Перспектива

      Высокая трель привычно царапает перепонки. Со звонком коридоры спешно заполняются сонными школьниками и их не менее сонными учителями. Неоспоримое преимущество последних — кофеварка в учительской. Первых — бутылочка водки 0.25, которую протащила в колготках разумница Стивенс, чтобы подливать изнурённым друзьям в энергетики.       — Ты только не застуди себе самое ценное, Бебе.       — Я думала, для тебя самое ценное во мне на полметра повыше, Кенни.              Старшая школа Южного Парка — место холодное. Во всех из возможных смыслов. По крайней мере, такого мнения о ней МакКормик, потуже затянувший шнурки капюшона, когда его жестяная баночка оказалась в мусорке. Погода горных городков Колорадо не отличается благосклонностью, а отопление не подключат до сраного ноября. Землистые лица ребят со всех параллелей не выражают почти ничего, кроме сдержанной безучастности, когда в одни шкафчики запихивают попавшихся под руку бедолаг вроде Малкинсона или Пиррипа, у других сосутся как вечные, так и двухдневные парочки, а у третьих ведутся беседы о самом бездарном на свете способе очистить разум; Кенни отводит взгляд с деланной невозмутимостью, но Фосси МакДональду, к счастью, не до него.       Согреваются, кто как может.       Из всех романтических дуэтов, закреплённых в их школе как нерушимые, не хватает всего одного. Кенни невольно прощупывает коридор взглядом и даже заглядывает за пару углов, игнорируя возмущённый оклик Жиртреста. Фосси не до Кенни. Кенни не до Эрика.       Не в туалете же они?..       Живот противно подкручивает, когда знакомая шапочка чульо виднеется над другими макушками. Такер один. Даже не с Донованом или Волмером, как могло оказаться за вполне объяснимым отсутствием Твика. Но голос последнего раздался в ту же секунду: Твик и Рыжая-Ред в роли подружки-подушки, выразительно подняв носы, прошли мимо Крэйга, проводившего их мертвецки бесцветным взглядом.       Ссоры Твика и Такера — не новость. Эти двое ругаются так же бурно, как, если верить сальным слухам, мирятся. Кенни бродил за синей толстовской с нашивкой "NASA" на рукаве далёкой и робкой тенью почти до конца большой перемены, пока Крэйг, наконец-то, не обернулся, устав от бессмысленных догонялок и открыв уже было рот. Водка греет дрыщавую тушу почти до румянца. Кен рад, что воротник у капюшона высокий.       — У меня есть машина на ночь, — беззастенчиво прошуршал Кенни. И продолжил куда раньше, чем Крэйг успел поднять обе брови. Не слишком высоко. Подумаешь, всего лишь МакКормик — не такой большой повод для удивления. — И серьёзное намерение пропустить завтра хотя бы два-три первых урока. Поедешь?              Потратив какое-то время на осознание, Такер зло сощурил глаза и попытался скорей от него отмахнуться:       — Если хочешь со мной переспать, то заплатить придётся тебе.       МакКормик смеётся, но всё ещё ждёт ответа. Попытка уйти не засчитана.       Крэйг, не находя в себе сил на конфликт, прожигал нежеланного собеседника самым уничтожающим взглядом из всех возможных. Равнодушным.       Лохматая белобрысость, красная рыжина и присоединившееся к ним шоколадное афро проплыли мимо; Крэйг увидел три агрессивных "фака", выставленных за спины, и вернул взгляд вперёд, молча рассматривая что-то совсем-совсем далеко над башкой в рыжем капюшоне. Голос, который он подал, не отличается ни теплом, ни злостью; это голос обычного Крэйга Такера, и Кенни МакКормик, надеявшийся, что пульс успокоится с получением хоть какого-нибудь ответа, разочарован и рад одновременно.       Стал только быстрее, ублюдок.       — Похуй. Погнали. Куда?

***

      С этого лета Кенни сменил подработку. Стрижка газонов, касса "Севен-Элевен" и пляска с подносом в забегаловке Тонг Лу Кима остаются в прошлом: теперь после школы МакКормик меняет рыжую парку на рыжий комбинезон и копается в двигателях, запустив свой карьерный рост в июне с дешёвого мойщика стёкол. Помощник механика из него, конечно, тоже недорогой. Но у этой работы была какая-то перспектива. Кеннету, конечно, неплохо даются и алгебра, и внезапно физика с химией (о, в последней он действительно разбирается), но надежды на что-то большее оставались слабы. Вряд ли МакКормики потянут хотя бы городской колледж. А для стипендии он, как ни прискорбно, наверняка хорош недостаточно. Как и для много чего ещё.       Бесперспективность. Чувство, которое жрёт паренька со стрижкой "маллет" вот уже года так три, четыре. Очаровательная безысходность жизни ирландских реднеков. Побег от реальности помогает, но только запоем, и в какой-то из самых жёстких моментов МакКормик с усилием делает паузу. У всех из их старой компашки есть хоть какой-то, но потенциал. Возможность развития. Спортивные достижения, незаурядный ум. Крепкие отношения, в конце концов. В последнее как в явление Кенни особо не верил. Ни для себя, ни для людей, его окружающих — убогий пример слишком продолжительного безрадостного сосуществования по-свински визжал и швырялся друг в друга бутылками, пока переживающая бунтарскую фазу Карен, натянув слишком большую для узких девичьих плечиков куртку папаши, бежала пробовать сигареты с малолетней стервозной красавицей Тришей Такер.       Старшего брата последней Кеннет МакКормик привёл ближе к вечеру к гаражу. Гаражу автомастерской, разумеется. Старый "Фольксваген Пассат" смотрелся не лучшим образом, но, как заверил Кенни, после вмешательства мастера — поймав недоверчивый взгляд Крэйга, он вздохнул и уточнил, что под мастером подразумевается босс, — летает, как интернет в доме Брофловски. Такер в доме Брофловски не был. И седеющего Джеральда с комичным бокалом вина не видел. Пришлось ещё раз уточнить, что Кенни имел в виду "быстро".       — Она что, из девяностых? — сухо произнёс Крэйг, затягиваясь табаком и прижимая стопу к пыльному кругу диска. Машина чуть-чуть накренилась, но недостаточно низко, чтобы зарекомендовать себя ещё хуже, чем сделала на первый взгляд.       О, с этим справился Кенни.       — Почти. Из восемьдесят восьмого.       — Боже, блядь. МакКормик...       Ни для кого не секрет, что автомобиль для американского подростка — вопрос чести и статуса. Парень ты, девушка, спортсмен или гик, коих в последние годы ставили на несколько рангов повыше, чем просто задротов, какие-нибудь колёса иметь ты должен. По крайней мере, обзавестись ими до выпускного года. Для Крэйга и Кенни это следующий; Такер, конечно, задумывался над грядущей необходимостью, но пока получал от отца только хмурое мужественное "Мгхм" и шуршание раскрывающейся газеты, за которой рыжая с проседью макушка исчезала практически в одночасье.       "Да какого хера, пап? Ты новости в телефоне читаешь, позёр," — мысленно хмурился Крэйг. Внешне он лишь пожимал плечами и поднимался к себе, обмениваясь с сестрицей дежурным взаимным посылом ко всем чертям.       — Твоя, получается?       — Ну... Считай это пробником. Хозяин уехал до завтрашнего вечера. Позднего вечера!       — Ну ты и дурень.       Но это не его, Крэйга, проблемы и дело.

***

      Такер и сам не был уверен, почему он вдруг согласился.       "Наверное," — подсказывала игла в обиженном сердце, — "я просто хочу доказать самому себе, что прекрасно найду, чем занять себя и без Твика."       В машине немного трясло, но в остальном Кенни не соврал: летала она прилично. Не на уровне иномарки среднего класса, но шла ровным размеренным ходом и даже чуть-чуть разгонялась. Достаточно, чтобы подрезать семейного типа внедорожник.       — У тебя права-то есть? — прервал Крэйг повисшую тишину. Обычно это не в его правилах. Но вопрос, вообще-то, важный.       — Я умею водить, — последовал неопределённый ответ.       Наверное, если Твик Твик способен прекрасно себя развлечь и в другой компании, то Крэйг Такер имеет на это такое же ебучее право. И Кеннет МакКормик с его драндулетом, сам того не ведая, попался под руку просто чертовски удачно.       "Слишком удачно," — подсказывала другая игла. Поменьше, потоньше, почти незаметная. В голове Такера с той самой злосчастной, блин, перемены помимо подавленных злости и грусти ворочался ещё и робкий клубочек теорий, зачем же МакКормик хочет с ним "покататься".       Закат остался далеко позади. На шоссе опускалась синяя пелена вечера, а машин становилось всё меньше — к концу буднего дня лишь немногие едут по автотрассе. По работе, на горное озеро или, быть может, подальше от прошлой жизни, сняв все деньги со своего (или чужого) счёта и убегая в манящую перспективами неизвестность.       "Секс," — долетало до Крэйга эхо его подсознания. Всё складывалось слишком похожим на это образом. Как любой уязвимый молодой человек, Такер старательно избегал этой мысли, но неизменно к ней возвращался, сгорая то ли от возмущения, то ли от стыда из-за своей не очень-то обоснованной самонадеянности. Как любой (ну, так говорил себе Такер) человек, переживающий кризис в отношениях, Крэйг об этом задумывался, но уверял себя в том, что никогда, ни за что и ни при каких обстоятельствах. А может, всё-таки стоит, раз чёртов Твик...       "Никогда, ни за что и ни при каких обстоятельствах. Неясно выразился, что ли?"       Ментальный щипок сработал. Крэйг прижался виском к стеклу и прикрыл глаза. Кенни отчего-то помалкивал. И эта тишина, подавляемая лишь шумом несущихся мимо тачек, за несколько часов дороги из непринуждённой превращалась в гнетущую.       — Так куда мы всё-таки едем?       Загородная стоянка для похотливых школьников, кинотеатр под открытым небом и вшивый мотель отпадали: пусть последний наверняка и нашёлся бы где-нибудь по дороге, их хватало и поближе к отправной точке. Они проехали уже половину Колорадо, и червяк потаённого любопытства, скрытого за спокойствием, обрастал кожурой тревожного напряжения.       — МакКормик. Если получится, как в тот раз...              — Что такого случилось в тот раз, Такер? — раздался в ответ смешок с водительского сиденья. Оранжевый одутловатый шарик так и не обернулся. Сам факт поднятого в машине капюшона заметно напрягал Крэйга, но жаловаться он не смел. Вечером холодно даже в машине.       — В прошлый раз мы с твоими дружками оказались в ебучем Перу.       Кенни замолк, но после короткой паузы всё же сказал:       — Тебе же нравятся морские свинки.       — Да причём тут это?       — Ты не замёрз?       Крэйг оскорблённо хлопает веками и оставляет рот приоткрытым. Ну что за наглая смена темы? Вообще-то, немного есть. С подогревом в Пассате так себе, а куртка и шапка не прикрывали ладони и нос. Перчатки он потерял где-то в школе. Опять, идиот, думал о ссоре с Твиком и улетел остатками мозга прочь из этого измерения. Кенни немного сбавляет скорость и протягивает назад металлический прямоугольник.       "Фляжка?" — потеет спиной Крэйг, расправляясь с когда-то столь сложной, но ныне легко поддающейся пальцам системой крышечки. Внутри пахнет терпким и пряным ромом. Значит, так Кен предлагает ему согреться? Он его спаивать, что ли, решил? В зеркало виден оттенок смущения на физиономии пассажира. Кенни поджал губы где-то под воротником и произнёс ещё кое-что:       — Под сиденьем пакет. В нём, типа, плед. Грязноватый, но очень большой и тёплый.       — На кой чёрт?       — На тот, что в наших краях по ночам холодрыга, как в пизде старой мисс Заглотник. Покойся, конечно, с миром её душа, и всё такое прочее...              Крэйг кутается в плед, пестрящий уродской клеткой и пахнущий... Собакой? Господи. Кенни чертовски, мать его, повезло, что Крэйг душноват, но непритязателен и невозмутим. Плюнув на всё, через пару минут он присасывается к фляге. Теплее. Да, так точно теплее.       Такер греется полчаса, в конце концов осушив злополучный сосуд и спрятав краснеющий нос под пледом. Он, говоря по правде, не самый матёрый из выпивох школы Южного Парка. Даже не в первой двадцатке. Стаканчика три виски с колой в чьём-нибудь доме, растянутые на вечер — за милую душу, но полная фляжка за раз для него пока в новинку. С опьянением приходит тепло. С теплом покой. С покоем — более мирное и расслабленное отношение к происходящему.       Да что в этом всём такого-то, Бога ради? Твик ясно дал Крэйгу понять, что видеть его не желает, и Крэйг, может быть, сам в этом виноват. Но не меньше, чем Твик! Горло царапает без ножа, а у Кенни красиво блестят глаза в зеркале заднего вида. Крэйг не мудак. Но Крэйг очень, очень устал, и небольшая разгрузка сознания с телом пойдёт ему только на пользу. Бебе иногда говорила, что секс с кем-нибудь после ссоры — это не измена. В ссоре у вас перерыв.       "Херню говорила," — нашёптывает сознание, уже задавленное своим подбратом, берущим бразды правления. Бразды, в общем-то, шаткие и едва ли натянутые. Крэйг не особо пьян, нет. Он просто устал и едва ворочает языком. Что уж говорить об извилинах?       — Кенни.       — Мхм?       — Нам необязательно ехать в другой штат, чтобы...       В ответ Кенни тихо смеётся в ворот и вдавливает педаль газа. Стёкла обоих передних окон подопускаются, обдавая пригретого Крэйга свежей ночной прохладой.       — Поспи, идиот. Как раз успеешь проветриться.

***

      — Мы приехали.       Глаза разлипаются медленно. С неохотой. Липкие меж ресниц, они долго привыкают к направленному на них экрану китайской мобилы МакКормика, нависшего над Такером через открытую заднюю дверь.       Голова немного саднит. Но в целом Такер в порядке. Кенни расстёгивает капюшон, и Крэйг видит чуть виноватую, осторожную, но до абсурда дурацкую улыбку. Кен чему-то рад, но чему — Крэйг пока что не понял. Он отмахивается от протянутой руки, выползает из пледа и озирается по сторонам, щурясь и разминая затёкшие ноги.              — Где мы?       — Юта.       — Соседний штат? Господи, ёб твою мать, МакКормик! — Крэйг всё-таки стонет, потирая пальцами уголки глаз возле переносицы. — Ты объяснишь мне уже, нахуя, или нет!?       — Угу. Щас покажу...       Брайс-Каньон, величаво раскинувшийся вокруг, чертовски красив. Но воображение не поражает. Крэйг и Кенни, несущий пакет с дурацким пледом, взбираются на плато Паунтсаугант под непроглядным чёрным небом с вкраплениями звёзд — не роскошно, конечно, но их хоть видно. В отличие от ночей в Южном Парке, чьё небо загажено световым шумом близкого Денвера. Такер узнал это место только тогда, когда выцепил взглядом во тьме одиноких паломников с техникой за плечами и группки туристов, идущих наверх почти настолько же налегке, как они с МакКормиком. Обернувшись к "Фольксвагену", он видит кучку других машин, припаркованных рядом. Они здесь совсем не одни. И, кажется, с самого начала.       "Какого?.." — едва успевает подумать Крэйг, когда слышит вдруг голос экскурсовода, а шея затекает в попытке увидеть края простирающихся над головами скал. Кенни тянет его за рукав и подводит к стрекочущим на китайском туристам и ставит напротив телескопа, а сам выгребает смятые доллары и пихает в ладонь рэйнджера. У Крэйга снова потеет спина. Хотя здесь просто дьявольски, сука, холодно.       Сезон звездопадов обычно летом. Но даже осенью, особенно ранней, национальный парк Брайс-Каньон устраивает небольшие астрономические программы, предоставляя в аренду технику и портя всем половину сраного кайфа дурацкими информационными разглагольствованиями на фоне. Но мягко клубящийся млечный путь, желтоватые сгустки звёзд и лиловые пятна пьянят Крэйга быстрее, чем ром, и надолго отводят в сторону стыд, заставивший подозревать даже в сегодняшних действиях "того стрёмного пацана, ну, который совсем извращенец" какую-то меркантильность...       Хотя почему, собственно, стыд?       Теперь одна крошечная деталь, с которой в руках Крэйг мучился всю дорогу, нашла своё место. Просто в другом недособранном паззле.       На плечи ему опускается тот пахнущий псиной плед, и он отступает от телескопа, толкая к нему МакКормика. Он говорит очень тихо и водит трубу чуть выше и в сторону вместе с чужим лицом, краснеющим не только от холодрыги и пропускающим мимо ушей почти всё, что рассказывает Такер о звёздах, их положении и движении. Однако при этом он слышит каждую нотку его негромкого, гнусавого, всё равно равнодушного, но будто слегка потеплевшего голоса. Слышит и впитывает в себя, как самое дорогое воспоминание. В прямом смысле. Весьма дорогое. В чём-то Крэйг всё-таки прав: не думать членом Кеннету удаётся с трудом, но всё-таки удаётся, и случайные касания рук к лицу отзываются не внизу, а с усилием замирают тяжёлым грузом где-то под рёбрами.       Крэйгу нравится Твик. Он его любит, наверное. Очень на то похоже. Но ещё Крэйгу немного нравится Кенни. И какие у этих чувств будут последствия в дальнейшем, он не знает, и пока что не хочет знать. По крайней мере, сегодня. Сегодня он чувствует острое плечо через два слоя курток, тычущееся сквозь них прямо в нашивку "NASA", неприятный запах от пледа из сарая МакКормиков и неровное дыхание рядом.       Кенни нравится Крэйг. Он не хотел об этом распространяться, но рот открывался быстрее, чем думала голова. О деньгах, потраченных на попытку поднять ему настроение, он подумает позже. В конце концов, возьмёт больше смен в салоне. Он же получил недавно повышение — может, и на колледж когда-нибудь...       Крэйг злобно толкает его в плечо и говорит, что всё компенсирует. Большую часть. Кенни ему даже верит, но чувствует только стыд. И скорей прислоняется к линзе, когда мельком замечает входящее сообщение на чужом телефоне.       "Крэйг, ответь, пожалуйста! Извини меня!"       "Я в порядке. Ты меня тоже."       "Поговорим об этом завтра? Поговорим же!?.."       "Обязательно. Но после обеда. Я немного опоздаю в школу."       Высоко над ними — прекрасные, чистые звёзды. Они же совсем не прекрасны. И более чем не чисты. Но надежда на право вырвать хотя бы кусочек из этой бескрайней, панорамно растянутой перспективы блестящего неизведанного теплится в их юных и жадных сердцах, как редчайшие звёзды, робко горящие в километрах отсюда под небом Южного Парка.