These Arms of Mine

Гул возбуждения исходящий от стаи, заставляет Намджуна чуть ли не подпрыгивать на носочках от радости. Теперь им не удаётся устраивать встречи с фанатами так же часто, как и раньше, что, конечно же, является побочным эффектом их возросшей популярности. Поэтому, когда представился шанс, группа ухватилась за эту возможность. Мероприятие более приватное, чем те, что они когда-либо делали раньше: случайная лотерея, в которой выигрывает всего пятьдесят Арми. В любом случае, радостные возгласы, которые приветствуют их когда они заходят в конференц-зал, заставляют Намджуна чувствовать тот же прилив сил, что и на заполненных стадионах. То, как остальная часть стаи ухмыляется от уха до уха, даёт ему понять, что они чувствуют то же самое. Как лидер Бантанов, вполне естественно, что Намджун произносит приветственную речь, делая это уверенно. Даже будучи самым молодым омегой стаи, он решительно ведёт их, чувствуя небольшой прилив гордости от чувства привязанности и уважения, пульсирующего через их брачные узы, когда он говорит. Ну, как бы там не было, Намджун решительно ведет их именно на публике. Он профессионал перед камерами и перед фанатами, но каким бы активным он ни был пока он в центре внимания, все остальные члены стаи знают, насколько мягким и обаятельным на самом деле является их макнэ омега за кулисами. Конечно, ни для кого не секрет, что альфа стаи Сокджин управляет стаей, но фанатам редко удаётся увидеть это. Только остальная часть Бантанов может видеть, когда Намджун по-настоящему проявляет свою мягкую сторону — за исключением нескольких клипов из "In The Soop" или "Bon Voyage" Это легкая сделка; Сокджину, каким бы эксцентричным он ни был, не нравится быть представителем их команды. Намджун же, несмотря на всю его мягкость, любит выражать свои мысли от имени стаи. Ему с первого дня было легко принять решение стать лидером группы. И, когда Намджун заканчивает свою речь, и фанаты, и его товарищи по стае радостно приветствуют начало мероприятия аплодисментами. Они занимают свои места когда Арми начинают выстраиваться в очередь, но, хотя они планировали сесть в порядке возрастания, Намджун замечает, что Тэхён подталкивает Чимина сесть подальше, так, чтобы сам он мог занять место рядом с Намджуном. Бета дуется из-за того, что его вытеснили, но Тэхён бросает на него умоляющий взгляд, и этого достаточно, чтобы Чимин уступил. — Привет, хён, — небрежно бросает Тэхён, придвигая свой стул немного ближе. Намджун хмыкает, пытаясь сдержать ухмылку. — Опять ты, да? Сначала ты вышвыриваешь Чонгука с его места в машине, а теперь дошло и до Чимин-а? У меня такое впечатление, что я тебе нравлюсь или что-то в этом роде. Втайне, однако, Намджун немного доволен тем, что находится рядом с Тэхёном. Запах альфы, вроде как, всегда успокаивает Намджуна чуть больше, чем чей-либо другой запах в стае, и Тэхён ранее признавался, что чувствует то же самое. Лично Намджун думает, что это из-за того, что они делили комнату, когда альфа только презентовался, но Тэхён говорит, что это просто потому, что "Намджуни-хён пахнет так вкусно, что я хочу его съесть". Они ещё не достигли соглашения на этот счёт. — Или что-то в этом роде, — бормочет Тэхён, протягивая руку, чтобы сжать бедро Намджуна под столом. На самом деле Намджун счастлив, что сегодня может присматривать за Тэхёном, потому что тот был взвинчен со вчерашнего вечера. Симптомы пред-гона начали проявляться в его действиях и запахе. Гон не должен был начаться до следующей недели, но гормоны, предшествующие этому, всё равно делали Тэхёна раздражительным. Намджун беспокоился этим утром что фанмитинг будет слишком для альфы: так много незнакомцев и запахов окружает не только к его, но и остальную стаю. А ведь у Тэхёна всегда была эта ревнивая черта характера, которая конкурировала даже с альфой стаи Сокджином. Намджун знал, что сегодня ему будет тяжело, но трудно раздражаться, когда все просто излучают радость и только её от возможности встретиться лицом к лицу с фанатами после стольких лет. Такое счастье заразительно, независимо от того, предшествует оно гону или нет. По мере того, как всё больше и больше фанатов приходят поговорить, пошутить и улыбнуться вместе с ними, Намджун чувствует, что Тэхён расслабляется, пока он все так же ухмыляется и хихикает. И если Намджун находит аромат Тэхёна успокаивающим даже в обычном состоянии, то аромат довольного Тэхёна заставляет Намджуна чувствовать себя мягким и сентиментальным до глубины души. Так проходит почти час — семеро из них теряются во времени, делая все возможное, чтобы впечатления каждого фаната запомнились им надолго. В целом, фанмитинг проходил отлично: вся комната наполнилась ароматом счастья и удовлетворенности, звуками смеха и радости. Мероприятие приближалось к концу, и в очереди оставалось всего несколько фанатов. Однако один из них — самец-альфа. Одно только его присутствие заставляет Намджуна насторожиться. Не в том смысле, что он сразу же начинает искать в нём подвох, нет, скорее на инстинктивном уровне. Это просто его омежий инстинкт — быть несколько осторожным с не состоящим в браке альфой, особенно с учетом того, что конкретно этот был большим, даже выше Намджуна: широкоплечим, коренастым и с мускулами. Не то чтобы у них совсем не было фанатов, являющихся альфами, которые приходят на эти мероприятия, но в большинстве своём на них приходили беты и омеги. Намджун относится ко всем так справедливо, как только может, независимо от сабгендера. И всё же есть что-то в этом альфе, что заставляет его нервничать. Когда он — этот фанат — ведет разговор с Сокджином, который по своей натуре до абсурдного защищающий свою стаю альфа, и с Юнги, ещё более защищающим омегой, без каких-либо признаков причинения дискомфорта, Намджун действительно расслабляется, поворачиваясь, чтобы сосредоточить все свое внимание на девушке-бете, которая встает перед ним. Если эти двое не нашли ничего угрожающего в альфе, то Намджун не собирается подвергать это сомнению. Однако он всё равно чувствует, как напрягается Тэхён рядом с ним, когда замечает присутствие этого альфы. Намджун трет его бедро под столом, успокаивая настолько, насколько это возможно в данный момент. Когда незнакомец добирается до Намджуна, все начинается вполне хорошо. — Намджун-сси, привет! — Он склоняет голову в знак приветствия, и Намджун делает то же самое. — Вау, вживую ты ещё красивее. Намджун застенчиво улыбается. Может показаться, что он должен был уже привыкнуть к подобным комплиментам от фанатов, но даже сейчас такие вещи заставляют его краснеть. Он знает, что у него видны ямочки на щеках и знает, что глаза альфы устремляются прямо на них. — Вы слишком добры, спасибо. У вас есть что-нибудь, что вы хотели бы подписать? Альфа отрывается от своего пристального наблюдения: “О, э-э, да”. Он достает маленький блокнот, сдвигая его через стол дальше, чем это действительно необходимо, наклоняясь к Намджуну. — Если можно, прямо здесь? Намджун тоже наклоняется, чтобы взять блокнот, но когда он это делает, незнакомец заметно вдыхает его запах. Омега напрягается. Ох, так это один из таких фанатов. Намджун с трудом подавляет желание закатить глаза. Невежливо вот так просто вдыхать чей-то запах, не говоря уже о том, что это невероятно агрессивное и просто жуткое поведение. К сожалению, в их работе айдолу приходится улыбаться и отмахиваться от этого. Будет ли нормально если Намджун поговорит с кем-нибудь из технического отдела Хайб, чтобы этот альфа больше не мог выигрывать розыгрыши на фанмитинги? Что ж, это станет просто его небольшим секретом. Удивительно, но альфа делает это снова, после чего мечтательно вздыхает. — Вау, свеча с твоим ароматом, которая у меня есть, не отдает тебе должного. Ты пахнешь, — мужчина снова вдыхает, и Намджун чувствует, как по его спине пробегает холодок. Насколько ему известно, их компания не продает свечи с их ароматами. Альфа мрачно бормочет: — Ты пахнешь невероятно. — Верно, — нервно хихикает Намджун. — Спасибо. Так кому я должен это подписать? — Мёндэ. Рука мужчины скользит к руке Намджуна, поглаживая ее тыльную сторону. Намджун крепче сжимает ручку, собирая все свое самообладание, чтобы не вонзить ее в руку незнакомца. — Хотя, — продолжает он, так тихо, что Намджун почти не слышит его, — ты мог бы просто называть меня альфой, если хочешь. Этот ебанный... — Мёндэ? Отлично! — Намджун быстро царапает свою подпись и без энтузиазма добавляет "Файтин!" рядом с именем мужчины. Его время почти истекло — Намджун уверен в этом, поэтому возвращает блокнот Мёндэ, изо всех сил стараясь тепло улыбнуться вместо недовольной гримасы. — Приятного вечера. Альфа делает то, чего никто не мог ожидать: он хватает Намджуна за запястье, крепко сжимая, когда его большой палец надавливает прямо на его пахучую железу. Намджун чувствует, как всё его тело инстинктивно застывает на месте. — Я серьёзно, — торопливо говорит Мёндэ. — Я мог бы относиться к тебе так хорошо, мой Намджун. Слова заглушаются шумом крови в ушах Намджуна, а сердце колотится сильно и беспорядочно. Ему нужно бежать, убираться отсюда — адреналин выбрасывается, даже если его тело остается на месте. Он не может двигаться, не может думать. Намджун даже не может контролировать себя, когда из его горла вырывается высокий, полный страха скулёж. Голова Тэхёна немедленно поворачивается к ним. Он видит Намджуна, вытянувшего руку перед собой, и альфу, который выворачивает кожу на его запястье достаточно сильно, чтобы причинить боль. Однако Мёндэ, похоже, это не останавливает. Он пристально смотрит на Намджуна, как будто действительно ожидает ответа. Его большой палец медленно и целенаправленно движется по пахучей железе, как будто он пытается стереть запах стаи своим собственным. Это отвратительно, за гранью неуважения, как к Намджуну, так и к стае. Такая вопиющая попытка заявить о себе повязанной, спаренной омеге. А Намджун даже не может среагировать, не может откусить руку этому засранцу, как ему того невыносимо хочется внутри. Его схватили именно за запястье не случайно. Схватить омегу рядом с пахучей железой парализует, ты инстинктивно замираешь, когда хватают за такое уязвимое место. Это не что иное, как ужас. Намджун чувствует запах испускаемых им феромонов страха, терпкий и горький, когда он смешивается с властным ароматом альфы. Этого достаточно, чтобы вызвать у него тошноту. — Пожалуйста, прекрати... — Начинает Намджун, но хватка альфы только усиливается так, что кости запястья неприятно скрипят. Он издает болезненный крик, такой первобытный, что это шокирует даже самого Намджуна. Он никогда не слышал, чтобы сам издавал такой шум. После этого все происходит как в замедленной съёмке. Тэхён отрывает руку оскорбившего его альфы от Намджуна, так, что бы омега сдвинулся со стола назад, а Тэхён закрыл его от посторонних глаз. Мёндэ рычит на него, но Тэхён рычит в ответ, что звучит раза в два свирепей. Он так же огрызается на него своими зубами в качестве предупреждения того, что будет, если тот продолжит давить, бросая вызов. Дело в том, что Мёндэ — большой альфа. Вместо того чтобы отступить, он огрызается в ответ, принимая бой. И Намджун видит это в глазах Тэхёна, как они затуманиваются от ярости, от намерения. Он собирается действовать: присел, чтобы перегнуться через стол и- Сокджин быстро оказывается рядом, крепко сцепив руки, чтобы поймать Тэхёна сзади в середине прыжка. “Тэхён, нет”, - командует он, используя каждую унцию голоса альфы, которую он может собрать, чтобы замедлить младшего альфу. Но Тэхён совершенно невозмутим, он извивается в объятиях Сокджина, рычит и огрызается, когда охрана набрасывается на другого нападающего альфу. Он пинает стол, пытаясь подтолкнуть его к себе. — Я оторву ему его блядскую руку! Сокджин сильно встряхивает его в знак порицания, и Хосок тоже оказывается там, загораживая Тэхёну обзор. Он хватает его за обе стороны лица, привлекая его внимание. — Приди в себя! Ему это удается, немного, но достаточно, чтобы больше не выглядить так, будто он в нескольких секундах от того, чтобы укусить мешающего ему Сокджина. Тэхён тяжело дышит, пытаясь успокоиться, но он не отводит своих диких глаз от угрозы, даже несмотря на то, что охрана взяла его под контроль, таща его, брыкающегося и рычащего, из зала. — Я могу сделать тебя своим, Намджун-а! Ты мой! — кричит и угрожает неуравновешенный альфа. Двери с глухим стуком закрываются, и хотя это обрывает этого человека, тише в помещении всё равно не становится. На сцене царит хаос. Продюсеры и персонал суетятся на заднем плане, пытаясь обезопасить сцену. Отправляются звонки в службу безопасности, в отдел по связям с общественностью. Это оставляет участников там, немного потрясенных, наблюдать за реакцией толпы. В зале ощущается скрытая неловкость, страх и беспокойство фанатов, когда они перешептываются друг с другом, и глаза Намджуна расширяются. У него разрывается сердце, когда он видит, как напуганы некоторые из них, как некоторые из молодых фанатов дрожат, а их глаза слезятся. Тэхён, по крайней мере, кажется вполне пришел в норму. Сокджин наконец отпускает его, руки все ещё крепко лежат на его плече, как будто он боится, что альфа все ещё может попытаться пойти в атаку, что не удивило бы Намджуна учитывая то, как Тэхён выглядел. К сожалению, это далеко не единственный неприятный инцидент, с которым когда-либо сталкивались Бантан. Мёндэ, возможно, был более агрессивен в своих домогательствах, но у них и раньше были своевольные фанаты и напористые люди, которые не уважали их границ и один или два сасэна, которых охрана не смогла поймать достаточно быстро. Намджун всегда знал, что сказать, чтобы разрядить ситуацию. В другие разы Намджуну везло — никто никогда не подходил к нему так близко, никто никогда не унижал его так до этого. Толпа замолкает, в зале так, так тихо. Группа ждет, когда заговорит их лидер. Но Намджун… он не может подобрать слов. Не в этот раз. Намджун отворачивается от взглядов своих фанатов. Он не может позволить им увидеть, насколько он на самом деле взволнован, это только усугубит ситуацию и заставит их волноваться ещё больше. Он не может показать им, как он был напуган — нет, как он все ещё напуган. Но стая видит; как он прижимает запястье к сердцу, как дрожит его нижняя губа, как он изо всех сил старается выровнять дыхание, икает, пытаясь успокоиться. — Ещё секунда, — говорит он себе, — а потом соберись снова, Намджун. "Соберись, соберись, ровно настолько, чтобы попрощаться–" Сокджин спокойно хватает микрофон, всё ещё лежащий на столе, отступая в сторону таким образом, чтобы Намджун не был виден. Благодарность, чистая, нефильтрованная благодарность — это всё, что может чувствовать Намджун. — Всё в порядке? — искренне спрашивает альфа, обращаясь к залу. Реакция приглушённая — даже больше чем приглушённая, особенно по сравнению с аплодисментами и смехом, которые они получили ранее. Однако, несмотря на это, фанаты дают понять, что с ними все в порядке. Сокджин кивает один раз, натянуто улыбаясь. — От имени участников и нашего персонала мы хотим извиниться. Мы всегда хотим, чтобы взаимодействие с Арми было безопасным и весёлым, но, к сожалению, сегодня этого не произошло, — он получил ещё несколько возгласов в ответ, на этот раз более обнадеживающих, которые говорят о том, что им в любом случае весело сегодня, они всё ещё рады их видеть. — Нам жаль, что сегодня мы уделили вам так мало времени, — продолжает Сокджин, и это звучит сожалеюще, но твердо, — но я надеюсь, вы сможете меня понять. Я думаю, что сейчас самое лучшее — это проводить моих товарищей по стае домой, хорошо? В ответ на это одобрительные возгласы толпы стали ближе к тому, какими они были, когда день только начался, подтверждая, что они согласны, и что готовы пожертвовать своим временем со своими кумирами в обмен на их комфорт. Намджуну хотелось плакать. Он провел бесчисленное количество часов, благодаря своих поклонников за их доброту и сострадание. Сегодня он молча благодарит их ещё раз. Намджун не думает, что он смог бы справиться с этим лучше, чем Сокджин, в независимости от того, в каком он был бы состоянии. Однако Сокджин, похоже, ещё не закончил. Он прочищает горло, и толпа снова замирает, чтобы послушать. — В заключение, я уверен, что наш Тэхённи здесь... — Сокджин тащит Тэхёна вперед и в центр, властно положив руку ему на плечо. — Очень сожалеет о том, что вышел из себя и зарычал перед вами. Брови Тэхёна оскорбленно сдвинулись. Сокджин просто продолжает: — Я уверен, что он не хотел никого напугать, и он очень сожалеет, что сделал это, верно? — Сокджин толкает Тэхёна локтем, многозначительно отводя глаза в сторону. Намджун краем глаза следит за его взглядом и замечает в первом ряду двух омег, все ещё немного потрясенных и нервно смотрящих на Тэхёна. Они, вероятно, были как раз рядом с ним, когда он рычал. Возможно, это даже не усталость, направленная на Тэхёна — Намджун сомневается в этом, потому что на одной из них повязка Тата. Это просто инстинкт для любого человека держаться подальше от разъярённого альфы, который ещё сильнее выражается у омег. Лицо Тэхёна смягчается, на нем появляется выражение искреннего сожаления. — Хён прав. Мне очень жаль, ребята. — И он кланяется, один раз толпе, затем ещё раз двум омегам впереди. Они заметно расслабляются, краснеют, прежде чем хихикнуть друг другу, смущенные таким вниманием. Тэхён одаривает их широкой ухмылкой, выпрямляясь, но Намджун видит напряжение в его челюсти. Без сомнения, он сожалеет о своём поведении перед фанатами. Но Намджун так же уверен, что он сожалеет, что ему не удалось замахнуться на этого альфу. Внезапно произошедшие события ударяют по Намджуну. Он ощущает тупую боль в запястье, остаточный ужас от того, насколько он был парализован и беспомощен, стойкий запах страха, который прилипает к нему, как плёнка. Намджун не совсем в состоянии сдержать огорченный всхлип, настолько тихий, что, к счастью, фанаты его не слышат. Зато Сокджин не пропускает это мимо ушей. — Ну! — Он хлопает в ладоши, теперь в его тоне немного больше спешки. — Теперь, когда с этим покончено, мы очень благодарны вам за то, что пришли сегодня. Не смотря на то, как всё закончилось, я говорю от имени всех нас, что всегда приятно быть с Арми. Борахэ! Их встречают радостными возгласами и воркованием, когда Сокджин уводит их со сцены, фанаты кричат "Файтин!" и "Ешьте хорошо!" и "Я люблю вас!" Обычно это заставляло Намджуна улыбаться, махать рукой и дарить сердечки. Заставляло его остаться как можно дольше, чтобы он ушёл последним из участников. Однако, прямо сейчас он просто чувствует себя подавленным. В кои-то веки Намджун позволяет одному из своих товарищей по стае попрощаться последним. Когда Юнги уводит его со сцены, нежно положив руку ему на спину, он пропускает его, не испытывая ничего, кроме облегчения. *** Намджун, сгорбившись, шаркает по заднему коридору к выходу, крепко сжав руку, скрытую курткой от посторонних глаз. Он быстро идет с остальной частью стаи, его тело все ещё пытается убежать, убежать, убежать... — Намджун-а, — омега вздрагивает как только Юнги ровняется с ним. — Не мог бы ты показать мне свое запястье, пожалуйста? — Он осторожно спрашивает. Намджун медленно опускает запястье со своей груди, и Юнги, как всегда нежно, берёт его, пока они идут. К счастью, оно не сломано, но кожа раздражённо-розовая, а пахучая железа распухла от раздражения. Юнги осторожно проводит по нему большим пальцем, ворча: "О, детка" Младший омега всхлипывает, снова прижимая руку к груди. — Я в порядке, просто хочу попасть домой. Подальше от альфы, подальше от какофонии ароматов, подальше от мира и в безопасное логово... Такого рода инциденты всегда сильнее всего ударяют по Намджуну. Он не был слишком гордым и мог признать, что был чувствителен к конфликтам — его легко подавить, если подвергнуть большему стрессу, чем он привык. К сожалению, подобные вещи случаются с айдолами омегами, что является прискорбной частью этой работы. Но Бантаны так долго были таким неприкасаемыми, что забыли, каково это — иметь такого приставучего фаната. Намджун дрожит при воспоминании обо всем этом. Они достигают выходной двери, и внезапно свежий воздух и затяжные ароматы города обрушиваются на него с полной силой. Его дыхание прерывается, он молча прочерчивает себе путь к горлу Юнги, чтобы убежать от этого. — Пожалуйста, хён, это слишком. — Чёрт, — ворчит Юнги, обнимая его одной рукой. — Давайте, быстрее. Дайте мне отвести его в фургон. Как только открывается дверь, Чонгук вводит их внутрь, положив руку на макушку Намджуна, чтобы убедиться, что он не ударится о неё, когда будет залезать внутрь. Это такая маленькая деталь, такой крошечный добрый жест, но каким бы незначительным он ни был, Намджун чувствует, что немного расслабляется, когда Юнги пристегивает его к сиденью сзади. Он в безопасности. Ничего слишком плохого не случилось. Нужно дышать. Намджун повторяет про себя эту мантру, пока остальная стая загружается в машину. Тихо, и никто ничего не говорит. Только Чимин инструктирует водителя: “Отвези нас обратно в нашу квартиру. Персонал может уточнить расписание позже” Когда водитель выезжает, протестов не слышно. В безопасном фургоне Намджун, наконец, чувствует, что успокаивается. Он знает, что его запах все ещё немного кисловатый, но он становится лучше, когда он утыкается носом в Юнги — успокаивающие феромоны омеги творят чудеса с его напряженными нервами. Незаметно старший трëт свое запястье о запястье Намджуна, и младший омега чувствует, как тает, облакачиваясь на Юнги. Юнги не жалуется на прибавленный вес, не жалуется даже тогда, когда Намджун слегка облизывает пахучую железу сбоку от его шеи для своего утешения, хотя он уже говорил, что ему это не всегда нравится. Приставучие фанаты... Намджуну известно, что, к сожалению, это то, с чем Юнги слишком хорошо знаком. Чонгук — тот, кто наконец нарушает молчание. — Ребята, вы видели ту фанатку, которая приехала аж из Соединенных Штатов? Чимин напевает, слегка улыбаясь. — Да. Она сказала, что участвовала в розыгрыше, не имея ни малейшего представления о том, как она доберется до Сеула. Она не думала, что на самом деле выиграет. — Правда? — спрашивает Хосок, даже слегка посмеиваясь. — Я бы заплатил, чтобы увидеть, как она читает это письмо о выигрыше. Это настраивает и остальных из них на беседу и каждый тихо, но с любовью вспоминает истории, которые рассказывали им фанаты: одна поклонница Хосока рассказала ему о том, как он вдохновил ее начать изучать танцы, и теперь она инструктор; Их самый юный поклонник, пришедший сегодня — маленький девятилетний альфа, расхваливал Чимина за то, какой он симпатичный, настолько, что Чимин даже покраснел; У Юнги был поклонник, который подарил ему целый пакет мандаринов. Он делает вид, что дуется и что это было глупо, но Намджун знает, что он съест их до конца недели. Даже Сокджин, который был неестественно молчалив, добавляет комментарии тут и там со своего места, повернувшись ко всем лицом. Его глаза постоянно возвращаются к Намджуну, прежде чем посмотреть на каждого из участников, и так каждый раз. Намджун улыбается в шею Юнги, шепча ему: — Знаешь, я думаю, это мило, когда Сокджин переходит в режим опеки. — Эй! — пронзительно кричит Сокджин. — Я это слышал! Я не опекаю, я... просто смотрю. Разве это преступление — смотреть на мою стаю, а? — Да, когда я могу сказать, что ты каждый раз считаешь в уме до шести. — Юнги невозмутим. Стая смеется, когда Сокджин возражает, и, наконец, Намджун чувствует, как тон действительно меняется, ночь снова начинает быть хорошей. Он даже больше не может уловить запах этого альфы, только мириады ароматов, которые источает его стая, знакомая вещь, которая просто говорит о доме. Намджун, конечно, немного потрясен, но он в безопасности, и стая хихикает, и этого пока достаточно. Ну, почти все они хихикают. Юнги сидит слева от него, но справа от Намджуна Тэхён, который позаботился о том, чтобы занять место рядом с ним и держаться поближе. Он не произнес ни единого слова с тех пор, как они покинули конференц-зал, и хотя он, кажется, больше не излучает гнева, его челюсть все ещё напряжена, а в глазах ещё не совсем погас огонь. Он уже не злой, однако все ещё взволнованный. Это беспокойство, от которого Намджун чувствует необходимость избавиться. Конечно, для него это тоже было бы слишком — большой выброс гормонов за такое короткое время. Намджун толкает его в бок, и голова Тэхёна мгновенно поворачивается к нему. Омега мягко смотрит и улыбается ему. — Привет. Останешься со мной в моей комнате сегодня вечером? Брови Тэхёна нахмурились в замешательстве, как будто мысль о том, чтобы остаться с Намджуном, уже была очевидным решением. Намджун бы рассмеялся, если бы обстоятельства не были такими, какие они есть. Тем не менее, Тэхён кивает, прежде чем вернуться к тому, каким он был, повернув голову к окну и погрузившись в свои мысли. Намджун хочет знать, о чем он думает, задается вопросом, поймет ли он его вообще, или это дело альфы, но решает оставить это до лучшего момента. У Тэхёна и Намджуна есть история обмена секретами под покровом ночи, свернувшись калачиком друг с другом в любой из своих кроватей. Они начали делать это ещё до того, как презентовались. Тэхён всё расскажет ему в один из таких разов, как он всегда и делает. А пока Намджун снова прижимается к Юнги и закрывает глаза, слушая пустую болтовню стаи всю оставшуюся дорогу домой. *** Намджун чувствует себя действительно лучше, к тому времени, как они добираются до логова, но он устал и ему не терпится просто принять душ и забраться в уютное гнездышко на своей кровати. Он и собирается сделать именно это, когда его останавливает Сокджин. — Подожди, Джун-а, — он придвигается, притягивая Намджуна в свое пространство. Его руки повсюду вокруг Намджуна: он обнюхивает его и ищет что-нибудь неуместное. Когда он добирается до запястья омеги, он так нежен, что у Намджуна болит сердце. Он аккуратно целует потускневшие следы, проводя по ним щекой, чтобы добавить свой аромат. — Ты уверен, что с тобой все в порядке, детка? Намджун мычит, охваченный этими чувствами. — Теперь я в порядке, альфа, да. Это было страшно, но и такое случается. — Это не значит, что так должно быть, — бормочет Чонгук. — Нет, этого не должно быть. — Чимин заканчивает отправлять сообщение, прежде чем бросить свой телефон на диван. — Седжин занимается пиаром в средствах массовой информации. На данный момент у нас свободный график, пока они готовят заявление, если им это вообще понадобится, честно говоря. Обычно это был бы Намджун, координирующий действия с Седжином. Его обязанностью всегда было управлять расписанием групп. Но вот Чимин: берет бразды правления работой лидера, когда Намджун не может этого сделать, справляясь со стрессом, чтобы ему не пришлось заниматься всем этим прямо сейчас. Он в очередной раз ловит себя на том, что благодарен за такую идеальную стаю. Намджун делает себе пометку, чтобы позже полноценно поблагодарить Чимина за это. — Что говорят фанаты? — спрашивает Юнги. — Хорошие вещи, — Хосок прокручивает свой телефон, читая. — Похоже, что некоторые люди, которые были на мероприятии, объяснили, что произошло. Арми полностью на нашей стороне, сказав, что альфа перешел все границы... и что Тэхён был хорошим товарищем по стае за то, что вмешался. Тэхён, с того места, где он маячил рядом с Намджуном, заметно расслабляется. — Тэхён, — подтверждает Хосок, —Ты хорошо поработал. Защитил Джуни, никому не причинив вреда. — То, что он ударил меня локтем в грудь, говорит об обратном, — Сокджин надувает губы, гримасничая сам себе. — Несмотря на это, фанаты правы, — улыбается ему Намджун. — Спасибо, Тэ, — они так близко, что Намджуну легко оказаться в объятиях Тэхёна, альфа немедленно обнимает его, мягко и интимно. Это естественно, то, как Намджун проводит носом по его шее, нежно вдыхая аромат, прежде чем целомудренно поцеловать его в угол челюсти. Однако, когда Намджун пытается высвободиться из объятий, Тэхён не позволяет ему, тисками притягивая его ближе и удерживая на месте. Альфа прижимается носом к шее Намджуна, и продолжает гораздо настойчивее, когда двигается вдоль пахучей железы. Так близко. Намджун может сказать, насколько силен его запах: более густой и крепкий, чем обычно. Это поражает его чувства, словно выброс адреналина. Тело неподвижно, когда Тэхён тычется в него носом. — Э-эм, Тэ? Никакого ответа, просто ещё больше агрессивного, помечающего запаха, только теперь его рот сдвигается и мягкие губы скользят по горлу Намджуна. Намджун снова пытается расспросить его, но обнаруживает, что, честно говоря, не может, язык внезапно становится слишком тяжелым. От запаха Тэхёна его мозг слегка затуманивается, все перед глазами становится немного мягким по краям. Он излучает несколько интенсивных альфа-феромонов, тяжелых и мощных, достаточных для того, чтобы у Намджуна подкосились колени, но так, чтобы он чувствовал себя в безопасности, а не испуганным, как с тем, другим альфой. Омега блаженно вздыхает, склоняя голову набок. Тэхён издает почти неслышное рычание, звучащее удовлетворенно, когда его пальцы резко сжимают талию Намджуна. — Тэхён, — это Юнги, — Намджун-а в порядке. Как насчет того, чтобы отпустить его, прежде чем накачать феромонами? Лично Намджун, даже с затуманенной головой, считает, что для этого, возможно, немного поздновато. Альфа только ворчит, едва отрываясь от горла Намджуна, чтобы заговорить: — Не могу. Прости, хён, мне нужно побыть рядом с тобой прямо сейчас. И Намджун смягчился бы при этих словах, если бы Тэхён не выбрал бы именно этот момент, чтобы лизнуть широкой полосой прямо вдоль железы Намджуна. Вместо этого он не может ничего сделать, кроме как хныкать, обмякнув в объятиях альфы. Его мысли плывут, немного перегруженные, но он все ещё воспринимает слова Тэхёна: — Я бы убил его, — бормочет он, касаясь губами уха Намджуна. — Чт... — Намджун обрывается. — Если бы он попытался забрать тебя, — уточняет Тэхён, облизывая челюсть омеги, — я бы свернул ему шею прямо там. Намджун дрожит от неприкрытых эмоций, звучащих в словах Тэхёна. Нет ни одной его части, которая не верила бы, что он говорит серьезно; не знала бы, насколько искренна эта угроза. Что-то глубоко внутри него ценит такое отношение и даже находит его немного милым. Его мягкий аромат расцветает вокруг них, потому что он доволен. Его альфа будет сражаться за него, разорвет другого хищника на части, убьет за него, если он попросит. — Как бы сильно я тоже ни хотел сломать ему руки, — вмешивается Хосок, — может быть, мы не будем убивать каждого дерьмового альфу, который не может держать свои руки при себе, а? Тэхён только мычит, притягивая Намджуна к себе невероятно крепко. — Ты не понимаешь. — Да, да, Тэ, мы знаем, — говорит Чимин. — Ты большой сильный альфа. Джун-хён в целости и сохранности, видишь? — Подожди, — морщит нос Чонгук. У него самое чувствительное обоняние в стае, поэтому он делает всего один шаг в направлении Тэхёна, прежде чем выражение его лица превращается в удивленное. — Ой. — Что такое? — спрашивает Чимин. — Тэ-хён пахнет так, будто у него гон. Юнги закатывает глаза. — Ну да. У него же сейчас пред-гон. — Нет, — настаивает Чонгук. — Я имею в виду, типа, гон-гон. — У меня есть ещё несколько дней, — бормочет альфа, нахмурив брови. Чонгук смеряет его взглядом. — Хорошо, тогда отпусти хёна. Тэхён не отпускает Намджуна. Юнги делает вдох, и зрачки старшего омеги немедленно расширяются, чуть не сбивая его с ног. — Вау, да, окей. Это определенно гон. Что ж, тогда понятно, почему Намджун чувствует себя как растаявшее мороженое в объятиях Тэхёна. Он, словно котёнок, коротко лижет железу альфы. — Пахнет очень вкусно, Тэ-тэ. — Стресс может спровоцировать гон на ранней стадии, — комментирует Сокджин. Стая поворачивается, чтобы посмотреть на него, и он краснеет от такого внимания. — А вы думали, почему мой цикл гона был таким плохим когда я учился в университете? В любом случае, — уклоняется он, — я просто говорю, что, вероятно, это то, что происходит с Тэ. — Оу, — воркует Чимин. — Всё это альфа-позерство возбудило и обеспокоило тебя, да? — Намджун даже не уверен, с кем из них двоих Чимин вообще разговаривает в данный момент. Он вне себя от возбуждения: Намджун почувствовал себя мокрым, как только Тэхён начал нюхать его. — Не хочу, чтобы хён пах как кто-то другой, — все равно отвечает Тэхён. Запах того альфы с фанмитинга давно испарился, но он не собирается сейчас указывать на это. Намджун не чувствует ничего, кроме темного, тяжелого запаха Тэхёна, наполняющего его голову, покрывающего его язык при каждом вдохе. Это заставляет его дрожать, а пятно на его шортах становится ещё больше. — Что ж, — Сокджин вздыхает, губы растягиваются в ухмылке, — у нас есть чёткий график. Что на счёт того, что бы провести гон, а? *** Каким-то образом им удается заставить Тэхёна отпустить Намджуна на достаточно долгое время, чтобы омеги начали строить гнездо прямо здесь, в гостиной, что является необходимостью в любом из их циклов. Намджун, как они выяснили, является омегой, невероятно чувствительной к гормональным изменениям в воздухе, чему они научились на собственном горьком опыте во время первого гона Хосока со стаей. Феромоны гона почти гарантированно каждый раз отправляют его в псевдо-течку, если не в настоящую, так что теперь гнездование это необходимость. Не то чтобы кто-то возражал: по собственному скромному мнению Намджуна, это потому, что они с Юнги делают идеальные гнездышки. Теперь, без всех этих феромонов, перекрывающих его чувства, Намджун мысленно возвращается к себе, размышляя о разных вещах, пока делает гнездо. Честно говоря, он больше не потрясён тем, что произошло: вместо этого его нервозность была заслонена волной эмоций, которые он испытывает прямо сейчас к Тэхёну. Благодарность — главная из них. Благодарность альфе за то, что он вмешался в опасную ситуацию, хотя он ни в малейшей степени не удивлен. Они все всегда ясно давали понять, что спрыгнули бы со здания, если бы омега когда-нибудь попросил бы их об этом. Тем не менее, Намджун обнаруживает, что сражен сегодняшним выступлением Тэхёна. Он всегда знал, что альфы более чем способны защитить стаю, если потребуется, но физически видеть, как Тэхён ведет себя как собственник, видеть, как он готов бороться за "честь" Намджуна, так сказать… Это может показаться немного устаревшим, но такого рода мысли доставляют ему виноватое удовольствие. Он совершенно точно сильный, независимый и современный омега, конечно, это так, но он не может не признать что идея о том, что Тэхён действительно сражается с другими альфами, другими хищниками, своими зубами и когтями, просто чтобы защитить его, ну… это, мягко говоря, делает его слабым в коленях. Пространство гнезда занимает всю площадь их гостиной, чего более чем достаточно для того, чтобы все они могли удобно разместиться и передвигаться. Тэхён беспокойно расхаживает снаружи, пока Намджун и Юнги работают над гнездом. Он взял на себя "тяжелую" работу по переносу всех простыней, подушек и одеял, которые смог найти для них, не позволяя Намджуну поднять ни перышка своим запястьем, которое к этому моменту полностью зажило, о чём Тэхён не хотел слышать ни слова. Он бросает всё оставшееся постельное белье рядом с Намджуном, и омега улыбается. — Спасибо за это, альфа. — Намджун заливается смехом, когда Сокджину приходится тащить Тэхёна за затылок к дивану, чтобы альфа не набросился на Намджуна прямо там. Теперь он чувствует, как пристальный взгляд Тэхёна впивается в него, когда они с Юнги складывают, заправляют и взбивают все, что они берут. Это заставляет его работать немного усерднее, желая, чтобы все было идеально, когда он переворачивает подушку снова и снова. Юнги толкает его локтем в ребра с понимающей ухмылкой. — Расслабься. Даже если бы ты бросил одно только полотенце, Тэхён всё равно подумал бы, что это лучшее гнездо, которое он когда-либо видел. — Мы не расстилаем полотенца, хён, — фыркает Намджун. — Тэхён заслуживает хорошего гнезда для своего гона. Юнги хихикает, подсовывая свитер рядом с подушками Намджуна. Вот чего не хватало! — Да, да, Джун-а. Гнездо очень красивое. И Намджун гордится собой, хотя и смущен тем, что ведёт себя так очевидно. Ну разве не прелестное получилось гнёздышко? Внеся несколько небольших поправок в свою работу, Юнги и Намджун только обмениваются взглядами и ничего больше, кивая. Дело сделано. Довольные своей работой, они плавно передвигаются вместе к середине, идеально синхронно притягивая друг друга в томном поцелуе. Никакой прелюдии: просто влажные языки, со скользящими расслабленными губами, соприкасаются лениво и привычно. Удовлетворенные омежьи феромоны окружают их, покрывая простыни гнезда. Это словно пение сирен: смотрите, омеги здесь — следуйте за ними. — Я все ещё считаю, что это очень круто — наблюдать за ними вот так, — бормочет Чонгук, пока все в стае просто смотрят. — Нет слов, они просто знают. — Спаривающиеся омеги, — кивает Хосок. — Могущественные узы. Юнги облизывает рот Намджуна, и младший омега вздыхает. — Господи, — Сокджин ерзает на своем месте. — Они сейчас и меня в гон введут. Два альфы в гоне? Намджун чуть ли не стонет от этой мысли. Ещё несколько поцелуев, и Намджун и Юнги отрываются друг от друга. Их губы красные и скользкие. На самом деле, требуется невероятное самообладание, чтобы не зайти ещё дальше, но Намджун думает о Тэхёне и находит в себе силы. Одновременно они поворачивают головы к дивану, и Намджун надувает губы, обнаружив, что они все ещё сидят там и просто наблюдают. — Почему вы все ещё одеты? Все они раздеваются в рекордно короткие сроки. Предусмотрительно они оставляют одежду в пределах досягаемости Намджуна — ещё один урок, усвоенный на горьком опыте — Намджун во время течки хочет, чтобы их одежда была в гнезде. При этом, Намджун в течке не позволяет им уйти, чтобы забрать эту самую одежду. Отсюда и проблема. Он почти уверен, что у Чимина все ещё есть след от укуса на лодыжке со времён того цикла. Нет никакой гарантии, что у Намджуна начнется течка, но учитывая, насколько сильны их ароматы, когда они все раздеваются, он думает, что, всё же, на это есть большая вероятность. Тэхён подползает прямо к Намджуну, как только входит в гнездо, таща омегу к дальнему краю одеяла. Честно говоря, это не самое лучшее. Ему нравится держаться поближе к Юнги в гнездах, потому что омеги инстинктивно держатся вместе. Однако, трудно протестовать, когда у Намджуна есть такой красивый альфа, как Тэхён, который тянет за молнию его штанов. В ту секунду, когда его рубашка стягивается через голову, губы Тэхёна оказываются на его губах. Альфа целует его, словно изголодавшийся. Зубы, язык и тихое рычание: Намджун едва поспевает, не может делать ничего другого, кроме как брать то, что дает Тэхён. Так близко, феромоны гона снова начинают действовать на него, разум расплывается по краям, когда возбуждение овладевает им. Он позволяет раздеть себя, наконец-то обнажаясь под Тэхёном, и альфа раздевается точно так же. Его член толстый и тёмный, головка блестит от преякулята. У Намджуна от этого зрелища слюнки текут. Тэхён освобождает для себя пространство между раздвинутыми бедрами Намджуна, крепко сжимая их мягкость в своих руках. Он откидывается назад и принимает Намджуна таким, какой он есть. Принимает его набухший член, лежащий на его бедре — то, что раньше делало Намджуна таким застенчивым, а Тэхёна очень, очень голодным. Его член большой для омеги, а у некоторых омег, таких как Юнги, вообще не было члена, но Тэхёну это нравится, и он никогда не стесняется напоминать ему об этом. Ниже его члена Тэхён замечает складки Намджуна, темно-розовые, припухшие от возбуждения, блестящие, когда они ловят свет. Это тот Намджун, которого он не позволяет миру увидеть даже мельком: Мягкий, тёплый и довольный среди простыней и одеял в импровизированном гнёздышке в гостиной. Глаза остекленели, тяжелое облако феромонов делает его тело податливым, погружая все глубже и глубже в подушки. Ноги разведены, а смазка покрывает внутреннюю сторону его бедер, когда он тянется к Тэхёну, притягивает его всё ближе и ещё ближе. Мир никогда не увидит Намджуна таким, никакие другие альфы не увидят его таким, какой он для них. Для Тэхёна. Намджун так отчётливо видит, как разум Тэхёна ускользает. Может видеть, как легкий туман окутывает его мысли, как это всегда бывает, когда у него начинается гон. Он остается в сознании — всегда осознает, что происходит — просто никогда по-настоящему не контролирует свое тело. Сначала это было неприятно, первые несколько циклов пугали альфу больше всего на свете, но нервозность ослабла благодаря жизни в стае с близкими отношениями, и теперь Тэхён легко поддается этому чувству. — Тэхён-а, — вздыхает Намджун, просто так вытягивая шею. — Сделай меня снова своим. — Ты уже мой, — утверждает Тэхён, накрывая тело Намджуна своим весом, плотно прижимая его к полу. Омега удовлетворенно мурлычет, но это превращается в дрожь, когда Тэхён облизывает его горло. — Он прав, — бормочет Сокджин, подходя ближе, чтобы запустить пальцы в волосы Намджуна. — Ты весь наш, Джуни. Что-то в этом заявлении, похоже, не устраивает Тэхёна. Намджун сразу же чувствует, как Тэхён напрягается, его тело оборонительно обвивается вокруг его собственного, и из его груди вырывается почти неслышное рычание. Сокджин не замечает этого, слишком увлеченный, лаская их младшего омегу, но Намджун чувствует гул в своей груди, поворачиваясь, чтобы поймать обеспокоенный взгляд Тэхёна. — Подожди, хё... — Намджун пытается предупредить Сокджина, но уже слишком поздно. Тэхён предупреждающе щелкает зубами, за громким щелчком следует рычание в направлении альфы их стаи. — Он мой, — выдавливает Тэхён, свирепым взглядом впиваясь в удивленные глаза Сокджина. — Мой омега. Не твой. В комнате воцаряется тишина. Сокджин — добрый альфа стаи, самый милый из всех, кого Намджун когда-либо встречал, честно говоря. Спокойный большую часть времени, но суровый, когда это действительно необходимо. Уважение к нему давалось легко с самого начала, это было не то чего он когда-либо требовал, или за что бы ему приходилось бороться, выигрывая доминирование. Однако никогда никто из них не проявлял к нему такого неуважения. На бумаге Сокджин имел все права на омег перед любыми другими альфами или бетами в большей степени и в независимости от циклов спаривания. Рычать на него, заявлять права на омегу как на своего? Любой альфа стаи тут же огрызнулся бы в ответ. Стая ждет, затаив дыхание, в гостиной тишина, если не считать протяжного рычания Тэхёна, ожидая увидеть, как старший альфа отреагирует на заявление. Ким Сокджин никогда не являл собой эти архаичные альфа-стереотипы. Вместо позирования, драки или любой другой ужасающей реакции, которой боится Намджун, он смеется, как будто демонстрация Тэхёна была просто забавной шуткой за ужином. Вся стая выдыхает. В удивительном, и в то же время совершенно неудивительном зрелище Сокджин отступает от пары, поднимая руки в знак капитуляции и ухмыляясь. — Тогда он весь твой, маленький альфа. Но я определенно посмеюсь над тобой из-за этого, когда закончится твой гон. Тело Тэхёна расслабляется, когда Сокджин дает им пространство, но в остальном он не признает старшего альфу. Не говоря ни слова, он снова обращает свое внимание на Намджуна, целуя и покусывая метку, которую Сокджин оставил на шее омеги много лет назад. И Сокджин, хотя и не чувствует вызова, насмехается над ним. — Такое неуважение в этой стае. Как мне вообще удалось заполучить таких сопляков в свою команду? — О, бедный альфа-ах, — воркует Чимин. — Давай, иди поиграй с киской своей другой омеги. — Эй! — Юнги протестует, но это превращается в сдавленный стон, так что Намджун сомневается, что он и вправду недоволен. Внимание Намджуна отвлекается от них, его тело вздрагивает, когда Тэхён прикусывает один из его сосков. — Чёрт, Тэ, — его дыхание прерывается. Тэхён проделывает то же само и со вторым, покрывая его нежными поцелуями и посасывая, прежде чем прикусить, и волна возбуждения проносится прямо к его паху. Он стонет от ласк, выгибаясь под давлением сильных рук Тэхёна, разминающих мягкую плоть грудных мышц Намджуна. Он сильно сжимает, именно так, как нравится Намджуну, заставляя омегу извиваться под ним. — Ха-ах бля-адь. Тэхён расслабляется, перемещая свои губы ещё ниже. С открытым ртом он спускается по торсу Намджуна, целует его мягкий, тёплый живот, отчего кожа под его ртом дрожит. Он прижимается губами к тазовым костям омеги, едва касаясь, и предвкушение почти убивает Намджуна, когда Тэхён спускается ещё ближе, но всё ещё слишком далеко от того места, где Намджуну хотелось бы, что бы он был. Он не заставляет Намджуна долго ждать. В следующий раз, когда губы Тэхёна касаются его кожи, он делает это только для того, чтобы оставить обжигающий поцелуй на головке члена омеги, снова сразу же отстраняясь. Намджун хнычет, желая большего — желая чего угодно. Он приподнимает бедра, ища рот Тэхёна. И Тэхён не разочаровывает. Медленно и сосредоточенно он обводит языком всю его длину, втягивая Намджуна в свой рот. — Боже, Тэ, — скулит Намджун, когда Тэхён сосёт его, вдавливая свои щёки. Намджун откидывает голову назад от удовольствия, пальцы вцепляются в простыни рядом с его головой. Тепло и тугость настолько совершенные, настолько захватывающе, что Намджун не может удержаться, чтобы не погнаться за этими ощущениями, опять приподнимая бедра. Тэхён рычит на это действие, и Намджун может чувствовать вибрации от этого до самых костей. Внезапно две сильные руки впиваются в его бедра, крепко прижимая Намджуна к полу в гнезде, чтобы заставить его прекратить. Теперь, как бы омега ни пытался извиваться, Тэхён легко удерживает его так, что он не в состоянии ничего сделать, кроме как принять это, пока Тэхён работает над ним: умелые движения его языка, который скользит по головке, прочерчивает вены на его члене отработанным способом, которому он научился — это сводит Намджуна с ума. Когда Тэхён полностью заглатывает его, утыкаясь носом в жесткие волоски у основания члена Намджуна, омега стонет прерывистым звуком. Запах Тэхёна усиливается в ответ, и это вызывает головокружение, глаза Намджуна закатываются. Тэхён начинает двигать головой, и Намджун не может сосредоточиться ни на чем другом. Это так хорошо, слишком хорошо. Жар нарастает под его кожей, угрожая сжечь его слишком быстро, но прежде чем он успевает даже подумать о том, что бы предупредить Тэхёна, альфа отстраняется, и Намджун стонет, испытывая смесь облегчения и разочарования. — Тсс, тише, вот и все, омега, — бормочет Тэхён, поглаживая мокрый от слюны член Намджуна, крепко сжимая головку. — Просто откинься на спинку и позволь альфе доставить тебе удовольствие. Намджун переводит дыхание, глядя вниз на Тэхёна между его раздвинутых бедер. Альфа одаривает его мрачной ухмылкой, прежде чем снова опуститься вниз, только на этот раз он полностью обходит член Намджуна. — О, боже, да, — шипит Намджун, когда чувствует, как острый язычок лижет полоску его влагалища. Большие пальцы раздвигают его губы, и он чувствует горячее дыхание Тэхёна на своей дырочке, чувствует, как она сжимается, когда из него вытекает ещё одна струйка жидкости. — Так, блядь, голоден до этого, — ворчит Тэхён, и Намджун не знает, к кому из них двоих это относится больше в данный момент. Он жаждет этого, конечно, но Тэхён действительно изголодался. Альфа жадно слизывает каплю слизи, нахмурив брови, как будто киска Намджуна была самой вкусной вещью, которую он когда-либо пробовал. Он очень жаждал этого. Его техника, обычно, полна увлечённости: он просто ныряет. Но в гоне есть тот дополнительный оттенок голода, который заставляет Тэхёна ласкать его языком немного небрежнее, немного агрессивнее, когда он погружается в дырочку Намджуна. Чавканье и ворчание от этого чуть ли не заставляют Намджуна уклонится от него, смущаясь. Инстинктивно ноги Намджуна подергиваются от желания закрыться, но Тэхён не позволяет ему. Его хватка крепка на внутренней стороне бедра Намджуна, удерживая его ноги раздвинутыми, чтобы держать его приятно раскрытым для его голодного рта. Он чередует широкие движения языка с заостренными щелчками, втягивая половые губы в рот, прежде чем выпустить их с хлопком, только для того, чтобы повторить цикл снова и снова. Намджун мокрый до предела, грязный, когда его собственные жидкости смешиваются со слюной Тэхёна, стекают на его задницу и скапливаются на простынях внизу. Это должно заставить его почувствовать себя грязным, думает он. Вместо этого он только чувствует себя довольным, отзывчивым и готовым к своему альфе. Другая рука Тэхёна возвращается, чтобы погладить член Намджуна, и Намджун наслаждается комбинированной стимуляцией. Он приближается к оргазму, который Тэхён почти вытягивает его из него своим ртом и руками. — Тэ-ах, пожалуйста... Он не знает, о чем именно просит, но Тэхён, несмотря ни на что, не замедляется. Губы и язык работают все сильнее, подводя Намджуна все ближе и ближе к краю. Намджун приподнимается на локтях, чтобы рискнуть взглянуть на него сверху вниз, и от этого зрелища он чуть не кончает прямо там: Тэхён с расширенными зрачками, но такой сосредоточенный, когда он работает над Намджуном. Его волосы слиплись от пота, губы покрыты слизью и плотно прижаты к влагалищу Намджуна, челюсть напрягается и расслабляется так, что Намджуну кажется, что он сходит с ума. И когда глаза Тэхёна устремляются к нему, там есть голод, и желание настолько темное и глубокое, что дыхание Намджуна прерывается, его тело замирает. С долгим стоном с отвисшей челюстью голова Намджуна откидывается назад, когда он кончает, бёдра подергиваются от желания сжаться под хваткой Тэхёна. Волны удовольствия раз за разом захлёстывают его, киска сжимается вокруг пустоты. Намджун кончает не из члена — признак того, что они не зашли достаточно далеко, чтобы спровоцировать течку (пока что), но он все равно дергается в руке альфы. Тем не менее, из его дырочки капает смазка, и Тэхён в одно мгновение жадно поглощает её, прежде чем отстраниться, позволяя члену омеги упереться в его бедро. — Вот так, — воркует Тэхён, поглаживая член Намджуна, когда он опускается. Он садится на икры, глядя на Намджуна сверху вниз, совсем как хищник. Его соки покрывают весь рот и подбородок альфы, делая кожу блестящей. Это делает Намджуна таким голодным. Тэхён склоняет голову набок, оценивая омегу. Он облизывает губы, собирая там слизь с довольным урчанием. Намджун вздрагивает, а Тэхён ухмыляется. Очень-очень голодным. Встретившись взглядом с альфой, Намджун наклоняет голову, намеренно показывая Тэхёну линию своего горла. Полуприкрыв глаза, Тэхён снова одобрительно хмыкает. Рука на внутренней стороне бедра Намджуна движется внутрь, дюйм за дюймом, пока Тэхён легко, как перышко, не проводит большим пальцем по порозовевшей коже вагины, набухшей и чувствительной от возбуждения плоти. Его пальцы скользят мимо пухлых губ, чтобы погрузиться в его дырочку, два пальца входят в него так же легко, как и все остальное. — Такой хороший для меня, омега, — хвалит Тэхён. — Давай дадим тебе ещё один. Он загибает пальцы вверх, и Намджун ахает. — Тэхён-а! — мяукает он, пока альфа массирует его стенки. Тэхён начинает нежено, но так продолжается недолго. Подушечки его пальцев все более и более безжалостно надавливают на то маленькое местечко во влагалище Намджуна, из-за которого он видит под глазами звезды. Все быстрее и быстрее, он настойчив в своих движениях, пока ноги Намджуна не начинают дрожать. — Тэ... а-альфа, — скрипит Намджун, рука напрягается и разжимается от желания схватить Тэхёна, чтобы заставить его притормозить. Это слишком много, всё сразу, всё так быстро, но даже так, он знает, что лучше не пытаться заставить его остановиться. И возвышающийся над ним Тэхён ухмыляется, самодовольно глядя на Намджуна сверху вниз, когда омега задыхается. При следующем нажатии Тэхён вводит ещё один палец. — Блядь! — Намджун плачет, плюхаясь обратно в гнездо, в то время как Тэхён продолжает двигать пальцами, не ослабляя ни малейшего усилия. Это слишком много, слишком рано, растяжение и сила разрывают его чувства между болью и удовольствием. Намджун едва оправляется от своего первого оргазма, но Тэхён непреклонен в том, чтобы уже принудить его ко второму. О... Тогда Намджун понимает, к чему стремится Тэхён. Это то, что они делали только пару раз, и то, что только Тэхён мог заставить его сделать. С внезапной ясностью он осознает, что Тэхён пытается заставить его сквиртить. Судя по тому, как Намджун чувствует нарастающее давление в животе, он думает, что у Тэхёна это получится. Он игнорирует член Намджуна, это то, чему они научились, что бы перейти эту "это слишком" грань чрезмерности всякий раз, когда они делают это, но Намджун все равно извивается. Тело не уверено, гнаться ли за удовольствием или уклоняться от того, насколько оно ошеломляющее. Он знает, что Тэхён снова прижмет его за это к полу, молча прося об этом. И он прав. Свободная рука Тэхёна движется, чтобы удержать его, только на этот раз он прижимает её не к бедру. Тело Намджуна уже почти обмякло, когда широкая ладонь Тэхёна сомкнулась на его горле. В этом нет реальной силы, Намджун может дышать легко, но его голова кружится, как будто ему все равно перекрывают доступ к воздуху, а в ушах шипит белый шум. Тэхён не душит его, нет, но его пальцы давят на его горло, давят прямо на его пахучую железу, и это производит примерно тот же эффект, что и удушение. Тело более податливое, пальцы Тэхёна неумолимы, когда они трахают его изнутри, размыто двигаясь. Скользкий звук от этого громко разносится по комнате, хлюпая, когда все больше и больше влаги покрывает руку Тэхёна. Даже если бы Намджун хотел побороть желание кончить, он знает, что не смог бы. Его животик сжимается по мере того, как давление внутри него нарастает и нарастает. — Тэ-а, пожалуйста, — это много. Это всегда так. Глаза почти скашиваются от жгучего возбуждения в его животе. — Давай, малыш, — Тэхён ворчит сквозь стиснутые зубы, рука движется быстрее, пальцы сжимаются крепче, — кончи для своего, блядь, альфы. Кончи на всего меня. С несколькими прерывистыми стонами, каждый из которых поднимается все выше и выше в тональности, Намджун делает именно это. Брызги жидкости выступают из него влажным потоком, покрывая предплечье Тэхёна, его бедра и колени, и, наконец, его член, темный и тяжелый, висящий между его ног. Намджун может только издать беззвучный крик, когда Тэхён продолжает двигаться, несмотря на это. Рука непреклонна, когда омега дергается во все новых и новых волнах, каждая из которых сопровождается небольшим количеством жидкости. Когда Тэхён, в конце концов, смягчается, Намджун чувствует, что впервые за несколько дней может выдохнуть, погружаясь в промокшее гнездо и хватая ртом воздух. — Вот так, — успокаивает Тэхён, поглаживая заплаканную щеку Намджуна, когда он убирает пальцы с дрожащей киски омеги. Намджуну дают время по-настоящему прийти в себя от этого оргазма. Честно говоря, он измотан, его тело скользкое горячее и влажное от пота. Он позволяет себе побыть в моменте, пока его тело гудит, когда он переводит дыхание. Влажный звук привлекает его внимание, и это отнимает больше энергии, чем должно бы, но Намджун снова приподнимается, чтобы посмотреть, что это такое. Это... не то, чего он ожидает. Тэхён полностью покрыт его смазкой. Альфу это, похоже, совсем не смущает. По-крайней мере, так можно сказать по тому, как он втирает её в свою кожу. И обычно Намджун бы посчитал это… немного мерзким, если быть честным. Даже сейчас ощущение липкости на его собственной коже раздражает, поэтому втирание всего этого в неё звучит просто неприятно и липко. Должно быть, он делает странное выражение лица, которое замечает Тэхён, потому что, когда альфа смотрит на него, он просто пожимает плечами: — Теперь я пахну, как ты. Все будут знать, что ты мой. Это немного неотёсанно, но сейчас Намджун может найти это только... миленьким. Что совсем не мило, так это то, что Тэхён начинает тереть смазку по своему позабытому члену. Узел уже начинает набухать, красный у основания. От стимуляции аромат Тэхёна становится опьянящим из-за возбуждённости альфы, только теперь это смесь его самого и Намджуна. Намджун не думает, что он нюхал что-либо настолько захватывающее в своей жизни. Этот коктейль ароматов приводит инстинкты Намджуна в неистовство. Это его альфа, и его внутренности терзаются желанием доставить ему удовольствие. В Намджуне есть отчаяние, которое говорит, что он должен пахнуть как их смесь, так же, как и Тэхён, чтобы никто не мог ошибиться, что он взятый омега, что ни один другой альфа даже не подумает попытаться претендовать на то, что им не принадлежит. Поэтому он не сопротивляется, когда Тэхён снова раздвигает ноги так скоро после оргазма, что его перенапряжённая киска до сих пор болит. Он не сопротивляется, когда член Тэхёна скользит между его складок, покрывая ствол его соками. Не возражает, когда головка члена Тэхёна придавливается к месту, где он уже так раскрыт. Намджун ничего не делает, кроме как отчаянно умоляет об этом: — Пожалуйста. Секунда паузы, прежде чем терпение Тэхёна лопается. Зубы обнажаются в рычании, когда он погружается в теплую пизду Намджуна одним движением, киска открывается для него без сопротивления. Как бы сильно его тело не сотрясалось от потрясения, и как бы сильно Намджун ни хныкал, когда член Тэхёна раздвигает его, это затмевается глубоко окутавшим его удовлетворением, которое он испытывает от того, что альфа прижимается к нему по самое основание, вжимаясь так глубоко, как только может. Челюсть Тэхёна отвисает в стоне, на лице изображен восторг. Он сжимает бедра Намджуна, как спасательный круг. Руки, без сомнения, оставляют на его теле синяки, и мысль о том, что на нем будут метки его альфы, как ещё один признак владения, заставляет Намджуна стонать вместе с ним. Как и раньше, у Тэхёна не хватает терпения, чтобы делать что-то медленно. Наблюдая за ним, Намджун может видеть, как гон берёт над ним верх, желание поглощает Тэхёна. Когда альфа начинает толкаться, его темп грубый и беспорядочный, он просто начинает гнаться за собственным удовольствием. Он горячий между ног Намджуна: внутри и снаружи. Потные ладони сжимают Намджуна крепче, притягивая к его бёдрам и опуская на свой член. С каждым движением из легких Намджуна вырываются быстрые вдохи, тихие “у-ахх, ахх, а-ахх”, которые почти заглушаются грохотом в груди Тэхёна. Феромоны гона вокруг них становятся гуще, и вместе с этим Намджун чувствует, как его рассудок ускользает. Его мозг выдыхается, перегруженный всеми ощущениями сразу. Все, что он может сейчас ощутить, это пряность запаха Тэхёна, языки пламени, облизывающие его изнутри и снаружи, хлопки влажных тазовых костей Тэхёна, ударяющихся о мясо бедер Намджуна и жжение яиц Тэхёна, шлёпающихся о влажную кожу Намджуна. Намджун чувствует себя просто чертовски невероятно. Но как бы хорошо он себя ни чувствовал, он все равно улавливает разочарование в запахе Тэхёна. Миссионерская поза никогда не устраивала его достаточно. Он всегда жалуется, что это его нелюбимая позиция — у него никогда не хватает рычагов, чтобы вонзиться так глубоко, как ему нравится. Похоже, даже гон не меняет его мнения. С последним отрывистым рычанием Тэхён понимает, что с него хватит. Он снова садится на корточки, но не выходит из Намджуна. Нет, он берет Намджуна с собой, без усилий притягивая колени омеги к своим бедрам. Намджун визжит, когда с ним обращаются грубо, только его плечи и голова все ещё соприкасаются с гнездом. У него не было шанса акклиматизироваться, прежде чем Тэхён вошёл в него, практически долбя Намджуна в гнезде. Новый ракурс заставляет Намджуна ахнуть, член волочится по стенам как раз под таким углом, что перед глазами вспыхивают звезды. Он теряется в этом чувстве, прижатый к простыням, пока Тэхён берет то, что он хочет. Именно эта мысль приходит Намджуну в голову. Тэхён может делать все, что ему заблагорассудится прямо сейчас, может наклониться и трахнуть его так, как он хочет, и хотя он доверяет ему, знает, что он не причинит ему вреда, осознание того, что Намджун в его власти, что Тэхён может его использовать… Мысль об этом привлекает его больше, чем следовало бы, заставляя киску непроизвольно сжиматься. Удивлённый стон вырывается из Тэхёна. Его ритм на секунду сбивается, прежде чем снова ускориться. — Это верно, милый. Сжимайся на моем члене. И Намджун был более чем готов сам сделать это снова, но когда Тэхён заканчивает свое предложение резким шлепком по заднице Намджуна, омега сжимается непроизвольно. — А-ах! —Черт, — ворчит Тэхён, снова шлёпая по коже, прежде чем крепко сжать ее. — Такая сладкая блядская киска, и все это для меня, верно? Намджун пошатывается. — Бля-а-дь, альфа-ах. Он снова бьет Намджуна, в то же самое место. Его кожа становится горячей. — Верно? — Да! — Намджун шипит. — О, мой б-бог. — Так то лучше, — ухмыляется Тэхён, прикусывая нижнюю губу. — Моя, блядь, дырка. Иисусе. Намджун почти забыл, каким болтливым Тэхён становится в начале своего гона. Таким самодовольным и нахальным, как только его член намокает. Хотя его тон немного более резкий, чем обычно, и слова немного грязнее. Намджуну это нравится. — Ты останешься здесь, на моем узле. Я не отпущу тебя, пока ты не пропитаешься моей спермой, пока ты, блядь, не набухнешь от нее. Да. Да. — Веди себя хорошо и раздвинь ноги, чтобы я мог использовать твою идеальную маленькую киску, когда захочу, — жадно говорит Тэхён, понижая голос на октаву. Боже, образ этого — Намджун чуть не кончает от одних только слов. Тэхён издает удивлённый смешок. — Чёрт, снова напрягся. В этот раз мне даже не пришлось тебя бить. Хён, это так просто? Нет, Намджун хочет сказать, что обычно это вовсе не просто, дело в том, что это просто с Тэхёном. — Ты устраиваешь здесь такой беспорядок, детка, — говорит ему Тэхён. — Угу, — тупо кивает Намджун. Он знает, он промокший, но это всё вина Тэхёна. Тэхён цокает, хлопая его по другому боку, по большей части просто для того, что бы привлечь его внимание. — Давай, хён. Глянь-ка. Намджун думает, что Тэхен мог бы сказать ему сделать что угодно прямо сейчас, и он согласился бы на это вслепую, поэтому он наклоняет голову так сильно, как только может, чтобы посмотреть. Тэхён прав, это беспорядок. Смазка Намджуна стала молочно-белой — признак того, насколько он действительно возбужден. Она собирается на жестких волосках у основания члена Тэхёна, прилипая к ним взбитым беспорядком. Он наблюдает, как Тэхён полностью погружается в него со шлепком, только для того, чтобы увидеть, как его киска крепко сжимает его на выходе. Намджун продолжает смотреть, загипнотизированный тем, как выглядит его киска растянутая вдоль темной кожи ствола Тэхёна, как она прилипает к потемневшему красному кончику. Пленка густой белой жидкости покрывает наполовину набухший узел альфы, и Намджун позволяет себе в этот момент притвориться, нафантазировать, будто это сперма Тэхёна и что альфа уже однажды кончил в него и теперь снова трахает. Это совсем не помогает Намджуну не тонуть, погружаясь всё больше в пред-течку. Даже сейчас он может чувствовать знакомое тепло этого в своих костях, тело становится все горячее и жаждущее узла, находящегося так близко от его досягаемости. Его аромат приобретает эти приторные, вызывающие зависимость нотки, и в ответ аромат Тэхёна становится ещё более опьяняющем. Это петля обратной связи между ними, замкнутый круг из-за которого Намджун чувствует себя парящим в воздухе. — Альфа, — вздыхает он, снова обнажая шею. — Альфа. Тэхён принимает приглашение, ныряя вниз, чтобы жадно укусить и пососать его горло, оставляя покрасневшие следы на коже, покусывая только вдоль ключиц. Этого даже близко не достаточно. Намджун издает собственное рычание, далеко не такое угрожающее, как у Тэхёна, но сообщение всё равно принято. Зубы альфы впиваются сильнее, угрожая пустить кровь. Намджун хочет этого, нуждается в этом. Он хочет, чтобы все видели метки, хочет, чтобы мир знал, что он востребован, что у него есть шесть товарищей по стае, готовых сражаться за него. Шесть сильных, невероятных товарищей по стае, делающих его сытым и удовлетворенным, и один из них сейчас садится на него верхом. Один из них — Ким Тэхён. — Устраиваешь такой блядь беспорядок, — ворчит Тэхён, долбя его ещё сильнее. Эти слова совершенно бездумны. — Грязная, грязная омега. Моя омега, — его ворчание превращается в рычание, зрачки расширяются, когда он смотрит на Намджуна сверху вниз, нос к носу. — Омега... омега. Вот оно: пред-гона больше нет. Намджун наблюдает, как гон полностью захватывает Тэхёна. Бедра альфы врезаются в него в попытке проникнуть как можно глубже, темп ровный и жесткий. Это просто невероятно. Его глаза буравят Намджуна насквозь, и он изо всех сил старается не отводить взгляда. Как бы сильно он этого ни хотел, это просто слишком, всё это. Он толкается слишком глубоко, он знает, что завтра ему будет больно, но от этого ему становится только лучше, даже когда головка Тэхёна прижимается прямо к шейке матки. Намджун тут же понимает, что начинает впадать в течку. Обычно это причиняет боль, но прямо сейчас эта боль вызывает жажду, связи в его мозгу спутываются, убеждая его, что это удовольствие. Это заставляет его подсёгивать Тэхёна к большему, голова кружится, когда он лепечет: — Сильнее, я выдержу это, Тэхё-ах, да. Пожалуйста, сделай это со мной, сильнее. Тэхён рычит в ответ, выставляя клыки напоказ, когда пытается доставить удовольствие. При следующем погружении Тэхён прижимает свои бедра к его, слегка взбивая член, прежде чем вытащить и резко вбиться обратно, просто чтобы сделать это снова, и это дополнительное ощущение переполненности заставляет глаза Намджуна закатиться с хриплым стоном. — Ха-ах... — Боже, — слышит Намджун чей-то комментарий. "Хосок" — думает он. — Почему они всегда так хорошо выглядят вот так? Это напоминает ему об их наблюдателях: он почти забыл, что остальная часть стаи была там. Он бы чувствовал себя плохо из-за этого, если бы ну был поглощён тем, насколько ему хорошо сейчас. Однако они вели себя на удивление тихо. Либо это, либо Намджун и Тэхён просто были слишком сосредоточены друг на друге. Он предполагает — последнее. — Это потому, что Намджуни-хён так хорошо принимает член, — хихикает Чимин. Раздается приглушенный стон Юнги и Чимин начинает приторно-сладко ворковать. — Да, хён, ты тоже. Продолжай сосать у меня. — Черт, — Сокджин почти рычит. — Не могу дождаться своей очереди. Джун-а сейчас так вкусно пахнет. — Он и Тэ — оба вкусно пахнут, — говорит Чонгук. — Я просто хочу залезть туда, к ним. Да, думает Намджун. Он хочет их всех, прямо сейчас, с ним и Тэхёном. Боже, он больше ничего не хочет. Но у него достаточно ясности, чтобы понять, что для Тэхёна сейчас дело не в стае. Это о нем, о Намджуне и собственничестве. — Он бы откусил тебе голову, — говорит Чимин Чонгуку. И он прав. — Стоит попробовать, — все равно комментирует Сокджин, и это то, что, наконец, привлекает внимание Тэхёна. Младший альфа рычит, услышав достаточно. К разочарованию Намджуна, Тэхён полностью выходит из него. Стон вырывается из его горла прежде, чем он успевает осознать, что происходит. Его трясущиеся руки тянутся к Тэхёну. Альфа хватает его первым. Без особых усилий он переворачивает Намджуна на живот, передвигая его тело таким образом, чтобы скрыть его от остальных. С показным раздражением Тэхён показывает стае линию своей спины и достаточно широкие плечи, чтобы затмить вид на Намджуна. Хосок хихикает: — Оо, ты разозлил его, альфа. Сокджин хмыкает, забавляясь. — Все в порядке. Потом ему будет плохо, и он захочет отсосать мне, чтобы извиниться. Мне нравится рассматривать это как долгосрочную инвестицию. Намджун не знает, был ли на это какой-либо ответ, поскольку Тэхён, наконец, снова сжимает его бедра. Возможно, прошло всего несколько секунд, но любое время, проведенное с пустотой внутри него в этот момент, по мнению Намджуна, — вечность. Он думает, что Тэхён поставит его на четвереньки, проскользнет обратно внутрь и усядется на него как следует, пока они не будут закрыты, поэтому он двигается, чтобы ускорить процесс. За исключением того, что он, очевидно, думал неправильно. Когда Намджун пытается приподняться на локтях, Тэхён просто отводит ноги омеги назад, так что он снова падает, прижимаясь к полу животом. — Стой, — кусается он, и Намджун и не думает о том, что бы пытаться снова. — Срань господня, — Намджун слышит осознание в голосе Чонгука. — Он собирается...? О да, боже, он и правда собирается сделать это. Его ноги прижаты ногами Тэхёна, вес его бедер на спине Намджуна: удерживает омегу полностью неподвижным, плотно прижатым к гнезду. Руки Тэхёна не удерживают его тело, но они опускаются рядом с головой Намджуна. Одна рука ложится поперек его горла спереди, не настолько крепко, чтобы душить, но достаточно, чтобы Намджуну стало всё же немного тяжелее дышать. Его другая рука поворачивается, чтобы полностью захватить голову, хватая волосы на макушке Намджуна. — Он захватил его что бы повязать, — стонет Сокджин. — Какого хрена. Пальцы Намджуна сжимают простыни так сильно, что они чуть не рвутся. Предвкушение дрожит у него под кожей. Повязать? Его повяжут? Тэхён бросает взгляд через плечо, впиваясь взглядом в стаю. Настолько уверенный в себе, он провозглашает единственное: “Моё”. Убежденность в этом почти вырубает Намджуна, волна альфа-феромонов настолько мощная и так близко к нему. Голова мгновенно опускается и тело обмякает в руках Тэхёна. Тэхён с хлюпаньем скользит обратно в свою дырку, и Намджун прерывисто скулит, его голос становится хриплым от того, сколько раз он звал его. — Тэх-йа-ах... — Намджун мой, — повторяет он, ускоряя темп, когда вдавливает Намджуна в одеяла. — Я собираюсь сделать ему щенка, собираюсь повязать его раньше, чем это сделает кто-либо другой. Он говорит так, будто это факт — как будто Намджуна там даже нет. Что ему ещё остаётся, кроме как верить в это самому? Альфа собирается подарить ему щенка. И в глубине души Намджун знает, что на самом деле он не может забеременеть прямо сейчас, из-за противозачаточных средств, которые он принимает, но из-за того что Тэхён продолжает повторять, как он собирается его оплодотворить, собирается дать ему целый выводок… ему все равно. В нём не осталось никакой логики, он слишком вымотан, чтобы думать. — Щенки, — блаженно вздыхает Намджун, его глаза стекленеют. — Дай мне своих щенков, Тэ-ах- Тэхён снова обращает свое внимание на Намджуна, двигая бедрами быстрее, чтобы сделать именно это. Его руки сжимаются вокруг головы Намджуна, и омега кряхтит издавая булькающий звук в задней части горла. — Боже мой, а это сильно его возбудило, да? — Комментирует один из них. Намджуну не хватает сосредоточенности, чтобы разобраться в том, чей это голос. — Так чертовски сексуально, когда они становятся такими. Никто из стаи не обижается, когда Тэхён впадает в такие властные настроения во время своих гонов. Честно говоря, Намджун знает, что они находят это таким же горячим, как и он сам. Все альфы обычно становятся такими в какой-то момент, хотя и не раньше, чем они пройдут хотя бы несколько волн, когда первобытное желание спариваться становится слишком сильным, чтобы его игнорировать. Но кинк Тэхёна на размножение проявляется так рано, что он даже собирается повязать Намджуна? Это определенно более сильный гон, чем обычно. Намджун совершенно точно не собирается жаловаться. — Давай, Тэ-Тэ, — подбадривает кто-то. — Оплодотвори для нас своего омегу. Он не нуждается в поощрении, но Тэхён все равно прикрывает тело Намджуна, как только может. Трахает его так, как будто на самом деле пытается овладеть им, глубоко погружая свой член, который, Намджун клянется, он чувствует у себя в глотке. Это почти жестоко: скорость, с которой Тэхён врезается в него, пока Намджун не может сделать ничего, кроме как задыхаться и стонать под ним, издавая сдавленные звуки и икая всякий раз, когда рука Тэхёна сжимается и разжимается на его шее. — Мой, — нежно урчит Тэхён прямо ему в ухо. Намджун всхлипывает, мягко, умоляюще. — Да, верно, — бормочет Тэхён. — Полностью мой. Собираюсь связать тебя узлом, — ворчит он, прикусывая зубами мочку. — Собираюсь всадить в тебя грёбаного щенка. — Пожалуйста, — кричит Намджун с придыханием и отчаянием. — Хочу этого. Хочу щенка. — Тогда получай, дам тебе одного. Он может чувствовать, как близко на самом деле Тэхён. Узел начинает затягиваться вдоль отверстия его киски. Это натяжение причиняет боль самым лучшим образом. Боль приходит с осознанием того, что он был хорош, что его тело ощущается достаточно хорошо, чтобы альфа не смог не повязать его. Чем больше давление накапливается внутри него, тем сильнее это жжёт. — Блять, мой, — повторяет Тэхён, хлопая бедрами все сильнее и сильнее, пока он втягивает и выпускает свой узел. — Никто не тронет тебя или кого–либо ещё в стае — никто, — он рычит при этой мысли. Намджун сгорает внутри от искры, грозящейся перерасти в адское пламя. — Я убью их, если они попытаются, — выпаливает Тэхён. — Вы все мои. Это почти ослепляет Намджуна, оргазм так сильно пронзает его. Его тело полностью замирает, каждый мускул напрягается, когда его киска сжимается, когда его член изливается на простыни. Это волна за волной интенсивного, нескончаемого удовольствия. Его разум затуманивается, всё ускользает от него. Всё, кроме последней похвалы Тэхёна. — Моя хорошенькая блядская сучка. Тэхён стискивает зубы, и с глубоким горловым урчанием он с последним хлопком втягивает свой узел, а затем кончает, глубоко погружаясь в набухшую дырку Намджуна. Каждое подергивание члена Тэхёна ощущается как самый успокаивающий бальзам, все сомнения по поводу того, что произошло ранее, исчезли, сменившись удовлетворением от того, что он хорошо и по-настоящему отмечен, внутри и снаружи. Теперь, полный семени своего альфы, никто ни на секунду не усомнится в том, кому он принадлежит. Он пахнет как Тэхён, а Тэхён пахнет как он, и ничто другое не могло бы сделать его счастливее в этот момент. Тэхён трется своим узлом о стенки Намджуна, продолжая кончать со стоном, как будто пытается вжать его ещё глубже. Как будто он пытается помочь ему залететь. Ну, может быть, один-два щенка сделали бы его счастливее… Он все ещё погружен в туман после оргазма, когда Тэхён, наконец, немного приподнимается, снимая часть веса со спины Намджуна. Тэхён тяжело дышит над ним, горячие клубы касаются его уха, когда он переводит дыхание. — Ты в порядке, детка? — Спрашивает он, и его голос куда больше похож на самого себя, чем за весь день. — Так хорошо, — невнятно произносит Намджун, киска сжимается вокруг его узла. Честно говоря, он больше не чувствует своего тела. Он слышит, как альфа гудит в знак подтверждения. — Так ведь? — Он не упускает ухмылку в словах Тэхёна. Намджун уже слишком перешел грань, что бы озаботиться и сказать ему, чтобы он не был таким самодовольным. Он чувствует себя немного в бреду, будто его тело на автопилоте доит узел Тэхёна. Намджун пытается открыть глаза, но они снова закрываются, когда у него кружится голова. Он просто ошеломленно мычит в ответ и его голова безвольно повисает в объятиях Тэхёна. Рукой он чувствует, что кожа на его щеке влажная, но в данный момент он не уверен, слюна это или слезы. Вероятно, и то, и другое. Он не может утруждать себя размышлениями об этом. Кто-то подходит ближе, и в груди Тэхёна немного рокочет, прежде чем он останавливает себя. — Э-э, я думаю, Джуни нужно немного воды. Он даже не знает, кто из товарищей по стае это сказал, но Намджуну кажется, что он бормочет свое согласие прямо перед тем, как потерять сознание на члене Тэхёна. *** На какой-то промежуток Намджун теряет счёт времени. Его похожее на течку оцепенение по-настоящему начинается после того, как первый узел от Тэхёна уменьшается. Все приходит к нему по кусочкам, но есть момент ясности, когда он вспоминает, как выползал из-под Тэхёна. Намджун, собрав всю силу, на которую он способен в данный момент, поворачивается, чтобы предстать перед остальными, пока сперма сочится из его влагалища и стекает по бедру. — Сделайте меня снова своим, — говорит он им всем, раздвигая ноги и ожидая. Его не заставляют долго ждать. Это размытое, туманное удовольствие, пронизывающее и кипящее внутри него, когда они делают именно это, отмечая его так, как он на самом деле хочет. Поцелуй в шею от одного, поглаживание его бока от другого, пока он не сможет сказать, где заканчивается он и начинаются они. Некоторое время спустя Намджун получает ещё один момент ясности, когда узел Сокджина набухает и замыкается внутри него, сперма заливает его киску, когда они оба вздыхают от блаженства. Они не одиноки в своем удовольствии: Чимин сидит на Юнги, медленно и глубоко переворачиваясь, когда он трахает старшего омегу на спине. Он поворачивает голову, и там тоже Хосок, узел набухает в руке Чонгука, когда они жадно целуются. И там, прямо рядом с Намджуном и Сокджином, Тэхён, наблюдающий за ними со смесью желания и удовлетворения. Он ещё не полностью твёрдый, всё ещё в сознании после первой волны, но его гон даст ему немного времени перед следующей волной. На данный момент он, кажется, достаточно счастлив, чтобы сидеть сложа руки и наблюдать, как его товарищи по стае пристраиваются друг к другу. Намджун мечтательно улыбается Тэхёну, протягивая руку, чтобы взять его потную ладонь в свою. Это достаточно легко привлекает его внимание, он нежно улыбается и гладит Намджуна по щеке. — Ты с нами, Джуни? — Всегда, — напевает Намджун, утыкаясь носом в место прикосновения. И он снова позволяет себе погрузиться в дымку своей течке, зная, что он в целости и сохранности в их руках. Всегда.