It's complicated and stupid

      370 дней.       В минутах это 532 тысячи 800.       Их разница в возрасте.       Сегодня у Чон Джэхёна день рождения.       Двадцать — цифра, позволяющая многое. Наверное, Джэхён так думает, потому что, как только трансляция заканчивается и Марки с Донхёкки остаются убирать стол, хватает Чону за руку и утаскивает в коридор.       Чону ещё восемнадцать. Недалеко до девятнадцати, и эта пропасть ощущается непреодолимой. Казалось бы, что такого, всего год, но…       Джэхён запихивает Чону в какую-то совершенно маленькую подсобку, хлопает дверью, будто хочет сообщить каждому менеджеру поблизости о происходящем, и опирается выпрямленной рукой на стену.       — Что ты творишь? — раздражённо шипит Чону, хотя выходит не по-кошачьи, а как-то очень уж жалобно. Сложно собраться, когда в груди пузырьками бурлит непонятно откуда взявшееся предвкушение.       Предвкушение, нетерпение, ожидание — назвать можно чем угодно.       И Чону ненавидит их обоих за это.       — Где мой подарок?       — Я полчаса назад похвастался перед фанатами, что купил тебе кроссовки.       — Я про настоящий подарок.       Иногда Чону думает, что Джэхёну больше подходит молчание. Не зря компания придумала для него образ «Ледяного принца». То, что он попадает в него процентов на десять, простым смертным знать необязательно.       Чону — не простой смертный, Чону знает.       Знает, что под толстыми слоями сценического макияжа, сексуальными прикусами верхней губы и глубокими ямочками Джэхён совсем не тот юноша.       — И что для тебя является настоящим подарком?       Джэхён приближается и смещает тени, его лицо тонет в полумраке подсобки. Мятное дыхание приземляется на щёку Чону, как облачко. Стоит передвинуться, и их носы столкнуться.       — Понятия не имею.       Когда Чону был ещё малышом, мама рассказывала о хищных насекомоядных растениях: соседка этажом ниже выращивала нечто подобное. Чону показывали, и как же тогда хотелось дотронуться и провести пальцем по внутренней части листа-ловушки.       Потом Чону вырос. Исчезла ли та потребность касаться чего-то опасного, но вместе с тем до одури привлекательного?       Хороший вопрос.       Похож на риторический.       — Подумай, — вполголоса предлагает Чону и прогибается в пояснице. Холодная стена встречается с его лопатками.       — Вот бы кто подарил поцелуй…       Голос Джэхёна затихает, практически пьяняще оседает на губах. Они уже целовались, правда, всего один раз. На адреналине после успешного выступления. В дальнейшем Чону не позволял.       Они с Джэхёном вроде как даже не друзья.       И Чону не вступит в игру, где победой служит его сердце.       — С днём рождения, Чон Джэхён, — шепчет он, приподнимая ладонь.       Костяшки Чону полосуют острую скулу Джэхёна, спотыкаются о бледную челюсть и тонут в вороте шёлковой блузы. В воздухе витает пыль. Видимо, подсобка не пользуется спросом. Чону кладёт раскрытые пальцы на грудь Джэхёна, задевая ключицу. Джэхён в ответ неровно дышит. Забавно, что он настолько плох в актёрской игре.       Забавно, что Чону скрывается лучше.       Когда ресницы Джэхёна порхают, Чону подаётся вперёд. Едва ли прикоснувшись губами, приобнимает Джэхёна за загривок и манит к себе. Джэхён слушается, плавно следуя за рукой в волосах. Они практически целуются, когда Чону игриво щипает Джэхёна за бок и проскальзывает к двери.       — Это твой праздник, Чон Джэхён. Развлекайся.       Дверь хлопает.