Сомнения ученого

Это начиналось и вполне могло развиться как крепкая дружба совершенно непохожих людей, которые каким-то загадочным способом смогли найти общий язык. Может быть, виной тому вспыхнувшая в самом начале искра невольного интереса. Однако Тигнари не мог быть расслабленным там, где мелькало это имя. Матры вселяли страх во многих студентов, что уж говорить о том, чтобы стать объектом любопытства их генерала. С другой стороны, Сайно не мешал ему работать, интересовался последними его исследованиями, внимательно слушал, кивал и проявлял любопытство. Сидел с ним за столом, сложив на груди руки, и наблюдал. Задавал вопросы, и отвечать на них было не так уж плохо. Внимание вообще приятно, и дело тут отнюдь не в высокой должности. Некоторые эксперименты у Тигнари получались, другие же, напротив, требовали слишком много сил и времени. А когда высокопоставленная особа приходит к тебе в лабораторию, сначала вдумчиво и серьезно расспрашивает, и кажется, что-то настойчиво ищет, невольно напрягаешься, сосредотачиваешься на словах и стараешься не сболтнуть лишнего. Напряжение между ними в такие моменты доходило до абсурда — они общались короткими предложениями, зачастую ограничиваясь кивками головы. С таким человеком крайне сложно, и все же… Быть ученым — значит, признавать себя увлеченным человеком. Тигнари понимал, что и сам таковым является, и не видел в этом ничего дурного. Такими были его родители и все, кто окружал — ради исследований и открытий они способны были зайти очень далеко. Разве он не такой же? Но увлеченность его проявлялась иначе. Там, где другие продолжали копать без зазрения совести, Тигнари зачастую задумывался, не пора ли отступить и попробовать что-то еще. Не причинят ли его действия вреда кому-либо? Не несет ли опасность то, что вызывает у него сейчас интерес? Не касалось это только разговоров. Он сам не заметил, как короткие беседы в пару отдельных фраз сменились увлеченными лекциями, как темы расширились за пределы исследований и все чаще стали сдабриваться личной оценкой и эмоциями. Когда Сайно перестал быть просто потенциально опасным наблюдателем? Тигнари казалось, что он никогда не было для него только таковым. Всегда оставалось что-то еще. Такое, о чем думать было стыдно и бесполезно. С Сайно вообще было сложно, он с самого начала это знал, но раз уж выхода не оставалось… Тигнари очень нравилось в Академии. Рядом всегда были те, кто совершал новые открытия и тем самым трудился над улучшением жизни других. Ему повезло, студенты в даршане Амурта были такими же охочими до исследований и не боялись тратить силы и время, чтобы добраться до истины. Может быть, он не всегда вписывался — форменная шапочка не очень удобно закрывала уши, и чтобы прицепить и потом нормально носить терминал Акаши, ему приходилось здорово изворачиваться. Хвост с ученической формой тоже не всегда сочетался, но это уже было меньшей проблемой. К тому же, у многих студентов его огромные мягкие уши вызывали любопытство, их часто пытались потрогать. Сначала это казалось странным, потом начало раздражать. И вот теперь Тигнари просто молча старался избегать лишнего контакта, когда возможно. У него появились приятели, с которыми можно было и заниматься исследованиями, и проводить время вне Академии. Например, Азра, приехавшая из Порт-Ормоса. У нее была оливково-бронзовая кожа, красивые миндалевидные глаза и огромная страсть как к исследованиям влияния свойств растений на человека, так и к привлекательным мужчинам. Или Тамир, который много путешествовал и жил на самой границе с Ли Юэ. Он побывал даже на Драконьем Хребте и мог рассказать о нем немало интересного. Например, как там выживают побеги мяты. Все они были, как и сам Тигнари, студентами и молодыми учеными, и общение с ними шло только на пользу — как известно, в беседе часто рождается истина. А вот Сайно? С его мрачноватой решимостью и пугающим упрямством он мог вызвать мысли разве что о том, что невольно где-то оступился. Сначала он был суховато-вежлив и спокоен, задавал вопросы, интересовался исследованиями и причиной некоторых взглядов Тигнари. Читал его записи, участвовал в беседах. Говорил о мудрецах, о последних открытиях, научных конференциях, в которых участвовали все из даршана, где обучался Тигнари. Отказать ему было невозможно, и не только из-за статуса. Чем больше времени они проводили вместе, тем больше ждал его очередного визита Тигнари. Потому что чем дальше, тем больше мелочей их связывало. — Сайно? Вот мазь, попробуй. Изобретена совсем недавно, помогает заживлять ссадины. Если нанести на пораженный участок вечером, к утру не останется и следа. Мне показалось, что с твоей работой может быть полезно. — Сайно! Ты интересовался моим исследованием на прошлой неделе. Да, тем, которое касается принесенных из пустыни образцов травы. Я тут кое-что доработал… хочешь взглянуть? — Сайно, совсем недавно мне стало известно, что мой проведенный два месяца назад эксперимент был одобрен. Ты им интересовался. Хочешь узнать подробнее? Это было так тепло и сладко — наблюдать, как он спокойно кивает и сосредотачивает все свое внимание на нем, готовый слушать и принимать, обрабатывать информацию. «Ему можно доверять», — мелькала пока еще безобидная мысль в голове, но она как раз и не удивляла. Конечно, генерал махаматра — надежный человек, это было совершенно очевидно. «Ему хочется доверять», — а вот это уже начало настораживать, оборачиваться легкой тревогой и недоумением. *** Их знакомство длилось уже пару месяцев. За это время порядком исследований было проведено, немало выводов сделано, и Тигнари окончательно убедился в том, что к Сайно не просто можно — нужно относиться непредвзято. Им не двигала одно лишь упрямство и беспрекословная вера в принципы. Он обладал пытливым умом и подвижной логикой. Переубедить его было возможно — но для этого требовались железные доводы. Однако все это говорило лишь в его пользу. Приятно иметь дело с умным и способным защитить свои принципы человеком, оставшимся открытым для всего нового и готового в случае необходимости признать свои ошибки. Как-то так вышло, что встречи их перестали ограничиваться только рабочими вопросами. Тигнари поймал себя на этой мысли, когда они вместе пили чай в таверне. Потом эта же мысль вспыхнула, когда он пригласил Сайно в комнату, в которой жил. И надо же было такому случиться, что именно в этот момент к нему заглянула его подруга, Азра. — Нари, а можно попросить тебя… ох, — она, кажется, даже не сразу поверила своим глазам, уставившись на Сайно, который как ни в чем не бывало сидел на подушках на его кровати и дожидался, пока его угостят чаем. Спокойный, доброжелательный, он даже снял и оставил рядом свой грозный головной убор, без которого выглядел совершенно нейтрально. Сайно вежливо кивнул девушке, и та, очевидно, смутившись, мягко улыбнулась и пообещала заглянуть попозже. Удалилась она так быстро, что невольно напрашивалась мысль — сбежала. — Твоя подруга? — уточнил Сайно, глядя ей вслед. Стало немного неловко. В слово «подруга» зачастую вкладывался совершенно иной подтекст, означавший куда более близкое знакомство, и не хотелось, чтобы Сайно так о них подумал. Не хотелось, чтобы Сайно вообще думал о том, что у него может кто-то быть. Эта мысль здорово зацепила. Задумавшись об этом единожды, Тигнари уже не мог отогнать подобные мысли. Почему его вообще волновал такой вопрос? Разве есть какое-то дело ему до того, что он там себе надумает? Разве вообще важно, кто мог бы нравиться Тигнари? — Просто подруга, — все же отозвался он, крайне недовольный той неловкостью, которую испытал. Она осела мутным осадком на прозрачном стекле разума, затуманивая то, что всегда, в общем-то, оставалось нейтрально чистым. Таков уж характер ученого — если начал тянуть за ниточку, обязательно нужно дойти до конца. Тигнари был именно таким. И единожды задумавшись, он уже не мог оставить эти мысли. Чем больше удавалось выудить из самого себя, тем большую досаду он испытывал. Ему не хотелось, чтобы Сайно считал, что ему кто-то нравится. Пусть считает, что Тигнари свободен. Пусть проводит с ним время, пусть думает о нем, приходит почаще, задает больше вопросов. Тигнари придумает еще и еще новых поводов, чтобы продолжить знакомство. Такие желания, к сожалению, означали лишь одно. В тот момент, когда на Тигнари снизошло это прозрение, он сидел в кабинете вместе с Азрой. Оба конспектировали данные по эксперименту и изредка переговаривались. Тигнари на мгновение застыл и обреченно улыбнулся. Закрыв глаза, он прислушался к своим эмоциям и желаниям. Чего ему хотелось бы от Сайно? Его общества. Внимания. Его голоса, снова и снова. Просто ощущать его рядом, чувствовать его тонкий едва заметный запах жаркой и такой далекой отсюда пустыни. Сердце заколотилось в груди обреченной птицей. Тигнари понял наконец, что все это могло означать. — Ты в порядке? — подняла брови Азра. — Конечно, — хрипловато пробормотал он, возвращаясь к работе. К сожалению, его вывод отнюдь не порадовал. Если он испытывает чувственное влечение к генералу махаматра… ох, как же так вышло, что он сам, своими руками решил усложнить жизнь. Пушистый хвост, огромные высокие уши и превосходный слух — не все характерные черты его вида. Были и другие, не столь заметные на первый взгляд, но, пожалуй, еще даже более неудобные. Так уж повелось, что фенеки в своей жизни влюбляются всего раз. Чаще всего это случается удачно, они формируют пару на всю жизнь, заводят семью… такими были его родители. Таким, вероятно, однажды стал бы и он сам — хотя семья как таковая его пока совершенно не интересовала. Но если такого рода внимания ему захотелось от генерала махаматры… Это провал. Пару дней потребовалось Тигнари, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Еще пару дней он упрямо ставил эксперименты, как правило, над собой. Сесть к Сайно поближе. Невзначай коснуться его пальцами. Вдохнуть запах его волос. Появятся ли какие-то особые чувства? Влюбляться раньше не доводилось, потому и сравнить особо не с чем. Может, потому, что эксперименты эти были искусственными, все выходило совсем не так, как он ожидал. Тигнари ощущал только глухое тревожное напряжение. Но это ведь не то чувство, о котором могла идти речь, не так ли? Сайно тем утром просто зашел в лабораторию — Тигнари, заметив его, кивнул в знак приветствия. Не раз он вот так уже вмешивался и наблюдал, ничего, если и в этот раз побудет рядом. Когда Тигнари был по-настоящему занят исследованиями, вопросы, связанные с эмоциональной чувственностью, отходили на задний план. — Это исследование растений, подвергшихся пагубному воздействию в зонах увядания, — терпеливо пояснил он, показывая свои записи, — я решил проверить, возможно ли увеличить стойкость некоторых видов, выработать иммунитет заранее. Эту темы мы обсуждали всем даршаном еще полгода назад, и тогда я решил разобраться получше. С тобой мы тоже об этом говорили, помнишь? — Да, — Сайно спокойно сел на стул напротив и сложил на коленях руки. — Если не ошибаюсь, этим же исследованием занимается твоя соседка? — спросил вдруг Сайно. — Азра? — Тигнари приподнял одну бровь, уши его вопросительно дернулись. — Да, верно. Ты с ней тоже говорил? Тот спокойно кивнул. — Да. Она предложила мне прийти к ней в комнату прошлый вечером. У Тигнари из рук выпала колба с образцами. Выпала, покатилась по полу, только чудом не разбилась, но часть материала высыпалась. Тигнари охнул, прикусил губу, сбегал за тряпкой и принялся собирать результат своей неосторожности. Сердце заколотилось и он не мог успокоиться после его слов. Кажется, даже руки дрожали. «В общем-то, логично, — размышлял он, — Азра любит красивых мужчин. Сайно… ох, его можно, пожалуй, назвать красивым». Вот только ему это совершенно не понравилось. Закончив с уборкой, Тигнари сел обратно за стол. Уже очевидно было, что для продолжения работы ему нужно сперва как следует успокоиться. — Ты ходил вечером к ней в комнату? — спросил но осторожно. Сайно ответил не сразу. Тигнари поймал на себе его взгляд, позволил задержать его — Сайно можно было что угодно, и смотреть в том числе. О чем он думал? Понял ли, насколько Тигнари разволновался и почему? — Да, — ответил наконец Сайно. Внутри что-то оборвалось. И если до этого момента Тигнари еще мог в себе сомневаться, то теперь понял, насколько же сильно он влип. Вот, значит, что ощущают те, кто так бездарно растрачивает единственный за всю жизнь драгоценный билет… кажется, он только что его попросту выкинул. Щеки загорелись, к горлу подступил горьким ком. Но это мелочи, лишь физические проявления бушующей внутри бури эмоций. — Значит, она тебе нравится? — Почему тебя это интересует? — то, насколько нейтрально звучал его голос, дополнительно разбивало сердце. Тигнари ощутил вдруг не только боль и обиду, но и раздражение. Кажется, проявленные им эмоции были достаточно однозначными, чтобы понимать ответ. Но, может, и к лучшему, если он ничего не заметит. Наверное будет проще и приятнее, если удастся остаться друзьями и иногда видеться? А если Сайно с Азрой поженятся? А если у них будут дети… вдруг они пожелают, чтобы он стал другом их семьи? Няньчил их малышей… Ох, это вообще звучит как издевательство, нельзя такого допускать. Но у Тигнари нет никакого опыта, так, что соблазнить чужого мужа он точно не сумеет, потому Азре можно не волноваться… — Я ходил к ней, потому что посчитал, что застану там тебя. Когда понял, что ошибся, сразу ушел, — не дождавшись ответа, пояснил Сайно. Тигнари молчал. Слова будто бы ничего и не сделали и не изменили, но накренившийся уже было мир вдруг разом вернулся на место. Удалось наконец спокойно выдохнуть. — Так ты хотел увидеть меня, — пробормотал Тигнари, чтобы хоть чем-то заполнить неловкую тишину. Сайно молча кивнул. Наверное, это удалось бы замять и забыть о странном моменте, если бы не то, что последовало дальше. Они сидели достаточно близко, стол в лаборатории был маленьким, а стулья стояли почти впритык. Тигнари снова опустил взгляд на оставленные им колбы и незавершенные зелья для исследований, когда ощутил внезапное, а оттого совершенно обезоруживающее прикосновение. Сайно коснулся его ушей. И не кончиков, которые обычно трогают все любопытные, а самого основания, где пушистая мягкая шерстка переходила в волосы. Сначала перехватило дыхание — Тигнари не был готов к физическому контакту. Он втянул носом воздух, резко поднял глаза. Сайно внимательно за ним следил и очень мягко, аккуратно мял основание его ушек. От смеси касания и взгляда по коже пробежали мурашки, воздуха в груди стало катастрофически мало, а к низу живота потянулся тугой горячий комок. — Что ты делаешь? — все же спросил он, хоть и вышло несколько хрипловато. — Нельзя? Я просто подумал, что давно хочу это сделать, и видел, что ты позволял это другим студентам. Значит, можно и мне? Тигнари едва понимал, что он говорит. Его захватило новое открытие — его уши, оказывается, могут быть настолько чувствительными, что на это реагирует все тело. Раньше такого за собой он не наблюдал, а теперь сидел и думал, как бы окончательно не расплавиться прямо здесь и сейчас. — Тебе все можно, — с тяжелым вздохом признал он наконец. Может, это и была капитуляция, но какой смысл уже что-то скрывать. К его удивлению, касание не прекратилось. Пальцы его, на вид крепкие и сильные, оказывается, умели быть такими нежными. Они мягко мяли шерстку, подушечки ласково проводили по жестковатой внешней части, а затем зарывались в нежный черных пух на внутренней. Сайно осторожно провел по всей длине уха, пропуская между пальцами тонкую кожу и на мгновение задержались на остром кончике. Тигнари подумал вдруг, что если он повторит это и с другим ухом тоже, сердце наверняка выпрыгнет из груди. — Тебе нравится, — сделал вывод Сайно. Это звучало так обыденно, так легко — просто нравится. Нравится! Нравиться может погода или предмет в Академии. Или грибное ассорти на обед. А то, что он только что испытал… — А ведь студенты трогали еще и твой хвост, я видел…. — Нет! — Тигнари даже подскочил из-за стола, на миг представив, что будет, если то же самое Сайно сотворит и с его хвостом. — Считай, что ты уже исчерпал лимит! — Так он у меня был, значит? «Он у тебя теперь пожизненный, потому что меня угораздило влюбиться не к месту», — промелькнуло в мыслях очень грустное. — Подойди ближе, — Сайно вздохнул и протянул руку. Это выглядело очень странно и непонятно. Тигнари сглотнул комок в горле, но исполнил его просьбу — подошел к нему, все еще сидящему на стуле, взложил ладонь в его руку. Он удивился, когда Сайно вдруг дернул его на себя — резко, решительно, но не грубо. Еще большим было удивление, когда Сайно его обнял. Руки легли ему на талию, он привлек к себе Тигнари и ткнулся лицом куда-то ему в живот. Лицо вспыхнуло мгновенно. Тигнари застыл на месте, боясь пошевелиться. Это длилось секунду, две, три… он так тепло дышал куда-то в живот. Тигнари наконец выдохнул и положил ладони ему на плечи. — Сайно? — Я сомневался. Но нужно было наконец проверить и понять. Я сомневался, но больше не буду, — выдохнул он. О чем речь, Тигнари легко понял, хотя пока не позволял себе радоваться. Но чувство это было таким теплым, сладким, он просто расслабился, наслаждаясь им — любой заслужил хотя бы капельку счастья, если никто от этого не пострадает. Пальцы запутались в белоснежных волосах. Тигнари опустил веки, наслаждаясь моментом, как только мог. Теплое дыхание Сайно. Крепкие объятия — вот это хватка. Ощущение мягкого шелка волос под пальцами. Щекочущее тепло, окутывающее его с кончиков пальцев на ногах и до макушки. Любопытно… приятно. — Не будешь, — эхом повторил за ним Тигнари. — Мне пора уезжать по работе, — отозвался он наконец, — я пришел попрощаться на какое-то время. Нужно было все-таки понять… Он сам отстранился и неохотно выпустил из объятий Тигнари. Вместо этого Сайно поднялся на ноги и заглянул ему в глаза. Должно быть, горящие щеки о многом могли сказать. Да и уши тоже — от смущения они стыдливо прижались к голове. — Я и сам понял совсем недавно, — негромко признался Тигнари, — но мне, кажется, все это время хотелось… Договорить Сайно ему не дал — подался вперед, касаясь губами его губ. Тигнари тихо охнул и тут же умолк. Как и обещал, позволил все — и не пожалел. Целовался Сайно несколько неаккуратно, прямолинейно, с грубоватой нежностью, но Тигнари растаял с первой же секунды. От тепла губ, от осторожных, но настойчивых движений, от ладони, устроившейся ему на шею и мягко ласкающей кожу, от осознания, что первый поцелуй каким-то таким и должен быть — чуточку неловким, но ужасно, невероятно желанным. — Да, — отозвался Сайно, отпуская его наконец, — мне тоже. Когда вернусь, мы наверняка продолжим двигаться в этом направлении. Подумай, действительно ли ты со мной этого хочешь. Тигнари слушал его и попеременно то тонул в приятнейшей эйфории, то недоумевал с того, что слышал. Интересно, он точно так же выглядел сейчас? Тигнари обнял его сам. Прижался плотно, всем телом, и опустил веки, чувствуя ответное объятие. — Возвращайся. Буду ждать, если не задержишься слишком долго. Если задержишься… ну что ж, придется подождать еще. И почувствовал, как Сайно согласно кивнул. Может быть, стоило позволить себе поверить, что влюбился он все-таки не так уж и неуместно?