка есть? — спрашивает, не оборачиваясь, будто точно, сука, знал, что Вова пойдет за ним. Вова встает рядом, в нескольких сантиметрах от чужого плеча, и кивает. Вместо того, чтобы протянуть зажигалку, он подносит огонек к чужой сигарете, зажатой между губ. Леша улыбается, подкуривает, а потом протягивает ее Вове. — Я не курю, — говорит Леша и смотрит так, будто это все объясняет. Вове не понятно ровным счетом нихуя, но сигарету он послушно принимает, затягиваясь сразу же. Пытается незаметно, боковым зрением рассмотреть Лешу, который выглядит пусть и непривычно расслабленным, но будто бы трезвым, хотя Вова знает, что это не так. — Я могу принести свои, — говорит Вова, вспоминая про пачку чапмана в куртке. — Хочется же. — Хочется, — соглашается Леша, растягивая губы в ухмылке. — Да-а, Вов, ты прав, — он поворачивает голову к Вове и смотрит пару секунд. Уже начинает казаться, что Леша сейчас его поцелует и решит тем самым одну проблему, добавив тысячу новых, но друг лишь выхватывает докуренную до середины сигарету и затягивается, снова отворачиваясь. Вова чувствует, что захлебывается. По его ощущениям, проходит несколько часов, на самом деле — не больше минуты. — Что с тобой происходит? — вдруг спрашивает Леша, звуча чуть тише обычного. — Ничего, — голос предательски хрипит, из-за чего фраза звучит почти вопросительно. — Ты избегаешь меня, — пожимает плечами друг и оборачивается, заглядывая в глаза. — Мы не виделись с той пьянки в клубе, ты не отвечаешь на мои сообщения. — Я не… — Вова не находит, что сказать, ведь так и есть — он Лешу избегает, делая это со всеми возможными очевидностью и усердием. — Я был занят, Лех, — улыбка выходит кривой и натянутой. — Не ври, пожалуйста. Вова распахивает глаза и чуть приоткрывает рот. Леша же снова смотрит так, будто все прекрасно знает, и только ждет следующего шага. — У меня были дела, — звуча уже тверже, Вова решает гнуть до последнего и собирает всю оставшуюся решимость. — Я не могу ходить на ваши тусовки каждый ебаный день. Леша растягивает губы в нечитаемой улыбке и делает шаг вперед, к Вове, и теперь он может чувствовать чужое дыхание на своем лице. От этой близости мурашки бегут по коже, а пальцы начинают мелко подрагивать. Вову ведет, он ловит себя на том, что не может оторвать взгляд от Лешиных губ. Молчание затягивается. — А я думаю, причина в другом, — чужой шепот доносится до Вовы будто через толщу воды, и он вздрагивает. Едва заметно усмехнувшись, Леша поднимает руку и осторожно касается кончиками пальцев Вовиной открытой шеи. Ведет дальше, к линии челюсти, не прерывая зрительный контакт. Палец останавливается на нижней губе, чуть надавливает, заставляя приоткрыть рот, а Вова чувствует, как внизу живота начинает скапливаться жар. Сделав последнюю затяжку, Леша выбрасывает окурок и наклоняется так, что они почти сталкиваются носами. — Так в чем причина, а, Вов? действительно, в чем блядская причина? как мне тебя расхотеть? На то, чтобы придумать ответ, нет сил, и когда Леша второй ладонью зарывается в Вовины волосы на затылке, он резко выдыхает, сдерживая позорный стон. Хочется верить, что это все из-за травы, лишь временное помутнение, но в глубине души Вова понимает, что даже будь он кристально трезвым, ничего бы не изменилось. Леша всматривается в его лицо, держа за подбородок и легко массируя затылок, что забирает у Вовы контроль над ситуацией, не дает возможности уйти. Но тот и не собирается, потому что безумно хочется прижаться ближе, сократить наконец расстояние между их лицами и не думать больше ни о чем. А потом все резко заканчивается. Леша, тихо усмехнувшись чему-то своему, отстраняется и качает головой. *** Семьдесят два часа. Именно такой срок годности у Вовиной выдержки, именно столько времени понадобилось, чтобы затоптать свою гордость и побороть страх чтобы написать Леше. Конечно, произошло это не сразу. Сперва Вова позорно сбежал с дня рождения Ильи под утро, стараясь не попадаться Леше на глаза. Приехал домой и проспал до вечера, чтобы потом, проснувшись в диком похмелье, обнаружить в черновиках диалога с Лешей стыдное «прости менч я такой идиот боже блядь ч не понимаю что ты со мной делаегь хес пожвлуйста убей или выеби я не могу большп» и написанное явно в приступе пьяной безысходности и каким-то чудом оставшееся неотправленным. Вова стирает все подчистую, откидывает телефон на другую сторону кровати и сдерживается, чтобы не завыть в подушку. На следующее после этого утро он просыпается совсем не отдохнувшим, измотанным и подавленным, будто и не спал вовсе. В голову лезут непрошеные мысли об этом почти-поцелуе, не помогает ничего, Вова бросает каждое занятие, не доводя до конца, а на сообщения друзей отвечает односложно, ссылаясь на плохое самочувствие после тусовки. Вряд ли они верят, продолжают писать, спрашивают, что случилось, и в другой ситуации Вова, может, и порадовался бы, что небезразличен людям, но сейчас хватает сил только на то, чтобы врубить на Ютубе автовоспроизведение и смотреть рандомные ролики до посинения, пока веки не начнут самостоятельно опускаться. Вечером третьего дня, спустя бутылку пива, выпитую для храбрости, Вова все же приходит к выводу, что нахуй. Нахуй нормы морали, дружбу, собственное помешательство и самого Лешу, который не выходит у него из головы, его касания кажутся кислородом, Вова до сих пор чувствует фантомное прикосновение его пальцев на губах, оно горит, как след от удара. И лучше бы, блядь, действительно было от удара, так хотя бы было ясно, что ничего ему не светит и надеяться не на что. Поэтому — нахуй. Вова опускает оружие, с позором капитулирует и окончательно признает поражение. Он это сделает, и если ошибется, то будет знать, что выбора не осталось. Выражается это двумя короткими сообщениями в Телеграме. Вова знает, что выглядит это жалко: «Приезжай» «Пожалуйста» Адрес скидывать нет нужды, а сообщение оказывается прочитанным спустя несколько секунд, будто Леша его ждал, знал, что Вова ему напишет. Впрочем, и сам Вова такого варианта не исключает, этот сукин сын, похоже, действительно понимал все с самого начала. «15 минут» Вздрогнув, Вова блокирует телефон и трет переносицу. Ладони мелко трясутся, хочется истерически засмеяться, а потом лечь на кровать и больше не просыпаться. В контексте последних событий Вовино сообщение выглядит, как чистосердечное предложение потрахаться, и Леша не совсем кретин, чтобы этого не понять. Вова откидывается на спинку дивана и прикрывает глаза. В дверь звонят. На ватных ногах Вова идет открывать. В дверном проеме стоит Леша, на удивление серьезно оглядывая Вову. — У тебя все в порядке? Вова не сдерживает истерический смешок. Нет, нихуя у него не в порядке, и трехдневная щетина тому подтверждение. А что сказать? «Все отлично, братан, у меня, походу, на мужиков начал вставать, точнее, не на всех мужиков, а только на одного, то есть, на тебя, видишь, я окончательно ебанулся, шутки перестали быть шутками, можешь рассказать об этом на стриме, будет ахуеть как смешно». Леша, видимо, понимает все по его лицу, потому что молча заходит в квартиру и разувается. Вова смотрит, не моргая. Молчание затягивается. — Налить тебе чаю? — вырывается у Вовы, а Леша чуть удивленно приподнимает брови. — Не думаю, что ты позвал меня пить чай. Леша, стянув кроссовки, делает шаг вперед, расстояние между ними неумолимо сокращается, и Вова сдерживается, чтобы не спасовать назад от внезапно пробудившегося страха. — Зачем ты мне написал, Вов? — Леша чуть наклоняет голову на бок, а на его губах расцветает усмешка. Понимает же все, сука такая, но облегчать жизнь явно не планирует. — Ты знаешь, — только и получается выдавить у Вовы. Хотя бы взгляд не отводит — маленькая победа, уже хорошо. — Ты знаешь, зачем. — Я хочу услышать это от тебя, — еще один шаг вперед, теперь почти вплотную. Хочется закрыть глаза и выбежать из квартиры, заблокировать Лешу везде и больше никогда с ним не встречаться, свалить подальше, спрятавшись где-нибудь в одиночестве. А еще хочется остаться, поцеловать Лешу и коснуться его кожи. — Ты же, сука, с самого начала знал, — с какой-то бессильной злобой шепчет Вова, не замечая, как тоже делает шаг навстречу. Лешина улыбка говорит сама за себя. — Почему ты не сказал? — поднимает взгляд Вова, проклиная разницу в росте. — Почему не подошел раньше? Там, у Ильи? — Подойди я тогда, думаешь, какой ответ бы я получил? — шепчет Леша в ответ, опаляя дыханием чужую щеку. — Ты был под кайфом, Вов, я не хотел, чтобы ты сделал что-то, о чем пожалел бы после. — Я могу послать тебя и сейчас, — стоит на своем Вова, пытаясь сделать вид, что эта близость на него никак не влияет, хотя на самом деле борется с желанием прикоснуться. — Попробуй, — тихо усмехается Леша, проводит ладонью по Вовиной шее и осторожно касается губами чужих. Вова отвечает на поцелуй со всем желанием, цепляется за Лешины плечи, и это ощущается, как ебаный рай. Мысли из головы выветриваются моментально, остается только жар кожи. Чужие пальцы зарываются в волосы, гладят шею, прижимают ближе. Теперь становится ясно, что Леша тоже человек и тоже долго ждал — его прикосновения горят нетерпением, теперь не нужно сдерживаться, ведь можно все. По Вовиной коже бегут мурашки, он слегка отстраняется и ловит поплывший взгляд Леши, рука которого тянется к резинке штанов и резко замирает, едва коснувшись полоски кожи под краем футболки. Леша склоняет голову, а в его глазах застывает немой вопрос. Вова торопливо кивает, тянет за собой в сторону спальни, пока Леша на ходу начинает расстегивать пуговицы рубашки. Они добираются до кровати, сшибив по пути несколько дверных косяков. Вова цепляется за Лешины плечи, и когда они падают на матрас, он оказывается сидящим на бедрах Леши, чьи ладони уже нагло изучают Вовино тело, отзывающееся на каждое касание дрожью возбуждения. Стянув футболку, Вова кожей чувствует обжигающий, восхищенный Лешин взгляд, а потом добавляются и руки, уже без преград блуждающие по груди, талии, плечам. Вове остается только стонать, прижимаясь задницей к чужому стояку через два слоя ткани. Порывисто выдохнув, Леша приподнимается, тянет на себя, чтобы оставить на Вовиной шее ярко выделяющийся след укуса. Вова подставляется, стонет, чувствует жар внизу живота и едва находит силы, чтобы на несколько секунд отстраниться и раздеться полностью, ведь у него стоит уже настолько, что скоро, кажется, он перестанет соображать. Когда Вова снова опускается на чужие бедра, Леша достает из кармана смазку и, отвлекая Вову укусами и поцелуями, вставляет сразу два пальца, медленно растягивая. Вова матерится, ерзает, мышцы не поддаются сразу и сжимают пальцы, не давая двигаться. Леша дышит тяжело, пальцами свободной руки прижимая к себе и целуя куда-то в ключицу. Он добавляет третий палец под Вовин тихий стон и уже свободно сгибает, задевая простату и заставляя того выгнуть спину, чтобы не потерять касание. Слыша Лешину усмешку, Вова продолжает насаживаться на пальцы, пытаясь одновременно справиться с молнией на Лешиных джинсах. Получается на удивление быстро, Вова скользит ладонью по основанию члена, сдвигая ткань все ниже. Леша сжимает пальцы на Вовином бедре сильнее, после чего тянет ближе к себе и приставляет головку члена вместо пальцев. Он не давит, позволяя Вове самостоятельно опускаться. Растянутые мышцы привыкают быстро, Вова осторожно двигает бедрами, сжимает плечи Леши сильнее и, тихо матерясь себе под нос, насаживается уже полностью. Леша делает первое резкое движение, на что Вова реагирует тихим вскриком. Чужая ладонь ложится на затылок, прижимая к себе и заставляя Вову упереться лбом в Лешино плечо. С каждым толчком Вову накрывают до этого момента неизвестные, но разрывающие в удовольствии чувства. Войдя до основания, Леша резко переворачивается, подминая Вову под собой. Его волосы растрепались, лезут в глаза, но тот не замечает, продолжает двигаться в бешеном ритме, так, что с каждым разом толчки становятся все жарче. Вова целует ему шею и выстанывает что-то нечленораздельное, потому что ощущений слишком много: Лешина рука на его члене, мощные движения, вес чужого тела. Вова стонет особенно громко, когда Леша начинает двигаться еще быстрее, а жар, до этого концентрировавшийся в паху, расползается по всему телу. Большой палец Леши скользит по головке члена, а Вову в это время прошибает дрожью оргазма. Леша делает еще несколько толчков, входит до самого конца, после чего тихо стонет Вове в плечо. Проходит несколько мгновений, после чего Леша осторожно отстраняется и выходит из Вовы, ложась рядом так, чтобы их плечи соприкасались. Сам Вова в этот момент сверлит взглядом потолок, пытаясь одновременно осознать произошедшее и придумать, чем прервать молчание. Оно не кажется напряженным, но неопределенность ближайшего будущего тревожит. Не придумав ничего лучше, Вова спрашивает, не поворачивая головы: — Останешься? Леша улыбается и придвигается ближе. — Останусь.