Книжные друзья

Мы с Хиёри стояли на крыше и нежно обнимали друг друга, и это было совершенно идеально, так как моё сердце согревалось от ощущения этого поистине чудесного момента. В тот момент во мне просыпалось множество чувств, от привязанности до любви, и от этого мне хотелось ещё дольше держать её в своих объятиях. Воистину, эта девушка нанесла мне огромный ущерб за последние 10 месяцев. И я больше не возражал против этого, эмоции, которые я испытывал, были довольно приятными, и они заставляли меня хотеть чувствовать их ещё больше. Мягкость её волос на моем лице также что-то делала с моими глазами, а запах её волос был слишком хорош, чтобы с ним справиться. Из-за этого мне захотелось спать, и я мог бы сделать это прямо сейчас. Хиёри ведь не будет против, верно? Она и сама в данный момент спит, должно быть, ей тоже комфортно. Я закрыл глаза, пока налетевший ветерок снова развевал мои волосы, ощущая мягкость её тела, прижатого к моему; тепло, полученное от этого, ещё больше подталкивало меня ко сну. И как раз в тот момент, когда темнота уже готова была одолеть меня, я услышал, как что-то раздалось снизу. «Э… Киётака…» — сказала она сонным голосом, прижавшись левой щекой к моей груди и слегка поглядывая на меня, что заставило меня убрать голову от её лица. Ну вот, сон пропал; впрочем, я не против. «В чем дело?» — мягко ответил я. «Я хочу знать… как ты думаешь, кто мы сейчас?» — пытливо ответила она на мой вопрос, слегка оторвав голову от моей груди. Было совершенно очевидно, что она знает, кем мы сейчас являемся, и что мне не нужно говорить ей об этом из-за того, что мы сейчас делаем; но я полагаю, что могу сделать её счастливой, сказав это сам. «Ну, я думаю, это совершенно очевидно.» «Что очевидно, Киётака?» — продолжая использовать моё имя без почестей, что практически говорило о том, что она знает, кто мы такие. «…Что мы находимся в более близких отношениях, чем были раньше.» «Нет… Я хочу, чтобы ты сказал это более точно…» — ответила она мне, продолжая мечтательно говорить. «Хм… Мы ближе, чем лучшие друзья» — сказал я, продолжая дразнить её. «Нет, я хочу, чтобы ты объяснил мне это более точно, Киётака!» — сказала она самым тихим криком, который я когда-либо слышал в своей жизни; это сделало её ещё более милой, чем она уже была. «Хм…» — подумал я, притворяясь смущенным, что только заставило её надуться ещё больше; но я полагаю, что должен закончить свои дразнилки на этом. В любом случае, я не хочу заходить слишком далеко, чтобы она ушла от меня (это последнее, чего я хочу), а её реакция будет милой, независимо от того, дразню я её или нет. «Я твой парень, а ты моя девушка» — прямо сказал я. После моих слов её надутость грустно рассеялась. Но затем, как и ожидалось, появился очень большой румянец, который восполнил потерю и заставил её уткнуться всем лицом в мою грудь и прижаться к ней. Я не мог не обнять её крепче и не улыбнуться, пока она не видит, и в то же время это укрепило мою и без того несокрушимую решимость защитить её от всего, что может на нас напасть. Тишина спокойствия снова ворвалась в мир вокруг нас, и не было абсолютно никакого намека на то, что мы когда-нибудь разорвем эти объятия, да я и не хотел этого. Сколько времени прошло? Сколько времени прошло с того момента как мы сюда пришли? Мне было всё равно, меня волновало только то, что происходит в настоящем. «Киётака?» — снова заговорила она, нарушая тишину. «Да?» — спросил я, сомневаясь в ее дальнейших словах. «Я…» Я? «Я хочу, чтобы ты… Я хочу, чтобы ты сказал это» — она снова ожидающе посмотрела на меня, желая чего-то, каких-то слов. Проблема была в том, что я не знал, что она хочет, чтобы я сказал. Что я буду рядом с ней? Что я никогда не брошу её? Что она для меня самый важный человек в моей жизни? Что я сделаю всё на свете, чтобы защитить её? Что я всегда буду с ней? Все эти вещи были правдой, и я действительно так бы и сделал, но я всё ещё не понял, что она хотела, чтобы я ей сказал. Может быть, то, что я буду видеть её каждый день без перерыва, что бы ни случилось? Или то, что я люблю её… О, подождите секунду. Это должно быть оно. Мог ли я на самом деле сказать те 4 слова, которые она хотела услышать? Я никогда не говорил их за всю свою жизнь, и сказать их кому-то впервые в жизни было бы для меня совершенно неуместно. Тем не менее, это Хиёри, та, кого я действительно очень люблю, так что, думаю, всё было в порядке. Я сделал резкий вдох, посмотрел прямо ей в лицо. И произнес слова, которые она хотела услышать. «Я люблю тебя, Хиёри» — сказал я нежно и так любяще, как только мог. Она покраснела, затем улыбнулась, глядя прямо мне в глаза. «Я тоже люблю тебя, Киётака.» Когда эти слова были произнесены, я, не задумываясь, через несколько секунд начал придвигать свою голову ближе к её голове и медленно положил одну из своих рук на её щеку. Она сделала то же самое, что и я, только обе руки она держала на моей спине и продолжала крепко обнимать меня. Наши лица снова, как и в тот день, были в миллиметрах друг от друга, но на этот раз без нерешительности и грусти, которые появились после. «Хиёри…» — нежно прошептал я, когда моё дыхание коснулось её мягкой кожи, а правая рука нежно погладила левую щеку. «Киётака…» — сказала она, когда её дыхание повторило то же самое, хотя и на моей более грубой коже. И когда мы оба произнесли наши имена, когда мы оба посмотрели друг на друга в последний раз, наши губы соединились ещё раз; ветер танцевал вокруг нас, радуясь этому проявлению эмоций и романтики.