golden 80s

США, Флорида, Джексонвилл. 1980.

      Стробоскопы светили в глаза, громкая музыка била в уши. Чонгук сидел на высоком барном стуле, выстукивал носком ботинка по ножке ритм ставшей уже хитом «Rock with you» Майкла Джексона. Ему подали ещё пива, которое он с наслаждением потягивал из высокого стакана.       Настроение было… хорошим. Неплохим.       Грозилось стать великолепным, когда он, скользнув взглядом по разномастной толпе людей, зацепился за парня с копной чёрных кудрявых волос. Он привлекал внимание куда больше, чем все остальные.       Чонгук улыбнулся.       Высокий худощавый парень в разноцветной рубашке, расстегнутой едва ли не до пупка, танцевал в толпе людей. Он явно был пьян, но, несмотря на это, его движения были грациозными, плавными. Чонгук скользнул взглядом по изгибам тела, длинным ногам и тонким ключицам, на которые периодически падал свет.       Медлить было нельзя. Он встал и решительно направился к незнакомцу, забывая о том, что, вообще-то, ничего подобного прежде не делал. Но ради него хотел попытаться.       Каждый раз, приходя в этот клуб вечером пятницы, Чонгук в одиночку сидел у бара, заливал в себя пиво, иногда джин-тоник, разглядывал толпу. Люди здесь были свободными, куда свободнее, чем те, что жили на юге, например. Чонгуку нравилось. Никто не стеснялся, не боялся самого себя. Парни целовались с парнями, девчонки с девчонками, втроём, вчетвером, да без разницы. Во Флориде Чонгуку нравилось.       Парня, запавшего ему в душу, он заприметил ещё пару недель назад. Тогда он танцевал, а потом целовался с каким-то другим парнем, что был ниже его ростом, с неаккуратно высветленными волосами. От незнакомца исходила совершенно особенная аура, и Чонгук… Он даже не знал, что именно заставило его так помешаться. Но он просто не мог перестать думать о парне из клуба.       Во вторую их встречу они только перекинулись парой слов, оказавшись рядом в очереди в баре. От парня пахло пряностями и древесным парфюмом, ещё сигаретами и немного потом — он скакал на танцполе за пару минут до.       Чонгук им любовался. По-настоящему. Незнакомец был слишком красивым: высоким, статным, с очень правильными чертами лица, маленькими родинками на носу и губах, у него были длинные пальцы и изящные запястья. Чонгук подмечал детали: тонкие ключицы, длинные ноги, пухлые губы, пушистые ресницы, разные веки. Он их подмечал и не мог не прокручивать в голове ночами.       Сосед по комнате над ним шутил, мол, влюбился. Чонгук смеялся и отмахивался. Глупости.       Чонгука просто тянуло.       Поэтому он вклинился в танец между тел незнакомых ему людей, оказавшись в непосредственной близости от незнакомца. Тот отреагировал приветливой улыбкой и, не останавливая плавных движений, протянул руку.       — Тэхён, — он представился первым. Чонгук на секунду замешкался, но руку в ответ протянул, крепко пожав ладонь этого Тэхёна.       — Чонгук, — и улыбнулся.       Тэхён ему тоже улыбнулся. А потом, пока они танцевали, не сводил с Чонгука заинтересованного взгляда.       И Чонгуку это льстило. А ещё будоражило.       Он не знал точно, сколько времени они провели вот так на танцполе. Его ослеплял яркий свет, и ещё больше — сам Тэхён, выглядевший во всей этой обстановке так уместно и правильно, невероятно красиво, что его непременно хотелось осыпать комплиментами. Но Чонгук не решался. Попросту не знал, что сказать.       Ну, а когда собрался с мыслями, Тэхён его опередил. Схватил за запястье, так, словно они не были незнакомцами, приблизился к уху и сказал:       — Эй, Чонгук, хочешь сбежать отсюда?       А потом улыбнулся так, что ему невозможно было отказать. Чонгук и не хотел отказывать, на самом деле. Он малодушно порадовался.       — Да, — кивнул, — да, конечно. С радостью, вообще-то.       Тэхёну ничего больше и не требовалось. Он схватил Чонгука за запястье и, уверенно лавируя среди толпы, направился к выходу.       Вышли они правда через чёрный ход. Дверь с оглушительным лязгом закрылась прямо за ними. Тэхён прислонился к стене, блаженно вдохнул ночной воздух, вытащил из кармана пачку сигарет и зажигалку.       Чонгук всё это время не мог отвести от него взгляда. Парень перед ним был настолько красивым, что сбивало напрочь дыхание. И мысленно Чонгук себя ругал за свою нерешительность.       Впрочем, Тэхёна, кажется, это совсем не волновало.       — Будешь? — он протянул пачку сигарет Чонгуку, тот покачал головой. — Спортсмен?       — Писатель, — отозвался Чонгук, пока Тэхён опускался на корточки, прижавшись спиной к, вероятно, не самой чистой стене. Парень чиркнул зажигалкой, закурил и смотрел снизу вверх из-под кудрявой чёлки.       Мимо прошла компания веселых, явно подвыпивших, людей. Парни и девушки. Они смеялись. Чонгук проводил их взглядом, покачнувшись на пятках, а потом вновь перевёл взгляд на Тэхёна. Тот курил, задумчиво уставившись на Чонгука, а потом сказал:       — Ты мне сразу понравился, — и улыбнулся, обнажив ряд белых зубов. — Ещё пару недель назад, когда мы столкнулись у бара. Я всё думал, подойдешь ты ко мне или… предпочитаешь девушек. Но ты так на меня смотрел, это было заметно. Эй, не красней! — Тэхён рассмеялся, Чонгук, почувствовав смущение, приложил ладони к щекам. — Боже, ты очаровательный.       Чонгук потерялся. Он действительно не знал, что должен сказать, но от него, вроде бы, не ждали ответа. Тэхён легко поднялся на ноги, чуть покачнувшись — алкоголь давал о себе знать — затушил сигарету прямо о стену и приблизился к Чонгуку.       В следующую секунду Тэхён его поцеловал. Вот так просто. Без предисловий и лишних слов. Опустил широкую ладонь на затылок и буквально впечатался своими губами в чонгуковы, тут же властно их раскрывая, чтобы ещё секундой позже скользнуть языком в его рот.       Это было… ново. Достаточно ново для человека, который обычно сначала водил на свидание, а потом уже целовал — не важно, парень это был или девушка. Однако Чонгук не то чтобы жаловался прямо сейчас, отвечая на жадный поцелуй. Нет, ему всё нравилось. Более чем.       Тэхён был слишком открытым, слишком свободным, и его не смущало, что их может кто-то увидеть. Не смущало, что может кто-то выйти из стен клуба, за которыми всё ещё грохотала музыка.       Позже, конечно, Чонгук поймёт, что это всё — свобода, безумие, умение жить моментом — Ким Тэхён.       Но пока он его не знал. И целовал так же отчаянно, словно его у Чонгука могли отобрать. Пусть даже они и познакомились всего пару часов назад.       Это восьмидесятые. Чонгук знал, что такое случается.       Просто такое никогда не случалось с ним.       Когда Тэхён от него оторвался, Чонгук смог только выдохнуть поражённое:       — Вау.       — Знаю, прелесть, — Тэхён самодовольно усмехнулся, стирая с чонгуковых губ наваждение прямо большим пальцем. — Пойдем-ка перекусим, местные коктейли делают меня зверски голодным. Даже не хочу знать, что они туда мешают…       Тэхён, продолжая болтать себе под нос, схватил Чонгука за руку и двинулся куда-то вперёд, к выходу из темного переулка. Ладонь у Тэхёна была сухая и теплая, держать её в своей было приятно. Чонгук, едва поспевая за парнем, улыбался, как дурак, непонятно чему.       На секунду ему подумалось, что это любовь. Но он быстро отбросил эти мысли. Что он вообще знал о любви?       Годами позже об этих своих мыслях он будет вспоминать с улыбкой.       Тэхён привел его в какую-то типичную американскую закусочную, с чёрно-белым полом, глупыми неоновыми надписями на стенах и музыкальным автоматом, который воспроизводил одну за другой самые попсовые песни последних десяти лет. Людей было немного, понятное дело, кому понадобится жирный бургер в — Чонгук глянул мельком на время — третьем часу ночи. Абсолютно бессмысленное желание.       Они заняли столик в углу. Тэхён сразу же сделал заказ на двоих, даже не глядя в меню. Чонгук не стал спорить, решил довериться выбору нового знакомого.       Пока они ждали еду, Тэхён поставил локти на стол, а подбородок уложил на ладони. И смотрел на Чонгука изучающе. Создавалось впечатление, словно это знакомство нужно было Тэхёну, и это не Чонгук пускал на его стройный стан слюни несколько недель.       На фоне играла непринужденная музыка. Атмосфера располагала к беседе.       Тэхён начал первым.       — Так что ты пишешь? — спросил он, а Чонгук непонятливо изогнул бровь. — Ты сказал, что ты писатель.       — А, ты об этом, — Чонгук немного нервно усмехнулся. — Я скорее сценарист.       — Правда? — Тэхён выглядел заинтересованным. Чонгук кивнул. — А я актёр.       Чонгук не успел спросить о подробностях. Им принесли еду. Два огромных бургера, пахнущих так притягательно, что кадык Чонгука невольно дернулся. Огромная тарелка картошки фри, от которой ещё исходил пар. И традиционная кола в высоких стаканах.       Прежде чем они бы преступили к еде, Тэхён совершенно лёгким движением руки выудил откуда-то маленькую серебристую флягу и помахал ей с улыбкой.       — Это?..       Чонгук даже вопрос задать не успел, как янтарная жидкость оказалась ювелирно распределена в их стаканах.       — Немного веселья никогда не помешает, — Тэхён улыбнулся так ребячески, что Чонгуку показалось, у него вот-вот случится тахикардия.       — Не ты ли недавно ругался на коктейли в клубе? — поинтересовался Чонгук, перемешивая трубочкой колу.       — То были коктейли. А это благородный виски. Пей, — Тэхён ударил своим стаканом по чонгукову. — За знакомство.       — За знакомство, — повторил Чонгук и отпил из стакана смесь колы с виски. Алкоголь почти и не чувствовался. Вряд ли от этого вообще можно было опьянеть.       Пока они ели, разговаривали преимущественно на какие-то пространственные темы, которые не то чтобы кого-то из них увлекали. Говорили о музыке, погоде, последних фильмах.       Отбросив салфетку на стол, Чонгук откинулся на спинку сиденья и вернулся к разговору, прерванному ранее.       — Так ты актёр? — спросил он, покачивая стакан с напитком, заставляя лёд в нём подтаивать.       Тэхён тоже закончил с едой, так же откинулся назад, словно повторяя чонгуковы движения. А потом усмехнулся.       — Ну, наверное, это громко сказано. Я нигде не играл, кроме школьных постановок, — он низко и хрипло рассмеялся. — Но я отправляюсь в Голливуд на следующей неделе.       Чонгук, если и разочаровался, то вида не подал. Люди, как он, мечтатели по натуре, сразу выстраивают в голове линию развития событий. В его голове события складывались так, что они с Тэхёном определённо должны были быть счастливы вместе. Как в сопливой мелодраме шестидесятых.       Но никто не обещал, что это действительно будет так.       — Тебя пригласили в какой-то проект? — спросил он, скрывая погрустневший взгляд. Кто из них ещё был действительно хорошим актёром, можно было поспорить.       — Нет, — легко слетело с чужих губ. — Но это не мешает мне поехать и попробовать. Я всегда, — он двинулся ближе и облизнул пухлые губы, — получаю то, что хочу.       Буквально через секунду Чонгук почувствовал, как его бедра коснулась тэхёнова нога. В груди что-то остановилось — наверное, сердце. Чонгук едва сдержался, чтобы не ахнуть. Когда Тэхён вообще успел разуться? И почему от этих касаний становилось так хорошо?       Уже позже Чонгук заметил, что Тэхён имел дурную привычку — носить обувь, подмяв пятки на манер тапочек.       Но в тот самый момент, в кафе, все мысли разом выбило из головы. Потому что нога, нагло проехавшись по бедру, опустилась на пах.       — Значит, ты пишешь сценарии? К фильмам? — спросил Тэхён, словно ничего такого не происходило.       На самом деле, происходило слишком много всего. На этом огромном земном шаре, который не прекращал вращения, рождались и умирали люди, кто-то женился, разводился, случались аварии и катастрофы, стихийные бедствия, где-то извергался вулкан.       В маленькой закусочной за столиком в углу тэхёнова нога беспардонно давила на чонгуков пах, вызывая в нём ворох самых непонятных ощущений.       Казалось бы, такая мелочь. Просто знакомство, обычная закусочная, два человека.       Но Чонгук готов был задохнуться от того, сколько всего происходило у него внутри.       — Ты хочешь поговорить об этом? — уточнил он пересохшими губами. Кола в его стакане закончилась.       — Почему нет? — Тэхён улыбался, словно сам дьявол. Искушал. Чёрт его знает, какую игру он затеял.       — Хорошо, — Чонгук правда старался держать себя в руках. Он скользил взглядом по лицу Тэхёна, изучал его выражение — ухмылку, касавшуюся губ, едва прищуренный взгляд, густые брови, морщинку на лбу. — Да, я пишу сценарии к фильмам. Учусь на сценариста в местном колледже. Ещё пару лет, и я тоже уеду в Голливуд.       Тэхён снова усмехнулся. Он покрутил трубочку в стакане и припал к ней губами. Чонгук следил, не отрываясь.       Глупо отрицать, что болтать о всякой ерунде в этот момент хотелось меньше всего. Нога Тэхёна продолжала скользить по бедрам, задевала пах то слишком легко, то надавливая, словно этот парень применял силу. Выглядел он при этом так, словно ничего не происходило. Чонгук эту странную игру поддерживал. Старался во всяком случае, потому что возбуждение, так или иначе, накатывало на него.       — Что потом? — спросил Тэхён. — Будешь оббивать пороги студий в надежде, что твоё творение возымеет успех?       — А ты?       Чонгук улыбнулся. Нет, они вряд ли пытались друг друга подколоть, просто… Да, просто так общались. Наверное, тот момент положил начало их странным отношениям.       — Один-один, — рассмеялся Тэхён, закидывая голову назад. Он зачесал ладонью волосы, открыв лоб, и Чонгук, честное слово, терял самообладание.       Он поймал тэхёнову ногу под столом, крепко сжав в своей ладони. Тэхён даже не дёрнулся, и ему, наверное, стоит отдать должное. Чонгук облизал губы, посмотрел Тэхёну прямо в глаза.       И, внезапно даже для самого себя, выдал:       — Я так сильно хочу тебя. С того дня, как впервые увидел.       Тэхён улыбнулся.       — А я думал, ты не признаешься. Я живу рядом. Зайдем ко мне?       Чонгука не нужно было просить дважды.       На самом деле, вот это простое «хочу», озвученное им самим же, явно имело разное значение для них обоих. Чонгуку так казалось.       Это было достаточно глупо, но он малодушно влюбился. Просто наблюдая за ним, проведя в его компании один вечер, даже не узнав толком. Он позволил этим чувствам поселиться у него в груди и знал, что совершил ошибку. Однако и пути назад у него не было. Ровно с того самого момента, когда он впервые увидел Тэхёна на танцполе — пьяного, свободного, ни от кого независящего. Настоящего.       Чонгуку не стоило так опрометчиво влюбляться и, наверное, не стоило вручать своё сердце в руки Тэхёна.       Это потом уже он понял, что Тэхён совсем не создан для отношений. Тэхён был свободным, во всех смыслах этого слова. Он не искал привязанностей, не хотел никаких чувств, ему было комфортно отдавать и получать, но при этом не ждать ничего взамен. Он не хотел по-серьёзному и не вешал ярлыков, которые для него ровным счётом ничего не значили.       Чонгук был совсем другим. Но почему он позволил Тэхёну так прочно им завладеть, чёрт его знает. Чонгук ему принадлежал. Начал принадлежать ровно в тот момент, когда они поднимались в его маленькую квартирку, больше похожую на каморку. Тэхёну это… не было нужно. Но об этом они и не говорили.       Это всё Чонгук понял потом.       А сейчас они с Тэхёном целовались в тесной прихожей, сваливая какие-то мелочи с тумбочки собственными телами. Тэхён усадил Чонгука на её поверхность, целовал грубо, жадно, ласково, трепетно — это всё смешивалось в нечто непонятное, граничащее с безумием.       Чонгук соврал бы, если бы сказал, что его это не возбуждало.       Он слабо помнил подробности. Всё смешалось. Сдавленные вздохи, стоны, тэхёновы руки повсюду, его губы, шёпот на ухо, горячее тело, сбивчивые толчки. Ему запомнилось отражение в зеркале, у которого Тэхён его брал — чонгуковы искусанные губы, руки, вцепившиеся в тумбу так, что белели костяшки; ключицы, усыпанные наливающимися фиолетовым пятнами; широкая ладонь на его шее, Тэхён позади него, вцепившийся другой рукой в его талию. Всё это было слишком.       Только наутро Чонгук сумел оценить обстановку. Квартира была крошечной, едва вмещала в себя самые необходимые предметы мебели. Тэхён здесь словно редко бывал, уюта не чувствовалось. В спальне утром было прохладно, в кровати — пусто.       Чонгуку потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Он как раз успел к тому моменту, как появился Тэхён с полотенцем, обёрнутым вокруг бедер.       — Доброе утро, прелесть, — он почти пропел, усаживаясь на кровать. Поправил чонгуковы волосы, взлохмаченные после ночи, провёл пальцами по щеке. — Прости, я увлёкся вчера.       Вряд ли Чонгуку нужна была эта просьба о прощении. Он, на самом деле, с удовольствием позволил бы этому всему повториться. Вероятно, даже не раз.       — Всё хорошо, — он улыбнулся, приникая щекой к ладони. Словно кот, требовавший ласки.       — Хочешь позавтракать? Или?..       Тэхён не договорил. Чонгук перебил его, прежде чем тот успел бы завершить мысль.       — Когда ты уезжаешь?       Чонгук помнил всё. Всю прошлую ночь. Как они встретились в клубе и как сидели потом в закусочной. Помнил, о чём говорили. Помнил, что Тэхён уедет.       Чонгук этого не хотел, разумеется, и влюбляться совершенно не планировал. Но жизнь никогда не спрашивала, чего он там хотел. Тэхён тоже спрашивать не стал бы. Так что он решил хотя бы попытаться урвать для себя немного счастья.       Эгоистично? Кому какое дело?       — На следующей неделе. У меня билеты на четверг, — отозвался Тэхён.       — А до тех пор, — Чонгук сглотнул, — что ты планируешь делать?       Тэхён улыбнулся. Тэхён будто читал Чонгука, как открытую книгу. Он словно наперёд всё знал.       Поэтому приблизился к Чонгуку, скользнул губами по щеке, приник к уху.       — А до тех пор я хочу провести с тобой как можно больше времени, прелесть.       Где-то в этот момент весь окружающий мир словно перестал существовать. Для Чонгука.       И даже дурацкое прозвище его не раздражало.       Они действительно провели всё это время вместе, расставаясь разве что когда у Чонгука были занятия.       Чем они только не занимались: ходили в кино и целовались на последнем ряду, прячась от людей; наведывались в клуб, напивались и танцевали до самого утра; завтракали в той самой закусочной, и Тэхён шкодливо подливал виски в колу; занимались сексом, кажется, на каждой поверхности тэхёновой квартиры; вместе просыпались и засыпали; Тэхён готовил завтраки, танцевал голышом на кухне под Майкла Джексона и курил в открытое настежь окно; Чонгук обнимал его со спины, целовал в шею и пританцовывал вместе с ним.       Тэхён пародировал известных артистов, переигрывал их звездные роли; Чонгук, поборов неловкость, зачитывал собственные сценарии, Тэхён восхищался и, радостно смеясь, лез целоваться; они долго валялись в постели, неспособные друг от друга оторваться; подкармливали бездомных кошек у подъезда, когда выходили в магазин за пивом и шоколадом, потому что Тэхёну приспичило именно это сочетание.       Чонгук думал, что их отношения, появись они между ними, могли бы стать самыми невероятными в его жизни. Но правда была в том, что Тэхёна это не интересовало.       Когда Чонгук спросил у него:       — Ты любил когда-нибудь?       Тэхён ответил:       — Нет, прелесть, это не для меня.       Они были тогда в тэхёновой постели. Он курил в окно, Чонгук прижимался щекой к его спине, обнимая поперёк живота.       — Почему нет?       — Я не создан для отношений. Любовь, привязанность — это всё не моё. Я могу это сыграть, но… чтобы по-настоящему… Вряд ли. Я никогда не видел, каково это на самом деле, да и не хочу. В чём радость быть привязанным к кому-то? Не быть свободным?       Чонгук, конечно, не был с ним согласен.       — Можно быть свободным и в отношениях, — он возражал несмело. За эти дни понял, что с Тэхёном сложно спорить.       — Нет, прелесть, это подмена понятий. Так или иначе есть обязательства, а я просто не смогу жить, зная, что я кому-то чем-то обязан. Это не в моей природе.       Глупый спор продолжать не было смысла. У Тэхёна была чёткая позиция, а ещё цель в жизни. Связывать себя с кем-либо он не собирался.       Чонгук это принял.       Но когда они прощались перед тэхёновым отъездом, и Чонгук слишком крепко его обнимал, Тэхён спросил:       — Ты же не влюбился в меня?       Он рассмеялся, а Чонгук не нашёлся с ответом. Тэхён сел в поезд без сожалений, даже если всё понял по чонгуковым глазам. Ему просто не было до этого никакого дела.       Чонгук тогда подумал, что это тоже опыт. И не всё в жизни заканчивается хэппи эндом.       Впрочем, у них ещё ничего не закончилось. И Чонгук почему-то слишком явно это ощущал.

США, Калифорния, Лос-Анджелес. 1982.

      Чонгук вышел на улицу, радостно улыбаясь. Пару минут назад он поставил подпись в договоре, который гласил, что киностудия снимет фильм по его сценарию. И разве был в его жизни момент лучше, чем этот?       Память, конечно, услужливо подкинула чужие руки, ласкающие его в тех местах, что сейчас надежно скрыты одеждой. Чонгук откинул эти мысли подальше. Для него сейчас был момент триумфа.       Чонгук двинулся вперёд. Он неспешно прогуливался по территории киноцеха, не без любопытства разглядывая съёмочные площадки и гримёрные вагончики с табличками на дверях. Имена там были знаменитые, а были и те, о которых Чонгук ничего не слышал. Откуда-то издалека доносилась песня Мадонны. Чонгук было подумал, что там снимают клип. Проверять, конечно, не стал.       Настроение у него было прекрасным. Палящее солнце ласково согревало кожу, хоть белое поло и липло к спине. Приятный ветер обнимал голые участки кожи. Чонгуку не о чем было волноваться или тревожиться, он поймал себя на мысли, что его жизнь похожа на мечту, и успех брезжил ярким светом где-то впереди.       Лавируя между вагончиков, Чонгук подумал, что этот день обязательно отметит красным в календаре. И не только потому, что подписал чертовски выгодный контракт сегодня.       Причина была ещё одна.       Его Чонгук узнал сразу.       Тэхён стоял, привалившись к стене одного из вагончиков, и смолил сигарету, удерживая её указательным и большим пальцами. Видок у него было, прямо скажем, нелепый. Чонгук даже прыснул со смеху, пусть такой знакомый стан и изучал с жадностью в глазах. Тэхён был странно одет. Может быть, Чонгук чего-то не понимал в моде, а, может быть, это был костюм для очередной роли, но короткие шорты, открывающие вид на округлые бедра, и простая белая майка, оголяющая руки, делали его похожим на какого-то спасателя с пляжа. Выглядел он забавно, но в то же время в голове Чонгука вспыхнули те самые воспоминания, давно покрытые пылью.       Там он, ещё на два года младше, обнимал эти самые бедра своими ногами. Он чувствовал кожу под ладонями. Эти самые руки обнимали его, пальцы впивались в ягодицы, губы — в шею.       Чонгук остановился в нескольких метрах. Ему потребовалось пару секунд, чтобы осознать, что Тэхён был реальным и стоял прямо перед ним.       Иногда судьба играет жизнями людей так, что предсказать это невозможно.       Чонгук, говоря честно, не думал, что они с Тэхёном когда-либо ещё встретятся. Два года назад между ними что-то вспыхнуло, но… Погасло так же быстро, как и разгорелось. Чонгук не тешил себя надеждами, хотя и не отрицал собственных чувств. Они были, конечно, Чонгук прекрасно понимал себя и свои ощущения, но шансов у них было, естественно, немного.       Где-то один на миллион. Или миллиард.       Чонгук был не из тех, кто стал бы горевать и убиваться. Он просто делал то, что должен был. То, чего по-настоящему хотел.       В какой-то степени, возможно, было глупым полагать, что они никогда не встретятся. Один — актёр, второй — сценарист. Такие люди стекаются сюда. В Голливуд. Место, где сбываются мечты. Вроде как.       Возможно, ещё одна только что сбылась.       Чонгук решительно двинулся вперёд. Его ничего не держало и не останавливало. Он улыбнулся, широко, совсем не по-голливудски, конечно, но так, как умел.       Он понятия не имел, что сказать, и ляпнул первое пришедшее в голову:       — Эй, можно ваш автограф, мистер-великий-актёр?       Чонгук видел, что Тэхён на секунду опешил. Пальцы, державшие сигарету, дрогнули. Он оторвался от созерцания неба и перевёл озадаченный взгляд на Чонгука.       В первую секунду нахмурил брови. В следующую — улыбался. По-голливудски.       — Чонгук? — звучало радостно. На Чонгука волной накатило облегчение. О нём помнили.       Почему вдруг от этого стало так тепло внутри, было очевидным.       Тэхён был в своём репертуаре. Он совсем не церемонился, откидывая окурок куда-то в сторону, налетел на Чонгука, едва не сбивая того с ног. Обнял. Так крепко, что Чонгука это даже немного смутило.       Всего на пару секунд Чонгук замешкался, но через мгновение уже сам обнимал Тэхёна, вдыхая запах сигарет и одеколона. Внутри что-то перевернулось, живот стянуло от неизвестного прежде чувства. Чонгуку показалось, что это тоска.       Наверное, это было немного абсурдно. Они, по сути, друг друга почти и не знали, но в этом парне, который обнимал его так крепко, Чонгук чувствовал что-то родное.       Ему подумалось на секунду, что, если бы реинкарнация впрямь была реальной, вероятно, они с Тэхёном могли бы быть родственными душами или вроде того.       — Как ты здесь оказался? — спросил Тэхён, когда отстранился. Он оглядывал Чонгука с ног до головы.       — Приехал, — улыбнулся Чонгук. — Мой сценарий купили.       — Ты серьёзно?       — А ты сомневался?       Они рассмеялись. Тэхён на Чонгука смотрел не без радости. Это согревало, даже если на улице и так было жарко.       Тэхён попросил Чонгука подождать две минуты, чтобы он мог переодеться. Как обычно, он не спрашивал, просто поставил перед фактом, что они посидят где-нибудь и проведут время вместе. Чонгук, конечно, был совсем не против.       Когда Тэхён освободился, они отправились в бар. Там, заняв самый уединённый столик, они заказали по стакану пива. Чонгук разглядывал Тэхёна без стеснения. Впрочем, так же, как и Тэхён Чонгука.       — Так как твоя актёрская карьера? — поинтересовался Чонгук, разламывая гренку напополам.       Тэхён скривился и махнул рукой. В следующую секунду он уже изливал душу на тему того, как сложно пробиться и каких сил всё это стоит. Надо было отдать ему должное, он не жаловался, совсем нет. Просто констатировал факты, не забыв упомянуть при этом, что своего всё равно добьётся.       Два года — слишком маленький срок, чтобы засиять новой звездой на голливудском небосклоне. Тэхён, пусть и хотел всего и сразу, понимал, что так не бывает. Чонгук с ним соглашался, а потом признался, что, вообще-то, смотрел все те немногочисленные фильмы и эпизоды сериалов, в которых Тэхёну удалось засветиться. А потом добавил, что продюсеры просто упускают такой потрясающий талант и однажды все они об этом пожалеют.       Тэхён сначала покраснел, потом рассмеялся. Чонгук подумал, что никогда не слышал смеха прекраснее, чем этот.       — Боже, — Тэхён выдохнул, снова закуривая. — Я и не думал, что способен скучать по кому-то, но по тебе скучал.       Это не звучало как-то слишком искренне или сокровенно. Не было этого момента интимности. Тэхён просто сказал это, как если бы заказывал ещё одну кружку пива у бара. Словно это просто… было. И, может быть, ничего не значило.       На самом деле, для Чонгука это значило слишком много. Поэтому он понятия не имел, что сказать. Только смотрел на Тэхёна и улыбался. А тот улыбался ему в ответ.       — Я тоже скучал по тебе, — бросил Чонгук в ответ. Так же легко, как это секундами ранее сорвалось с тэхёновых губ.       Парень напротив улыбнулся. Попросил ещё пива, а потом спросил:       — Ты свободен?       — Да, у меня нет никаких дел больше.       — Нет, я не, — Тэхён рассмеялся, — я не об этом. Я имею в виду, твоё сердце. Оно ещё свободно? Ты же не завел отношений?       Тэхён смотрел так, что Чонгуку всё стало ясно сразу. Не нужно было много ума, чтобы догадаться.       Воспоминания нахлынули резко. Как два года назад они так же, друг напротив друга, сидели в закусочной, как тэхёнова нога скользила по бедру Чонгука, как давила на пах, вызывая неоднозначные ощущения.       Чонгук не знал, но его щёки порозовели. Может быть, это стоило списать на пиво, но это было только отчасти. Причина была вовсе не в хмеле.       — Да, — ответил Чонгук спустя несколько долгих секунд. — В смысле, я свободен. Моё сердце — нет.       Он не врал, в общем-то. Его сердце действительно было занято. Вот этим парнем, что сидел напротив него, небрежно поправлял волосы и глотал пиво так, словно оно было лимонадом.       Этому парню, конечно, знать совсем было необязательно.       На чонгуково заявление он никак не отреагировал. Разве что, быть может, удивлённо повёл бровью.       Допили пиво они одновременно. Так же одновременно стали собираться. Не то чтобы им нужно было договариваться, всё было понятно без слов.       Жизнь свела их в Голливуде на этот раз. Тогда, два года назад, им вместе было хорошо. Обоим хотелось повторить.       Чонгуку, вероятно, хотелось бы большего. Но просить об этом он не смел.       — Где ты остановился? — спросил Тэхён, пока они ждали такси. — Я живу с соседями, так что… Ну, знаешь, не думаю, что они будут рады слушать, как ты стонешь. Хотя стонешь ты отменно.       Чонгук усмехнулся. Тэхёнова ладонь в это же мгновение поползла по его затылку, зарывшись пальцами в волосы.       — Поедем ко мне, — сказал Чонгук, неосознанно отклоняя голову, чтобы прижаться к тэхёновой ладони. — Я снял номер в отеле. Не пять звезд, конечно, но в целом неплохо. На завтрак вкусные вафли.       Тэхён улыбнулся и кивнул. Затем приблизился к чонгукову уху и совершенно беззастенчиво выдохнул:       — На завтрак я бы хотел тебя. Если, конечно, ты не против, — последнее добавил, уже отстранившись. Ухмылка на его губах была озорная. Чонгуку подумалось, что за такую улыбку он бы многое отдал.       И, конечно, Чонгук против не был. Он сообщил об этом, когда они уже садились в такси.       Пока ехали, Чонгук разглядывал город. Он не был похож на знакомую Флориду. Здесь всё было неизвестным и загадочным, но оттого слишком интересным. Настолько, что даже ладонь Тэхёна, крепко сжимавшая его бедро, не отвлекала от созерцания красоты вечернего города.       Чонгуку здесь нравилось. На самом деле, он знал, что ему понравилось бы везде, если бы рядом был Тэхён, но он, конечно, убеждал себя в обратном. Знал, что ему не стоило поддаваться. Подозревал, что люди не меняются. Видел, что не изменился Тэхён.       Между ними по-прежнему не было ничего, кроме вспыхнувшей страсти. Простое влечение, которое внутри Чонгука всё переламывало в труху, да и пусть. Он привык жить моментом. И вместе с тем привык мечтать. Но сейчас он был в моменте. И в этом моменте ему было слишком хорошо, чтобы думать о том, что будет завтра или послезавтра. Он наслаждался городом и наслаждался человеком рядом с ним. Радовался успеху и предвкушал работу над фильмом.       Можно было сказать, что он счастлив. И не считать его счастье в процентном соотношении.       Из раздумий и созерцания города Тэхён его всё-таки отвлек, прекратив подпевать «Physical» Оливии Ньютон-Джон, которую сейчас только ленивые не крутили по радио. Тэхён замолк на полуслове, а потом спросил:       — А почему ты снял отель, кстати? Не планируешь остаться?       Чонгук отвлекся от окна. Его взгляд сначала упал на тэхёнову руку, что так правильно выглядела на его бедре, а потом уже он посмотрел ему в глаза.       — До начала работы над фильмом есть ещё пара месяцев, — он пожал плечами. — Хочу навестить родителей и друзей, а потом вернуться. Так что и квартиру арендую потом.       — Вот как, — Тэхён поджал губы.       Сложно было сказать, выглядел ли он расстроенным. Чонгук даже не задумался об этом. Вряд ли Тэхёну вообще было дело до того, чем он собирался заниматься, планировал ли остаться здесь или уехать.       Чонгуку так казалось.       Улыбка вернулась на лицо Тэхёна через пару секунд.       — Когда уезжаешь? — спросил он.       — Послезавтра, — Чонгук ответил.       На самом деле, для него это было достаточно сложным моментом. Даже если сейчас он об этом не думал, предпочитая оставаться в мгновении, где всё хорошо, и Тэхён рядом с ним. Он знал, что уедет. И знал, что Тэхён не будет ждать его обратно.       И решил сразу: зачем терзать себя попусту?       Они больше этих тем не поднимали. Дальше всё пошло по знакомому сценарию.       Обжигающие поцелуи, загребущие тэхёновы руки, которые оказывались там, куда Чонгук никого особенно не пускал. Горячее сбитое дыхание, непонятный шёпот губы в губы. Одежда, которую они скидывали прямо на пол. Душ по очереди, снова поцелуи, снова руки.       Потом уже стоны, Чонгук, сидящий на тэхёновых бёдрах, скрип кровати, который мало раздражал. И музыка на фоне, под которую Тэхён неосознанно подстраивался.       Он толкался то медленно и размеренно, то так сильно и глубоко, что Чонгук закусывал губу и молился, чтобы эту ночь вообще пережить. Тэхён творил невообразимое, а Чонгук, как неромантично это ни было, влюблялся сильнее, целовал нежнее, прижимал к себе крепче.       После они лежали на смятых простынях друг возле друга. Тэхён курил, Чонгук водил пальцами по его животу. В глубине души мечтал, что всё по-настоящему. Что завтра, послезавтра и каждый следующий день этой жизни они будут вместе. Мечты были глупыми, но оттого и притягательными. Озвучить их вслух он не решался, знал заранее, что Тэхён ему ответит.       По радио крутили какую-то ночную передачу с идиотскими шутками, переключавшимися время от времени то на музыку, то на новости. Чонгуку было комфортно в этой обстановке.       Потом Тэхён сказал:       — Тому, кто украл твоё сердце, очень повезло с тобой. Я даже немного завидую этому человеку.       Зачем он это говорил, Чонгук не знал. Может быть, действительно так считал, а, может, сказал просто так, чтобы заполнить молчание между ними. Может быть, комфортно было только Чонгуку.       — Почему? — он решил поддержать разговор.       — Потому что я думаю, что ты потрясающий, — это тоже легко сорвалось с тэхёновых губ. Он на несколько жалких секунд прижался своими губами к чонгуковым. Мимолетно и совсем целомудренно. Так они никогда не целовались. Без страсти и вожделения. — Давай спать?       Чонгук Тэхёна не понимал. И, если говорить начистоту, он его совсем не знал. Каким он был? Каким характером обладал? Он был вспыльчивым или спокойным? Меланхоличным или жизнерадостным? Что вообще Чонгук о нём знал?       Понятное дело, разобраться, что к чему, ему не удастся. Особенно сейчас, когда Тэхён дал понять, что на разговоры, в целом-то, не настроен.       Чонгук кивнул и погасил ночник со своей стороны. Тэхён сделал то же самое. Они легли лицом друг к другу, их ноги спутались, тэхёнова ладонь гуляла от плеч Чонгука к его лицу, невесомо касаясь пальцами кожи.       Тэхён уже прикрыл глаза, когда Чонгук, ведомый непонятным чувством, взял его руку в свою.       — Тэхён, — позвал шёпотом.       — М? — он приоткрыл один глаз.       — Не стоит завидовать самому себе, — Чонгук ласково улыбнулся.       — Не понял, — Тэхён открыл оба глаза, но вряд ли он мог в темноте рассмотреть, как чонгуковы щёки порозовели.       — Это ты, — пояснил Чонгук. — Ты украл моё сердце.       — Чонг…       — Спокойной ночи, Тэхён.       Прежде чем Тэхён успел бы что-либо сказать, Чонгук ловко нырнул под его руку, заставив себя обнять, уткнулся носом куда-то Тэхёну в шею и зажмурил глаза.       Наутро они об этом даже не помнили. Хотя правильнее будет сказать, делали вид, что не помнили.       Они проснулись, пролежали в кровати до обеда. Потом сходили в душ, а уже после вышли в ближайшее кафе, чтобы позавтракать. В обед.       Всё было так, словно между ними ничего не было и одновременно существовало слишком много всего. Они говорили на малозначительные темы, но то, как друг на друга смотрели, как касались, будто бы невзначай… Наверное, это о многом говорило.       Или Чонгуку просто хотелось так думать.       Потом, не сговариваясь, они отправились на пляж. И сидели на песке с бутылками холодного лимонада. Волны касались голых ступней. Чонгук смотрел куда-то на горизонт. Тэхён, удивительно, смотрел на него. Внимательно и заинтересованно. Так смотрят учёные на объект исследования, когда чего-то не понимают. Чонгук этот взгляд чувствовал, но предпочитал не комментировать.       Что ж, вряд ли Тэхёну нужно было лезть за словом в карман.       — Не влюбляйся в меня, — произнес он негромко, и его голос почти утонул в шуме моря. Но Чонгук слышал и вздрогнул. — А если влюбился, тогда разлюби.       То ли смеяться хотелось, то ли плакать. Чонгук совсем не ожидал, что эта тема поднимется. Да и стоило ли вообще её поднимать?       Но, наверное, у него не было пути обратно с прошлой ночи. Он сам это начал. Эффект бабочки был запущен. Катастрофа неизбежна.       Или он просто накручивал.       — Ты думаешь, у меня кнопка выключения чувств какая-то есть? — Чонгук усмехнулся. Бравада в нём была напускная.       Вопрос, кто из них лучший актёр, всё ещё стоял открытым. Чонгук был сценаристом, но это не значило, что образы героев он не перенимал на себя.       Во многом так было проще. Вот существует условный Джей, и всё ему нипочем. Ни беды, ни страхи, ни сожаления. Он вроде герой главный, а всё сносит и на всё реагирует с усмешкой и лёгким сердцем.       А существует совсем не условный Чонгук. Настоящий, живой, не чернила на бумаге. И он так не умеет. И внутри у него возможно что-то надламывается каждый чёртов раз.       Тэхён конечно не знал ни о первом, ни о втором. Да и какое ему было дело?       — Мне нравится, как ты меняешься, — сказал он, пропустив предыдущую реплику мимо ушей. — Язвишь. В следующий раз, когда встретимся, наверное, матом окатишь?       — А он будет — следующий раз?       — Я бы хотел.       — Я тебя не понимаю.       Тэхён невесело усмехнулся. Он пытался прикурить, но морской бриз сделать этого ему не давал. Тогда Чонгук приблизился к нему, закрывая от ветра. Когда Тэхёну удалось прикурить, он не стал отодвигаться. Чонгук тоже. Табачный дым въелся ему в лицо, но и это не заботило.       Они смотрели друг другу в глаза, даже не моргая. Тэхён выдохнул негромкое:       — Я и сам себя иногда не понимаю.       Чонгук улыбнулся. Наверное, немного вымученно, но кого это волновало?       — Когда разберёшься, дай знать, — ответил и отстранился, вернувшись на своё место.       — Я останусь с тобой до завтра?       Действия Тэхёна не поддавались никаким объяснениям. Позже Чонгук понял, что это просто Тэхён: противоречивый, сомневающийся, вечно в поисках себя и какого-то мнимого удобного счастья, простого, чтобы без эмоциональных качелей, даже если он сам, как эти чёртовы качели.       Но бывала ли жизнь когда-либо такой? Чонгук сказал бы, что нет. А Тэхён… он бы, вероятно, поспорил, потому что от трудностей старался сбегать, сверкая подошвами неправильно надетой обуви. Даже если казалось, что трудностей он не страшился.       — Оставайся, — согласился Чонгук. Глупо скрываться, что ему этого тоже хотелось. Как и следующей встречи.       — Спасибо, — Тэхён смотрел с благодарностью.       Наверное, после признания должно было стать легче. Но не стало. Никому из них.       Ночью Чонгук не спал — разглядывал спящего Тэхёна, запоминая каждую черту лица, чтобы позже, когда жизнь снова разведёт их по разные стороны, воспроизводить в голове образ и заставлять сердце не тосковать так сильно.       Вряд ли Чонгук когда-либо мог представить себе, что влюбится вот так: безоговорочно и без какой-либо надежды на хороший исход.       Но он влюбился.       И едва ли мог об этом пожалеть.

Италия, Венеция. 1985.

      Карьера Тэхёна пошла в гору. Чонгук знал об этом из писем и коротких телефонных разговоров, которые у них были. За три года многое изменилось, жизнь раскидала их так, что едва ли у них была возможность встретиться.       Но они встречались. Раз в год, словно по расписанию. И всё привычно: страсть, обжигающие поцелуи, обнажённые тела и наглухо закрытые души. Так было проще. В каком-то смысле.       Карьера Чонгука тоже взлетела. Его фильмы становились успешными, но ещё было, о чём мечтать и к чему стремиться.       Жизнь шла, и мир не стоял на месте. Земля вращалась, но Чонгук понятия не имел, что даже если она круглая, то и у нее есть углы — те самые, в которых они с Тэхёном так или иначе случайно пересекались без каких-либо договорённостей.       И, что ж, на территории Соединенных Штатов это ещё можно было объяснить. У них было примерно одно направление деятельности, но в другой стране… Чонгук почти решил, что это судьба.       А потом подумал, что судьба — та ещё сука.       Он приехал в Венецию за пару дней до начала съёмочного процесса. Они уже отсняли часть фильма во Франции, ещё одну в США. Венеция в списке была последней. Он приехал раньше в надежде отдохнуть.       Тэхёна он встретил, когда выходил из лифта в гостинице. Так глупо произошла эта встреча, что Чонгук даже не нашёл слов, чтобы это описать.       Чонгук — сценарист, да — не нашёл слов.       Такое бывает, когда видишь того, кого любишь, с кем-то другим.       Тэхен стоял у ресепшен, рядом с ним был менеджер. Чонгук этого мужчину хорошо знал по тэхёновым рассказам. Несложно было догадаться.       По правую тэхёнова руку стояла девушка. Чонгук остановился, наблюдая издалека.       Возможно, зря он это сделал. Стоило ли бередить свои же собственные раны?       Всё стало предельно понятным, когда Тэхён опустил руку на талию незнакомки, потом приблизился к её лицу, улыбнулся. Следом — поцеловал. Чонгук не видел, в щёку или в губы, да было и не так уж важно, чёрт возьми. То, как Тэхён ей улыбался… Это всё объясняло.       Стоило ли говорить, что чонгуково сердце в тот момент лопнуло, как воздушный шарик?       В груди ядом разлилась ревность. А ещё обида. И почему-то злость.       Он не имел права ревновать, знал это, как никто другой, но кто ему судья? Он ревновал.       По-настоящему.       Потому что всё ещё глупо надеялся на хэппи энд.       Тэхён увидел его минутой позже. Чонгук так и застыл у лифта, забывая, куда он вообще собирался. Чувство голода сменилось чувством ревности.       Они смотрели друг другу в глаза, словно два незнакомца. До тех пор, пока Тэхён не улыбнулся и не махнул рукой в знак приветствия. Это было спусковым крючком, Чонгук опомнился и, проигнорировав жест, направился к выходу.       Он знал, что Тэхён провожал его взглядом. Знал, что смотрел в недоумении, не понимая, в чём проблема. Да только проблема эта была слишком очевидной, обаятельной и красивой. И Тэхёна за руку держала крепко, и прижималась к нему близко. Куда ближе, чем Чонгук когда-либо.       Было так противно, честное слово. Чонгук и не знал, что умеет вот так: ревновать, злиться… любить?       Любил ли он на самом деле или был просто влюблён? Может быть, взыграло какое-то дурацкое чувство собственности, хотя они друг другу не принадлежали. Точнее, Тэхён ему не принадлежал. С Чонгуком всё было понятно.       Он не знал. Не понимал до конца своих чувств. Не понимал Тэхёна. Совсем запутался.       В ресторане он мало ел. Аппетит совсем пропал. Зато выпил три бокала вина почти без пауз, забыв о манерах и о том, что вино надо прочувствовать. Чувствовал Чонгук только разочарование и вселенскую усталость. Смылось даже предвкушение от съёмок в незнакомой стране.       Так глупо было этому всему поддаваться. Между ними ничего не было и не могло быть, почему Чонгук вообще позволил себе замечтаться?       Вернувшись в номер, он включил магнитофон. Стены окутала заунывная «Total eclipse of the heart». На душе стало совсем погано. Час он пролежал в кровати, подпевая грустной музыке. Потом вытащил печатную машинку и принялся так усердно стучать по клавишам, что эти звуки отскакивали от стен и разбивались об уши.       Лучшее, в чём можно утопить грусть, — работа и творчество. Чонгуку повезло, что его работа была его же творчеством.       Он не помнил себя, пока выплескивал накопившееся на бумагу. Он рвал листы и начинал сначала, словно это его личные круги Ада. Тэхён всё ещё был в его мыслях, Чонгук пытался его выгнать. Нужно было от этого избавиться. Тэхён, как болезнь, а Чонгуку жуть как хотелось вылечиться.       Его отвлек громкий и требовательный стук в дверь. Чонгук очнулся, поднимая взгляд. За окном уже было темно. Сколько он так просидел? Чёрт знает.       Музыка давно не играла, кассета закончилась. Чонгук встал, поправил рубашку, направился к двери. Только тогда задумался, а кто вообще мог к нему прийти?       А когда открыл дверь, всё встало на свои места. Он смерил ничего не значащим взглядом высокий стан человека напротив, а потом грубо бросил:       — Уходи.       И стал закрывать дверь. Глупо было полагать, что ему дадут это сделать. Тэхён просунул ногу в щель, дверь ударилась о его ботинок, он зашипел.       — Больно же! — воскликнул он, нагло вламываясь в комнату. Тэхён был худощавым и высоким, но силы в нём откуда-то было слишком много.       Чонгук отступил назад. На секунду ему подумалось, что, может быть, он вообще не прав, что так резко всё воспринял. Да, очевидно, у него не было никакого права ревновать, грубить и далее по списку. Никто ничего никому не обещал. Но было погано, а Чонгук едва ли отличался здравомыслием.       — Ну, и что за сцена? — Тэхён недовольно хмыкнул, скрестил руки на груди. — Неужели не рад меня видеть?       — Рад, — буркнул Чонгук в ответ. Нет, он был рад. Правда. Просто разъедающая внутренности ревность рвалась наружу. — Тебя — рад.       — Я пройду?       Чонгук кивнул. Выгонять Тэхёна расхотелось, но это не значило, что всё в тот же миг наладилось. Чонгук не позволял себе больше слепо сдаваться Тэхёну.       Наверное, это был конец. Он не знал. Как это вообще почувствовать?       Они вошли в номер. Тэхён не стеснялся, он занял кресло у окна. Чонгук остался стоять.       — Зачем ты пришёл? — он спрашивал устало.       — Потому что хотел тебя увидеть, — ответил ему Тэхён. И так легко это звучало, в очередной раз, словно ничего не значило. Тэхён вообще имел представление, сколько всё это значило для Чонгука? — Ты так стремительно ушёл днём в холле, что я даже понять ничего не успел. Удивительно, что мы так случайно столкнулись в Венеции, да? Знаешь, как говорят: два раза — это совпадение, а три — уже судьба.       Чонгук понятия не имел, зачем Тэхён говорил всё это. Почему вёл себя так, словно ничего не произошло, и это не он несколькими часами ранее обнимал стройную красотку у ресепшен.       — Знаю, — отозвался Чонгук. — Что дальше?       — В чём дело, Чонгук? Ты злишься на меня за что-то?       Тэхён встал с кресла, подошел к Чонгуку. Чонгук отступал назад до тех пор, пока не оказался прижатым к стене. Тэхён протянул ладонь и коснулся чонгукова подбородка.       Жест был таким нежным, что где-то в глубине души Чонгук уже падал к тэхёновым ногам.       Снаружи он стоял, даже не поведя бровью.       — Не злюсь. Просто не понимаю.       — Я объясню. Спроси меня, — Тэхён понизил голос, — я отвечу. Только молчать не надо, я терпеть этого не могу.       — Ладно, — согласился Чонгук. — Та девушка в холле, которая была с тобой. Кто она?       Тэхён усмехнулся, отошёл назад. Он смотрел на Чонгука из-под чёлки так, словно ожидал этого вопроса.       — Так и думал, — произнес он, усаживаясь обратно в кресло. — Её зовут Моника. Она певица, записывала саундтрек к последнему фильму, в котором я снимался.       — Не знал, что с коллегами так обнимаются, — фыркнул Чонгук.       Откуда в нём было столько яда? Он никогда не был таким. Да, не отличался абсолютной добротой, но и язвительным не был. Он был обычным, со своими минусами и плюсами, но Тэхён… Боже, он всё в нём перевернул.       — Ты ревнуешь? — Тэхён улыбнулся, будто бы самодовольно.       — А ты упиваешься этим? Что у вас с ней?       — Отношения, Чонгук.       Показалось, словно свет погас везде. Стало темно. Чонгук едва ли мог что-то сказать, он хлопал ресницами, осознавая так легко сказанные слова в своей голове. Стало ещё паршивее.       Он не тешил себя надеждами, вовсе нет. Чонгук знал, что чем-то таким всё это и закончится, но он просто не понимал Тэхёна. Разве можно так?       — Не ты ли, — он сглотнул, — говорил, что отношения не для тебя? Что ты никогда не влюбишься, тебе не нужны обязательства, что это всё не твоё. Что изменилось?       — Я говорил тебе это пять лет назад.       Тэхён был таким спокойным, что это морально давило.       Чонгук не нашёлся с ответом. Тэхён закурил, приоткрыл окно. За ним шумела Венеция, но у Чонгука в ушах стояла гнетущая тишина.       Пока Тэхён курил, они оба молчали. Играли в непонятные никому из них гляделки. Всё это давило. На Чонгука уж точно. Тэхён выглядел куда более спокойным и расслабленным.       Когда сигарета истлела, Тэхён выкинул окурок за окно и встал. Подошёл снова к Чонгуку. И снова слишком близко.       — Хочешь честно, Чонгук?       — Было бы неплохо.       — Я с ней, потому что она не любит меня. И не полюбит. Это удобно, знаешь, я ей ничего не должен, как и она мне. Ещё это не вешает на меня ненужные ярлыки, полезно для карьеры.       — Ярлыки? — Чонгук вскинул брови. — Типа… «гей»?       — Типа.       — Ты трус, — вырвалось у Чонгука. Почти против воли, но… лицо Тэхёна изменилось. — Ты ищешь лёгкие пути, да? Во всём. Но знаешь что? Всем плевать, с кем ты спишь и кого ты любишь. В чём настоящая причина? Хоть раз… ты можешь не бежать от сложностей?       Возможно, Чонгук перебарщивал. Может быть, обвинял в том, чего не было. Но как же сильно его это достало.       Каждую встречу слышать одно и то же, закапывать внутри себя все эти чувства, ни на что не надеяться, зная, что Тэхён никогда не вступит с кем-либо в отношения.       А теперь получилось, что Тэхён в отношения вступил. Только не с ним. Почему? Потому что он не подходил под какие-то тупые критерии отбора?       Между ними ничего не было по факту, кроме страсти. Но… разве страсть — не одна из форм любви?       Или Чонгук перечитал бульварных романов.       — Вау, — выдохнул Тэхён. — Ты бы видел себя. Разве я не предупреждал тебя, чтобы ты в меня не влюблялся?       — Разве я не говорил тебе, что у меня нет чёртовой кнопки отключения чувств?       — Это твои проблемы, Чонгук.       — А у тебя нет никаких проблем? Так и собираешься всю жизнь прожить актёром? Ты хоть раз-то был с кем-то искренним?       Чонгук бил по больному, это отражалось на тэхёновом лице. Его губы искривились. Он приблизился к Чонгуку, больно схватил его за плечо, а потом…       Это было неожиданно. То, как сильно он впился в чонгуковы губы своими. Как больно прикусил нижнюю в порыве непонятной злости, как издевался и как сильно его пальцы впивались в чонгуково плечо. А Чонгук ему отвечал, потому что по-другому не мог.       В какой-то песне пелось, что любовь — это поле боя.       Между этими двумя любви никакой не было, наверное. Зато полем боя служили их губы. Это правда было похоже на битву.       Когда Тэхён отстранился, слизывая со своих губ чонгукову кровь, то смотрел так, как никогда прежде. Чонгук невольно поёжился.       — Я ненавижу скучать по тебе, — прозвучало почти шёпотом. — Меня бесит, что я о тебе думаю. Ненавижу, что у меня внутри всё сжимается, стоит услышать твой голос по телефону. Я просил тебя не влюбляться в меня, а ты… Почему ты всё перевернул, Чонгук? Ты хотел искренности? Получай. Я ненавижу каждую свою мысль о тебе, понятно? Я ненавижу все свои мысли, потому что, — он глубоко вдохнул, — они все о тебе, чёртов ты придурок!       Он сорвался на крик в конце. Чонгук впервые видел Тэхёна таким. Несмотря на злость, он был… беззащитным? Привычное спокойствие сменилось нервным подрагиванием пальцев. Даже волосы, всегда идеально лежавшие, растрепались.       А Чонгук не знал, что ответить. Тэхён направился к двери, и Чонгук не стал его останавливать.       Наверное, лучше было всё закончить. Лучше было им вообще никогда не встречаться, но судьба их не спрашивала.       Прежде чем Тэхён вышел, Чонгук бросил тихое:       — Ты идиот, Тэхён.       — Плевать, — донеслось в ответ.       Дверь хлопнула.       Фантомные ощущения чужих губ на чонгуковых причиняли боль. Не фантомную.       Перед глазами замелькало всего одно слово.       Конец.       Счастьем тут даже не пахло.

США, Калифорния, Лос-Анджелес. 1991.

      Чонгук откинулся на спинку стула, постукивая ручкой по столу. Он оглядывал зал не без интереса. Пусть таких мероприятий в его жизни было уже достаточно, всё равно каждый раз первая читка сценария с актёрами была достаточно волнующим занятием.       Теперь в фильмах, снятых по его сценариям, снимались настоящие звёзды. Голливудские. Те самые, с широкими улыбками, в одежде от брендов сегмента тяжёлого люкса, имевшие за плечами награды и признания.       — Кого мы ждём? — спросили справа. Режиссёр. Торопливый мужчина, не любивший размениваться на трату собственного времени.       Здесь всё работало по часам, как единый механизм. Это имело определённый шарм.       — Мистера Кима, — ответила ассистентка.       Да, мистера Кима. Того самого, который из восходящей звезды Голливуда превратился в едва ли не самого востребованного актёра современности. Каждый желал с ним поработать, а Чонгук…       По-прежнему желал его. Хотя и запрещал себе думать о нём.       Но жизнь у него не спрашивала, так что снова свела их. Чонгук редко участвовал в кастингах, оставлял всю власть режиссёрам и продюсерам. В этот раз тоже так было, но возражать против Тэхёна, которого и так уже утвердили, не стал. К чему? Если каждая строчка в этом чёртовом сценарии была о нём.       Они ещё не встречались. За последние шесть лет они пересекались мало, всего несколько раз, и вели себя, словно незнакомцы. Чонгук наблюдал за его жизнью на страницах газет: первые награды, крупные роли, нашумевшая свадьба, слухи об алкогольной зависимости, сексуальных предпочтениях, новые роли. Хорошего было больше, чем плохого. Это радовало.       Чонгук давно уже не злился. Он просто принял это. А потом заставил себя перестать наблюдать, поэтому понятия не имел, что там с Тэхёном было за последние пару лет. Видел лишь отрывки из фильмов, выдержки из интервью. Не более.       А теперь жизнь подкинула ему очередной лимон. Что ж, Чонгук с радостью закусит им коньяк.       Прошло ещё минут пять, прежде чем Тэхён появился в зале. Он бодро поприветствовал всех собравшихся, извинился за опоздание, и ему больше ни секунды не потребовалось на что-либо ещё. Он был готов играть.       Признаться, Чонгук не сводил с него взгляда. Всё то время, что они читали сценарий, Чонгук не мог оторваться. Едва ли он был сосредоточен на работе.       Тэхён повзрослел, изменился. Он сменил стрижку на более короткую, так что чёрные вихри, из-за которых девушки сходили по нему с ума, исчезли. На лице стали более заметными мимические морщины. Кроме того, он стал куда мужественнее, раздался в плечах, зато скулы стали еще острее. Он всё ещё был до безумия красивым, и Чонгук всё ещё считал его самым потрясающим человеком во всей Вселенной.       Что бы там между ними ни произошло шестью годами ранее.       — Чонгук, ты с нами? — его отвлек режиссёр.       Чонгуку пришлось взять себя в руки.       — А, да, — он улыбнулся. — Простите, задумался.       Прежде чем вернуться к работе, он поймал усмешку Тэхёна — незаметную, всего уголками губ, но всё же.       Они освободились только через долгих четыре часа. Следующую встречу назначили на завтра. Чонгук, собрав свои вещи, направился к выходу.       Подойти к Тэхёну хотелось, но вряд ли это было хорошей идеей. Впрочем, Тэхён остановил его сам. Чонгук удивился.       Все уже расходились, так что никого рядом с ними не было. Тэхён улыбнулся.       — Давай не будем делать вид, что мы не знакомы, — произнес он. Это звучало… примирительно?       — Ты потрясающе вжился в роль, — ответил Чонгук. Правдиво и честно. Это правда было так.       — Это потому что, когда ты писал её, думал обо мне.       Тэхён себе не изменял. По-прежнему умел выбить из Чонгука все мысли разом. Всего парой слов.       Самое обидное, что он всегда искусно попадал прямо в цель.       Чонгук промолчал. Понятия не имел, что ответить, да и был ли смысл? Отрицать было глупо, соглашаться, наверное, ещё глупее.       — Прогуляемся? — предложил Тэхён, так и не дождавшись ответа.       Чонгук согласился, потому что не видел смысла отказываться. Даже если смотреть на Тэхёна всё ещё означало, что его сердце будет изрядно болеть позднее. Сейчас Чонгук, наверное, был даже немного рад.       Они вышли с территории съёмочной студии, затем покинули и сам Голливуд, отправились на побережье. Всё это время ни о чём особо не говорили, вели обычные светские беседы: погода, музыка, фильмы и всё в таком духе.       Потом уже вышли к морю и шли по набережной, наблюдая, как мимо них проезжали парни и девушки на роликах. Жизнь кипела, работали кафе и прибрежные бары, кто-то катался на сёрфе, пахло морем и ветром.       — Боже, почему в таких барах, — Тэхён махнул рукой в сторону одного из небольших баров, расположенных у берега, — всегда играют такие грустные песни?       Чонгук прислушался. Из бара доносилась действительно грустная «Hello» Лайонела Риччи.       Чонгук усмехнулся. Песня была как нельзя подходящая. Какая-то насмешка судьбы, не иначе. Или просто саундтрек к его жизни, которая почему-то так или иначе всегда возвращалась к Тэхёну. Словно он был той самой точкой преткновения в этой Вселенной. Или его личным Римом.       — Мне нравится, — отозвался Чонгук, останавливаясь и приваливаясь спиной к ограждению набережной.       — Чем?       — Правдивостью.       Тогда прислушался и Тэхён. На самом деле, они оба знали эту песню наизусть. Не знал её только глухой или неведущий в музыке от слова «совсем». Немного подумав, Тэхён согласно хмыкнул.       — Значит, вот что ты думаешь? — поинтересовался он. — Хочешь признаться мне в любви, а? — будто подтрунивал. — Или это у тебя уже не обо мне?       Чонгук скривился. Не то чтобы он вообще хотел это обсуждать.       — Давай не будем, — попросил он. — Не думаю, что это подходящая тема для обсуждения. Лучше расскажи, как твои дела? Как жена?       — Умерла два года назад, — Тэхён усмехнулся, но веселья там не было. Он закурил. — При родах.       Что-то у Чонгука в сердце ухнуло. Упало. Он распахнул глаза, уставившись на Тэхёна.       — Мне жаль. Я… не знаю, что сказать, но мне правда жаль, Тэхён.       — У неё было слабое сердце, — сказал Тэхён, облокачиваясь локтями на парапет. — Рано или поздно это случилось бы. Кстати, слухи про алкоголизм — чушь, — он улыбнулся. Чонгук поразился тому, как резко Тэхён переключал эмоции, словно у него и впрямь была какая-то кнопка.       Чонгук так никогда не умел.       — Верю, — отозвался он. — Так у тебя… ребёнок?       — Да. Хизер, — имя он произносил с теплотой.       — Хизер? Как фильм?       — Ага, Моника полюбила его с первого просмотра. Надеюсь только, что моя Хизер не повторит судьбы героини фильма.       Тэхён негромко рассмеялся. Чонгук тоже улыбнулся.       Странно было представлять Тэхёна отцом. Странно было вообще понимать, что он уже такой взрослый, и у него совсем другие заботы и проблемы. Чонгук тоже изменился. Они встретились одиннадцать чёртовых лет назад, и тогда они были совершенно другими.       — Наверное, из тебя получился хороший отец, — сказал Чонгук.       — Не думаю. Я не могу всё время быть с ней из-за работы, так что она в основном то с моими родителями, то с родителями Моники. Я рад, что она не страдает от недостатка внимания, но… расти без обоих родителей наверное тяжело.       — Винишь себя?       — Отчасти.       — Не стоит. Уверен, она поймёт, когда вырастет.       — Надеюсь.       Они замолчали. Ветер поднимался, погода начинала бесноваться. Передавали дожди, так что Тэхён потянул Чонгука к бару, чтобы укрыться от ливня, но тот отказался.       Непонятно зачем, но Чонгук предложил поехать к нему. Он обосновал это тем, что так будет куда удобнее, чем ютиться в маленьком баре на пляже. Тэхён не стал отказываться.       Они быстро добрались до чонгуковой квартиры, и когда уже вошли в неё, на улице стеной хлынул дождь.       — Повезло, что успели, — сказал Чонгук, кинув ключи на тумбочки. — Проходи, чувствуй себя, как дома.       — Если бы я знал, каково это, — усмехнулся Тэхён.       Чонгук не нашёлся с ответом. Теперь он предпочитал не думать слишком много. Прежде это не приводило к хорошему.       Они разместились на небольшой уютной кухне. Чонгук предложил вино и виски. Тэхён остановился на первом, Чонгук поддержал — плана напиваться не было.       Они снова говорили ни о чём. Точнее, Тэхён рассказывал о дочери, которой через месяц должно было исполниться два года. Говорил он о ней с нескрываемой любовью, Чонгук улыбался, заслушавшись. Ему по-прежнему было странно понимать, что Тэхён — отец, но вместе с тем это было чем-то новым, необычно.       Словно Тэхён предстал перед ним совсем другим человеком.       Казалось бы, прошло всего шесть лет. Это не много в какой-то степени, но и не мало. А Тэхён так изменился, что узнать в нём того Тэхёна, который жил моментом и бежал от трудностей, было почти невозможно.       — Я никогда не представлял себя отцом, — говорил Тэхён. — Не думал, что вообще когда-то им стану, для этого, как минимум, нужно иметь прочные отношения, которых я никогда не хотел, но… Я люблю её. Даже если она — последствие того, что я заигрался, подвёл этим Монику, и из-за этого малышка осталась без матери. Я… вряд ли я когда-то смогу искупить эту вину, но я правда люблю её.       Тэхён был грустным. Его глаза были наполнены какой-то болью, о которой вообще сложно было рассуждать. Такого Тэхёна Чонгук ещё не знал, но… хотел узнать. Несмотря на то, что между ним было раньше.       Чонгук протянул руку, накрыв ладонь Тэхёна своей.       — Тебе не нужно себя винить, — произнес совсем тихо.       — А кого мне винить? Ты был прав, когда говорил, что я бегу от проблем. И ты был прав, когда назвал меня трусом. Я понял это только потому, что, бежав от одних проблем, натыкался на другие.       — Эй, я много тебе наговорил тогда, но я был зол. Тебе вообще… не надо было меня слушать. Не вспомню уже, считал ли я так на самом деле, но сейчас не считаю.       — Почему нет?       — Понял, что жизнь сама всё расставит по местам.       — Что ж, меня она на место поставила по щёлчку пальцев.       Тэхён невесело рассмеялся. Было так непривычно видеть его таким. Чонгуку хотелось хоть как-то его утешить. Все обиды давно забылись и покрылись пылью. Чувства, пусть и всё ещё живые, тоже.       В какой-то момент Чонгук понял, что должен был сразу просто отпустить Тэхёна. Хотя бы для себя самого. Может, тогда обоим было бы легче, а теперь уже поздно что-то менять. Да и надо ли? Всё сложилось, как сложилось.       С судьбой всегда было сложно спорить. Она — женщина своенравная и упёртая, с ней спорить себе дороже.       — Ты жалеешь? — спросил Чонгук, крутя бокал с вином между пальцев. — О том, как всё сложилось.       Тэхён покачал головой.       — Нет, — сказал уверенно. — Хизер не даёт мне сдаваться. И, — он усмехнулся, — знаешь, ты тоже. Те твои слова каждый раз стучат у меня в голове, когда я собираюсь опустить руки.       Чонгук понятия не имел, как должен реагировать на это. Он недоуменно улыбнулся.       — Я не хотел быть голосом твоей совести, — и усмехнулся.       — Нет, Чонгук, ты должен был им стать, — Тэхён улыбнулся. Он перевернул свою ладонь, которую всё ещё накрывала рука Чонгука, и сжал крепче, переплетя пальцы. — Кто, если не ты?       В ответ Чонгук только улыбнулся, пригубив вино.       Они сидели в полумраке кухни до четырёх часов утра. Тихо разговаривали, слушали музыку. Звучала куда более задорная «Hello, Goodbye» Битлз. Такая старая песня, но Чонгуку она до мурашек нравилась. По крайней мере, в тот самый момент. Где-то в глубине души он чувствовал, как хорошо она попадала в настроение прямо сейчас.       К четырём они переместились в гостиную, усевшись на диване. Что-то между ними изменилось за эту ночь. Глобально. Чонгук знал, что через несколько часов они должны быть уже на студии, чтобы снова прочитать сценарий, но сна не было ни в одном глазу. Они всё говорили и говорили, не могли остановиться, словно в попытке нагнать упущенное.       Тэхён много курил. Чонгук смотрел, как тлеет пепел, как полные тэхёновы губы обхватывают кончик фильтра. Смотрел, как летит пепел прямо на пол, потому что Тэхён промахивался раз за разом. Но чистота ковра едва ли была важной сейчас.       Ничего не было важным, кроме них двоих.       Казалось, наступило долгожданное спокойствие. Всё забылось, кроме того, не вспыхивала привычная страсть, которая, впрочем, давно уже набила оскомину. И, наконец, оба они были просто… самими собой. Тэхёном и Чонгуком. Без игр и притворства. Открытые и честные. Искренние.       Когда за окном начал заниматься рассвет, Тэхён уронил голову на чонгуково плечо, довольно вздохнув.       — Спасибо тебе, — произнес он. — За сегодня. Мне стало легче, правда. Не подумай, что я использовал тебя для этого или что-то в этом роде, я просто… Хотел, чтобы между нами всё было нормально. Всё же нормально?       — Да, — сонно отозвался Чонгук. — Я не злюсь на тебя, если ты об этом. Давно уже всё забыл, и я рад, что тебе стало легче. Мне в каком-то смысле тоже стало.       — Чонгук, а ты…       Тэхён замялся. Он не отрывал головы от чужого плеча, но нервно перебирал пальцами, так что Чонгуку, заметившему это, пришлось накрыть тэхёновы руки своей ладонью.       — Что? — спросил Чонгук.       — Меня тоже забыл? — голос стихал с каждым произнесенным звуком.       Чонгук не удивился вопросу. Отнюдь. Внутри всё было спокойно. Он только отстранился от Тэхёна, выпрямился и посмотрел ему в глаза. Своей ладони с тэхёновых рук не убирал.       — Тэхён, давай договоримся говорить друг другу всё прямо? Начиная с этого момента. И спрашивать тоже прямо.       — Хорошо, — Тэхён согласился легко, хотя и видно было, что не совсем понимал, к чему это.       — Переспроси, — попросил Чонгук. — Спроси то, что имел в виду. Без… намеков.       — Ты ещё любишь меня?       Вопрос влетел, как бомба замедленного действия. Чёрт знает, взорвется ли она в этот раз. Чонгук не знал, соврать или сказать правду, но… Они вроде договорились.       — Да, — почти не раздумывая. — А ты всё ещё ненавидишь думать обо мне?       — Нет, — Тэхён усмехнулся. — Я думал о тебе слишком много и перестал это ненавидеть. Я потерял слишком много времени, Чонгук. Представь, целых одиннадцать лет ушло на то, чтобы понять, чего я действительно хочу.       — И… чего ты хочешь?       Тэхён не ответил сразу. Он смотрел на Чонгука и словно решался, стоит ли ему вообще озвучивать эту мысль. Они смотрели друг другу в глаза и, пожалуй, в этом моменте сближения было куда больше, чем, когда они делили одну постель и отдавали друг другу собственные тела.       Чонгук замер в ожидании. Где-то внутри он догадывался, о чём пойдет речь, но по прошествии всех этих лет привычка одёргивать себя и запрещать себе мысли определённого характера настолько вросла в него, что он не позволял себе думать лишнего и просто ждал. Казалось, это поворотный момент. И Чонгук вдруг понял, что тогда, шесть лет назад, едва ли что-то между ними закончилось.       Потому что правда в том, что то, что между ними, вряд ли имело конец. Это было с ними на протяжении всех лет и просто исчезнуть, как по щелчку пальцев, не могло.       Сложно было сказать наверняка, как всё произошло, но Тэхён поцеловал Чонгука первым. И это было… необычно для них. Они мягко касались друг друга губами, без желания укусить побольнее, без ненужной борьбы или страсти. Просто сминали губы и цеплялись друг за друга в нелепом отчаянии, словно извиняясь за всё, что между ними произошло.       Едва ли в этом была чья-то вина, но подсознательно каждый её чувствовал. Чонгук — за то, что не мог отпустить, злился и ревновал, причиняя боль и себе, и Тэхёну. Тэхён — за неправильные выборы, собственную слабость и трусость.       Поцелуй разорвался сам собой спустя каких-то десять секунд. Они не стали друг от друга отстраняться. Прижались лбами и боязливо дышали в страхе разрушить момент. Тэхён касался пальцами чонгуковой шеи так осторожно, словно он мог раствориться в воздухе и исчезнуть.       А потом сбивчиво зашептал:       — Хочу быть с тобой, Чонгук. Прости, что мне понадобилось столько времени, чтобы понять это и… принять. Знаю, я заставил ждать слишком долго, и я пойму, если ты откажешь мне сейчас, потому что… Я заслужил это. Но я хочу быть с тобой. Хочу просыпаться вместе с тобой, держать тебя за руку, сидеть с тобой вот так, болтая ни о чём и обо всём сразу. Хочу познакомить тебя с Хизер, потому что уверен, что ты ей понравишься, и вы поладите. Хочу, — он сглотнул, — любить тебя и чтобы ты любил меня. Не хочу больше притворяться и что-то кому-то доказывать. Я просто хочу тебя. В свою жизнь. Вряд ли я заслуживаю согласия, и я не смею просить тебя о нём, но если ты подумаешь… я… Я обещаю, что буду лучшим человеком ради тебя. Мне не искупить вины, но я могу попытаться. И я буду пытаться, Чонгук, каждый день до конца своей жизни.       Чонгуку показалось, что всё то время, пока Тэхён говорил, он не дышал. Голова закружилась в тот же миг. Он видел, что по тэхёновой щеке покатилась слеза, поэтому небрежно стёр её пальцем, а в следующую секунду прижался к коже губами. И замер.       Он никогда не думал о таком исходе. Попросту не знал, какое решение принял бы. Да, несколько лет назад он бы согласился, даже не раздумывая. Потому что тогда Чонгук был другим, и Тэхёну сдавался безропотно. Теперь они оба изменились, было слишком много всего и, несмотря на всю любовь, которую Чонгук продолжал в себе хранить, он не мог сразу дать ответа.       — Я не могу ответить тебе сразу, — сказал Чонгук, отстранившись и заглянув в тэхёновы глаза. — Мне… нужно время. Совсем немного.       Тэхён закивал. Казалось, он в этот момент был способен согласиться на всё, что угодно.       — Я понимаю, — отозвался он и небрежно стёр слёзы с лица. — Просто хочу, чтобы ты знал: если ты ответишь согласием, я клянусь, Чонгук, я никогда не заставлю тебя пожалеть об этом.       — Верю.       Конечно, Чонгук верил. И разве могло быть иначе? Раскаяние, сожаление, вся эта боль, что он испытывал, чувство вины, давившее на него, — это всё отражалось в его глазах. И Чонгуку подумалось, что Тэхён никогда не был честнее, чем в этот самый момент.       Им так и не удалось поспать этой ночью. На читку сценария они явились помятыми и едва собранными, но, по крайней мере, с лёгкими сердцами, которые сожаления о прошедшем времени не терзали больше так сильно.       Чонгук подумал, что шесть лет назад ничего не закончилось.       А потом, разглядывая Тэхёна, который, несмотря на своё состояние, профессионально вливался в работу, подумал, что вряд ли в их истории когда-либо наступит конец.       Потому что они — это сотканная временем вечность. А у вечности, как известно, не было конца.

США, Калифорния, Лос-Анджелес. 1996.

      — Чонгук, переключи канал, я прошу тебя! — раздался голос Тэхёна, такой громкий, что, несмотря на музыку в гостиной, его было слышно с кухни.       Сам Тэхён появился через минуту, встал на пороге гостиной, облокотившись о дверной косяк.       — Да ладно тебе, — беспечно отозвался Чонгук. — Вряд ли Хизер действительно понимает, о чём эта песня.       По телевизору крутился клип, в котором красотки из Spice Girls резво скакали под заводную «Wannabe». Семилетняя Хизер, расположившись перед телевизором, неуклюже пыталась танцевать, путаясь в собственных ногах. Чонгук смотрел на неё с улыбкой, время от времени подбадривая.       — А о чём? — отозвалась девочка, даже не оборачиваясь в сторону Тэхёна или Чонгука. Она была увлечена танцами.       — Маленьким девочкам вроде тебя ещё рано о таком знать, — произнёс Тэхён. Хизер показательно надулась, Чонгук рассмеялся.       — Твой папа просто зануда, принцесса, — он потрепал девочку по кудрявой голове, встав с дивана. — Я расскажу тебе, когда подрастёшь, идёт?       — Ага, — отозвалась Хизер и с удовольствием отбила «пять», подставленное Чонгуком.       Тэхён нахмурился, но вряд ли его хмурое выражение лица было искренним. Он больше бубнил для вида, и все в этом доме это знали.       Чонгук и Хизер вообще удивительно спелись. Девочка не отлипала от него ни на секунду, Тэхён в шутку ревновал, говоря, что Чонгук ей нравится больше, чем родной отец. На это Хизер накидывалась на отца с объятиями и, конечно, устоять перед очаровательной улыбкой он не мог.       Их жизнь теперь напоминала нескончаемый поток счастья, который лился рекой, безопасным течением, неспособным причинить боли. Чонгуку это нравилось. Нравился их дом, полный уюта и радости. Нравилось, как Хизер по утрам забиралась к ним в постель, чтобы получить дозу утренних обнимашек. Он обожал эту малышку всем сердцем, потому что она была абсолютным отражением Тэхёна. Но даже если бы они не были похожи, как две капли воды, Чонгук знал, что в любом случае любил бы её, как собственную дочь.       — Ужин через пятнадцать минут, — бросил Тэхён. — А тебе, юная леди, ещё не мешало бы доделать уроки.       — Чонгук сказал, что поможет мне, — ответила Хизер, не сбавляя темпа в движениях.       — Ох, ну конечно, — проворчал Тэхён, возвращаясь на кухню.       Чонгук поплелся за ним. Тэхён забавно ворчал. Очаровательно. Он открылся с новых сторон за последние пять лет, и Чонгук влюблялся в каждую из них.       Тэхён был удивительным отцом. Потрясающим. Хотя сам считал иначе, и Чонгуку периодически приходилось убеждать его в обратном. Невооруженным глазом было видно, как Тэхён любил свою дочь. Он готов был тратить на неё каждую свою минуту свободного времени и грустил, когда приходилось отправлять её к бабушке и дедушке, потому что оба — и Чонгук, и Тэхён — были слишком заняты работой.       В этой жизни они словно поменялись местами. Тэхён был достаточно строгим отцом, следил за тем, чтобы уроки были сделаны и ворчал, если Хизер не ложилась спать вовремя. Чонгук — напротив — был беспечным. Он позволял девочке смотреть кино допоздна, есть сладости и иногда забивать на уроки. Неудивительно, что Хизер так его полюбила. Они вместе шкодничали, и Чонгук потом отчитывался перед Тэхёном за очередную разбитую вазу.       Странное чувство, но Чонгук ощущал себя лет на двадцать моложе. Он словно начал эту жизнь заново. И ему это нравилось.       — Это нечестно, что ты к ней так подлизываешься, — буркнул Тэхён, проверив сковороду на плите и облокотившись о гарнитур. — Ты её разбалуешь, Чонгук.       — Да брось, — прозвучало беззаботно. — Ей семь лет, это не время, чтобы быть серьёзной. Нет ничего страшного в том, чтобы позволять ей чуть больше.       — Неудивительно, что она любит тебя больше, чем меня.       — Ради бога, Тэхён, — Чонгук рассмеялся и приблизился к Тэхёну, кольцуя его талию руками. — Не будь таким. Ты — её отец, но мне было бы приятно знать, что она любит меня хотя бы в половину так же сильно, как и тебя. Не будь таким строгим. И вообще, тебе напомнить, каким я увидел тебя в первый раз? Ты целовал какого-то парня посреди клу…       — Так, всё!       Тэхён закрыл чонгуковы губы ладонью. Тот снова рассмеялся и поцеловал пальцы, чтобы через секунду аккуратно убрать тэхёнову руку и коснуться губами его губ.       — Люблю тебя, — произнес негромко Чонгук.       — И я тебя, — отозвался Тэхён. — Но если ты расскажешь ей, о чём та песня, я спущу тебя с лестницы. Я не шучу.       Чонгук на это только рассмеялся, а потом целовал Тэхёна, прижав того к кухонной тумбе. Губы со вкусом красного вина кружили голову, и Чонгук ничего не мог с собой поделать. Он был влюблен так сильно, он любил так сильно, что это каждый день выбивало почву у него из-под ног.       В конце концов, он заслужил свое собственное счастье в лице Тэхёна и неугомонной Хизер.       — Кстати, — Чонгук оторвался от тэхёновых губ, — давай отдадим принцессу на танцы? У неё хорошо получается.       Тэхён отстранился, вернувшись к готовке.       — Не знаю, — он пожал плечами. — Я думал о чём-то более… серьёзном? О чём-то, что будет полезно в будущем, а танцы это такая ненадежная вещь, знаешь.       — Позволь напомнить, что ты поехал покорять Голливуд, не зная, будешь ли ты там кому-то нужен. У Хизер будет поддержка, у неё есть мы. И ей нравится танцевать, ты же видел, она всё время в движении.       — Это сложный путь.       — Поверь мне, — Чонгук прижался к Тэхёну со спины, — твоя дочь — не тот человек, которого это испугает.       — Но это по-прежнему пугает меня, — тихо отозвался Тэхён, едва слышно выдыхая, когда губы Чонгука коснулись его шеи.       — Эй, — Чонгук приблизился губами к уху, — тебе нечего бояться. У вас есть я.       — Ну, прямо супергерой, — усмехнулся мужчина. — Ладно, я подумаю об этом. И, в любом случае, нужно поговорить с Хизер.       — Я уже поговорил, она согласна.       Тэхён резко обернулся, встречаясь взглядом с улыбающимся Чонгуком.       — Ты невыносимый, — отчитывал конечно больше в шутку. — Значит, вы всё решили и без меня.       — Твоё слово должно было стать последним.       — Вьёте из меня верёвки.       Чонгук рассмеялся. Тэхён изменился, но всё ещё оставался самым прекрасным человеком во всей Вселенной. И Чонгук не уставал говорить ему об этом при каждом удобном и неудобном случае.       Он отвел Хизер в танцевальную студию на следующий же день. Она располагалась неподалеку от дома, так что можно было без проблем водить её туда и забирать с занятий. Девочка, без преувеличений, была счастлива и не уставала благодарить и Тэхёна, и Чонгука, даря им самые тёплые объятия.       Такой стала их рутина. Работа, воспитание ребёнка, совместные вечера за фильмами, съёмки, выступления Хизер, её успехи и неудачи, а ещё — любовь, любовь, любовь.       Ни о чём другом Чонгук не мог мечтать.

США, Массачусетс, Бостон. 2005.

      Чонгук осмотрел просторное помещение с зеркалами во всю стену. Вряд ли десять лет назад он мог представить себе что-то такое, поэтому поражённо выдохнул подошедшему Тэхёну:       — Поверить не могу, что мы правда собираемся учить наш свадебный танец.       Мужчина, обняв Чонгука за талию одной рукой, негромко рассмеялся.       — Да, а ещё мы проделали путь почти в три тысячи миль, чтобы пожениться.       Чонгук согласно кивнул. Они давно этого хотели, на самом деле, но законной возможности попросту не представлялось. Массачусетс стал первым штатом, в котором такие браки стали законными, случилось это всего год назад. Тэхён, едва об этом узнав, уже стоял на одном колене с обручальным кольцом.       Не то чтобы им нужно было какое-то подтверждение их отношений, бумажка с печатью или что-то в этом роде, просто… Так казалось правильно. Это как закрыть гештальт, который долгое время не давал покоя. Они любили друг друга без всяких условностей, но свадьба была их общей мечтой. Одной на двоих.       — Мы хорошо смотримся, да? — спросил Тэхен, коснувшись губами чонгукова уха. Они смотрели в собственное отражение в зеркале и, да, смотрелись действительно хорошо. Потрясающе.       — Думаю, да.       — Думаешь? Ты не уверен?       Чонгук рассмеялся, разворачиваясь в родных руках. Он улыбнулся Тэхёну, прежде чем его поцеловать.       Они столько лет уже были вместе, но эти поцелуи, прикосновения, их отношения всё ещё ощущались, как в самый первый раз. Чонгук помнил, как влюбился в взбалмошного Тэхёна. Помнил, сколько всего между ними было за эти, подумать только, двадцать пять лет. Иногда, задумавшись об этой цифре, он натурально поражался.       Они были вместе уже четырнадцать лет. Четырнадцать лет без ссор и расставаний. Четырнадцать лет, которые были наполнены бесконечной любовью и этим немым обожанием, которое отражалось в глазах. Четырнадцать лет абсолютного счастья.       Чонгук поклялся бы, что готов положить свою жизнь за то, чтобы провести вот так ещё вдвое или втрое больше. До тех пор, пока смерть и впрямь не разлучит их.       Впрочем, именно эту клятву Чонгук и собирался дать через неделю, перед всеми родственниками и друзьями, стоя у алтаря с человеком, которого он любил больше жизни. И который также безосновательно любил его в ответ.       — Хватит целоваться! — раздался звонкий голос Хизер. Порой она была очень громкой. — Вы сюда учиться танцевать пришли, а не миловаться.       Хизер, недавно отметившая шестнадцатилетие, даже не раздумывала, когда они попросили её об услуге. Они втроём рассудили, что ни к чему им учитель танцев, когда у них есть Хизер, которая с танцами всерьёз решила связать свою жизнь.       К слову, она выросла красивой. Невероятно. Это отмечал каждый, с кем она когда-либо встречалась. Она была высокой, стройной, грациозной и подвижной. Лицом, манерами и характером Хизер была почти копией Тэхёна, и Чонгук всегда над этим по-доброму шутил. От мамы ей достался талант к пению и танцам, правда, если первое Хизер совсем не интересовало, то второе было всей её жизнью.       Чонгук и Тэхён оторвались друг от друга, невольно покраснев. Да, им было достаточно много лет, чтобы не стесняться чего-то подобного, но… Это получалось рефлекторно.       Хизер собрала длинные тёмные волосы в хвост и встала, решительно уперев руки в бока.       — Кто будет вести в танце?       Она осмотрела Чонгука и Тэхёна. Они переглянулись. Естественное, ответа на этот вопрос не было ни у одного, ни у другого, так что Хизер, хлопнув в ладони, принялась раздавать указания.       — Так, ладно, папа танцует лучше. Чонгук, не обижайся, но ты порой похож на бревно, когда танцуешь.       — Эй! — возмутился Чонгук. Тэхён рассмеялся. — Я думал, мы пришли учиться, а не оскорблять меня.       — Я просто говорю правду, — фыркнула девушка. Чонгук вновь убедился, что вся она была в отца. — Не дуйся, ты же знаешь, что я всегда на твоей стороне, потому что ты разрешил мне остаться на выпускном на всю ночь.       — Ты разрешил ей гулять всю ночь? — теперь возмущался Тэхён. Он смотрел на Чонгука так, словно тот, по меньшей мере, задушил невинного котенка.       — А обязательно было сдавать меня раньше времени? — уточнил Чонгук.       — То есть, вы собирались поставить меня перед фактом?       — Ну, началось, — протянула Хизер, закатив глаза.       Чонгук повернулся к Тэхёну, мягко взяв его ладонь.       — Обсудим это позже? У нас свадьба скоро, а я танцевать не умею. Это проблема посерьёзнее, вряд ли ты хочешь, чтобы я отдавил тебе ноги.       — Серьёзная проблема — это то, что ты отпускаешь нашу дочь на всю ночь непонятно куда.       Против воли Чонгук расплылся в улыбке. «Наша дочь» всегда его грело. Почему-то это звучало так тепло, что у него плавились внутренности.       Хизер действительно давно уже не была только дочерью Тэхёна. Чонгук считал её и своей. Она выросла на его глазах, он учился воспитывать её и любил, как собственного ребёнка. Хизер отвечала такой же любовью.       — Ну хватит, — попросила девушка. — Пап, давай вы потом это обсудите, ладно?       — Мы все это обязательно обсудим, — угрожающе пообещал Тэхён.       — Вот видишь, что ты наделала, — посетовал Чонгук. — Теперь мне придётся отвечать за это.       Их семья порой напоминала хаос. Они никогда не ругались, но часто спорили. Чонгук по-прежнему позволял Хизер слишком много, Тэхён всё ещё ворчал на это. Но, несмотря на неурядицы, они быстро всё улаживали, а потом традиционно смотрели кино в большой гостиной, набивая животы какой-нибудь вредной едой. Хизер обожала старые фильмы с участием отца, обожала фильмы, снятые по чонгуковым сценариям, обожала их совместные работы. Она, выросшая в такой семье, мечтала связать свою жизнь с искусством, и все её только поддерживали.       Закончив перепалку, они всё же преступили к репетиции. И репетировали всю следующую неделю, каждый день по несколько часов. Хизер была хорошим учителем, но…       На свадьбе, когда они танцевали, Чонгук всё равно оттаптывал Тэхёну ноги. Он был неуклюжим, но таким милым, что Тэхён просто не мог на него злиться.       По залу разливалась лиричная «Born to make you happy» Бритни Спирс — выбор Хизер, с которым никто не стал спорить. Был какой-то особенный смысл в этой песне, который уловили и Чонгук, и Тэхён.       И, что ж, они танцевали на собственной свадьбе, дав перед этим клятвы любить друг друга вечно и быть рядом в горе и радости, богатстве и бедности. Они знали, что будут. Потому что иначе быть просто не могло.       Людей на свадьбе было много. Друзья, родственники, знакомые — едва ли кто-то мог остаться равнодушным, глядя на Чонгука и Тэхёна, которые, в свою очередь, смотрели лишь друг на друга.       Хизер, сидевшая в самом первом ряду, всё равно недовольно скривилась, когда заметила, что Чонгук с завидной периодичностью наступал на тэхёновы ботинки и смеялся из-за этого. И, несмотря на то, что она кривилась, в глазах её были видны слёзы — счастливые. Глаза искрились любовью. Вряд ли она могла представить семью лучше, чем та, что была у неё.       — Хизер убьёт меня за этот танец, — прошептал Чонгук, пока они немного неуклюже из-за него кружились по залу.       Тэхён улыбнулся.       — Не переживай. Ты очарователен, Чонгук.       — Я люблю тебя, ты знаешь? Бесконечно.       — И я тебя. Бесконечно.       Их вечность начиналась прямо сейчас, когда они целовались на собственной свадьбе. Их вечность обещала быть самой прекрасной из всех.       Вы спросите, что было дальше?       А дальше они жили долго и счастливо.

Happy End