Начало

— Такой Иисус мне не нужен! — сказал отец Иосиф. — Забирай его обратно. — В смысле?! — ошеломленно переспросил Джаред. — Какой такой? Священник потыкал пальцем в торчащие ребра деревянного Иисуса. — Почему он несчастный такой, страдающий? Мы же договаривались, что он будет веселым. — Мы договаривались, святой отец? — Джаред выделил это «мы», из последних сил стараясь не уронить тяжеленное распятие, а положить на стол в ризнице. — Ни о чем таком и речи не было. Распятие — точная копия треснувшего, которое вы мне дали, один в один. Договор был такой: я вам — новое распятие, вы мне — три с половиной штуки. Я месяц с ним возился и работу сделал. — Нет, нет, нет! — Отец Иосиф замахал руками и даже сделал шаг назад от стола. — Не надейся запутать меня, сын мой. Я точно помню, что говорил тебе: Иисус должен улыбаться. И чертами лица напоминать Хоумлендера. — Что?! — офигел Джаред. — Кого?! Да вы в своем уме, святой отец? Какой, к чертям, Хоумлендер? — Не смей поминать нечестивого в этих стенах! — священник грозно свел брови над переносицей. — А поминать этого?.. — Джаред даже задохнулся от возмущения. — Это вообще святотатство. — Люди с суперспособностями посланы нам свыше. Самим Господом нашим, — отец Иосиф назидательно поднял указательный палец, чуть не задев низкий потолок ризницы. — Если бы они жили тогда, во времена Иисуса, ему бы не пришлось принимать мученическую смерть на кресте. Его бы спасли. Иди, сын мой, и переделай все заново. — Спасли? — криво усмехнулся Джаред. — Да любой супер угандошил бы вашего Иисуса, как только тот принялся ходить по воде или воскрешать из мертвых. Поверьте, эти ваши суперы вовсе не распрекрасные герои. Отец Иосиф не отозвался. Побагровевший, он хватал ртом воздух, не в силах произнести ни слова. — Я так понимаю, что денег вы мне не заплатите? — Вон! — прохрипел священник и махнул рукой на выход. Да, не следовало говорить со святым отцом в таком тоне, каким бы мудаком он не был. Выйдя на улицу, Джаред вытащил из багажника своего пикапа Митцубиси то сломанное распятие, с которого делал новое и которое вручил ему отец Иосиф с мольбой сделать такое же как можно скорее, а за оплатой дело не постоит. Поборол искушение выбросить распятие на дорогу, так был зол, и все-таки отнес его к порогу церкви. И даже не пнул напоследок. Хотя можно было, это же просто деревяшка. Вся набожность, выделенная свыше на их семью, досталась матушке. Джареду не перепало ни капли. Обидно. Он очень рассчитывал на обещанные деньги. Не брал других заказов. И какого черта поверил на слово священнослужителю и не потребовал аванс? Нда, похоже, что в ближайшее время придется сильно ужаться. Мария болтала с Сэмом у дверей в мастерскую. Ждала. Такая красивая в коктейльном платье с открытыми плечами и элегантной сумочкой… Черт! Черт-черт-черт! Джаред совсем забыл! — Привет, — с набитым ртом поприветствовала его Мария и закружилась, красуясь. В руке она держала что-то вроде бургера. В животе заурчало от голода. Джаред так спешил сдать заказ, что пропустил не только завтрак, но и ланч. — Что это у тебя? — спросил он у Марии, приветливо кивая Сэму. Сэм, темнокожий парень с цветными дредами, снимал комнату в меблированном доме рядом и работал уборщиком в «Великолепной «Семерке». — Это пончико-бургер, — ответил за Марию Сэм. — Ходил в Воут-лэнд, там взял. — Пончико-бургер? — переспросил Джаред. — Это как? — Вместо булочек пончики же, — засмеялась Мария. Такая веселая. — Я съела один, Сэм угостил. Не волнуйся, аппетит я не перебила. Давай поднимайся к себе, переодевайся и пойдем, а то опоздаем. Джаред молча развернулся и наклонился над багажником. Стал зачем-то перекладывать с места на место вещи. — Мы же идем в ресторан? — напряженно спросила Мария из-за спины. Уже не такая веселая. Джаред обернулся, комкая в руках ткань, в которую было завернуто распятие. На Марию он не смотрел. — Тебе заплатили? Не-ет? — Она неверяще вглядывалась в его лицо. — Не может быть! Мы никуда не идем? — Ее глаза наполнились слезами. — Но ты обещал! — Прости, Птичка, — выдохнул Джаред, обнимая ее, — прости. Ему было стыдно. Идея с походом в ресторан была его. Очень хотелось порадовать девушку. Столик он заказал еще неделю назад, и не где-нибудь, а в хорошем французском заведении на Пятой авеню. Мария яростно вырвалась из его объятий. — Не трогай меня! — Ее голос сорвался. — Я… я так хотела! Платье купила, дура. Ты меня обманул! Джаред мотнул головой и зачем-то решил объяснить, хотя понимал, что его сейчас не услышат: — Ты не поверишь, но этот придурок… — Сам ты придурок! То ты клялся, что мы полетим на пляжи в Сан-Франциско, но у тебя не оказалось нужной суммы. Сегодня ресторан… И что? Ха! У тебя опять нет денег! — Так что, ты со мной только из-за денег? — холодно поинтересовался Джаред. Он терпеть не мог выяснять отношения прилюдно. На них уже стали оборачиваться прохожие. — Денег? Каких денег? У тебя их никогда не было и не будет! Все, мне надоело! Сиди как дурак один на своих стружках. Прощай! — и Мария, развернувшись, пошла прочь, негодующе стуча каблучками об асфальт. — Эй, подожди! — крикнул Сэм, про которого Джаред совсем забыл. — Можно пойти к нам в «Великолепную «Семерку». А нет, — тише сказал он, глядя в спину удалявшейся Марии. — Сегодня у нас закрыто. Ну, можно в Воут-лэнд сгонять. — А почему закрыто? — спросил Джаред, чтобы сказать хоть что-то. Он тоже смотрел вслед Марии. Она никогда раньше не уходила. Да они и не ссорились почти. Точнее, Мария как раз любила поскандалить иной раз. Верила, что небольшие встряски повышают градус страсти и разбавляют скуку в отношениях. Джаред же всегда думал, что они отлично ладят. Подходят друг другу как инь и ян. Как противоположности. Мария, как маленькая сердитая птичка, — звонкая, взъерошенная. Ее бы взять в ладони и успокоить. Любить, оберегать. Это скучно? — Да супера вчера убили, Пороха, — меланхолично ответил Сэм. Джаред опять успел забыть про него и не сразу понял, о чем речь. — Он днем заходил к нам, потом пошел на оружейную выставку, а ночью его мертвого нашли. Вот к нам завалились сегодня и полиция, и служба безопасности Воута. Допрашивали всех, записи с камер смотрели, потом кафе закрыли. Вот такой у меня внезапный выходной получился. — Сэм помолчал. — Хочешь? — он протянул Джареду мятую картонную коробочку с эмблемой Воута. — Бери, у меня еще есть. Там акция какая-то была, их бесплатно раздавали. Я и набрал. — Спасибо, — Джаред взял бургер. Хоть попробует, что там намудрили с пончиками вместо булок. Тем более есть очень хотелось, а идти куда-то за едой — нет. Пончико-бургер оказался полным говном, как и этот день. — Да, мам, неудачный день был. Нет, пока не наладилось. Если бы этот старый муд… нехороший человек не кинул меня на бабки… Вот отец Варфоломей так бы не поступил, нормальный мужик же был. Не, Мария на звонки не отвечает, в мессенджерах заблокировала. Чем занимаюсь? Работаю с утра до ночи. Все хорошо будет, не переживай. Мама совершенно не переживала. И не переживала она уже лет десять, после того как деменция окончательно съела ее мозг. Начало болезни Джаред не опознал по малолетству. Ну сидит мать часто задумчивая с молитвенником на коленях, в окошко смотрит, ну и что. Нашлось, на что покушать и чем заплатить по счетам, — и ладно. Денег у них всегда водилось негусто — мать, сколько Джаред себя помнил, честно тянула бухгалтерию в церковной общине. Поэтому он еще в школе хватался за любую подработку. А когда уехал в Стэнфорд, то стал рассчитывать только на себя. Да и с матерью общался редко. Поэтому по возвращению с учебы для него было шоком увидеть немощную, почти недееспособную маму. О ней заботились члены христианской общины, и никто Джареду не позвонил и не рассказал о ее состоянии. «Она просила», — на его ор коротко пояснил отец Варфоломей, который в то время стоял во главе общины. Нормальный мужик, между прочим, был. Джаред тогда с головой ушел в работу. Ему повезло устроиться в лучшую IT-компанию на Восточном побережье. Следующие восемь лет остались в памяти только одним — работой, работой, работой на износ. Зато он поднял достаточно денег, чтобы поместить мать в элитный дом престарелых на Восьмидесятой улице Верхнего Ист-Сайда, который как раз занимался деменцией, и оплатить ее содержание на десять лет вперед. Тихая, смотрящая куда-то внутрь себя, она сидела в коляске, склонив голову на плечо, и не выпускала из рук неизменный молитвенник. Собранные на затылке волосы, простенькое платье — мать казалась Джареду почти девочкой. — Смотри, твои любимые петуньи зацвели. А вот, слышишь, дрозд поет? Джаред вез коляску по саду и прекрасно знал, что мать не слышит не только то, что вокруг, но и что год за годом рассказывает про себя сын. Но доктор Леворкян твердила: «Разговаривайте с мамой, будто все нормально. В любом случае ей это полезно. И навещайте почаще, не забывайте». Он и не забывал, и навещал, и разговаривал. Старался приезжать каждое воскресенье. Вот сейчас поговорил, и вроде легче стало. Стамеска шла ровно, стружки одна за одной ложились на пол. Джареду нравился и запах дерева, и запах морилки, и даже резкий запах лака, сколько бы на эту тему не фыркала Мария. Ему вообще нравилось работать с деревом. В наше время, когда работа каждого второго — это сидение с головой в мониторе, делать что-то руками — старомодное, но приятное занятие. Джаред знал, о чем говорит: сколько лет сам сидел головой в мониторе. И бог знает, куда улетали проекты и прочая информация, которыми он занимался. А теперь мастерит пусть не очень красивые, но нужные практичные вещи для конкретных людей. Тем более эта профессия была максимально далека от предыдущей. Прохладный ветер с залива задувал в приоткрытое окно, играл со стружками на столе и шуршал уголком картинки, пришпиленной на стене слева от верстака. Джаред где-то с год назад вырвал этот разворот из какого-то журнала. Так-то он не был любителем собирать всякие вырезки и красивые постеры, нет. Но эта фотка зацепила своей безмятежностью. На развороте разливалась гладь океана, которую вспарывали спины всплывших синих китов, самых больших в мире животных. И фотограф удачно выбрал момент — наверно, киты собирались нырнуть и поэтому они выдохнули, выпустив мощные фонтаны из воздуха и водяного пара. Это Джаред потом прочитал, почему у китов фонтаны, а тогда просто полюбовался и повесил на стену. Просто так. Закончив с резьбой, Джаред закрепил доску на верстаке и прошел по ней шлифовальной бумагой. Осталось вырезать на станке ножки, вклеить их — и скамеечка для миссис Бэррис завтра будет готова. Хорошо, что та жила поблизости от Восьмидесятой улицы: Джаред собирался зайти навестить мать, а потом отнести заказ на угол Пятьдесят девятой и Восемьдесят третьей. Полумрак душной гостиной, душный запах благовоний, душные речи. Ну, зато миссис Бэррис заплатила и даже немного добавила сверху. — Это за вашу чистую карму, — с чувством сказала она и глубокомысленно улыбнулась. Джаред был не против и кармы, и денег. Правда уйти от заказчицы быстро не вышло: она все пыталась напоить его чудодейственными травками из Индии и напичкать советами по духовному развитию. Наверно, чтобы карма Джареда стала совсем прозрачной, или, что вероятнее, рекламировала свой марафон по очищению организма и просветлению. Джаред со своим неочищенным организмом еле вырвался от прилипчивой миссис. Не прекращая вещать, она потащилась его провожать. И как только они вышли из подъезда и спустились по ступенькам, схватила его за локоть. — Стойте! Ни шагу вперед! — закричала в панике. У Джареда прям сердце ухнуло в пятки. Он испугался, что наступил на что-то ценное и не дай бог поломал. — Там жук, — с придыханием сказала миссис Бэррис, склонившись над дорожкой. Джаред подумал, что ослышался. — Сейчас-сейчас, постойте так, пожалуйста. Я принесу специальную метелку, — с удивительным проворством грузная миссис скрылась за стеклянными дверями подъезда. Джаред оценил черного жука длиной примерно с полдюйма, который, шевеля усами и не торопясь, пересекал криво уложенные плитки. И почувствовал себя полным дураком, стоя на одной ноге в центре Манхэттена. Миссис Бэррис быстро вернулась, неся в руках что-то похожее на опахало. — Я без этой метелки не выхожу на улицу, мистер Падалеки, — немного запыхавшись, но с достоинством проговорила она. — Мету ей перед собой асфальт, чтобы ни в коем случае не раздавить даже малейшую букашку. Не убить кого-то случайно, не причинить боли. Ахимса, слышали такое слово? Джаред еле сдержался, чтобы не рассмеяться. — Это не смешно. — Метелкой миссис Бэррис придала ускорению жуку, и тот поспешил скрыться от сумасшедшей женщины в траве. — Вы знаете, сколько боли в этом мире? Моря, океаны боли. Вы хотели бы их чувствовать? Вот и я не хочу. Отойдя на порядочное расстояние от ее дома, Джаред все-таки расхохотался. Чего только не придумают на свете. Океаны боли, ха! Вокруг привычно шумел Нью-Йорк. Со стен домов привычно пялились рожи Хоумлендера и прочих суперов «Семерки». Проехал автобус с рекламой их нового фильма «Рассвет «Семерки». По тротуарам шли люди, прохожий в костюме слегка задел Джареда плечом, извинился. Несмотря на толпы людей, Джаред любил бывать в центре и иной раз с удовольствием гулял там. Но сегодняшний день был утомительным, и он повернул к станции подземки на Пятьдесят девятой. И тут его накрыло океаном боли. Было так плохо, что Джаред аж согнулся. И тут же увидел перед собой такого же скрюченного мужика. И четко понял — источник боли именно он. Вообще-то, Джареду было не свойственно спешить на помощь. Он ни разу не супергерой, чтобы спасать и людей, и все вокруг. Максимум, что он мог сделать, это спросить: «Э-ээ, не нужна ли помощь?» и вызвать соответствующую службу. Но сейчас все пошло не так. Нет, Джаред все же нашел в себе силы прохрипеть: — Эй, чувак, тебе плохо? На мистера этот бородатый и патлатый мужик в стремной одежде со здоровенным баулом никак не тянул, а вот на обдолбанного бомжа — очень даже. Но чувак не ответил, а к океану боли добавился еще океан сшибающего с ног животного ужаса. «Меня сейчас разорвет», — Джаред понял, что срочно надо что-то сделать, и шагнул к мужику. Это все благовония виноваты, точно! И душная ведьма со своей ахимсой! Потому что Джаред, вопреки всем своим правилам и принципам, подошел к мужику, дернул его за плечи, чтобы тот разогнулся, и обнял. Обнял! Сука, обнял вонючего бомжа! — Все будет хорошо, чувак, — пробормотал Джаред ему в патлы. — Все будет хорошо. И сразу отпустило. И на место боли хлынуло такое спокойствие, такая легкость, что Джареду показалось, что он сейчас взлетит. Аж уши заложило. Куда-то пропали все звуки большого города: музыка, шум машин, полицейские сирены, разговоры. Все стихло. Джаред слышал только прерывистые звуки дыхания мужика и громкий стук его сердца. И чувствовал себя Джаред очень хорошо и очень правильно. На своем месте себя чувствовал. Век бы так и стоял. Мужик завозился и отстранился. — Ты кто? — глухо спросил он, и на Джареда уставились глаза красивого зеленого оттенка, еще немного мутные от недавней боли. И совсем он не обдолбан, понял Джаред. И не воняет совершенно. Наоборот, его лохмы пахли шампунем, таким вкусным, что захотелось уткнуться носом ему в макушку. — Ты кто? — повторил этот очень странный мужик. Джаред подумал, что говорить: «Столярная мастерская Падалеки, Квинс, авеню Ричланд», и давать визитку, как в таких случаях рекомендовала ему Мария, — это просто верх идиотизма. Поэтому он сказал просто: — Джаред. И тут звуки вернулись. Да не просто вернулись, а обрушились. Вой, крики, плач, сирены. И жуткий запах гари. Джаред разжал руки и быстро огляделся. Ну нихрена себе! Пока он тут обнимался с каким-то левым мужиком, совсем рядом, почти за спиной, взорвался дом! А он и не заметил, и взрыва не услышал, не почувствовал. Как такое могло произойти?! Черт! Джаред судорожно ощупал себя. Его точно не задело осколком или еще чем? Нет, вроде все на месте. — Слушай, чувак, мы чудом в живых остал… — он обернулся к мужику, но того и след простыл. Тут люди в форме окружили Джареда и чуть не на руках донесли до машины скорой помощи. Все спрашивали: «Ну как вы, мистер? Все хорошо?» «Да отлично», — хотел сказать Джаред, но вдруг понял, что смертельно устал. Слипались глаза, тело отяжелело, и он провалился в сон. В больнице его оставили на ночь, понаблюдать, как сказал врач. Но с утра, подписав все нужные бумаги, Джаред сбежал домой. Чувствовал он себя прекрасно. Джаред поднимался по наружной лестнице на второй этаж в свою квартирку, когда его окликнул стоявший на своем балконе Сэм. — Привет, Джа! — он отсалютовал ополовиненной пивной бутылкой. — Я только с ночной. Слышал про теракт на Манхэттене? — Теракт? — переспросил Джаред. К болтовне персонала он не прислушивался, а агент был с ним чересчур краток, и вся их беседа свелась к вопросам, что Джаред видел или не видел. Кстати, про обнимашки с бомжом Джаред ни словом не обмолвился. — Ну да, — воодушевился Сэм. — Мы вчера всей сменой от телека не отходили, новости по кругу смотрели. Ужас просто! В здании огромная дырища, вокруг куски стен, пыль, гарь. Девятнадцать человек погибло! Возможно, больше, — Сэм покачал головой. — Хоумлендер сказал, что найдет и накажет террориста. Джаред почувствовал, что снова устал. Промычал, что вроде слышал и, махнув рукой, открыл дверь. Не раздеваясь, сразу прошел в комнату и рухнул на кровать. Надо поспать. К вечеру он проснулся с ясной головой, выпил виски со льдом за свое чудесное избавление и спустился в мастерскую. У него было полно работы. Про странную встречу перед взрывом он забыл напрочь. Наутро верный пикап откликнулся на поворот ключа зажигания нетипичным хрипом, кашлем и черным дымом из выхлопной трубы. С трудом, несколько раз заглохнув по дороге, Джаред добрался до автомастерской. Чтобы услышать от Дина, механика, который поддерживал на «плаву» его старый Митсубиси, длинный список запчастей и совершенно неподъемную цифру их стоимости. Домой Джаред добрался разбитым и расстроенным. Зашел в мастерскую. Пустое место в гараже, где всегда стоял пикап, белело укоризненно. — Где мои деньги? — спросил Джаред у лежавшей в углу верстака черно-белой распечатки с ликами Иисуса — нарыл их в сети в помощь, когда бился с распятием. Плата за которое пришлась бы сейчас очень кстати. — Хочу свои три с половиной штуки! Я их честно заработал и имею на них законное право. Черт! Ну не выбивать же силой у старого мудака. Зазвонил телефон. Джаред ответил, не посмотрев на экран. Наверно, Дин. Насчитал еще что-нибудь. — Добрый день, сын мой, — поприветствовал его старый мудак. Точнее говоря, отец Иосиф. — Почему ты не забрал причитающуюся оплату за проделанную работу? Отличную работу, между нами. Джаред уронил телефон. Не сразу нашел за ящиком с инструментами. Перезвонил. Извинился за перебои со связью. Переспросил, правильно ли понял про оплату. Уточнил, точно ли отца Иосифа устраивает изображение Господа нашего на кресте. Не хочет ли он, чтобы Иисус как-то изменился, настроением или лицом. Отец Иосиф учтиво поинтересовался, не перегрелся ли Джаред часом, сухо ответил, что их община придерживается канонов и против всяких новомодных штучек. И вообще, Джаред молодец, сделал все точь-в-точь, миссис Падалеки могла бы гордиться сыном. И если он сейчас отринет грех лени и все-таки принесет свою задницу в церковь, то кроме обещанных денег получит еще заказ. И не один. По дороге в церковь за рулем пикапа Джаред много думал. Но ничего не придумал. Ладони привычно лежали на руле, ноги давили на педали. Он любил свою верную лошадку. И даже не представлял, что будет делать, если пикап сломается. А ведь когда-нибудь это произойдет. — Джа, здоров, — Сэм нарисовался на пороге мастерской. — Видел вчера Марию у нас, в «Семерке». Вроде и рука не дрогнула, но стамеска ушла в сторону и испортила фаску. Джаред чертыхнулся и отложил инструмент. — С подругами пришла, — не дождавшись ответа, продолжил Сэм. — До закрытия они сидели. Мария грустная была. Джаред молчал и остервенело выравнивал рубанком доску. Отец Иосиф задумал поменять все скамьи в церкви, так что работы предстояло много. — Жалко, — расстроенно подытожил Сэм, — вы были такой классной парой. Я держал за вас кулачки. — Жалко?! — Рубанок полетел в угол. — Прикинь, мне тоже очень жалко! Джаред прикусил язык. Не стоит трепать о сокровенном. — Ну ты бы помирился с ней, — как можно нейтральнее предложил Сэм. — Позвонил там или написал хотя бы. А то Джаред не звонил. Мария заблокировала его везде, где только можно. Он даже ездил к ней домой, но безрезультатно звонил полчаса в домофон — Мария не открыла. Подкарауливать ее на улице и хватать за руки Джаред не собирался. Он ненавидел ругаться при людях. — В общем, чувак, очень хочу, чтобы вы снова были вместе, — сказал Сэм и наконец убрался. Джаред потер лицо ладонями. А ведь он даже присмотрел кольцо, планировал делать Марии предложение. Ну а что, пора и о семье подумать, не мальчик уже. Да и знакомы они полтора года как. Джаред сколько раз предлагал ей съехаться, но Марии его квартирка над мастерской казалась маленькой, да и других причин хватало. Но все же… — Я тоже хочу, чтобы Мария вернулась, — пробормотал Джаред, — очень. И полез доставать рубанок. Просыпался Джаред обычно рано, за несколько минут до будильника. Сегодня его разбудил солнечный луч, заглянувший в окно, нахально минуя жалюзи. Джаред зевнул, потер глаза, приходя в себя. Подождал, пока сработает поставленный на шесть будильник, опустил руку и не глядя похлопал по лежавшему на полу телефону. Пора вставать! — Милый, рано совсем. Давай еще поваляемся, — промурлыкал за спиной женский голос, и нежная ладошка легла Джареду на плечо, чуть царапнув ноготками по коже. Джаред кубарем скатился с кровати. И в шоке уставился на… Марию. Сонную, взлохмаченную, с немного помятой от подушки щекой. — Птичка? — не поверил он своим глазам. — Напомни, я раньше говорила, что кровать узкая? — хмыкнула она, приоткрыв один глаз. — Давно мог сам сделать поширее… пошире то есть. — И снова упала на подушку. Джаред непростительно долго стоял под душем. Под холодным, чтобы прийти в себя. Когда он вышел, Мария хозяйничала на кухоньке. На столе стояли две тарелки с молоком и пачка кукурузных хлопьев. — Слушай, зайди сегодня в магазин. Твои любимые хлопья с бананом закончились вроде… — Мария по очереди заглянула во все кухонные шкафчики. — Да, закончились. Это последняя пачка, — не оборачиваясь, она махнула рукой в сторону стола. — И яйца еще купи, и смесь для панкейков, я в воскресенье сделаю. В общем, пришлю тебе список продуктов. Что стоишь столбом, садись. Джаред уселся за стол и молча насыпал себе в тарелку немного хлопьев из пачки. Но так и не притронулся к ним. Он ненавидел все виды хлопьев на свете. Панкейки да, любил. Но никогда — никогда-никогда! — за все время знакомства Мария их не готовила ему на завтрак. Им на завтрак. Она вообще никогда не оставалась у него на ночь. Джаред пошел провожать Марию до станции подземки. Точнее, он собирался сразу спуститься в мастерскую, но по удивленному вопросу Марии понял, что надо проводить ее и что он делал так всегда. — Ты что-то сегодня грустный, дорогой, — Мария смахнула с плеча Джареда несуществующую стружку. — Хочешь, вечером сходим в кино. Мимо проехал Сэм на велосипеде и, услышав последние слова Марии, махнул рукой. — Эй, лучше приходите в нам в «Восьмерку». У нас сегодня празднуют день рождения Королевы Зены. Обещают прикольную программу. — Зены? — глупо переспросил Джаред. — Ну да, вон же она, — Мария ткнула пальцем в огромный баннер. — Во-он, первая слева. Джаред смотрел на довольно красивую черноволосую женщину в бронелифчике и соображал. Что-то было не так. И разве Старлайт не была блондинкой? — Подожди, Птичка, ее разве не Мэйв зовут? Королева Мэйв? — Нет, Королева Зена. Зе-на, — по слогам, как маленькому, сказала Мария. — А почему «Восьмерка»? — Джаред загибал пальцы, шепотом перечисляя вбитые в подкорку имена: Хоумлендер, Старлайт, Черный нуар, Глубина, Экспресс, Королева Мэйв, то есть Зена, и кто там еще?.. — С тобой точно все хорошо, дорогой? Ты сегодня прям сам не свой. Птички какие-то мерещатся. — Встав на цыпочки, Мария положила прохладную ладошку ему на лоб. Озабоченно нахмурила бровки. — Да вроде нет температуры. Все, до вечера, — она чмокнула Джареда в щеку. И перед ступенями на станцию обернулась и крикнула: — Встретимся в «Восьмерке», посмотрим шоу. б Джаред шел домой с твердым желанием во всем разобраться. У дверей мастерской переминался с ноги на ногу Дин. — Здоров, шеф. Извини, что припоздал. — Тяжелая ночка? — на автомате спросил Джаред, поворачивая ключ в замке. В голове откуда-то всплыла информация, что Дин любитель ночных вечеринок. Он и еще второй, его парень, такой неприятный тип… как его… — Марк с минуты на минуту будет. — Дин махом влил в себя почти полбутылки воды. — Не смог его растолкать после вчерашнего. Морщась от запаха перегара, Джаред показал Дину объем работы. Сказал, что, если с похмелья Дин отрежет себе что-нибудь, это будет проблема Дина. Дин, передернув плечами, поклялся, что не собирается ничего себе отрезать. И что пока займется чем-нибудь не сильно травмоопасным. Пригрозив, что скоро придет и будет тут все контролировать, Джаред поднялся к себе. Сел на незаправленную в утренней суете кровать, которая еще помнила следы бурной ночи с Марией, когда она… Так! Не думать о Марии! Думать о том, как она вообще тут взялась. Джаред потер лицо, запустил пальцы в волосы и сильно сжал их, даже подергал. Думай! Несмотря на выверты реальности, Джаред помнил исходную точку — его кинул на деньги старый мудак и Мария кинула тоже. Правда не на деньги, что уже неплохо. А то быть Джареду лохом в квадрате. На этом хорошее заканчивалось. Джаред, значит, помнил, а все остальные — отец Иосиф, Мария и даже Сэм — не помнили ничего. Из фантастических фильмов и книжек Джаред знал такое понятие, как разветвление реальности. Боковые ветви, альтернативная история и прочие темпоральные штуки. Офигенно про такое читать или смотреть, тем более толком не понимая, но совсем не весело оказаться. Но что-то же должно было предшествовать всему этому. Самое ужасное, вдруг понял Джаред, что несмотря на ясную память об уходе Марии, в голове всплывали, например, картинки совместных прогулок в Воут-парке. Он буквально слышал, как смеялась Мария на праздновании их помолвки в «Великолепной «Восьмерке». И как потом они отлично провели время в Майями. Джаред дернул себя за нос. Нельзя дать поглотить себя этой иллюзии. Не его это жизнь, в конце концов, не его! Так, надо вспомнить сначала. Что произошло перед тем, как с просьбой забрать деньги позвонил отец Иосиф? Так, в больнице вроде ничего особенного не случилось. Хотя Джаред на секунду испугался, что после взрыва лежит в коме и это все ему мерещится. Он еще раз подергал себя за нос и ущипнул за щеку. Нет, кому в расчет не берем. Итак, из больницы он вернулся в норме. Весь день провалялся в койке, утром поехал… А нет, не поехал — пикап сломался. А дальше — мастерская, счет и сожаление по поводу денег. Джаред закрыл глаза, сосредотачиваясь. Он тогда сказал, что был бы не против, если бы ему вернули долг. Нет, не так. Он сказал — хочу. Да, точно! Именно «хочу». И быстро воссоздав события в памяти, Джаред вспомнил, что после разговора с Сэмом про Марию, также вслух сказал, что хочет ее вернуть. Вслух — хочу. Это так работает? Джаред в сомнении покачал головой. Он что, внезапно заделался волшебником? Оставалось провести контрольное испытание. И Джаред поехал к матери. Обычно Джаред посещал дом престарелых в субботу или воскресенье, а сейчас, в полдень буднего дня, в подземке было тесновато. Джаред протолкался в середину вагона, подальше от входа, и стоял, держась за поручень. Прикидывал, все ли правильно сделал, сказал как нужно. Он привычно покатил мать на прогулку по зеленым ухоженным аллеям, толкая перед собой коляску. «А помнишь, ты всегда хотела поездить по разным странам. В эти, как их, в паломнические путешествия. Жаль, не вышло. Было бы круто, если бы ты съездила, скажем, в Израиль. Точно, это мысль! В колыбель, так сказать, христианства. Да, мам? В общем, хочу, чтобы ты отправилась в Иерусалим». Джаред взлетел по лестнице со станции на улицу, перепрыгивая через две ступеньки. Позвонит не позвонит?.. И как скоро. Он прикинул — со старым мудаком получилось прям сразу после «хочу», с Марией — на следующее утро. По этой логике с матерью должно выйти к завтрашнему вечеру. Если в этой ситуации можно вообще говорить о логике, а не о начавшейся шизофрении, например. Или каком-то наследственном сбое работы мозга. Не просто же так Джареду мерещится расслоение реальности и… Телефон звякнул сообщением. Джаред споткнулся и не сразу достал его из кармана. Было реально страшно. Но это в мессенджер упал длиннющий список покупок. Всего-навсего Мария, прислала, как и грозилась. Джаред выдохнул и обозвал себя дураком. Вбил себе в голову, что раньше было не так. Надо как-нибудь выбрать время и сходить к доктор… Телефон завибрировал звонком. На экране возникла надпись «Мама». Джаред завороженно ткнул пальцем в зеленый, подпрыгивающий в нетерпении кружок. — Алло, — прохрипел он. — Сынок, это я, — сообщила очевидное мама. — Ты просил рассказать, как прошел наш первый день. Я быстренько. Отлично время провели, просто отлично. И группа подобралась замечательная, и отец Варфоломей отличный организатор. Ну конечно, трудно сразу после такого долгого перелета много ходить… А мы сегодня много ходили, да. Нас возили в Вифлеем. Столько впечатлений, ты не представляешь. Но это я потом расскажу. Завтра у нас по программе Стена Плача, и пойдем на Голгофу к часовне Гроба Господня. Сынок, ты не представляешь, как я счастлива! Господи Иисусе, неужто сбылись мои молитвы и чаяния, и я увижу те места, где Он ходил своими ногами. Очень устала, прямо сейчас ложусь спать. Целую тебя, дорогой. У тебя все хорошо, Джаред? Почему ты молчишь? — У меня все просто замечательно, мама, — Джаред откашлялся. Голос что-то не слушался. — Я тоже очень-очень рад, что ты поехала туда. Хорошо тебе провести время, пока, — и отключился. Ну да, точно. В Иерусалиме вечер уже, разница во времени. Конечно, мама устала. Да и перелет больше десяти часов, и… Стоп! Что за черт?! Джаред размахнулся и только в последний момент остановил руку, чтобы не разбить телефон об асфальт. Это не поможет! К тому же на него с любопытством обернулось несколько человек. Джаред ненавидел публичные разборки. Он встряхнулся, мысленно приказал себе включить голову и быстро зашагал в сторону дома. У дверей мастерской стояли Дин и этот… Марк, точно. Они курили, держась за руки. Джаред кивнул им и только поставил ногу на железную ступеньку лестницы, ведущей в его квартирку, как Дин окликнул его: — Эй, шеф! Ты куда ушел-то? Мы тебя ждем-ждем, второй час простаиваем. Скажи хоть, что делать. — Да-да, секундочку. Поднимусь к себе и сразу приду к вам. — Если тебе поссать приспичило или еще что, туалет в мастерской есть, — заржал этот, второй, Марк. Неприятный тип. — Сейчас вернусь! — гаркнул Джаред и быстро поднялся к себе. Захлопнул дверь и обессиленно прислонился к ней спиной. К черту размышления, он подумает обо все после, а сейчас… — Я хочу, чтобы все, — он обвел рукой вокруг, — все: передумавший не платить старый мудак, эта странно добрая и милая Мария, внезапно здоровая мама — исчезли. Хочу, чтобы стало как прежде. И пусть даже пикап сломается, как-нибудь наскребу денег на ремонт. И чтобы эти двое внизу отправились к черту, не сдались они мне, помощнички. Сам прекрасно справляюсь. Итак, слышишь, эй там, наверху? Или кто отвечает за все эти чудеса? Хочу мою, пусть и долбаную, но мою жизнь обратно! — Джареду показалось мало этого «хочу» и он, порывшись в памяти, выдал: — Да будет так! И вроде ничего не поменялось, гром не грянул, молнии не сверкнули, но где-то глубоко внутри Джареда мягко стукнуло — теперь все хорошо. Джаред потопал вниз, в мастерскую. Там было тихо, пахло деревянной пылью и немного лаком. В телефоне не оказалось списка покупок — прощайте, панкейки на завтрак, в гараже — пикапа, на счету — лишних трех с половиной штук, а в «Семерке» — Зены. Интернет сообщил, что Мэйв на месте, а Старлайт по-прежнему блондинка. Джаред выдохнул. Все, теперь надо разгадать загадку, почему вдруг мир сделал фантастический кульбит и при чем тут сам Джаред. Очень хотелось во всем разобраться, но как-то так, чтобы не проговаривать это вслух. И вообще, он дал себе зарок говорить поменьше и исключить слово «хочу» из лексикона. По крайней мере, пока не выяснит причину. Рациональную. Ибо в волшебство и магию Джаред не верил. Разве только в суперсилу супергероев, точнее, в препарат «Ви», который эту силу им давал. Но Джаред же не супергерой, он обычный… Стоп! Джаред выхватил телефон и стал лихорадочно пролистывать список вызовов. Черт! Мать же не в Иерусалиме! Она в доме престарелых в обнимку с деменцией. Черт! Джаред врезал кулаком по столешнице. Ну почему, почему ему не пришло в голову спросить матушку, в кои-то веки пребывавшую в здравом уме, кто его отец? Почему? Он не спрашивал этого в детстве, а потом уже и некого было. А вдруг его неизвестный отец и правда был супером? Ну, чисто теоретически. И сейчас генетические способности вылезли. «Ага-ага, — мысленно остановил себя Джаред. — Ты же тут же навскидку вспомнишь десяток суперов, кто мог менять мир под свои хотелки? Нет? Странно почему? Может, потому что про суперов с такими способностями ничего не известно?» А если… если он приемный? Если мать взяла его из приюта? Это логичнее, чем тот факт, что его крайне религиозная матушка родила ребенка вне брака. И тогда есть микроскопическая, но вероятность, что мать обратилась не в обычный приют, а в такой, куда помещают детей суперов, от которых их папочки и мамочки отказались или померли. Джаред знал про такое заведение — институт Ред-ривер, и знал, на что способны дети оттуда, спасибо Мэллори. Но нет, снова не подходит. Если он был в Ред-ривер, то суперспособности были бы у него с рождения, а не свалились бы на голову в тридцать три. Джаред в изнеможении опустился на скамью. Думай! Хватит паниковать! Используй аналитический ум. Он думал. Думал целый день, до темноты перебирал в голове все варианты: от неизвестного отца до варианта на грани бреда, что кто-то где-то мог вколоть ему сыворотку «Ви». Ага, догнал и еще вколол. Обессиленный, он рухнул на кровать. Спать, спать. Утром на свежую голову он что-нибудь придумает. А ночью, в самый темный час перед рассветом, во сне Джареду явились зеленые глаза, и мягкий голос спросил: «Ты кто?» Джаред с криком сел на кровати. Сердце стучало в горле, по вискам тек пот, во рту было сухо. Он вспомнил того бомжа, с которым обнимался перед взрывом. «А ты, сука, кто? Кто ты?!» В библиотеку Джаред зашел через минуту после открытия. Газеты, электронный каталог, старомодная картотека в деревянных шкафах — он перебрал всю возможную информацию о супергероях. «Семерку» он, естественно в расчет не брал, как и суперов эшелоном пониже. Хочешь не хочешь, пропаганда в СМИ забивала суперов прямо в мозг: многочисленные шоу, фильмы, плакаты, новости, сообщения… Суперы были частью жизни любого человека, даже если у тебя нет телевизора — не спасет, не увернешься. И хоть Джаред никогда не любил суперов, даже в детстве был абсолютно к ним равнодушен, к сожалению, рожи всех известных супергероев были ему знакомы. Газетные страницы, карточки в каталоге, мили просмотренных сайтов в мониторе. Лица, лица, лица. Разных рас, разных полов — сотни и сотни суперов, которых корпорация «Воут» расплодила словно крыс. Джаред методично просмотрел всех. Бомжа с Манхэттена среди них не было. «Кто ты? Кто же ты, черт возьми?» — билось в голове. К концу дня Джаред мог бы руку отдать, что среди ныне здравствующих суперов не нашлось того, кого он искал. Вымотанный, злой, голодный он притащился домой. Поел, сходил в душ, повалялся на кровати. И решился. Достал из-под шкафа обшарпанный деревянный ящик. Открыл его, выбросил кучу старого тряпья сверху, снял фальшивое дно и, наконец, вытащил небольшой ноутбук. К черту Мэллори! На видео с места взрыва можно было разглядеть только фигуру супера, и то смутно. Лица не видно совсем. Около часа ушло на составление фоторобота в специальной программе. Это было сложно. В памяти остались лишь глаза. Нос, рот — нет. Форму ушей, подбородка и лица вообще скрывали бородища и длинные патлы. Но Джаред старался. Итог его не удовлетворил, но, мысленно перекрестившись, он отправил «портрет» во всеобщий поиск, не только по базе суперов. И пошел на кухню налить немного виски, а то от усталости начала раскалываться голова. Еще не успели льдинки звякнуть о дно бокала, как ноут пискнул положительным сообщением. Джаред дал себе пару секунд на налить-таки виски. То есть он целый день искал и не нашел, а тут прям за минуту? Так легко? Он подошел к ноуту. На экране висело какое-то немыслимое число совпадений. Джаред нажал на первую же ссылку, и на него с экрана глянула улыбающаяся рожа в старомодном супергеройском шлеме. Надпись гласила — «Солдатик». — Кто? — Джаред сказал это вслух. — Кто это, черт возьми? Через секунду поиска Джаред узнал, что знаменитый американский герой, самый первый супергерой, любимец всей станы, победитель фашистов, коммунистов и вообще победитель всех-всех — мертв давным-давно. С середины восьмидесятых годов прошлого века. Вообще-то, о Солдатике должны были рассказывать в школе и не раз, но Джаред этого не помнил. Информацию о суперах он всегда предпочитал пропускать мимо. За что, кстати, как-то раз учительница вызвала мать в школу. На гневную речь о том, что ребенок игнорирует героев Америки, мать кротко ответила: «Главное, чтобы Джаред помнил о Господе нашем Иисусе». После этого от Джареда отстали. Хотя вот памятник Солдатику, к которому их водили на экскурсию всем классом, будто бы всплыл в памяти. Но простите, мужик бомжацкого вида, с которым столкнулся Джаред не мог быть Солдатиком. Он был настолько далек от скульптуры, как сам Джаред далек, например, от Хоумлендера. И все же это был Солдатик. Всю ночь Джаред читал материалы о Солдатике в сети. Посмотрел на быстрой перемотке два фильма. От пафоса заболела голова. Также быстро прокрутил несколько клипов, где Солдатик с дурацкими ужимками перепел известные в его время песни. От его голоса начали болеть зубы. Надо поспать, понял Джаред. За окном уже брезжил рассвет. Джаред подключил портативный принтер и распечатал несколько самых информативных статей и довольно большое количество изображений Солдатика. Особенно ему понравилась фотка, где тот с принцессой Дианой. Все эти распечатки он прикрепил на доску над кроватью, которая осталась с прошлой работы как память. Джаред любил визуализировать аналитический процесс. Но все равно в его голове образ Солдатика, героя Америки, никак не накладывался на образ зеленоглазого лохматого мужика. Это были два разных человека. И Солдатик же умер! Если он и правда каким-то образом остановил разрушение атомной станции, как говорилось в официальных источниках, то должен был умереть, вне всякого сомнения. На фотке разрушенные реакторы смотрелись жутко и красноречиво. Джаред отложил этот вопрос на завтра. Или сегодня. Смотря когда он проснется. Спал Джаред из рук вон плохо. Сначала ему приснилось стремное помещение, то ли больница, то ли тюрьма. Он был связан или как-то еще лишен возможности двигаться. А после помещение заполнили какие-то люди, разговоров которых Джаред не понимал. Эти люди принесли с собой боль, много боли. Океан чистой боли. И в те моменты, когда боль не выжигала разум и можно было хоть немного передохнуть от собственного воя, Джареда переполнял гнев. Ярость. Обида. Отчаяние, беспросветное. Только изредка, на самом краю сознания мелькала надежда. Что где-то очень далеко остались те, кто его помнит, кому он нужен. И они придут, они вытащат его из этого ада. А потом боль возвращалась, и Джаред кричал, кричал. От собственного крика он и проснулся. Пошел второй день, как Джаред с головой ушел в изучение материалов о Солдатике. Он не поленился и еще раз сходил в библиотеку. С помощью своего обаяния, которое умел включать, если речь шла о пользе для дела, уговорил работницу нарушить правила и разрешить ему взять на денек, под предлогом работы над докладом, несколько бобин с пленками старой кинохроники. И аппарат для них выпросил. Джаред посмотрел хронику, по второму разу все фильмы, нашел в сети все когда-либо существовавшие видеоматериалы с Солдатиком. Перечитал статьи, научные и популярные. Доклады, диссертации. Комиксы. В поисках подсказки Джаред не погнушался даже ими. Он смотрел, думал, развесил на доске распечатки. Менял их местами, соединял линиями, пунктирными, сплошными. Пытался понять, найти причину того, что Солдатик жив. Раздался тихий стук в дверь. На пороге стоял Сэм. На улице было темно и душно, горели фонари. «А какой, интересно, сегодня день?» — подумал Джаред, а вслух спросил: — Привет, Сэм. Чего это ты тут?.. Сосед никогда не поднимался по лестнице, чтобы заглянуть к нему в гости. Да и никто не заглядывал. — Джа, с тобой все в порядке? — Сэм был непривычно тих, переминался с ноги на ногу, даже его дреды торчали смущенно. — Ты не заболел? — С чего ты взял? — Джаред искренне удивился. — Ну, мастерская несколько дней закрыта, тебя не видно. По ночам в окне слабый свет, будто ты телек смотришь. Но у тебя же нет телека, ты говорил. Я не знал, что думать. Решил проведать. Вот, принес с работы пиццу и пирог с… — Отлично! Супер! — Джаред без церемоний взял из рук Сэма бумажный пакет. — Ты меня просто спас, парень. Спасибо огромное, что зашел. — И собрался закрыть дверь. — Эй, стой. — Сэм выставил ногу в проем. — А это кто у тебя на стене? Солдатик? Офигеть! У меня отец по нему фанател, когда молодой был. Когда я был маленький, у нас в шкафу валялся его щит. Не отца, конечно, Солдатика. А ты что вдруг увлекся? Я так понял, суперы тебе по барабану, не? Как много вопросов! Джаред мысленно чертыхнулся. Все-таки квартира действительно маленькая, ничего не скроешь от посторонних глаз. — О, да у тебя повсюду этот Солдатик, — не унимался Сэм. — Чувак, что с тобой? Выглядит, будто ты расследование проводишь. Я в каком-то детективе похожее видел. Ты меня пугаешь, Джа. С тобой точно все в порядке? Джаред ловко выпнул ногу Сэма и закрыл дверь. И из-за нее крикнул: — Все в полном порядке у меня. Спасибо за еду. Кстати, да. Здорово, что Сэм занес пожрать. А то Джаред забыл, когда ел и когда выходил в магазин. В холодильнике закончились даже замороженные обеды. Не прошло и минуты, как Сэм снова стукнулся в дверь. А Джаред только собрался укусить пирог. — Ну что еще? — разозлился он. — Джа, забыл сказать тебе главное. — Дверь скрадывала звуки, и голос Сэма звучал слишком тихо. — Мария приходила в «Семерку», просила передать тебе… Джаред распахнул дверь и увидел летящий в лицо кулак. В подбородок будто врезался чугунный шар, перед глазами вспыхнуло белое пламя. Джаред отлетел назад и упал, приложившись затылком о спинку кровати. Больно. Джаред покрутил головой, возвращаясь к реальности. Пол-лица не ощущалось, сбитые о зубы губы опухли и кровили. «Давненько не получал я по морде», — в пустой голове гулко билась единственная мысль. Когда с глаз сошла пелена, он увидел склонившегося над ним мужика в пальто с всклоченными черными волосами. Мужик смотрел на него диким взглядом и нехорошо ухмылялся. — Прости, Джа, — пискнул ото входа Сэм. — Спасибо за помощь, мистер Ларс, — произнес бесстрастный женский голос. — Вы свободны, можете идти. Ваши услуги больше не понадобятся. Джаред застонал. А вот и Мэллори. Быстро. Он два года работал на нее. Точнее, два года он работал, понятия не имея на кого. Предложение пришлось как раз кстати. Джаред подал резюме в «Воут» и ждал, пока его кандидатуру проверит служба безопасности. Да, суперов он не жаловал, их головной офис тоже, но деньги там платили немалые. Да и кто из программеров не хотел когда-либо поработать в самой распиаренной корпорации. Предложение о подработке пришло по почте. Контора была маленькая, неизвестная и занималась сбором статистики. Первый месяц Джаред, позевывая от скуки, занимался сбором статистических данных по посевам, озимым, сбору урожая фермеров и прочему сельскому хозяйству. После его переключили на животноводство, а еще через месяц — внезапно на мелкие правонарушения. К этому времени подоспел отказ из «Воута», и Джаред, расстроенный и злой, разослал резюме в рекрутинговые агентства. И тут ему снова написали из его мелкой статистической конторы. Типа, а не желаете ли вы, мистер Падалеки, по-прежнему заниматься сбором данных, но совершенно в другой области, ну и аналитику подключить. Денег обещали больше, чем Джаред рассчитывал получать в «Воуте». Конечно, он согласился. А кто бы на его месте отказался? Как же потом он об этом пожалел. Похоже, Иисус его хранил — привет, мама! — от любви к суперам. Потому что любить их оказалось не за что. И даже уважать не за что. Их просто следовало всех перебить нахрен, ликвидировать. День за днем, шарясь по сети, фильтруя соцсети, записи с камер, полицейскую хронику, даже переписку в мессенджерах, Джаред видел, что творят суперы. Где один просто налажал, другой влегкую разрушил строения и жизни, а третий, тоже случайно, мимо проходя, кого-то убил. И ни разу Джаред не видел ни одной такой новости в газетах и журналах, не говоря про телевизор. Нет, на экранах суперы только улыбались и совершали подвиги. Спасали. Кто прикрывал их задницы, Джаред не знал. Кому он отправлял отчеты и для чего они были нужны — тоже. Это недавно, Джаред слышал краем уха, открылся какое-то там Федеральное бюро, где вроде как приглядывают за суперами. Но тогда, три года назад, все эти ужасы Джаред созерцал в одиночку. В одиночку составлял списки самых отмороженных суперов. И с каждым разом понимание, что никто и никогда их не накажет и что от этой абсолютной безнаказанности суперы наглеют еще больше, рвало душу бессильной яростью. И разделить это отчаяние Джареду было не с кем совершенно. И в один прекрасный день его терпение кончилось. Как-то совпало, видимо, наложилось. Видео милой девчушки с невинным взглядом из Ред-Ривер в окружении раскиданных по стенам мозгов приемной матери и ее сына. И запись с камер, где Синий Ястреб с легкостью сворачивает шею чернокожему пацану, который за минуту до этого вытащил кошелек из кармана зазевавшейся тетки. Сейчас бы поумневший Джаред сказал, что видел слишком много боли. Но тогда он сказал: «К черту все!» и, задействовав свои хакерские скиллы, нашел телефон начальника конторы. Точнее начальницы. Ну не на почту же писать. — Здравствуйте, мистер Падалеки, — произнес бесстрастный, чуть надтреснутый голос. А Джаред не успел представиться. — Как вы нашли этот номер? Так Джаред познакомился с Грейс Мэллори. На его сбивчивое — достало, сколько можно терпеть, зачем это все и что делать, Мэллори ответила, что прекрасно его понимает, прекрасно. И тоже негодует от несправедливости. Но выход есть — она знает, как с этой несправедливостью бороться. Это не очень законно, очень опасно, но если Джаред жаждет отмщения, то она готова помочь в этом. На этих словах Джаред пришел в себя и очень вежливо отказался. Сказал, что никому мстить не собирается, и даже если бы у него был повод — а его слава Иисусу нет, то не видит никакого способа остановить суперов. Что он никто и даже пикнуть не успеет, как, к примеру, Синий Ястреб разотрет его по асфальту. Нет, спасибо. Было приятно — нет! — с вами работать. Хотелось бы еще получить деньги за последнюю неделю и мирно расстаться. — Конечно, — сказала Мэллори, и было слышно, что она улыбается. — Вы получите двойную оплату. Ваша работа оказала нам неоценимую помощь. — Джаред поежился от этого «нам». — Вы замечательный специалист, мистер Падалеки, очень хороший, столько всего знаете. Жаль, что хотите с этими знаниями уйти. Надеюсь, вы ни с кем ими делиться не станете. Я буду присматривать за вами. Джаред тогда страшно напился. И благодарил весь пантеон богов во главе с Иисусом, что вовремя свалил и не вляпался во что-то сомнительное. Еще хуже, чем то, что творят суперы. Ну, почти не вляпался. Прикупив на накопления в Квинсе небольшое заброшенное двухэтажное строение и организовав внизу мастерскую, а наверху квартирку, Джаред решил заделаться столяром. Ему всегда нравилось работать с деревом. Засунул ноут подальше и постарался забыть о прежней работе, суперах и Мэллори. А вот, видимо, Мэллори о нем не забыла. Мэллори закрыла за Сэмом дверь и по стеночке обошла лежавшего на полу Джареда и нависшего над ним мужика. Кинула взгляд на доску над кроватью, шагнула к столику. Посмотрела в монитор, отошла, не тронув и не открыв ни одну вкладку. Джаред следил за ней не поворачивая головы. — Я всегда говорила, мистер Падалеки, что вы отличный специалист, — Мэллори пошуршала листами распечаток. — Такие перспективы были впереди. Но вы предпочли закопать свой аналитический талант в стружках. — Оставив распечатки, она вновь подошла к кровати и уставилась на доску. — Мне казалось, вы ненавидите супергероев. Зачем тогда вы взяли в разработку Солдатика? Он давно сгнил в могиле. Да-да, он умер, я тому свидетель. Похоже, старая ведьма как-то связана с ЦРУ, и надо быть с ней осторожнее, но Джареду внезапно стало все равно. — Херовый вы свидетель, — выдохнул Джаред. На его горло тут же легла лапища бешеного мужика. Мэллори на них не смотрела. — Своей внезапной активностью вы мешаете нам, мистер Падалеки. Сдался вам этот Солдатик. — Завязывай с болтовней, Грейс, — ухмыльнулся мужик. — Надо быстрее его допросить, и после я его угандошу. Джаред не хотел, но заржал. На разбитых губах вспенилась кровь, и Джаред выплюнул ее в лицо мужику. Тот и бровью не повел. Но его улыбка стала совсем бешеной, а в глаза загорелись золотым огнем. — Такое вы мне предлагали, Мэллори? — воскликнул Джаред. — Стать как этот ваш пес? И давно вы для борьбы с суперами нанимаете супер... Последним словом Джаред подавился, потому что мужик сжал его горло так, что внутри что-то хрустнуло. — Тише, Бутчер, — нехотя произнесла Мэллори. — Он хорош в своем деле, чтобы его убивать сразу. Хватка ослабла, и Джаред решил спросить о волнующем. Вернее прохрипеть. — Я тоже супер, да? Вы откапываете забытых, никому не нужных и обиженных на весь мир суперов и ставите себе на службу? Мэллори удивилась. Так, что даже удостоила Джареда взглядом. — В вашей крови нет и никогда не было ни унции препарата «Ви», мистер Падалеки. Это написано в вашем досье, а кому, как не мне, знать, что там написано. «Воут» не берет на работу в айти суперов. Джаред сложил два и два. — Это из-за тебя, старая ведьма, меня не взяли в «Воут»? Ты подгадила с досье? — Сложно помнить о вежливости, когда тебя душат. Хоть он терпеть не мог суперов и все, что с ними связано, где-то глубоко в душе ему до сих пор было обидно, что «Воут» его отбраковал. Зато теперь он понял, что дело было не в его профессиональных качествах. — Конечно, вы были нужны мне. Хорошими спецами не разбрасываются. Пока… — Мэллори выделила это слово. — Пока они не переходят оговоренные рамки. Ну мы же договаривались, Джаред, мальчик мой, что вы сидите тихо и не лезете в чужие игры. Мне жаль, что так вышло. — Она пошла к выходу. — Бутчер, выбей из него, откуда он знает про Солдатика и на кого работает. Я снаружи подожду. И можешь его… Как ты там выразился? Ликвидируй, одним словом. Только дверь хлопнула, Бутчер, не сдерживая радости, яростно сжал своей клешней Джареду горло. Джаред вцепился ладонями в его руку, пытаясь отодрать и вдохнуть хоть глоток воздуха. — Откуда ты, такой мудак, взялся? Кто тебе напел про Солдатика, сука? Хочешь поломать мне весь план, а? Говори! — на этих слова Бутчер немного разжал пальцы, чтобы дать возможность ответить. Джаред понял, что это его последний шанс и что он затянул с развязкой. — Вас здесь нет и никогда не было! — из последних сил просипел он, закрывая глаза. — Катитесь к черту! Джаред не хотел откатывать во времени этот визит и снова менять реальность. Он надеялся, что силы, исполняющие его желания, поняли, о чем он – чтобы Мэллори и Бутчер не помнили, что были тут, и о самом Джареде знать не знали. Рука на горле исчезла. Джаред лежал еще несколько секунд, не поднимая век, и глубоко дышал. Потом открыл глаза, приподнялся на локте и осмотрелся. Он был в комнате один. Кряхтя и держась за шею, Джаред, постоянно сглатывая, поднялся, добрел до двери и приоткрыл ее. И Грейс снаружи не было. Только Сэм крутился неподалеку. Джаред прошел в ванну, умылся, осмотрел наливающиеся фиолетовым кровоподтек на скуле и отпечатки под подбородком. Зашел на кухню, прихватил бутылку и стакан, вернулся в комнату. Уселся на кровати, устроил стакан на столике рядом с ноутом, налил в него из бутылки на палец. Глотнул виски, сдержал стон — спиртное обожгло кровоточившие губы. Зато согрело холод в груди и неожиданно отрезвило. Джаред снова открыл дверь, вышел на площадку и, перегнувшись через перила, свистнул Сэму. Который, словно того и ждал, рванул к нему и, топоча ботинками, буквально взлетел по ступенькам. Вибрация от железной конструкции больно отдалась у Джареда в висках. — Джа, прости-прости! Я не хотел тебя подставлять. Но этот сумасшедший белый сунул мне ствол в бок. Что с тобой? — Сэм осмотрел побитую рожу Джареда. — Кто эти люди? — Сэм, пожалуйста, расскажи все, что знаешь обо мне, — проговорил Джаред, мелко кашляя. — Ну, не вообще, а за последнюю неделю например. — Джа, я не понимаю… — Просто ответь. Вот ты где работаешь? — Я? Джа, а ты не знаешь? Я миллион раз говорил… — Где? — В «Великолепной «Семерке», — обреченно промямлил Сэм, явно решивший, что у Джареда пострадало не только лицо. — Марию помнишь? — Конечно. Вы поругались. Ты прокинул ее с рестораном, а она нарядилась. — И она не возвращалась? — Нет, не видел. — А ты вроде сказал, что она просила мне что-то передать, заявилась к тебе на работу? — Мне надо было придумать, чтобы ты дверь открыл второй раз. Не помню, что я нес. Сложно, знаешь ли, соображать, когда тебе под ребра ствол упирается. — Прости, Сэм. — Это ты меня прости, Джа. Меня-то не побили. Давай полицию вызовем. Джаред отрицательно покачал головой. — Не стоит. — Но кто это был, Джа? Почему такие люди разгуливают на свободе? Один мужик чего стоит. Рожа бандитская, явно преступник. — Да, Сэм, ты прав. Это супер-преступник. — Чего? Ты гонишь? Суперы борются с преступностью. — Ну, вот этот отщепенец-одиночка. Он хотел переправить партию препарата «Ви» русским, чтобы они своих суперов наделали. С каждым словом брови Сэма ползли все выше, а глаза становились все больше. Даже дреды, казалось, встают дыбом. — Джа, а при чем тут ты? — выдохнул он. — Он планировал спрятать контрабанду в резных ножках столика, и пришел ко мне, чтобы я сделал столик и ножки с тайниками, — Джаред устал придумывать и нес полную чушь. К тому же пульсирующая боль начинала переползать от лица на всю голову, а затылок конкретно ломило. — А баба? — Баба — агент ЦРУ под прикрытием. Она типа была с ним заодно, а как он озвучил про ножки, баба все это записала для доказательства в суде и скрутила его. Все. Звучит фантастично, понимаю, но я тоже помогал ей обезвредить преступника. Видишь вот, слегка перепало. — О, да ты герой, Джа! Об этом расскажут по телеку? Тебя покажут? — Ты что! Я тебе по секрету рассказал. А ты никому не говори! Особенно на работе. И по телеку никто не покажет. Ты думаешь, суперам будет приятно, что среди них, таких славных героев, завелась подобная мразь? Нет, конечно. Так что лучше молчи, все равно никто не поверит. Все, пока, а то я чего-то подустал преступников обезвреживать. — Где-то я этого мужика видел, — пробормотал Сэм, спускаясь по лестнице. — Рожа больно знакомая. Наверно, в криминальных новостях показывали. Точно, преступник. Джаред сто раз пожалел, что дернул Сэма и слил ему весь этот бред. В то же время как еще было узнать, не изменилась ли в этот раз реальность. А то вдруг заявится Мария с выводком детей. Нет, конечно, Джаред уже не мальчик и даже планировал с Марией семью, но к детям он еще точно не готов. — Эй, — Сэм обернулся, — ну а Лиз-то я могу рассказать? — Лиз? — тупо переспросил Джаред. — Что за Лиз? — Ты бы все же к врачу обратился, Джа, — Сэм сочувствующе покачал головой. — Лиз — невеста моя. Ты сам вызвался быть шафером на нашей свадьбе через месяц. Черт! Джаред с грохотом закрыл дверь и взвыл от взорвавшейся в голове боли. — Хочу, чтобы голова перестала болеть, — простонал он. — И горло. И синяки чтобы сошли. Да будет так! К черту все! Да, пошло оно все к черту! Мир пусть идет к черту! Джаред все равно не может удержать его, себя. Свои желания. Что за способности такие? Нахрена они сдались, если каждое «хочу», тупое, как возврат Марии, или как вопрос жизни и смерти только что, — бесповоротно меняет реальность? Зачем тогда что-то желать? Для чего это ему? Он не просил. Плохо или нет, он тридцать с хвостиком лет справлялся со своей жизнью. Были поражения, но были и победы. Да, поражений было больше, но это нормально, это опыт. Нельзя, чтобы все всегда складывалось в твою пользу. Твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода других. Бла-бла-бла и прочие банальности. К чему приведут мир поток желаний Джареда? К диктатуре суперов, к ядерной войне? Или, наоборот, к всеобщему размягчению мозгов и деградации? Реальность одна или с очередным «хочу» от нее отходит другой мир, создается новая вселенная? Джаред с рычанием упал на кровать. Так и рехнуться недолго. Он должен превратиться в бесчувственного болвана и ничего не хотеть? Не желать? С бесстрастностью буддийских монахов сидеть и смотреть на проносящиеся вокруг события? Не реагировать на зло, несправедливость, но и на доброе, хорошее — тоже не обращать внимания? Но так невозможно. Джаред обычный человек. Вот и Мэллори подтвердила — обычный. Что автоматически снимает вопрос отцовства. Какая теперь разница, кем был гипотетический отец, взяла ли мать Джареда из приюта или родила вне брака — главное, его отец супером не был. И точка. Джаред подтянул к себе ноут. Методично закрыл все вкладки и стер весь материал о Солдатике с жесткого диска. Поднялся и содрал со стены все статьи, все распечатанные фотки с его лицом, плакаты, рисунки. Нахрен Солдатика тоже. Он жив, это подтвердил визит Мэллори и ее цепного пса. Ну, жив, и ладно. Зачем Джаред только убил столько времени, сил и нервов, пытаясь разгадать, откуда вдруг взялся вполне себе живой супергерой прошлого. Похрен на него. Супергеройский ублюдок! Это ведь от него Джаред подцепил свои новые непрошенные способности. Это из-за Солдатика полетела к чертям его скучная унылая жизнь. Прекрасная жизнь! Это из-за него от Джареда ушла Мария, из-за него Джаред забросил работу и скоро умрет с голоду, потому что он больше не может ничего другого, как днями и ночами ломать голову и думать, думать, думать об этом ублюдке! Черт! Джаред врезал кулаком по стене. Боль отрезвила. Джаред затряс рукой. Хватит. Надо выпить и спокойно подумать. После третьей порции виски Джареда осенило. Так, что он даже озвучил мысль вслух: — Если я все могу — а похоже, я могу все, черт возьми! — значит, могу пожелать, чтобы реальность не менялась. Вот я идиот! — Джаред хлопнул себя по лбу. — Нет бы раньше сообразить. Он разогрел в микроволновке пиццу и пирог, которые принес Сэм. Сложил их в тот же бумажный пакет. Взял бутылку, в которой осталось меньше половины, свой бокал, еще один, чистый. Закрыл квартиру и спустился в мастерскую. У себя принимать гостей он еще не был готов. В мастерской положил еду и выпивку на столик, стряхнул с него и скамьи мусор, вытащил из угла колченогий стул. Сел на него, покачался. Усмехнулся — мог бы и отремонтировать, сапожник без сапог. Достал пиццу с пирогом из пакета, разложил на столе. Налил виски по бокалам. Сказал: — Хочу, чтобы все, что здесь произойдет, не отразилось на реальности. И чтобы здесь был Солдатик, — зажмурился и одним махом выпил свое виски. — Привет, Джаред, — произнес глубокий мягкий голос. Джаред во все глаза уставился на Солдатика. Который не вошел в дверь, а просто возник у стола. В костюме, который носил в прежние времена. Ну хоть без уродского шлема, и то хорошо. И еще хорошо, что постригся, не коротко, и бородищу свою подрезал, а то Джаред готовился увидеть все того же заросшего бомжа в странных шмотках. Но нет, на Джареда смотрел Солдатик, об которого он мозолил глаза двое суток. Такой же, как во всех фильмах, хрониках, видео. Ни на день не постаревший. Солдатик мгновенно сориентировался, осмотрелся, пристально глянув на Джареда. Боевой нож с головой орла на рукояти скользнул из его ладони в ножны на правом бедре. — Привет, — протянул Джаред, который в данную минуту обрабатывал терабайты информации внутри черепной коробки. — Ты помнишь, как меня зовут? — О, это мне? — Солдатик ткнул пальцем в налитый бокал и, не дожидаясь ответа, опрокинул себе в рот. — Дерьмовое виски, — коротко выдохнул и без перехода: — Конечно, я помню тебя. Ты единственный, кто выжил после того взрыва. Моего взрыва… — Твоего? — Джаред нахмурился. — Так в новостях сказали правду — это ты подложил взрывчатку? Солдатик тепло улыбнулся, отчего у глаз собрались мелкие морщинки. — Нет, ничего я не подкладывал. Я просто шел по улице. И взорвался. Я это умею, оказывается. Мне Хьюи рассказал. — Хьюи? — Джаред все еще ничего не понимал. Все еще думал: ну надо же — раз, и тут! — Да, прихвостень Бутчера. — Бутчера?! Нихрена себе! Бутчер общается с Солдатиком. Тогда какого черта он хотел от Джареда? — Малыш, — голос Солдатика стал обманчиво нежен, — а взрыв знатно тебе мозги подправил. — Я не малыш. Я просто не понял, что значит: ты взорвался. Я был с тобой рядом тогда, ты не взрывался. Вот вполне себе целый стоишь. Не стой, садись. По тебе не скажешь, что ты обычно ждешь приглашения. — А позвал чего? — Захотелось поговорить с человеком, встреча с которым изменила мою жизнь. — О как! — Хотя боялся, что ты сначала меня убьешь, а потом только спросишь, за каким чертом тебя позвали. — Ты единственный человек в мире, которого мне незачем убивать. Пока. Моя чуйка говорит, что ты безобиден, а я привык ей доверять. — Солдатик уселся на скамью напротив Джареда и снова потянулся за бутылкой. — Гостей зовешь, а у самого бухла чуть, — попенял он Джареду и, налив, грохнул дном бокала по столешнице. «Хочу, чтобы бутылка стала полная, — пожелал мысленно Джаред, — и в ней Джек Дэниэлс». Солдатик не заметил перемены, он смотрел в бокал. — Как взорвался, спрашиваешь? После теплого приема у русских я могу генерировать энергию тут, — он похлопал себя по груди. — У меня там нормальный такой ядерный реактор, прикинь. Я крут, как всегда! Он достал зажигалку и пачку сигарет, выбил из нее одну, прикурил и выдохнул вонючий дым прямо Джареду в лицо. Джаред не кашлял, не возмущался, он был занят: сопоставлял свой сон и услышанное. — У русских?.. Это где тебе причиняли боль? Где ужас, отчаяние и безнадежность? Солдатик не изменил ни позы, ни выражения лица. Но Джаред понял, что еще секунда, и тот оторвет ему голову. Не послушает свою чуйку. И никакое «хочу» не поможет, Джаред просто не успеет это произнести. — Я видел сон, — как можно скорее сказал он, твердо глядя Солдатику в глаза. — Даже не знал, что это про тебя. Солдатик снова чуть неуловимо изменился: расслабились уголки губ, пальцы, державшие сигарету, дрогнули. Но прищуренные глаза смотрели безжалостно, и морщинки в их уголках эту безжалостность не прятали. Джаред еще был на подозрении. — Не хотел тебя расстраивать, прости. Я видел немного, смог почувствовать только миг твоей боли. Но мне хватило, я чуть не умер. Молча затянувшись сигаретой, Солдатик снова выдохнул дым в Джареда. Пронесло? Джаред помахал рукой перед своим носом. И тут до него дошло. — Подожди! А как ты вообще попал к русским? — Это долгая грустная история. Хотя, вру. Недолгая. Но грустная. — Ты погиб на атомной станции? — Нет. — Но «Воут» объявил о твоей смерти. Тебе поставили памятник. — Видел. Уебищный. — То есть ты попал в плен? И что, был там все это время? Солдатик затушил сигарету о стол, налил себе виски и отсалютовал поднятым бокалом. — Как говорят русские — на здоровье. — Ты все это время был в плену? — Джаред не мог в это поверить. — Ты был там… подожди, сколько? Тридцать с… — Почти сорок, — Солдатик глотнул виски, облизал губы и посмотрел на бокал. — Мне кажется или он стал лучше? Джаред вспомнил свои ощущения от сна и передернул плечами. — Знаешь, — задумчиво сказал он, — после такого я бы тоже на твоем месте взрывался. Если бы мог. — А ты не можешь? — Нет, конечно. Я же не супер. — Не супер, говоришь. А почему же ты тогда выжил, а? — Без понятия. Я и не понял, что ты… взорвался. — А ко мне-то зачем подошел? — Сколько думаю — так и не понял. Жалею об этом каждую минуту. — А чего так? — Солдатик изогнул бровь. — Тебе не нравится обниматься с мужчинами? Странно. Из того, что я успел увидеть, — у вас это в норме. Мужчины обнимаются с мужчинами, целуются с мужчинами, спариваются с мужчинами и требуют уважать их за это. Толерантность, — произнес он по слогам, — небинарные личности. Или невъебенные, не помню? Хьюи просветил меня. Не знаю, как я не застрелился. Срочно пришлось расслабляться. Двух дорожек не хватило. У тебя, случаем, кокса нет? А жаль. — За сорок лет многое изменилось, — задумчиво сказал Джаред, которому в его тридцать три четыре десятка лет казались половиной жизни или даже большей ее частью. — Дохера, — Солдатик раскурил очередную сигарету. — Разве тебе не интересно узнать, что в мире произошло за это время? Компьютеры и телефоны стали портативными, — Джаред ткнул в свой смартфон, лежавший на столе. — Интернет появился, гаджеты разные. Фильмов сколько вышло, музыки новой. Ты хоть что-нибудь посмотрел, послушал? — Я смотрел только фильмы с собой в главной роли, по кругу. Созерцание своей рожи успокаивает, знаешь ли. — Солдатик налил следующий бокал. Джаред подумал, не предложить ли ему пить прямо из горла, чего время зря тратить. — Интернет, говоришь, появился? Ну да. И что из этого? Люди как были дерьмом, так и остались. Суперов расплодилось как крыс. Раньше супергерой был примером, на которого все равнялись, а сейчас сама идея выродилась, превратилась в фарс. Родители готовы в долги влезть, с голоду сдохнуть, только чтобы их деточкам препарат «Ви» кололи. И похуй, что ребенку больно, что жизнь может пойти кувырком. А почему? А потому что власти все хотят. Суперы — они ведь главные. Даже если у тебя хуй длинной десять футов, размахивать им — это все равно лучше, чем всю жизнь прожить унылым серым клерком, — Солдатик уставился на пиццу и пирог, словно только сейчас заметил еду. — И почему-то у вас все знают про этот препарат «Ви», охереть. В наше время за слив инфы о нем на электрический стул посадили бы как предателей. А гаджеты… Что с них толку, если из каждого без перерыва только и разговоров, что о супергероях. Эта ваша «Семерка» везде, и на небоскребе Манхэттена, и в зассанной подворотне на заборе. Везде плакаты, экраны на целый дом. И все ходят и смотрят, смотрят на эти рожи. Совсем вам мозги размягчили. Ты за каким хером спросил об этом? Думал, я дифирамбы буду петь вашему миру, где суперов как грязи и мужики на улице целуются? Да хоть завалитесь этими вашими… гаджетами, лучше не станете. Джаред молча встал, отошел к верстаку и порылся на полках. Нашел треснувшее блюдце, вернулся к столу и обрывком пропитанной лаком тряпки смахнул в блюдце гору бычков. — За пепельницу сойдет, — сообщил он Солдатику, который жевал остывшую пиццу и с интересом наблюдал за ним. — Бабы у вас, смотрю, совсем готовить разучились. Все работают, никакой домашней еды, — Солдатик бросил оставшуюся корку от пиццы на промасленный пакет. — Куда ни глянешь, все только и жрут фаст-фуд. Я так соскучился по нормальной еде. Как вернулся, хотел в ресторан сходить, да не сложилось. Раньше оттуда не вылезал. Вкусно пожрать — это же круто. Нахера жить, если лишать себя одного из основных удовольствий, а? Особенно если жить долго, — он коротко хохотнул. — Днем ты спасаешь людей, вечером возвращаешься домой, там женушка, куча детей и жаркое с пирогом. И панкейки по утрам. И фаршированная индейка на День благодарения. Конечно, иногда можно позволить себе сожрать куриные крылышки из дайнера, но в виде исключения… Джаред во все глаза смотрел на Солдатика. Легендарный супер, испортивший ему жизнь, сидел напротив и нес какую-то несусветную чушь. Хотя неудивительно — вторая самонаполняемая по веленью Джареда бутылка подходила к концу. Солдатик вылил остатки виски в бокал и хлопнул ладонью по столу. — Бухло давай! Не ссы, я не напьюсь. Мне ненадолго хватает, к сожалению. И повтори-ка для тупых, почему ты там жалеешь, что ко мне подошел? Джаред нервно вздохнул. — Потому что после встречи с тобой у меня появились способности. — Это ж охуенно. Поздравляю! — Солдатик снова отсалютовал бокалом. — И какие? Хер отрос? — и заржал. — Я могу менять реальность. События или что-то мелкое, на бытовом уровне. Вот, например, могу пожелать, чтобы эта бутылка снова была полная. На этот раз в ней будет самый дорогой шотландский скотч двенадцатилетней выдержки. — Чува-ак, — протянул Солдатик, понюхав горлышко бутылки, — какого хера тогда ты сидишь в этой дыре? — Он пнул ногой стружки на полу. — Где роскошный номер и крутая тачка? Где чемоданы с долларами? Где самые лучшие красотки, что сейчас у вас есть, а? Где веселье, море бухла, вкусная еда? Почему я не вижу всего этого? Почему ты скучный такой? Ты теперь можешь все это позволить. Слушай, а захоти-ка кокса, много. Вот прям сейчас. Я тебе покажу, как может быть весело. Знаешь, как под ним проще и легче жить… — Мои желания меняют мир, — сбивчиво закончил Джаред. — Ну и хер с ним! — Солдатик вскочил. — Хер с ним, с миром! Ты что, подписывался его спасать? Людей спасать? Ты никогда не спасешь всех. Одного — да, второго, а потом ты все равно кого-то убьешь. Случайно. А в следующий раз — уже нет. Потому что люди — это бараны, тупые бараны — всегда толпой ходят. Берешься кого-то спасать, задеваешь по касательной десяток. И потом в газетах — еб твою мать, Солдатик убил старого негра, какое горе! Да я заебался! Больше сорока лет я спасал людей. Я старался не быть совсем уж говном. Очень старался. И что, это оказалось кому-нибудь нужным? Я был кому-то нужен? Нет! Ни команде, которая предала, ни «Воуту», ни стране — никому! Всем на меня насрать. Памятник поставили, ну заебись, спасибо. Никогда, — в один шаг Солдатик оказался рядом с Джаредом и заглянул ему в глаза, — слышишь, никогда не думай о мире. О других. Думай только о себе! Так что давай сюда телок, бухла и дури. Будем веселиться. Разве ты этого не хочешь? Джаред хотел лишь одного: чтобы все его способности рассосались и жизнь стала такой, как прежде. Можно было, конечно, озвучить и такое желание, но почему-то он был абсолютно уверен, что не сработает. — А чего бы хотел ты? — Джаред поднял взгляд на Солдатика, который прикуривал, наверно, сотую сигарету. Рука Солдатика дрогнула, сигарета чуть выпала изо рта. — Что бы сделал ты, если бы мог изменить все? Солдатик пожал плечами. — Ничего. Или все, — щелкнул зажигалкой и затянулся. — Вообще ничего? — не поверил Джаред. — Может, ты хочешь избавиться от своей силы? Она приносит тебе лишь несчастья. — Ты ебанулся, малыш? — участливо поинтересовался Солдатик. — Кто в своем уме отказывается от силы? — Я не малыш, — упрямо повторил Джаред. — Малыш, мне сто лет. Сто! Для меня ты молокосос. Который еще смеет заикаться о том, чтобы лишить меня силы. Да я тебя в порошок сотру, ты не успеешь и рта открыть, желатель. Сам ссышь своих сил, так думаешь, другие с радостью их отдадут? — Прости, не понял, как это важно для тебя, — Джаред положил руки на стол. — Я никогда не пожелаю ничего, что тебе повредит. — Себе желай, это ж твои способности. Чего ко мне прицепился? — Я подумал — если пожелаю что-либо кому-нибудь другому, это будет лучшей идеей, чем себе. — Меньше думай. Солдатик прикончил очередную порцию виски. — Без сил моя жизнь потеряет всякий смысл. Она и так проходит без особого смысла, довольно дерьмовая жизнь, если честно. Но если бы в свое время я не согласился бы на инъекцию препарата «Ви», то бы давным-давно гнил в могиле. А туда меня не тянет. — Дерьмовая жизнь? — Джареда это определение удивило. Не так чтобы он верил всем тем красивым сказкам о легендарном супергерое, которые читал и смотрел два дня, нет. Зная, на что способны суперы и как «Воут» прикрывает их задницы, становится понятно, что и Солдатик жестко косячил. Но что-то хорошее он же делал? И явно брал от жизни все и даже с излишком. — Ну ты же можешь в ней что-то изменить, раз она, как ты говоришь, дерьмовая? — Наслушался проповедников и сектантов? Ага, ну изменяй. Ты же теперь спец в изменениях. — Солдатик прошелся по мастерской, разминая ноги. — Возьми и сделай из своей жизни конфетку, а не дерьмо. — Он показал на ящик с инструментами. Джареду стало немного обидно. Он не считал свою профессию дерьмовой. Солдатик заметил на стене картинку из журнала. Подошел и замер, глядя на нее. Постоял, перекатываясь с носка на пятки. — А я видел таких, — он обернулся к Джареду, и глаза снова улыбались морщинками. — Мне пятнадцать было, когда отец вытащил нас всех в круиз по Западному побережью. Скука была неимоверная, я там чуть не помер от безделья. Целый день всех дел – только смотреть на океан и на небо. Небо — океан, океан — небо. Вот и все разнообразие. Выпить нельзя, все контролируют. Приходилось потихоньку таскать бухло у отца из каюты. Ну еще флиртовал с девицами, которых мамашки вывезли в свет. Тоска. Один раз только запомнился. Вышел на палубу, закат ничего так, красивый. Солнце наполовину ушло за горизонт, и от него дорожка цвета жидкого золота к кораблю пролегла. И тут эти киты! Не помню сколько штук, но так близко. Они проплыли попрек этой дорожки и как выпустили свои фонтаны. Так вот — пффф! И потом еще раз, и еще. И мне казалось, что даже на меня попали эти брызги. Это было красиво, очень. А потом они уплыли, солнце село и меня позвал отец. — Солдатик перестал улыбаться и сжал губы. — Что-то я разболтался сегодня. Сплошной вечер воспоминаний. Вообще-то, я вышел проветриться, а оказался здесь. Давай, возвращай меня обратно, а то Бутчер еще решит, что я не сдержал слово и сбежал. — От чего сбежал? — А почему ты решил, что не супер? — вопросом на вопрос ответил Солдатик. — В моей крови нет препарата «Ви» и никогда не было. Это точно. — Вероятно, твой отец супер, и тогда «Ви» у тебя в генах, а не в крови. — Вряд ли. К тому же я не знаю, кто мой отец. — О, мамаша от святого духа понесла? — ухмыльнулся Солдатик. — В мое время так говорили. Джаред пожал плечами. — Если что, я не твой папаша, — Солдатик поднял руки. — Хватит с меня и одного свалившегося на голову сыночка. — Знаю, что не мой. Я думал об этом, — улыбнулся Джаред. — Но я родился позже, чем тебя… тебе поставили памятник. — Да супер ты, супер. Просто необычный. В каждом дерьмовом правиле случаются исключения. Вот ты и случился. — Солдатик положил руку Джареду на плечо и похлопал. — И хорошо. Тебе ничего от меня не надо. Как и мне от тебя, впрочем. Тогда на Пятьдесят девятой ты помог мне. До этого никому до меня дела не было. Рад был с тобой поболтать. Прощай. — И Солдатик развернулся к выходу. — Слушай, — Джаред порывисто шагнул за ним, — не знаю, что за дела у тебя с Бутчером. Что за слово ты дал этому мерзавцу… — Он помог отомстить моей команде, я помогу ему убить сын… Хоумлендера. — просто сказал Солдатик. — Хоумлендера? Убить? Но… Подожди, это… Когда? — Сегодня. — Но… черт!.. — Я же сказал — прощай, Джаред. — Как тебя зовут на самом деле? — Джареду вдруг показалось очень важным это знать. — Бен, — Солдатик по-прежнему стоял к нему спиной. — Послушай, Бен, — взволнованно произнес Джаред. — Тебе так важно данное этому ублюдку слово? — Конечно, — обернулся Солдатик и ухмыльнулся, — я солдат, я герой, я настоящий мужчина. А настоящие мужчины не идут коротким путем. — Хорошо, как скажешь. Но потом, когда ты сдержишь свое слово, давай еще раз встретимся… — Нет, — оборвал его Солдатик. — Кто знает, что будет потом. — Но ты же не собираешься проиграть Хоумлендеру? — испугался Джаред, который вдруг понял, что главный супер «Семерки» не сдастся без смертельного боя. Солдатик хмыкнул. — Хорошо, когда в тебя хоть кто-то верит. Умный человек, а я вроде умный, всегда готов к разным исходам сражения. Все, ты заебал, отстань уже. «Действительно, чего я к нему прицепился?» — с досадой подумал Джаред и вслух сказал: — Хочу, чтобы Солдатик отправился туда, откуда появился. — И когда тот исчез, добавил: — И чтобы с ним ничего не случилось. Да будет так! И сразу стало так пусто, в мастерской и где-то у Джареда внутри. Он упал на лавку и выпил наконец свой виски. К пустоте добавилось разочарование. Зачем он затеял этот разговор? Нет, поболтать с супергероем было неожиданно приятно, но ни одной цели, ради которых затевалась встреча, Джаред не выполнил. Он не выяснил ни-че-го. Ни откуда взялись его способности. Ни какое отношение к этому имел Солдатик. И самое главное — что Джареду со всем этим грузом делать. Ну не шлюх с баблом нажелать себе, честное слово. На улице послышался какой-то шум. Но не успел Джаред подойти к дверям, как эти двери вылетели от удара. Джаред едва успел отскочить. И тут же на него навалились, скрутили. Вывернули руки за спину и защелкнули на запястьях наручники. Жесткие руки прошлись по всему телу, обыскивая. — Что за?.. — попытался протестовать Джаред, но второй раз за день словил удар в лицо. Его с силой встряхнули, подняли на ноги. — Где он? — проорал Джареду в лицо офицер полиции. У Джареда упало сердце. Солдатика уже разыскивают? Узнали, что он жив и вернулся? — Кто? — решив отрицать все до последнего, спросил он, сплевывая кровь с разбитых губ. Опять. Он должен потерпеть, должен узнать, в чем дело и как он может Солдатику помочь. — Твой сообщник-контрабандист. — Чего? — охренел Джаред. — Вы в своем уме? — Ты как разговариваешь? — Под ребра прилетел чувствительный тычок дубинкой. — Где дружок, говорю, твой? И не вздумай отвертеться. Сзади кто-то дал Джареду по ногам, и он повалился вперед, больно стукнувшись коленями о бетонный пол. Он и бы и лицо разбил, но его схватили за волосы, задирая голову назад. — Смотри сюда. Два стакана, полная тарелка окурков. Ты что, будешь мне сказки рассказывать, что один сидел? Еще раз спрашиваю: где твой сообщник и где хранишь контрабанду? В мастерской вовсю шел обыск. Полицейские обшаривали ящики, выкидывали инструмент на пол, ломали все деревянные изделия и даже заготовки. Над головой бухали тяжелые шаги — обыск шел и в квартире. Джаред устал от этого представления и задумался, как нейтрализовать память не только Сэму, но и такому большому количеству народа, задействованному в операции. Просто откатывать назад по времени — значит, стереть из реальности их с Солдатиком разговор. И тут, аккуратно потеснив плечом офицера, появился человек в костюме. — Мистер Падалеки, советую признаться, где вы или ваш подельник прячете препарат «Ви», — сухим официальным голосом произнес он. — Иначе придется отвезти вас в Башню, а там с вами будут говорить совсем по-другому. Джаред знал, что в Башне живет Хоумлендер, но не знал, где будет битва между ним и Солдатиком. А ведь там рядом будет отираться еще этот бешеный пес Бутчер. И хорошо бы он не повернул против Солдатика. — Везите в Башню, — решил Джаред. — Ну смотри, — ухмыльнулся «костюм», — не пожалей потом. Его выволокли на улицу, где стояли полицейские машины. Синий свет от мигалок освещал тревожно-любопытные лица зевак. Джареда запихивали в машину, когда он заметил Сэма с какой-то девицей. Сэм, эмоционально размахивая руками, что-то говорил офицеру. Наверно, о том, что Джаред подозрительный тип и какой Сэм молодец, что проявил бдительность. Машина с визгом развернулась. А меньше надо было языком трепать. Джаред облизал разбитые губы, бросив прощальный взгляд на разоренную мастерскую. У Джареда было немного времени просчитать все варианты событий и продумать, что делать, когда они приедут в Башню. Но туда они так и не попали. На подъезде, когда махина небоскреба уже нависла над ними, машина встала намертво. — Откуда пробка? — возмущался водитель. — В такое время? Затрещал передатчик и сквозь помехи взволнованный женский голос произнес: — Всем постам! Объявлена эвакуация Башни. Прием! И Джаред понял, что сделал правильный выбор — Солдатик здесь, рядом. — Что, черт возьми, происходит? — с пассажирского места сквозь зубы выругался «костюм» и уставился в окно. Джаред тоже смотрел, но не туда. Выгнув шею, он пытался увидеть верхние этажи. Потому что точно знал — все происходит там, прямо в эту минуту. А потом на него обрушилась волна мыслей и переживаний Солдатика. Джаред будто стал им. Он не видел происходящее в Башне, но всем собой ощущал, что чувствует Солдатик. И поразился, как много в этом достаточно спокойном внешне супере внутренней страсти и эмоций. Все это кипело внутри всегда, но сдерживалось недюжинными самообладанием и выдержкой. Потому что настоящие мужчины не показывают своих чувств. Сдерживают боль, страх и даже любовь. Потому что открытость — это слабость. А враги не должны видеть слабые стороны, иначе конец. Предвкушение схватки, азарт и в то же время едва уловимая обреченность Солдатика сменились недоумением, досадой, непониманием. Потом полыхнуло острым — предательство? Снова? Почему, черт возьми, его все предают?! И тут же все затопило темной яростью. Джаред обнаружил себя бегущим между стоявшими, нетерпеливо гудевшими машинами. Он спешил, спешил, и никак не мог двигаться быстрее, а эти его суперспособности не срабатывали и никак не помогали оказаться ближе. И тут Джаред ощутил дикий ужас, сбивающий с ног, не свой, чужой, он бил под дых. Джаред споткнулся, чуть не упал. Часть этого ужаса он зацепил тогда на Пятьдесят девятой, и то была очень малая часть. Солдатику было очень плохо. Принимая часть его боли на себя, Джаред, не останавливаясь, двигался вперед. Он должен помочь, спасти Солдатика. От боли, предательства, смерти. На смену ужасу поднялась волна слепящей ярости. Но уже не темной, а обжигающе-слепящей. Сейчас снова будет взрыв, понял Джаред. Но тут безумный бег событий остановился, замер. И в звенящей тишине остановившегося бытия Джаред внезапно понял — что он и зачем он. Джаред Падалеки, человек тридцати трех лет от роду не должен был спасать Солдатика от этого мира. Наоборот, он должен был спасти мир от Солдатика. Потому что мир не выдержит еще одного взрыва. Это не просто — бах! — вспышка, а разлом целостности. Раз за разом. Взрывы Солдатика как капли, одна за одной мерно падающие в чашу. На самом деле боль, отчаяние каждого человека падают в эту условную чашу и постепенно наполняют ее. Просто супергерой — очень большая капля. И в один прекрасный момент чаша переполняется, перевешивает чашу на другой стороне весов. И изливается. Джаред буквально видел, как напитываются избыточной энергией слои мира, как дрожат удерживающие эти оболочки скрепы. Как увеличиваются трещины, как наливается мощь молний, пожирающих пространство. Еще чуть-чуть, и мир развалится на части. Дерьмовый мир, страшный, жестокий, но все равно жаждущий остаться целым. И мир поручил Джареду миссию по своему спасению. Джаред со всеми своими тревогами, опасениями, разочарованиями и вопросами был только функцией. И дарованные ему способности были только функцией. Не разных глупостей Джаред должен был желать: помириться с девушкой, вылечить мать, нет. Он должен, словно скальпель, вырезать из мира Солдатика, как вырезают опухоль. Это и только это! Тогда мир станет жить дальше. А Солдатик… Да какая миру разница, куда он денется. Как, собственно, и выполнивший свою миссию Джаред. К чертям, наверно. Время, отпущенное на осознание, закончилось и снова продолжило свой ход. Высоко в небе, на последнем этаже Башни начинало разгораться маленькое солнце. Джаред, который сейчас был не человек, а функция, видел и понимал все. Он видел, что от Солдатика отвернулись все, кто шел с ним в бой. Кто его в этот бой, нахрен не сдавшийся ему лично, втянул. И кто сейчас плечом к плечу встали против него и желали ему смерти. Джаред видел Мэллори, которая, будто паук, расставила свои агентурные сети и жаждала падения Солдатика. И за ее спиной маячил аппарат сна и забвения, подобный тому, который был у русских. И возвращения в этот аппарат Солдатик боялся до смертного ужаса. А еще Джаред знал, что сил у него — лишь на последнее желание. И если он пожелает что-то иное, то не выживет никто. Оставалось несколько мгновений решить, как спасти Солдатика, при этом не разрушив мир. «Хер с ним, с миром! Думай только о себе! Что ты хочешь!» — всплыли в памяти слова Солдатика. И Джаред понял, что он хочет. «Я хочу… — и он взмыл вверх, навстречу падающему с высоты Башни Солдатику, который должен был вот-вот взорваться праведной яростью. — Я желаю… — Он подхватил Солдатика на руки, мимоходом оторвав вцепившуюся в него окровавленную бабу, отдаленно похожую на Королеву Мэйв, и закончил: — Уйти вместе с Беном. В собственный мир». Их собственный с Беном маленький мир. Где будут розовые рассветы, безбрежные воды вокруг, и синие киты на закате станут проплывать мимо, разбивая струями своих фонтанов золотые дорожки заходящего солнца. И будет вкусная еда, фаршированная индейка, панкейки и много-много виски. И будет покой и непрестанная жизнь. Ни боли, ни ужаса. Никогда. Никогда. «Да будет так!»