pocky bokkie

      Довольно популярная группа в Корее, состоящая из восьми молодых парней и именуемая «Stray kids», наконец-то дождалась своего возвращения. До этого парни очень упорно трудились: репетировали хореографию, игнорируя физические травмы, которые появлялись в результате них, несчитанное количество раз прогоняли песню, ведь самое главное — выглядеть потрясающе перед фанатами. В такой сфере развлечения не принято говорить о слабостях открыто. Именно поэтому айдолы редко информируют о своем плохом состоянии, к примеру: когда их спрашивают о том, болит ли у них что-то, вы всегда услышите «все в порядке», так как они не хотят заставлять фанатов переживать лишний раз.       Однако, несмотря на своё измотанное состояние, их сердца грела мысль о том, что совсем скоро они смогут предстать перед своей многомиллионной аудиторией, ведь именно она дарила им ту необходимую энергию и вдохновение. Видя их счастливые улыбки перед собой, парни понимали, что все делают правильно и стараются не зря.       По традиции, после камбэка айдолы появляются на разных развлекательных шоу. В этот раз участников «Stray kids» позвали на прямой эфир одной из телепередач. Они уже появлялись на этом шоу, довольно популярном в Кореи, даже были гостями самого первого выпуска.       В основном во время таких шоу парни спокойно отвечают на вопросы ведущих, рассказывают о новом альбоме, как долго готовились к камбэку, кто/где участвовал, а ещё могут рассказывать веселые истории из своей совместной жизни в общежитии. Также гостей приглашают выступить с их новой песней, а после, в неожиданный для ребят момент, ведущие могут дать им какое-то задание, дабы разгорячить спокойную обстановку.       В этот выдающийся день все встретили участников группы с широкой улыбкой. Видя, как окружающие люди в восторге от тебя, тяжело унять трепет, но ребята кое-как справлялись. Немудрено, ведь им не впервой выступать на публику, хоть каждый раз был по-своему волнительным. Вот они уже сидят на своих местах, и отвечают на вопросы, которые навалились на них со стороны ведущей.       — Итак, с момента вашего последнего возвращения прошло уже больше полугода, и сейчас вы снова можете делиться с фанатами вашим удивительным творчеством. Как вы себя чувствуете? — любезно и строго по сценарию, спрашивает девушка средних лет.       — Мы старались в этот раз придумать что-то такое, чего раньше ни у кого не было и очень надеемся, что Стэй понравится проделанная нами работа, и они подарят нам много любви, — Чан отвечает первым, как лидер и самый старший в группе.       Такие слова зажигают и так горячие сердца аудитории, и зрители начинают громко аплодировать, выкрикивая восхваляющие слова своим любимым айдолам, а мемберы в свою очередь не могут сдержать своих улыбок — парни готовы взорваться от счастья. Самое приятное для артиста, это видеть, что его творчество нравится людям и получать обратную связь. В такие моменты ты забываешь про все трудности, через которые ты прошел. Про адскую боль по всему телу, из-за изнурительных тренировок, про истерики по мелочам, которые случались из-за накопившегося стресса, про недосып, который мешал думать здраво и приводил к ссорам.       В общем, как вы уже поняли, быть айдолом, который ответственен перед всеми, не так уж просто. Сейчас они забыли обо всем этом как по щелчку пальца. Их не тяготит боль в мышцах, ребята не чувствуют кома в горле, нет. Видеть и чувствовать любовь на пару с отдачей — вот это поистине сильная панацея от любого недуга.       Вопросы продолжались еще некоторое время. Все участники охотно отвечали, ведь рассказывать о каждой детали созданного ими же творчества — очень ценно. Парни не задумывались о том, что кому-то это интересно до самых глубин, пока не натыкались на теории фанатов, которые частенько попадали прямо в яблочко. Такое, конечно же, вдохновляет, дает ощущение связи с аудиторией и стимул добавлять пасхалки снова и снова.       Однако, осознав, что атмосфера уж слишком спокойная, ведущие вспоминают о плане B: мини-игры, которые заставляют весь зал визжать и вжиматься в кресло от напряжения. Неудивительно, ведь в Корее большинство без ума от острого. И это как мы видим, касалось не только еды.       — Дорогие мемберы, что насчёт игры? — парни переглядываются. Никто, естественно, не против, поэтому они спокойно ждут начала.       Ведущие, в самом деле, профессионалы, ведь не первый год работают в этой сфере. Знают, что и как сказать, а главное в какой момент это сделать, чтобы, в конечном счете, рейтинги рванули вверх и заставили всех всполошиться.       — Все ведь знают, что такое Pepero Game? — зал в один голос выкрикивает положительный ответ. Как можно не знать, что это за игра, если это один из самых распространенных видов фансервиса? Очевидно только новички, которые недавно стали осваиваться в «секте» корейской музыки.       Сами участники также прекрасно с ней знакомы, ведь не раз им приходилось краснеть, пока кто-то другой из мемберов, медленно и мучительно откусывал палочку с другой стороны, становясь все ближе и ближе с каждой секундой.       Парни, улыбаясь, стали переглядываться между собой, решая кто пойдёт первый, и тут Чан с нескрываемой ухмылкой выдает:       — Сынмин-а, ты сегодня такой спокойный, а выходи-ка первый, — тот, конечно же, не ожидал такого поворота событий, ведь из глубоких мыслей его отвлекли на… подобную игру. Однако, Ким, умеет быть сдержанным, поэтому решив, что никаких проблем не возникнет, он вышел вперёд сцены и стал дожидаться «напарника».       Аплодирующая девушка не могла перестать довольствоваться происходящим и, взвесив все за и против, она решила, что ещё забавней будет, если компанию Сынмину составит его хён — Минхо.       После того, как ребята вытолкнули Ли вперед, Ким заметно напрягся. Он считал, что играть в подобную забаву со старшими участниками более неловко, чем с младшими, особенно с Лино.       Минхо, в свою очередь, истерически смеется, смотря на каменное лицо Мина, тот уже держит зубами палочку и ожидает своего наказания. Уши Минхо краснеют моментально и некоторые из участников отворачиваются от испанского стыда, а остальные смеются без остановки. Лишь зрители, затаив дыхание, ожидают дальнейших действий.       — Если все готовы, я думаю, мы можем начинать! — произносит нетерпеливо девушка, тем самым подгоняя Минхо.       Ли самодовольно улыбается и приближается к Сынмину, чтобы поравняться с ним, после чего слегка наиграно, с присущей ему ухмылкой, произносит на камеру:       — Ну что ж, повеселимся…       После, переборов внутреннее напряжение, парень все же приступает к игре. Он немного наклоняется к младшему, приоткрывает рот и начинает покусывать сладкую палочку, покрытую шоколадной глазурью. В такие моменты даже не задумываешься о том, нравится ли тебе этот снек по вкусу, ведь самая настоящая сладость ощущается именно от происходящего в эфире.       Волнения не избежать, ведь не часто мемберы находятся друг перед другом настолько близко, к тому же на них смотрят как минимум все участники, а как максимум весь зал, вместе с ведущими и ещё тысяча зрителей на своих мониторах.       Если бы органы человека были видны насквозь, как под рентгеном, все бы увидели то, как у младшего бешено бьется сердце, а самое раздражающее было здесь то, что он не понимает почему. Ему повезло с тем, что он не краснеет, как, к примеру, тот же Минхо. Ким способен спокойно скрывать то, что чувствует, не отражая этого на лице. Одни лишь глаза не врут, но вряд ли кто-то обращает на них внимание. Минхо приближается медленно, буквально издевается над Сынмином, которому совсем не смешно, а первый ухмыляется, как настоящий чёрт, только без рожек и смешного хвостика.       По ощущениям этот момент длился пару минут, а то и часов, на деле же игра протянулась лишь на пару секунд. Старший, сильно не приближаясь, оторвался от конца сладкой палочки и залился звонким смехом, прикрывая лицо рукой от неловкости.       Остается часть сладости, длиной примерно в два сантиметра. Ли мог? Да… он мог сократить расстояние между ними до миллиметра, но сегодня он не в том настроении, чтобы после отдуваться за свою игривость. Все-таки они в прямом эфире, и если случится какой-либо конфуз, вырезать его не получится.       Зрители, как и ожидалось, визжат во все горло. Они хлопают, просят продолжения, а парни скрывают за смехом накатившееся смущение.       — Сынмин-а, как ты себя чувствуешь? — игриво протянула девушка, обращая всеобщее внимание на парня.       — Расстроено, потому что это был Минхо-хён, — как всегда в шутку отвечает Ким, а после и сам начинает смеяться, наконец-то расслабившись, ведь это мучение закончилось.       По завершению первого испытания, напряжение вокруг потихоньку спадает и вытесняется весельем, которое подарили им два самых вредных участника группы. Минхо становится обратно к ребятам и все ещё поглядывает на Сынмо, который внимательно слушает Феликса. Ёнбок в свою очередь экспрессивно рассказывал, как видел все это со своей стороны, а после, натянув свою широкую яркую улыбку, похлопал щеночка по плечу. Ким же переводит взгляд на Хо и встречается с ним глазами, но тот сразу же переводит взгляд в другую сторону, будто бы и вовсе не смотрел на младшего. Что бы это могло значить?       Реакция на первую пару стала стихать, а это значит, что парням недолго пришлось отдыхать, ведь, как и в прошлый раз, свои силы должны были попробовать ещё два участника.       — Кто не участвовал в прошлый раз? — спросил Чонин, оглядывая мемберов, а после устремил свой взгляд на двух хенов, которые уж слишком сильно смеялись.       Конечно приятно, что про этих двух вспомнили и решили дать им шанс опробовать на себе те ощущения, что и остальные, но… Сегодня Феликс как-то был точно не готов к тому, что им придется участвовать в подобной игре. Он всегда за, когда речь идёт о взаимодействии с другими мемберами, но явно не из тех, кто сможет сдержать себя в руках.       Как бы то ни было, Ликси уже выходит вперёд вместе со своим хёном под громкие аплодисменты зрителей. К слову, Джисон ужасно не любил, когда Ли так его звал, ведь разницу в день считал за сущий пустяк. Парни становятся друг напротив друга, а ведущая уже достает их игровой атрибут и протягивает Феликсу, однако тот сразу же передает соломинку Джи, намекая, что сегодня держать её будет он.       — Хочешь, что бы я это сделал, Ликси? — самоуверенно спрашивает Сони, который берет шоколадную палочку в рот и стискивает её зубами, поглядывая в сторону смотрящей аудитории.       Показать себя уверенно, не поддаться панике, собрать всю выдержку в одно целое — это все что сейчас мог Ханни, так как он бы соврал, если бы сказал, что не нервничает. Всё происходящие было чрезвычайно волнительным, особенно для него. Уж проще снимать, как они дурачатся дома, в общежитии, нежели вот такие наигранные моменты в прямом эфире, от которых не знаешь чего ожидать.       Сони берет под контроль свое внутреннее волнение и нацеливает свой взгляд на младшего, игриво выгибая бровь, якобы призывая к игре. Возможно, он хотел, чтобы все быстрее закончилось, но когда услышал, как все остальные участники начали поддерживать их и требовать шоу, то внутри белки разыгрался некий азарт, а искры от столкновения противоречивых чувств струились по обе стороны — Джисон был готов к игре.       Ничего страшного в подобных играх нет, как и в любых других действиях, к которым принуждают айдолов. Это «всего лишь часть работы», жить становится намного проще, когда мыслишь именно так.       — Сомневаешься в моих силах, хён? — с уверенной ухмылкой спрашивает Ликс, после чего кладёт руку на чужое плечо и начинает также медленно, как и Минхо до него, покусывать палочку.       Такой ритм мучительный, заставляет всех затаить дыхание, в первую очередь самих игроков, конечно же. Довольное лицо не спрячешь, а младший и не пытается. Пусть все видят, как он наслаждается игрой, ведь именно таким привыкли видеть Ликса? Улыбчивым, веселым и… всегда готовым на физический контакт, который другие мемберы не сильно одобряют.       Уже через мгновение, Ли оказывается практически у самих губ Джисона. Громкие визги по новой заполняют весь зал и блондин задумывается.       «А смогу ли я…», — проносится в голове младшего и он, вкушая адреналин, решается.       Поддаётся желанию сделать расстояние между ними минимальным. Момент не самый подходящий, с этим не поспорить. Однако когда это Ликса волновало время и место?       Он наклоняет голову так, чтобы со стороны не было видно того, что происходит, закрывая обзор всем, кроме стоящих рядом участников. После, сделав глубокий вдох и надкусив последний кусок сладости, он касается губ старшего своими, оставляя на них короткий, почти невесомый, но всё же первый и запоминающийся поцелуй.       Такое прикосновение можно было бы вообще считать за разыгравшееся воображение Сони, если бы он боковым зрением не увидел, как глаза его друзей вмиг округлились, а их радостные возгласы стихли. Никто кроме этих восьмерых ребят не понимал, почему в моменте все они умолкли.       Джисон от удивления открывает рот и оставшийся кусочек мог бы упасть на пол, но прилип к его нижней губе. Ли в свою очередь, продолжает непринужденно играть на камеру, понимая, что заминок в эфире быть не должно, игриво убирает оставшуюся часть с чужих губ, чем заставляет всех смотрящих взорваться от умиления. Да, этот парень точно не щадит сердца шипперов.       Лидер же быстро реагирует на сложившуюся ситуацию, берет себя в руки, оценивает обстановку и, толкнув своих ребят в бок, начинает аплодировать. Нельзя допускать замешательство, точно не сейчас. Крис обязательно обсудит произошедшее с Ликсом, но позже.       Белка будто бы в трансе, отзывается лишь, когда и его уже похлопывают по плечу. Джисон становится к остальным парням, смотрит на людей, говорящую девушку с микрофоном, однако все пропускает. Он переводит взгляд на своего друга, на нижнюю часть его лица, которая только что одарила своим теплом его губы, однако Феликс ведёт себя весьма расслабленно в отличие от него самого. От такого поведения Хан начинает испытывать весьма смешанные чувства.       Ликс позиционировал себя так, будто ничего и не произошло совершенно. Естественные импровизаторы те люди, которые подстраиваются под ситуацию, даже если она не входила в планы, и выглядят при этом невозмутимо. Он сейчас принял на себя эту роль, ведь больше ему ничего не остаётся. Напоследок он подмигивает старшему и садится обратно, на свое место. Его точно прикончат, а сделает это Чан или сам Джисон — неважно, ведь есть за что.       После такой игры, ведущие, понимая, что осталось не так много времени, пытаются задать ещё какие-то основные вопросы касаемо камбэка, однако не все парни сразу оживляются. Половина из них находится буквально в ауте, особенно Сони. Однако диалоги помогают, вся команда понемногу приходит в себя, и они вспоминают, что им ещё нужно держать лицо.       Наконец-то приходит время и шоу заканчивается. Группа парней, поклонившись зрителям и попрощавшись с ведущим, направляются прямиков в гримёрную, чтобы собрать свои вещи и ехать дальше по запланированным делам. Феликс возвращается в напряженное состояние, ведь он понимает, что серьезного разговора не избежать.       Джисон плавно ступает за остальными ребятами, но мыслями он явно не здесь. Его впервые окатила столь неожиданная волна замешательства, и он в действительности не понимал, как поступить дальше. Осознание того, что его первый поцелуй был украден так банально и просто, не давала ему покоя. Особенно томил сердце сам человек, который так бесцеремонно принял на себя эту участь. Судя по младшему можно было не напрягаться и жить как жил до этого, но… в панике мозг отказывается мыслить разумно и осознавать каким минимальным был масштаб ситуации, посему Джисон осмеливается поговорить с Ли, решив, что в этом всё же есть необходимость.       Когда все парни заходят в помещение, Хан тянет младшего за рукав, пока тот не переступил порог, и выдавливает из себя нужные слова:       — Ликс, прогуляйся со мной до уборной… Я не уверен, что найду дорогу назад, а если потеряемся, то вдвоём не так страшно.       Наверное, это был самый нелепый предлог, но не при ребятах же обсуждать произошедшее, тем более серьёзный и устремленный вперед взгляд Чана не сулил ничего положительного. В данной ситуации это был единственный вариант, который Сони мог придумать.       Младший, который всё это время пытался унять дрожь и сфокусироваться на происходящем, медленно оглядывается и смотрит на своего хёна. Тот не выглядел злым или осуждающим его, скорее растерянным и уставшим. Его предложение казалось очень странным, но Ли не против, ведь самый главный страх сейчас, это встретиться со своим лидером. Поэтому ему ничего не остается, кроме как согласиться.       Парни шли медленно вдоль длинной части здания и, то нависшее напряжение между ними, начало выбивать Джисона из равновесия. В какой-то момент он уже жалел о том, что вообще позвал младшего с собой, потому как буквально не знал как начать разговор и что именно он должен сказать.       Они продолжали идти в полной тишине, тогда как каждый был наедине с кричащими внутри мыслями. Дойдя до уборной, Фел открывает двери и пропускает перед собой Сони. Обычный жест — все знают, что в Корее очень ценится уважение к старшим.       Стоя над раковиной, хён открывает кран с холодной водой и пытается слегка остудить себя, наивно полагая, что это хоть как-то уймёт собственные переживания. Он умывается, иногда поглядывая на отражение младшего в зеркале, который в свою очередь смотрит на него, но не говорит ни слова.       Внутри Джи испытывает глубокое смятение, а руки стали неприятно подрагивать то ли от прохладной воды, то ли от волнения. Парень измученно опускает голову вниз и, собрав остатки какой-то решимости, чуть ли не шёпотом произносит:       — Один вопрос, Ли… — после чего оборачивается и смотрит тому прямо в глаза. — Что это вообще было?       Феликс совсем не удивляется, но биение сердца слышит прямо в ушах.       — Я просто… — блондин отводит взгляд, нервно вдыхая воздух, — всего лишь хотел откусить как можно больше… Ну и смутить тебя… Ты же тоже всегда так делаешь…       Сейчас Ликс назвал самое глупое оправдание, которое только можно было. Они, как артисты, должны удерживаться от своих желаний, ведь такие мероприятия это не шутки, а последствия могут быть самыми худшими. Компания не постесняется выгнать мембера группы, если из-за него начнутся скандалы, а сам он испортит репутацию группы.       Джисон же замирает в немом удивлении. Нет, конечно же, Ли удалось выполнить поставленную цель и вызвать в нем желанные чувства, однако теперь он думает об ином: какие могут быть смущения, если они в прямом эфире?       Он нервно вбирает в себя воздух и, приблизившись к Феликсу, продолжает:       — Ты ведь понимаешь, что это вообще не то место, где мы можем вести себя подобным образом? А что если бы кто-то увидел? Это ещё хорошо, что парни нас окружили, и никто из стаффа не видел твою выходку, но вдруг камеры бы засняли? Что потом, Ликс?       Феликс, конечно, понимает свою оплошность, но почему-то сейчас извиняться не хочет. Ему не нравится, что Джисон его отчитывает как ребёнка, особенно при таком раскладе, что всё прошло удачно, и никто ничего не видел.       — Джисон, десятки айдолов целовались на сцене и ничего смертельного не произошло. Перестань меня отчитывать.       В целом младший из тех, кто сразу признает ошибку и извиняется, однако сейчас это невыносимо, ведь он понимает, что как минимум ещё несколько мемберов скажут то же, что и Хан. Он продолжает бесстрашно смотреть собеседнику прямо в глаза, не отворачиваясь.       — То, что ты говоришь, вообще не имеет никакого значения! — слегка повысив тон, произносит старший, когда вспоминает момент соприкосновения их губ, но, осознав это, сразу же успокаивается и, устало потерев глаза, продолжает. — Ты не можешь вести себя так безрассудно только потому, что когда-то кто-то уже так делал. Такими поступками… можно словить нехилую волну хейта, ты об этом не думал?       В этот момент Ли не выдерживает. Он чувствует ком в горле и самую настоящую ярость. Он буквально не понимает, почему Джисон позволяет себе разговаривать с ним в таком тоне, посему разрешает эмоциям взять над ним вверх. Парень толкает старшего ко входной двери, прижимает, а после устраивает обе руки на двери по бокам от покрасневшего лица Сони и шумно вздыхает.       — Хан Джисон, в чем твоя проблема? Ты думаешь, я не понял с первого раза? — взгляд прожигает чужие глаза насквозь. Самое редкое явление в жизни группы, это яростный Феликс, а старшему, почему-то, удается очень легко с ним встретиться.       Ошарашенный Джи теряет дар речи. Сердце его падает прямиком в пятки, а после вновь возвращается в грудную клетку, продолжая предательски ускорять ритм. До подобного состояния Ли и впрямь было тяжело довести, но он никак не хотел, чтобы между ними были какие-то конфликты и повышенные тона.       Он пытается унять внутреннее беспокойство, от исходящей агрессии в атмосфере, которая вытесняет напрочь возможности примирения. Где-то в середине себя парень чувствует, как паника борется с желанием поддаться накопившейся энергии вокруг.       — Феликс, ты… — тихо произносит хён, после чего хватает Ли за воротник, желая усмирить чужую злость. — Ты действительно не понимаешь в чем проблема? Думаешь, что я все это тебе говорил, чтобы сделать хуже? Очнись и приди уже в себя!       Но блондин лишь смотрит свысока, когда Джи притягивает его к себе. Ссора из-за мелочи, которая возникла из-за накопившегося внутри переживания, не радует совершенно. Пути назад нет и это действительно огорчает.       — Прийти в себя? — Феликс усмехается, — а со мной что-то не так, Джисон?       Взгляд опускается ниже, прямо на пересохшие от волнения губы Хана. Ликс, не думая трезво, если быть честным, не думая вообще, моментально припадает к ним, обвив талию Джисона руками. Он чувствует, как второй замирает, но настойчиво продолжает углублять поцелуй.       И вновь Феликс сеет зерно сомнения в голове Джисона своими импульсивными поступками. Скованное сердце старшего на мгновение прекращает биться в груди, а сам он забывает, как дышать. По инерции он закрывает глаза и остаётся один на один со своими внутренними ощущениями и желаниями.       Огонь злости, который имел силу разжечь в нём до этого невиданный гнев, буквально угасает, а сам парень теряется в реальности. Казалось, что всё происходящее, это какой-то странный сон.       В этот момент младший осознает, что Джисон не хотел его пристыдить, не хотел задеть и ранить. Он спокойно спрашивал, но Ликс настаивал на своем, совсем не думая адекватно. Внутри что-то сжимается до самых маленьких размеров, причиняет боль. Он отстраняется, отшагивает назад и опускает взгляд. Ему стыдно. Феликс виноват.       — Прости… Я не должен был… Просто оно как-то само по себе что ли… Боже, прости меня, Сони… — шепчет Ли, прикрывая лицо рукой после сказанного. Он, совсем не спросив разрешения, касается чужих губ, а это совсем уж отвратительно. Фел поймет, если Джисон разозлится еще сильнее и больше никогда не заговорит с ним.       Решив, что больше позориться он не хочет, младший рукой отталкивает Джи в сторону и хочет открыть двери, чтобы уйти. Однако во время этих несуразных и ломаных извинений Хан лишь удивлённо смотрел на своего младшенького, а сам не заметил, как уголки его губ приподнялись. Пульс ускорен, а переживания, готовы вырваться наружу в любую секунду. После сказанного Ли хочет уйти и в моменте, будто бы по зову сердца, Джисон хватает Ли за руку, после чего оказывается у него за спиной, заключив таким образом в свою ловушку.       — Стой, Феликс…       От вкрадчивого шепота на ухо, младший, покрывшись мурашками, хотел сделать шаг назад, однако лишь упёрся спиной в грудь Сони. Он стоял позади него, но Ли все равно ощущал его каждой клеточкой своего тела, которое предвкушало прикосновений. Возникло привычное тепло, заполняющее все вокруг, когда эти двое вместе, когда близки. Феликс не успел сказать и слова, как почувствовал, что его талию уже обвила чужая рука, притягивая к своей груди. Обжигающее тонкую кожу шеи дыхание вызывало неописуемый трепет у младшего. Стоять вот так было какой-то пыткой для Ликси, именно поэтому он резко обернулся к старшему, встретился с ним взглядами, но тут же стушевался, когда лица оказались непозволительно близко к друг другу.       Его взгляд был особенным. Младший смотрел так вовлечено и пристально, что в голове у Хана создавалось иллюзорное впечатление собственной исключительности. Будто бы в его маленьком мире сейчас существовали только они, а всё внимание Феликса сфокусировано лишь на нём.       Мгновение на осознание своих действий и ещё одно на то, чтобы забить на последствия. Всё позже. Сейчас всё, о чем мог думать Джи это ещё раз ощутить тепло чужих губ, ведь подсознание кричало о том, что если не сейчас, то никогда. Именно поэтому он тянет Феликса на себя и, взглянув ещё раз в расширенные от удивления глаза младшего, завлекает в свой неуверенный, но воистину нежный поцелуй.       Ли, который явно не думал, что ситуация может принять такой поворот, от неожиданности, в моменте соприкосновения их губ, издает тихое мычание, а после неуверенно, опасаясь, что это сон, цепляется за чужие плечи. Всё-таки он обожает физический контакт, поцелуи же занимают отдельное место в его большом сердце. Они оба в итоге смягчаются и целуются с таким вожделением, что сводило в животе и тянуло весь трепет вниз.       Немного неряшливо, но хён не останавливается, а наоборот позволяет Феликсу вести его за собой, старается не удариться зубами и не сделать больно. Он быстро улавливает ритм младшего и кое-как, по-своему, адаптируется к происходящему. Конечно, если парень сейчас откроет глаза, то быстро поплывет следом за своей решительностью, но Ли терпеливо отвечал на его внезапный и порывистый поцелуй, будто позволяя Ханни привыкнуть к новому чувству, распробовать самому.       Как только блондин ощущает долю решимости в своих действиях со стороны хёна, то начинает углублять поцелуй, проникая языком и проводя им по чужому. Мокрый поцелуй повышает температуру тела и разум мутнеет. Он медленно, но уверенно проталкивает Джисона в одну из кабинок и прикрывает двери, не отвлекаясь от длящейся близости ни на секунду. Он поднимает руку к шее, поглаживает и едва ли сжимает, для некого контраста ощущений. Задыхаться от поцелуя намного приятнее, чем задыхаться от паники.       Желание, ещё не пробудившееся, уже отголосками расходится по телу, наполняло его до этого неизвестным влечением, а собственные ладони непроизвольно ложатся на поясницу и притягивают ближе, заставляя сократить и без того мизерное расстояние.       Феликс несдержанно, но тихо стонет, когда чувствует горячий язык и губы на своей шее. Для первого раза он кажется слишком хорош, но это и не удивительно — Сони всегда всё схватывал налету. Он также понимал, что в какой-то степени это все неправильно, уж точно не так должно было все произойти, не в туалете студии точно. Но вот уже горячий язык томно проводит влажную линию вдоль шеи, а мягкие губы целуют нежно и почти невесомо, и это сейчас почему-то самое вожделенное чувство из всех возможных.       Это был чертов поцелуй, просто поцелуй, почему младший сейчас в спешке расстегивает пуговицы рубашки Джисона? Он опаляет его ухо собственным дыханием, прикусывает мочку и вздыхает из-за приятных ощущений. Оба забыли о принципах и о личных границах, а иначе, почему они делают это прямо здесь и сейчас?       Ликс прижимает старшего к стене вплотную, чтобы он, сквозь тонкую ткань рубашки ощутил ледяной холод на своей коже. Опять же, контраст, который усиливает ощущения в несколько раз. С одной стороны горячее тело Ликса, которое прижимается к Джисону, а с другой стороны стена, которая заставляет вздрогнуть из-за низкой температуры, но при этом начинает нагреваться от самого парня.       Только вот Сони вдруг ощутимо сжимается и от неожиданной ласки теряет терпение. Он чувствует чужое дыхание на своих губах и понимает, что дышать становится очень трудно от такой близости, будто они в душевой кабинке, полной горячего пара.       Парень смотрит доверчиво на младшего, сглатывая вязкую слюну, и выдыхает рвано, окончательно срывая тормоза. В паре сантиметров Джисон видит поистине невероятную картину: из обкусанных губ вылетают самые разные стоны, Ли жмурится, его переполняет палитра ощущений. Внизу живота сильно тянет, хочется прикоснуться к себе, но ниже. Хан не теряется и сжимает поясницу Ликси, переплетая горячие пальцы.       — Сони… мне очень жарко… — в бреду, на выдохе выдает Феликс и опускается ниже, оставляет поцелуи на ключицах, покусывая их, осторожно оттягивает кожу, не желая причинить боль. Рука опускается к бедру хёна и сжимает его, а младший не замечает, как уже опускается к груди и оставляет яркие пятна, посасывая нежную кожу и пробуя на вкус. Джисон действительно сладкий и оторваться от такого невозможно. Внизу, прямо под бельем, Ликс чувствует мучительную пульсацию и жар, которые хотелось скорее унять. Неожиданность происходящего прибавляет адреналин в крови.       На выдохе Сони опускает взгляд вниз и тянет парня к себе. Младшего затыкают влажным, более напористым поцелуем, и Ли тихонько стонет, чувствуя, как Хан наконец приподнялся и прижался торсом к нему, сжимая с силой ягодицы. Он сплетает их языки и проникает горячими руками под верхнюю одежду Феликса, ласково оглаживая талию.       Губы у него мягкие, тёплые и настолько подходящие для постоянных укусов, что Джи не сдерживается, впивается в них и извиняясь тут же, проводя языком. Всё же был толк в манхвах, которые он читал. Благодаря хоть каким-то знаниям сейчас Ли стонет в поцелуй бархатным голосом и зарывается пальцами в волосы, сжимая их на затылке. Старшему едва хватает выдержки, чтобы не стать грубее, ведь в нём от страха остался только давно закрытый на всевозможные замки голод, который поддается и вырывается из заточения лишь под безумной лаской Ли Феликса.       Сони касается пальцами груди, мягко оглаживая чувствительные зоны, пока немного отстраняется, так, чтобы тонкая ниточка слюны разорвалась не сразу, а Ликс не знает какое стоп-слово использовать и где его найти у себя в подсознании. Он просто делает то, чего желает возбужденное тело. Касаться, целовать, растворяться. Казалось, что если сейчас не вкусить достаточно, то после и шанса не будет. Ли со всех сил отгонял это удушающее ощущение пустоты, которое настигнет его, как только они остановятся. Не хотелось. Очень не хотелось прерываться.       Тут же ловит себя на более здравые мысли, что кто-то может войти, но сразу успокаивается, ведь уединиться в кабинке туалета может кто угодно, вряд ли подумают на этих двоих. И вот уже Феликс перестает себя сдерживать совершенно. Идёт ва-банк. Другого такого шанса ему не уготовано судьбой — он уверен.       Парень опускает руку ниже, задевает пуговицу на чужих штанах и расстегивает ее, как и молнию. Не осмелившись пролезать под одежду, поднимается рукой выше, по животу, затем опускается к талии и сжимает. После мокрого поцелуя, восстановить дыхание получается не сразу, поэтому Ли несколько раз глубоко вздыхает.       Смотреть в глаза становится невыносимым, но Ликс не может оторваться. Возбужденный взгляд хёна это что-то… чего не видел, наверное, никто. Он смотрит так только на него и именно из-за этого сердце младшего готово разорваться от трепета, который бьется о стенки внутри. Переизбыток чувств. Хочется большего. Нет, хочется, чтобы он и дальше продолжал смотреть так только на него. Быть подвластным или властвовать — абсолютно без разницы. Сам факт наличия чего-то более интимного и сокровенного между ними делало его счастливым. Чувства смешиваются в кувшине сознания, и он буквально не понимает ни одну реакцию тела и разума на Джисона. Просто хочется, чтобы этот миг продлился чуточку больше, а Сони был с ним чуточку дольше — вот и всё.       — Сони, я… могу… — не договаривает Ликс и заливается алым румянцем, сам того не понимая, как дошёл к тому, что решился на дальнейшее развитие.       — Можешь… что? — уже намного расслабленней спрашивает Джи, смотря вниз окончательно затуманенным взглядом, ведь он буквально тает от происходящего и не совсем понимает, что может произойти ещё, помимо имеющегося счастья и ощущения свободы между ними.       Конечно, работая постоянно до изнеможения, ещё и в мужском коллективе, ты полностью забываешь о личной жизни, а напоминанием служат лишь нежные песни, сочиненные на основе давно позабытых воспоминаний.       Но кого волнует то, что происходит сейчас? Точно не Джисона, который вдоволь сыт давлением компании, постоянной слежкой и кучей камер. Парень, опьяненный энергией Феликса, просто поддаётся моменту. Неважно, что будет после, что они скажут друг другу, как будут работать вместе. Все потом. Всё точно образуется. Для него сейчас существует только Ли Феликс, который готов дать ему столько эмоций, что никакой предмет обожания не идёт в сравнение.       — Ликси… — вязко тянет старший, кое-как осмысливая происходящие, — тебе можно всё.       Приняв это за «да», парень делает упор на колени, смотрит снизу вверх и облизывает пересохшие от дыхания губы. Ли в отличие от Сони был немного опытней, поэтому старшему здесь повезло. Он уже однажды делал это, в юности, но он не уверен, что хорошо справится. Сейчас на это было также плевать, как и на последствия. В крайнем случае, если у него не будет получаться, то он расслабит горло и позволит хёну вести его за собой.       Немного стянув брюки вниз, Феликс расстегивает рубашку Джисона полностью и смотрит прямо туда, где была его задача. Парень проводит языком по мокрому пятну на белье, выглядит это настолько пошло, что хочется закрыть глаза и отвернуться вовсе, но Хани только продолжает смотреть взглядом, полным эйфории, при этом поглаживая влажные от жаркой близости волосы младшего. Через мгновение блондин освобождает его возбуждение, встает удобнее и ещё раз облизывает губы. Легкими поцелуями он покрывает головку, не сводя глаз с чужих. У обоих взгляд разгоряченный, в котором виднеется лишь желание.       Старший прикрывает веки и в спине ломается от чужих прикосновений, но язык не прячет, облизывает губы, которые продолжают блестеть на свету. Мысли путались между собой и единственные прихоти были банально просты: чтобы кожа к коже, обжигающе, медленно и с чувством, чтобы ощущать запах чужого тела и почти сходить с ума от невозможности усыпать шею и ключицы багровыми пятнами, потому что может влететь от начальства.       Сони судорожно вдыхает воздух, когда член проникает в чужой рот. Пошлые звуки из-за слюны заполняют неподходящую локацию, и сидящий внизу парень уже не сдерживает вздохов, от которых пускает вибрацию по всему возбуждению. Джи может поклясться чем угодно, что готов был кончить в тот же момент.       Младшенький настроен решительно, делая это настолько хорошо, насколько был способен, ведь для него, как и для Сони, подобное не является обыденностью. Как таковой практики не было, но сейчас… Сейчас хотелось выложиться на все двести процентов. Остаться лучшим воспоминанием, даже если позже будут намного талантливее.       Он медленно двигает головой, в известном лишь ему темпе. Сони вкусный, как бы это странно не звучало, и Ли делает это в полном удушающем наслаждении. А у хёна дрожит голос, от чего узел в животе становился еще более тугим, заставляя заскулить. Кто бы мог подумать, что короткий и игривый поцелуй на сцене обернется вот в… это?       Парень внизу сжимает мягкие бедра Хана, от чего тот закатывает глаза, держится за них и ускоряет ритм. Однако в момент, когда старший готов был достигнуть финала и отдаться ускользающей от него реальности, то оба парня услышали громкие приближающиеся шаги. Джи трезвеет на глазах, тянется к голове Феликса и заставляет его остановиться, а сам кое-как прислушивается, отводя глаза к шуму снаружи.       Походка движущегося человека эхом разносилась по пустующему коридору, с которого доносились эти самые звуки. Открытая дверь уборной предательски впускала в пространство надвигающуюся бурю, которой разило за километр.       — Чт-то нам делать, Сони? — шепотом произносит Ликс, всё также держа член у своего рта, чем заставляет старшего вздрогнуть и прийти в себя.       Джисон резко переводит взгляд, концентрируясь на Феликсе, и от вида сидящего внизу парня на секунду забывает в какой они ситуации. Он действительно слишком милый, даже в такой пошлой позе и таком убогом месте.       Скрип двери приводит парней в чувство и они, подскочив как ошпаренные, начинают приводить себя в порядок. Сложнее всего было Джисону, ведь он только потянулся вниз за своими штанами, как двери их незакрытой кабинки отворотились. Перед ними стоял уставший и одновременно разъяренный лидер, глаза которого настолько округлились от увиденного, что ещё немного, и они бы сошли с орбит.       — Вы… — еле выдавливает из себя убитый возникшей перед глазами картиной Чан, — совсем охренели…       — Хён, мы будем признательны, если ты закроешь двери и дашь нам минутку! — выкрикивает смущенно Джисон, складывая руки перед собой в просьбе, тем самым закрывая лицо, которое залилось краской.       — Быстро собрались! — выкрикнул Крис, захлопывая за собой дверь кабинки, которая готова была слететь с петель. Вот оно, ещё одно редкое явление в группе парней — разгневанный лидер.       Стало ясно, что серьезного разговора не избежать, а выговор за такую выходку неминуем. Парни сначала даже как-то с тоской продолжили собираться и застегивать на себе одежду, но встретившись взглядом, губы сразу же растянулись в улыбке. Они понимали, что их ждёт, однако сейчас просто по-детски улыбались, еле сдерживая смех, словно маленькие дети, которых поймали за какой-то безобидной шалостью. Облегчение. Между ними нет неловкости — это было самым важным в данный момент.       Когда последняя пуговица на рубашке была застегнута, а прическа блондина вновь более менее уложена, Сони и Ликс ещё раз посмотрели друг на друга с неким теплом. После естественно отдало легким смущением, что вызвало умеренную дрожь на сердце, но это нормально. Главное, что злости или разочарованию здесь не было места.       Джисон протянул перед лицом младшего мизинец, при этом неуверенно потирая шею, показывая свои истинные чувства и желанием сохранить произошедшее в своем сердце. Ли не заставил себя долго ждать и, широко улыбаясь, выставил свою ладонь, после чего скрепил их мизинцы в тихом и личном обещании. Это создавало между ними особую связь и воспоминание принадлежавшее только им.       — Ликси, я… — неуверенно начал Джисон, который вообще не привык к подобному и не знал, как действовать в таких ситуациях. Старший чувствовал только одно: он одурманен им — вот и всё. Внутренние переживания по прежнему оставляли желать лучшего, но Сони точно уверен, что ему понравилось держать младшего за руку, а о тех неимоверных поцелуях и речи быть не может. Однако как правильно это подать ведь… И что чувствовал Ли? Может он как всегда прикидывается, чтобы не обидеть. В какой-то момент Ханни даже подумал сбежать или замять разговор. Такой мнительный в подобных ситуациях.       — Вы двое, скоро там? — донеслось сердитое ворчание Чана, явно планирующего уже лекцию для этих двоих в своей голове. — Мы вообще-то уже как 15 минут должны были выехать отсюда!       — Сони… — обреченно протянул Ли, понимая какой тяжелый вечер намечается. — Давай просто после всех нотаций встретимся у меня? — продолжил младший, бросив на выходе из кабинки.       — У тебя? — переспросил шепотом старший, который поравнялся с Ли.       — Именно, хён, — таинственно ухмыльнувшись, дабы скрыть нависшее смущение, которое плотно и до слёз взяло его за шею, ещё как лидер только пришел. — Расскажешь лично, что ты имел ввиду под «тебе можно всё»…