Change

      Лора может и выглядела нелепо, когда передвигалась по коридору так, будто несла огромный бочонок, но, честно говоря, презентабельный внешний вид — последнее, о чём она вообще тогда думала.       Её тошнило от того, как от крови липла ко всему подряд кожа. Ступни чавкали, потому что она ступала босыми ногами по коридорам особняка Хэкеттов. Лоре казалось, что она вся, от макушки до пят, покрыта жидким, стремительно густеющим тестом. — Проходи вот сюда, — толкнул Трэвис одну из дверей. — Я придумаю что-нибудь с одеждой.       И он ушёл. А Лора, как сомнамбула, зашла в ванную, где уставилась на тёмно-бордовую фигуру с огромными светлыми глазами.       Потом до неё дошло — это не просто фигура, это же она, только в зеркале. Взъерошенная, с диким обезумевшим взглядом и гротескно растопыренными пальцами.       Лора в ту же секунду бросилась к раковине, трясущимися скользящими руками отвинтила краны и принялась что есть силы тереть лицо. Вода окрасилась в алый.       Сердце всё ещё стучало как сумасшедшее. Мышцы и кости тянуло, и Лора до сих пор слышала эхо боли от деформации тела.       И во рту стоял стойкий привкус железа. Как только до Лоры дошло, что это такое, она широко распахнула и подставила его прямо под туго бьющую струю воды. Закашлялась, но не отстранилась. Выступившие в уголках глаз слёзы смыло в слив.       Человеческая кровь. Она укусила Трэвиса, и ей понравилось. Ей хотелось ещё.       В состоянии оборотня границы чувств размывались, и окружающие объекты превратились в пятна разной степени насыщенности. Но вот у добычи, у пищи… о нет, у неё был совсем другой цвет. Неописуемый, цвет из иных миров. Лора даже не могла вычленить отдельный оттенок, но она запомнила, что он показался ей очень красивым.       И вкус.       Она сунула под воду голову, чтобы почистить волосы. Кровь уже начала сворачиваться струпьями.       Лора так увлеклась, что даже не услышала, как скрипнула дверь. — Лора, — негромко позвал её знакомый до дрожи голос.       Она затравленно вскинула голову. Розовая вода с волос закапала на пол. — Так ты не отмоешь всё. Лучше душ. Так будет быстрее. Вот, — он медленно положил стопку тёмно-синих пушистых полотенец на крышку корзины для белья. — И я принесу тебе ботинки. Думаю, у неё был такой же размер.       Он снова вышел, а Лора схватилась за край раковины, чтобы сохранить равновесие. Её колотило. Кейли, он говорит о Кейли. Эта жуткая ночь длилась и длилась без конца.       Но, как не претила ей мысль согласиться с Трэвисом, Лора вынуждена была признать его правоту. Чем больше воды, тем быстрее она смоет с себя эту дрянь. Пусть она и стала снова человеком, оболочка из подсыхающей крови всё ещё сохраняла Лору в состоянии оборотня.       Она нырнула под душ, на ходу сдирая остатки одежды. Включила воду и взвизгнула от холода, но не отступила, потому что желание поскорее очиститься преобладало над инстинктом самосохранения.       По мере того, как Лора тёрла своё дрожащее тело, рассудок и способность мыслить ясно постепенно возвращались; когда бурлящие вокруг щиколоток потоки стали не красными, а светло-розовыми, Лора уже могла здраво оценить то, что произошло.       Трэвис не убил её. Она балансировала буквально на волоске, она укусила его. Но он…       Сейчас он снова осмотрел её своим обычным полумёртвым взглядом, но в тот момент, когда Трэвис сжимал осколок зеркала, и когда перекинувшейся обратно в человека Лоре удалось посмотреть ему в глаза — ей показалось, что она увидела настоящего Трэвиса.       Ей удалось заглянуть за невозмутимую маску шерифа однажды, когда Трэвис выпил и пододвинул стул к решётке. Тогда завеса приподнялась лишь чуть-чуть, потому что даже в состоянии лёгкого опьянения Трэвис держал себя в руках и не рассказывал лишнего.       Сегодня ночью Лора увидела, насколько он уязвим и доверчив.       Он верил во всё, что могло бы снять проклятие с его семьи, даже если эта вера вела к девчонке с глупой мечтой о ветеринарной школе. Поэтому и не смог вонзить осколок в её трансформированное тело. Это означало бы перечеркнуть последнюю надежду на спасение.       Лора медленно перекрыла воду и, осторожно переступая ногами, выбралась из душевой кабины. Она всё ещё не ощущала себя достаточно чистой, но смутно догадывалась, что от фантомного присутствия липкой крови не избавится ещё очень и очень долго.       Сверху стопки с полотенцами лежало аккуратно сложенное платье со старомодным воротником. Светло-голубое, с рядом выпуклых тканевых пуговок.       Лора неуверенно потрогала одну из пуговок подушечкой пальца. Нетрудно было догадаться, кому принадлежало платье. Что ж, по крайней мере, в схватке с Констанс никто никому не вышиб мозги из дробовика.       Но это всё равно ощущалось очень, очень неправильно. Даже когда Лора вытерлась, отжала волосы и осторожно натянула платье через голову. Неуютно. Куда неуютнее, чем оболочка из собственной крови.       Конечно, не в её ситуации было капризничать. Лора пригладила ткань на животе ладонями, поправила юбку. Долго пыталась понять, что её смущает, помимо того, что Трэвис принёс ей платье своей матери.       Потом сообразила — слишком тонкая материя. Скорее всего, такие вещи предполагали второй слой, нижнюю комбинацию из шёлка или сатина. Но Трэвис принёс только платье. Да и хорошо, если задуматься.       Дверь в ванную снова скрипнула. — Вот. Нашёл кроссовки. Они… — он запнулся, когда увидел, что Лора переоделась.       Она неловко обхватила себя руками. Платье совершенно не добавляло ощущения защищённости. С таким же успехом она могла остаться в обрывках своей старой одежды. — Это была не лучшая идея, — наконец пробормотал Трэвис. — Наверное… стоило взять у Кейли спортивный костюм.       В его глазах снова мелькнула боль. — Не надо, — быстро сказала Лора, прежде чем пожалеть о своих словах. — Это точно было бы не лучшей идеей. — Почему? — Ну…       Трэвис наклонился и поставил кроссовки на пол. Вынул из кармана пару чёрных хлопковых носков. — Так тебе будет удобнее, — пояснил он. — Чтобы не натёрло ногу. Или, если кроссовки окажутся велики, можно было бы немного сгладить разницу… — Перестань, — не выдержала Лора. Трэвис взглянул на неё снизу вверх, и Лора отвернулась, не в силах выдержать взгляда его чёрных глаз.       Из зеркала на неё глядело бледное печальное лицо. Вдоль линии волос осталась подсохшая багровая полоска. — Почему? — в свою очередь спросил тихо Трэвис.       Потому что меня это пугает, мысленно ответила Лора. Потому что я запомнила шерифа Мудозвона, а не Трэвиса Хэкетта, и не могу принять, что это один и тот же человек. Потому что всё это время всё, что ты делал — извращённая форма заботы, а она даже предположить не могла, что Трэвис Хэкетт мог бы быть хорошим человеком.       Потому что рукава его рубашки были закатаны к локтю, и в приглушенном освещении ванной шрам на руке казался тёмно-багровым. — Это не слишком нормально, — пробормотала она. — Сбивает с толку. Я не могу думать ясно. — Последствия переворота. Скоро пройдёт.       Он подошёл на шаг ближе. — Тебе нужно что-то ещё?       Лоре захотелось расхохотаться. Точно последствия переворота. В иной ситуации она бы даже не улыбнулась. — Нижнее бельё, — с нервным смешком выдавила она. — У меня нет нижнего белья. Это… это вообще… Тебе не смешно?       Она закрыла руками лицо, без остановки хихикая. Ох, это всё так нелепо. Серьёзно, она носит платье его склочной старухи-матери прямо на голое тело. Неужели Трэвис сам не понимает, насколько они оба парадоксально-абсурдны.       Он некоторое время ждал, пока её плечи прекратят трястись. Лора чувствовала его взгляд на своих вздрагивающих лопатках.       От этого её бросило в жар. Потребовалась лишняя секунда, чтобы вспомнить, что всё же она одета, и Трэвис не видит её голую спину. — Всё в порядке, — сказал он, подходя ещё ближе. — Просто выпусти всё наружу. Смейся, если смешно. Иначе можешь навредить сама себе. — У тебя много опыта, — тихо сказала Лора, сквозь пальцы глядя на отражение за плечом. — Даже спорить не буду. — Удивительно.       Лора видела, что скулы у неё порозовели, то ли от смеха, то ли от волны возбуждения, которая прокатилась по телу. Делая вид, что ответ Трэвиса её смутил, Лора тайком снова посмотрела на след от укуса.       И конечно, Трэвис заметил. Лору застигли на месте преступления. Отнекиваться не было смысла. — Больно? — спросила она.       Если бы он ответил “да” или “нет”, то Лора бы не удивилась. Но Трэвис только поджал губы, прежде чем завести руку за спину. — Не думай об этом. Главное — что ты снова человек. — Я хочу посмотреть. — Зачем?       Лора пожала плечами. Потому что… потому что зверь помнил вкус его мышц и звук, с которым под клыками лопнула кожа; потому что ей нужно было увидеть.       Не слишком нормально, с этим не поспоришь.       Помедлив, Трэвис всё же позволил ей увидеть, как он выразился, последствия переворота.       Глубокие ямки на месте наибольшего давления. Полукруг с волнистой дугой. Агрессивнее, чем след зубов человека.       Она сглотнула выступившую слюну. Вкус снова выступил на языке.       И она впервые увидела руки Трэвиса так близко. Широкие ладони. Чуть подрагивающие пальцы. Он нервничает?..       Лора нежно сжала его пальцы и медленно, чтобы не спугнуть — его? себя? — опустила ладонь вдоль обтянутого тонкой тканью бедра, чтобы потянуть платье вверх и позволить Трэвису почувствовать жар, дремлющий под кожей.       Его рука была такой горячей и мягкой.       В зеркале ничего не изменилось. Взгляд Трэвиса оставался непроницаемым. Лицо — по-прежнему бесстрастным.       Но он не сопротивлялся. Не отдёргивал руку.       И не отворачивался.       С трудом дыша, Лора позволила ткани выскользнуть из потной ладони. — Это не слишком нормально, — тихо произнёс Трэвис её же слова. — Да, — согласилась Лора. Сердце в груди замерло, когда пальцы под платьем едва уловимо сдвинулись.       Она смотрела на Трэвиса чуть ли не с мольбой. Хотела, чтобы он отступил от неё, вышел и закрыл дверь, и позволил ей сделать нормальный вдох.       И чтобы он не отпускал её ни за какие блага мира. — Совсем ненормально, — голос Трэвиса дрогнул, отзываясь в измученной душе Лоры злобной радостью. — Ты не можешь от меня этого хотеть. Не после всего, что я сделал. — Не могу… — снова признала его правоту Лора.       Но отражения в зеркале думали иначе. Двойник Трэвиса медленно присел и, коснувшись второго бедра Лоры, снова выпрямился; платье приподнялось, открывая колени. Столешница и размеры зеркала не позволяли разглядеть их во весь рост.       Но Лора чувствовала. Ей не нужно было видеть. Поэтому она закрыла глаза, делая ощущения ещё ярче.       Тёплые, большие руки. Они с лёгкостью обхватывали её запястья. Ловко обыскивали одежду, прохаживаясь по бокам. А теперь покоятся на её бёдрах, так естественно, как если бы это происходило тысячи раз. — Мы не… я не… Лора, это плохая идея, — почти шёпотом произнёс Трэвис. — Плохая, — эхом отозвалась Лора. — Мы ничего не делаем.       Воздух словно зарядился электричеством. Похожий эффект, только в тысячи раз сильнее, Лора чувствовала перед трансформацией, и сейчас ей следовало бы испугаться готовности, с которой она ринулась навстречу этому ощущению. — Лора… — Хочешь, чтобы я тебя просила?       Он снова замолк, опустил подбородок. Но не отводил взгляда от её раскрасневшегося лица в зеркальном отражении. — Когда-нибудь слышала о Кэндимене?       Лора отрицательно качнула головой. Мельком облизнула губы, глядя Трэвису прямо в глаза, и он тяжело сглотнул. — Такая детская страшилка. У него отпилена правая рука. И прямо в окровавленную культю вбит крюк, — ладонь сдвинулась вперёд, — и если посмотреть в зеркало и пять раз произнести его имя, он возникнет у тебя за спиной, дыша тебе в затылок.       Кончики пальцев задели мягкие волосы на лобке. — И что тогда? — Насадит тебя на крюк.       Он с нажимом провёл по клитору, и Лора помимо воли вцепилась в его предплечье. — У меня никогда не хватало смелости сказать пятый раз.       Правая рука Трэвиса покинула её бедро, вынырнула из под платья. Поднялась к воротничку, чтобы расстегнуть верхнюю пуговицу.       Кажется, Лора смогла окончательно растоптать крупицы здравого смысла, которые Трэвис так тщетно старался сохранить в эту жуткую ночь. Он опустошён и подавлен. А поэтому так легко поддавался. — Кэндимен, — прошептала Лора, глядя в непроницаемые чёрные глаза.       Его рука между её ногами не двигалась. — Кэндимен.       Он расстегнул вторую пуговицу.       Ткань была слишком тонкой, чтобы помешать Трэвису прикоснуться сквозь одежду, но он хотел сделать всё по правилам.       Только правила Лоры управляли этой игрой. Её, и больше ничьи.       Маленький шаг назад, и она врезалась в него, прижалась спиной. — Кэндимен.       Каких усилий ему стоило сохранять спокойствие, проплыла ленивая мысль. Потому что эрекция, которая упиралась ей в ягодицы, не вязалась с обычным бесстрастным лицом. С таким же успехом она могла бы тереться о Трэвиса нагой.       Третья пуговица ослабла. Ворот распахнулся шире. Трэвис не отводил взгляда. — Кэндимен, — повторила в четвёртый раз Лора, изгибаясь в пояснице, чтобы вжаться теснее.       Сдавленный звук слетел с тонких вечно презрительных губ, и через секунду грудь накрыла горячая ладонь. Грубее, чем могла бы.       Лора откинула голову ему на плечо, позволяя дыханию обжигать горло. — Я хочу поцеловать тебя, — услышала вдруг она умоляющий шёпот. — Это не… я не знаю. Не знаю. Пожалуйста, Лора… — бросились по её спине тысячи мурашек. — Пожалуйста… — Тогда повтори в пятый раз, — она крепче сжала предплечье, чтобы сохранить равновесие.       Рука между её ногами вдруг шевельнулась, и Лора дёрнулась от удовольствия. Сквозь туман она видела, что Трэвис смотрит в зеркало. — Кэндимен, — прозвучал голос, как церковный набат.       И в следующий миг горячий рот нашёл её шею. В уголках глаз Лоры защипало, и она зажмурилась, чтобы не дать новому противоречивому ощущению выплеснуться вовне раньше времени.       Она думала, что он поцелует её обычно, но Трэвис даже не пытался этого сделать. Он ласкал её шею, мочку уха, уголок челюсти, так что разгорячённая кожа пылала ещё сильнее. Пытаясь увернуться, Лора только подставляла новые участки тела под беспощадные губы.       Она была уверена, что если сейчас возьмёт инициативу в свои руки, если попытается обхватить его лицо ладонью и проникнуть языком в рот, то Трэвис снова растеряется. Может, даже оттолкнёт её. А Лора не хотела терять драгоценное время, ни единой лишней секунды, потому что жаждала наверстать все эти впустую потраченные два месяца. Она была так зла на Трэвиса, и раз уж он сдался на её милость сейчас, то и возместить упущенные мгновения жизни тоже должен был он.       И Лора всё ещё чувствовала запах, от которого волоски на шее вставали дыбом. Сейчас уже слабый, едва уловимый, но в животной форме он обладал такой силой, что оседал на волчьем языке и трансформировался во вкус. Терпкий, ореховый, с ноткой железа — от воспоминания о крови, наполнявшей рот, Лора крепче схватилась за предплечье Трэвиса. Волна внезапного желания попробовать снова едва не сбила её с ног.       Ненормально. Совсем ненормально. Она и нормальность даже не на одной планете.       Пальцы Трэвиса на её груди сжимались и разжимались, делая медленные движения по кругу. Сердце колотилось так громко, что он не мог не чувствовать его биения своей широкой ладонью.       И платье, платье — да его вообще словно и не было. Лора потиралась бёдрами о другую руку Трэвиса, и только лёгкая щекотка вдоль колен напоминала, что на ней вообще что-то надето.       Она даже не понимала, насколько уже промокла, пока Трэвис не провёл длинным средним пальцем вдоль возбуждённой щели. Лора издала жалкий хныкающий звук.       Такой джентльмен. Видеть, насколько сильно она хочет его прикосновений и ничего с этим не делать. Или он просто её дразнит?       Лора ждала, пока он снова наклонит голову и сбивчиво попросит разрешения продолжить, добавит настойчиво-умоляющее “Пожалуйста”, но этого всё не было и не было, а Трэвис только гладил её пальцами и не пытался добиться чего-то большего. Даже когда Лора нетерпеливо потёрлась о его ладонь, он только сильнее обвёл клитор.       А потом, когда шум пульса в ушах стал невыносимо громким, Лора вдруг поняла — он и не станет делать ничего большего.       И это стало одновременно и оскорблением, и невыносимо-сладким признанием. Пусть Лора потеряла разум и поддалась животному началу, Трэвис помнил, кто они такие.       С очередным стоном она приоткрыла глаза. Увидела перед собой напряжённую жилку на шее. — Трэвис, — прошептала Лора с жадной улыбкой.       Кажется… кажется это первый раз, когда она зовёт его по имени. Два коротких отрывистых слога, такие сочные на её языке.       Она не переродилась обратно. Оборотень только натянул её шкуру, чтобы спрятаться до лучшей поры. И сейчас зверь настойчиво искал выход.       Кадык на шее беззащитно дёрнулся. Лора дразняще коснулась его кончиком языка. Медленно, влажно. Так, чтобы Трэвис точно почувствовал.       И он почувствовал; пальцы стиснули сосок так, что Лора невольно вскрикнула. Голосовые связки завибрировали от полустона-полурычания. — Трэвис, — на выдохе повторила Лора. — Перестань, — отчаянно произнёс он. — Просто… молчи. Не надо.       Она знала, чего он боится. Разорвать связь, снова встать по разные стороны решётки.       Беда в том, что когда Лора его укусила, они уже оказались заперты вместе, и снятие проклятия этого не изменит.       Поэтому она только ухмыльнулась в ответ на его слова и нежно, как любовнику, прошептала снова: — Трэвис.       Он уткнулся носом в её плечо. — Прошу, Лора…       Голос дрогнул, потому что к горлу подступила горячая волна. Пальцы на возбуждённом клиторе сохраняли свой темп.       Лора дрожала, уже не понимая, где находится. Слюна высохла, и слова царапали глотку. — О, Трэвис… — глубоко вздохнула она. Он не поднимал головы, словно стыдился взглянуть ей в лицо. И от своей власти Лора получала почти садистское удовольствие. Он, который два месяца держал её взаперти, который надевал на её запястья наручники, который с лёгкостью пресекал все попытки побега — он страшился того, что она прокричит его имя на пике своего наслаждения.       Лора низко засмеялась, как только это поняла. Кто здесь раскрылся откровеннее — Трэвис или она?       Она терпеливо ждала, пока стягивающая внутренности волна поднимется выше, пока затопит сердце и перекроет доступ к кислороду. Пока прерывистое дыхание на секунды не остановится вовсе, пока тело не пробьёт беззащитная дрожь. Дала почувствовать ему это мгновение триумфа над её плотью.       А потом… — Трэвис, — с отчаянной улыбкой произнесла Лора.       Наслаждаясь колыбелью из тёплых объятий.       Забывая всё на свете от того, как упирается в лопатку офицерская звёздочка, и как преданно Трэвис гладит кончиком носа её вспотевшую шею.