Сотворяя себя самого

Гидра умела убеждать. Многоголовая, тяжеловесная тварь, не просто живущая в тени, отбрасываемой миром - поглотившая ее, обратившая в тьму. Успех был не в громких лозунгах и показательной жестокости, не в ударной силе, нет, настоящая сила Гидры продолжала жить в тени, утягивая в себя все большее и большее число тех, кто становился ее частью или отправлялся на корм, но Тони это понял далеко не сразу. Сначала было только больно и страшно. Много горя, нерасхлебываемая чаша отчаяния, в которой его умело топили, крепко держа за затылок, заставляя глотать собственные кошмары, помноженные на голоса десятков людей, оказавшихся вдруг рядом, удержавших за руки, упершихся в спину, пока щупальце свивалось вокруг шеи. Он был молод, поражен смертью родителей, свалившейся в наследство ответственностью, многоликим монстром толпы, к алчности которого нельзя было подготовиться заранее. Искал опоры в тех, кто представлялся годами друзьями, а Гидра умела это все использовать. То, что он крепко влип, Тони осознал спустя несколько месяцев после смерти родных, оказавшись лицом к лицу с их убийцей. Зимнего Солдата содержали в криокапсуле - допотопной, мощной, собранной на основе доработанных набросков Говарда времен Второй Мировой - а ему самому отвели клетку чуть побольше. Дергаться было некуда, друзья обернулись надсмотрщиками и возможными палачами, Обадайя запустил руки в компанию так глубоко, что в одиночку Тони было не начать освобождение Старк Инастриз из крепкого захвата. Отчаяние - превосходный мотиватор, когда других не остается. Гидра умела убеждать. Его ломали. Долго, умело, со вкусом. Оборачиваясь, глядя на те пару-тройку лет с высоты своего опыта, на которую удалось забраться разодрав себе все в кровь, Тони мог сказать, что у него не было шансов. В жизни не бывает храбрых солдат, что вытащат тебя из плена с фанфарами, несмотря на все преграды громя врагов. В жизни все, кто его окружали, знали, что он спесив, эгоистичен и вместе с тем глубоко ранен, и использовали это. Его крутили по одним и тем же травмам, прогоняли через ситуации раз за разом, вырабатывая условные рефлексы, и он начинал себя чувствовать собакой Павлова. Сомневался порой в своем рассудке, в том, кому можно верить, в том, что есть правда о жизни, в том, чего хотел от него Говард, почему его оставили,и как так вышло, что его главной целью должно было стать создание оружия, способного уничтожить всех врагов Гидры, навести порядок, исключить даже шанс, что кто-то поступит с кем-то так же, как поступили с ним. Одни амбиции питались, другие вырывались и выбрасывались в топку. Его личность, его “я”, вытирались, ограняясь под нужды Гидры. Он должен был стать не шестеренкой, нет, больше, навороченным гаечным ключом, который эти самые шестеренки приводит в рабочее состояние, поддерживает, снабжает, смазывает, улучшает… Гидра не знала одного. Тони Старк, вопреки расхожему мнению, превосходно умел смотреть на себя самого со стороны, оценивать взгляд окружающих и унаследовал семейный талант из отчаяния сотворять будущее. Отделить свои мысли от чужих заняло время, и сами того не зная, спасая себя этим неведением, ему с этим помогли Пеппер с Роуди. Сначала Роуди, пропитанный верностью своей стране, идеалами, которые не ломались под тяжестью службы, не тускнели после вылетов, заканчивающихся на волосок от смерти. Роуди, говоривший то, что думал, прямо в лицо, невзирая на разделявшую их пропасть, размер которой даже не осознавал. Роуди, обещавший быть рядом, даже если от Тони все отвернутся, придавая смысл возвращению из кошмара, в который Старк погружался раз за разом, возвращаясь на базу, где хранили убийцу родителей, где он улучшал протез того и корректировал протоколы, чтобы повысить эффективность. Потом была Пеппер. Молодая, упорная, с очаровательной улыбкой и превосходными навыками первого помощника. Ее привел Обадайя и Тони мог поклясться, что старый ушлый жук был убежден в том, что он трахнет новую секретаршу в первый же вечер. Тони даже был уверен, что Стейн убедился в этом, когда утром видел их смущенными, и тому было совершенно не нужно знать о чем они говорили всю ночь в обсерватории. Пеппер была сильной, была умной и Тони отогревался у ее света. Изучал вместе с ней искусство, начав собирать коллекцию, посвящал в свои дела, погружая в компанию пока та не сделала сама себя незаменимой. Знаменитая помощника Тони Старка, способная выдержать его нрав, обуздать сумасбродство на публике и предоставить утром Совету директоров, даже если накануне он ударялся в кутеж. Ее должны были если не любить, то уважать, а Тони опирался на узкое, но крепкое плечо, готовясь рискнуть всем. Тони бы сделал это иначе. Приступил к следующему шагу громко, с эпатажными взрывами, как выступал на публике, как рисовал всегда в своей голове освобождение сто седьмого пехотного Капитаном после рассказов отца. Иронично, что помешал ему, смешав все планы, тот же человек, на месте которого Старк годами воображал самого себя, ожидая спасения. Зимний был у него перед глазами. Все время. Так близко, буквально в руках, но так недостижимо для мести и принять этот факт было тяжелее всего. Гидра не стала бы терять Солдата ради удовлетворения его тлетворного желания отомстить, получить окончательную верность. Гидра любила порядок и доносила его через боль, а если бы Тони отомстил, ему стало бы лучше, и уже точно ничего не болело. Они не могли позволить себе потерять ни одного из них. Вместо того его прогнали через все стадии принятия пинками тяжелых ботинок, за что он был бы в другой жизни благодарен. За каждый удар после гневных тирад, брошенных Стейну в лицо. За каждое, воткнутое в него иглой, издевательское замечание, убеждение, что ему нечем их купить, не на что сторговать свою хотелку. За те адреналиновые горки, по которым прокатили, вынуждая привыкать к депрессии, и за стакан с выпивкой, которым успокаивали после, контролируя зависимость, которая не должна была мешать работать. Все эти сомнительные события возвели его на пьедестал творца, приспособленного к смене условий вплоть до абсурдных, и помогли принять тот факт, что Барнс не зверь, не чудовище, отнявшее у него все, а жертва. Такая же, как он. Зубастая, когтистая жертва, отчаянно боровшаяся за жизнь, за сохранение рассудка, возвращавшаяся к тому, сколько бы боли это ни приносило. Способная помочь, стоило только развернуть не понятные другим микросхемы нужной стороной. Найти ключ, подходящий код. Ключ нашелся сам. Будто бы в насмешку над всей той монструозной громадой, под лапой которой Тони приходилось изворачиваться с выдумкой, ключом оказался человек. Силой, помогавшей Гидре расти, развиваться и крепнуть были люди, страхи и грехи которых та побуждала использовать друг против друга. Мелким винтиком, запустившим цепочку катаклизмов, ставших неизбежными, оказался человек, призванный в услужение. Тони смеялся до боли в животе, когда понял, но началось все с браслета. С обычного, плетеного браслета из черной кожи, найденного на одном из захламленный верстаков в мастерской на базе. Тони такие не носил - не его стиль, слишком грубо и по-нордически - и среди тех, от которого он мог бы подцепить подобный аксессуар, чтобы самолично потом забросить и забыть на столе, не было тех, кто мог бы оказаться рядом с Гидрой, или с ним перед визитом на базу. Может быть, ему просто было тем вечером слишком скучно, а неразрешимая техническая загадка, требовавшая свежего взгляда, толкала отвлечься на все, что угодно. Сути причина пристального внимания не меняла. - Джарвис, проверь записи с камер и скажи мне, как это здесь оказалось. - Провожу анализ. Пожалуйста, подождите, Сэр. Людям Тони больше не доверял. Те умели лгать и покупались, если знать, как назначать цену. Даже несгибаемого Роуди, даже верную Пеппер можно было заставить поступить так, как они бы того не хотели в обычных обстоятельствах. ИИ и машины не были подвержены подобным слабостям. Их можно было взломать и перекодировать, но как защитить свои творения он понимал, и как сделать так, чтобы окружающие верили, что могут взять их в любой момент под контроль, тоже. Игра, определяющаяся не на шахматной доске, а на несколько ходов вперед, у игроков в головах. Тем занятнее было обнаружить, что кто-то просто пихнул доску, заставив фигуры покатиться. Джарвис не нашел компрометирующих кадров, обличающих откровенное предательство. Не нашел даже внятной звуковой дорожки, из которой можно было бы извлечь членораздельные слова, хотя бы слова. Вместо того он обнаружил слепое пятно, несколько хрипящих отголосков и тени на стенах в отражении на поверхности блоков питания. Кто-то мог бы решить, что Тони просто сошел с ума в своем желании освободиться. Старк не стал бы отрицать, будучи слишком занят тем, чтобы понять кто был на записи вместе с Зимним, появление и пропажа которого в соседнем коридоре совпадали по таймингам с представлением в театре теней, и появлением браслета, брошенного в хлам на верстаке так небрежно, что это не мог быть вышколенный до машинной аккуратности Барнс. Вариантов накапало несколько, но ошибиться с попыткой было нельзя. Гидра не любила выпускать из своей хватки то, что считала своим, а Старка с Зимним Солдатом она считала принадлежащими ей, не позволив бы им свободы. Когда сложные решения не обещали однозначного результата, оставалось вернуться к старому, проверенному годами лому. Тони не изгаляясь особо поставил на браслет маячок и на следующей проверке протеза Солдата, едва различимо для человеческого слуха, зная, что тот расслышит, бросил “Они знают, где он его оставил”. Реакция ждать себя не заставила и через два дня, когда Барнс вернулся на базу после выполненного задания, браслет с верстака исчез. А за тем привел его к пару лет как работающему на Гидру наемнику, то и дело попадавшему на работу с Зимним. Что такого было в Броке Рамлоу, что у Солдата заклинивали рядом с ним шестеренки Старку известно не было. За то быстро стало известно, что этот сукин сын верен только деньгам, не туп и достаточно расчетлив для человека, зарабатывающего на жизнь тем, что сует голову в самую жопу. - Опусти пукалку, компаньо, я к тебе с деловым предложением, которое, в довесок, позволит сберечь жизнь тебе и той забавной своре дуболомов, которых ты чтишь за свой дорогой отряд. Не благодари. Судя по выражению лица Рамлоу, не ждавшего его у себя дома в заслуженный выходной, в благодарность тот готов был только нассать на его свеженькую могилку. Тони даже готов был сделать вид, что понимает. Ради исполнения своего плана Тони был готов сделать куда больше, чем убедить не слишком то идейного, но симпатизирующего взглядам Гидры, наемника в том, что тому выгоднее работать на него. Может быть, Старк никогда не узнает и не захочет узнавать, но одной из крошечных причин, побудивших Брока согласиться, легших в довесок к более весомым, и реальным, было то, что Рамлоу получал золотую возможность не только поиметь хорошие деньги, но и пнуть хорошенько по яйцам, и печени, всех сомнительных нанимателей, сыпавшихся на его бедовую голову, как из сраного рога изобилия. Второй, так же крохотной, но вызывающей невольное восхищение сдвигом в чужой черепной коробке, был план Старка, на который ни один вменяемый не подписался бы, а ещё лучше сдал бы миллиардера санитарам. Подготовка заняла без малого несколько лет. Попасться было нельзя. Сорвать всю операцию, рискнув на повороте, тем более. Методично и расчетливо, Тони готовил диверсию с Солдатом, изучая "системы", лежащие в основании того, добившись расположения многоголового владыки, чтобы получить доступ к кодам. Понять, как те работают, просчитать алгоритм, а затем переписать под себя. Не только получить в единоличное распоряжение Зимнего Солдата, но вытащить из под покореженных обломком сознания Барнса, который не заслуживал дальше оставаться ростовой игрушкой с веселенькими способностями. Участвовавший в этом безобразии, страховавший их и обеспечивающий себе светлое, безбедное будущее Рамлоу замечал, что пока Старк ковырялся в мозгах Солдата со своими выкладками, сам Солдат потихоньку возвращался к жизни за счет чужой заботы, но благоразумно молчал, не давая поводов подумать хозяевам или Тони, что может быть угрозой их планам. На взгляд Брока, подмороженнный пенсионер мог бы их всех поиметь, но рисковать целостностью всей системы, выводя того на откровенный разговор, явно не стоило. Создавая "Иерихон" Тони уже знал, чем закончится демонстрация оружия. Знал, что это дело будет последним в их, с Обадайей, истории. Знал даже того, кого пошлют вытащить его из плена. Не знал только, что всё, с момента взрыва, пойдёт не по плану и всех перенесённых им прежде пыток в Гидре окажется недостаточно, чтобы быть готовым к новым. Чтобы осознать себя в грёбаной пещере, с электромагнитом, засунутым меж рёбер, прямо посреди груди. Гидра не любила, когда в её планы вмешивались. Оказывается, Тони подцепил эту нелюбовь от неё, но был достаточно адаптивным, чтобы быстро приспособиться. Реактор и костюм стали прорывом. Тем золотым яйцом, ради которого его держали, пестуя таланты, и Гидре совсем не понравилось то, что Обадайя Стейн, приставленный следить за тем, чтобы он это яйцо поскорее снёс, подверг его жизнь опасности из-за такой глупости, как желание получить свою минуту славы. Власть, которая не была на него рассчитана. Отправленный зачистить банду Десяти Колец Брок нашёл не только неопровержимые доказательства причастности Стейна к покушению, но и достаточно материалов, чтобы старика уничтожили одним разом. У малой авиации такая печальная статистика. Гидра оставляет его в покое, давая возможность развивать то, что удалось сотворить в пещере. Однако, это не означает, что Тони оставляет в покое Гидру. Самое страшное в этом чудовище - безликие люди в таком количестве, что головы, которые нужно скосить, чтобы не осталось ни одной, можно если не вечность, то почти также долго. Пройдя два плена, пытки и поиск собственного хребта, Тони это наконец понимает. Потому ему нужны они все, до последнего. Не только американская ветка, которую когда-то давил, да не задавил Роджерс. Все. И в достижении этой цели, пока он заканчивает полноценный костюм, ему должен помочь Солдат. Набор кодов, давно написанных и хранящихся разве что в его и ещё одной голове, должен стать потайной дверцей в систему Зимнего, нивелировать пагубное влияние той на личность Барнса, и дать возможность договориться, сместив фокус внимания Солдата с подчинения Гидре, на её уничтожение. Если план не сработает, то пущенного в расход Рамлоу не слишком жалко - тот знал, куда совал свою голову, отлично знал. Отозвавший на внеочередной миссии Солдата прочь от Страйка Брок напоминает сам себе простую истину. Ему как-то даже неловко слегка применять на Барнсе, который за прошедшее время стал ещё более живым и цельным, коды, выданные Старком, но, внезапно, сам Зимний, подаётся вперёд, веля не тратить время попусту и Рамлоу, как хороший наёмник, слушается. Солдата страшно корежит. Лезть к нему, барахтающемуся с хрипами на земле, себе дороже и Брок только матерится на Старка, заклиная свою удачу подфортить ещё раз, чтобы к ним никто не приперся, услыхав что-нибудь на обходе. За то когда Зимнего попускает не только от судорог, но и от коматозного, заторможенного состояния, он почти облегченно выдаёт на вопрос о новой цели перечень указаний, в числе которых первым значится ликвидация Гидры, а следующим, но не по порядку исполнения, добытие секретных данных. Тони развлекается с костюмом. Работающим, мощным, именно таким, каким он его себе представлял. Группа террористов становится неплохой пробой пера. За ними, правда, следует неловкий скандальчик с представлением возле лабораторий Старк Индастриз, в результате которого появляется Железный человек, но ему это прощают. Гидра видит возможности, видит свой счастливый финал и за этой ранней примеркой венца победителя ослепляет сама себя тщеславием. Сила и слабость чудовища - люди. Списки всех причастных, вместе с данными о активах, ключевых разработках и базах с убежищами, оказываются в руках Тони. Больше нет необходимости ждать. Когда Солдат оказывается разморожен для внеочередной миссии и в поддержку к нему выставлен Рамлоу со своими бойцами, Тони даёт отмашку, вылетая в новеньком Марк прямо посреди ночи, чтобы поучаствовать в так долго планируемом представлении с фанфарами, громкой музыкой и красочными взрывами. Он не скупится на боезаряды, когда разносит одну за другой базы, убежища, хранилища по всему материку, пока Зимний со Страйком заняты ликвидацией ключевых лиц в верхушке, стирая ту подчистую. Разве что кроме директора Пирса, благоразумно наблюдающего крах империи из своего офиса в здании ЩИТа. Старк не сожалеет. Ни о чем. Даже когда его возвращение застаёт Николас Фьюри, вместе со своими ручными псами. Только смеётся пьяно, вручая тому часть имеющейся у него информации, в которой собраны все "крысы" организации, от числа которых даже собирающий собственную базу на шпионов Фьюри как-то бледнеет. Вопрос о правомерности и уместности действий Тони они утрясают за одно утро. И даже Рамлоу, подвернувшийся под руку не вовремя явившись, не лишается головы. Только переходит в едва ли не пожизненное пользование Тони. Это всё не важно. Мелочи. Глупость. Свобода. Облегчение, которое Старк ощущает, когда выбирается из своей брони, когда падает посреди мастерской, заходясь истеричным смехом, перемешанным с рыданиями, бесценно. Стоит каждого грамма риска, стоит даже тех жизней, которые пришлось с сожалением сложить на весы, чтобы дотянуло, перевесив в его сторону. Тони плачет громко, навзрыд, как мальчишка, как не позволял себе тогда, когда узнал о смерти матери, как когда-то стыдился. Изливает с криком последние силы и ужас, разжимающий наконец на лёгких когти, выпуская, позволяя хрипло, часто задышать полной грудью. В этом состоянии, близкий к опустошению, он не ждёт прихода Зимнего. Вообще не думает, что рядом с ним остался хоть кто-то, что одиночество не будет ему расплатой за победу, за возможность поквитаться, защитить немногих дорогих людей. Солдат же куда более своеволен, чем должен, исходя из расчётов и анализов. Какой-то сознанный, сострадающий. - Я могу тебя отпустить. Насовсем. Коды больше не будут действовать. Всё можно стереть,- шепчет Тони, сидя на коленях перед Зимним, как перед распятием. Тот только коротко качает патлатой головой, присаживаясь перед ним, ровняя уровни. – Мне кажется, это будет не правильно. Не сейчас. Я задержусь. – Почему? Он не понимает. В самом деле не понимает и браслет, который тянет ему Солдат совсем ничего не проясняет. – Когда ты экспериментировал с основами Солдата, то задел что-то, что помогло мне вернуть самосознание и подготовиться к срыву установок. – А это? Зимний только пожимает плечом, что в его позе выглядит совсем по-кошачьи, странно. – Рамлоу как-то на миссии сказал, что такое если и будет смотреться, то только на ком-то вроде тебя. Мне понравилась идея.