☯ ════ •⊰【♔】⊱• ════ ☯
— Пожалуйста, — омега почти плачет, а сердце заходится от страха. — Тише, будь паинькой, — шепчет Накамото и целует пленника в губы. Все мысли в миг испаряются, запах омеги сводит с ума, альфа забирается руками под футболку, оглаживая хрупкое тело, отчего Доён тихо и рвано выдыхает. Омега упирается руками в грудь альфы, пытаясь оттолкнуть, но силы не равны. На жалкие попытки сопротивления альфа лишь ухмыляется и толкает Доёна на кровать. — Не надо, — от страха голос срывается, а дыхание становится учащённым. Паника накрывает, в неумолимых попытках вырваться Доён ударяет альфу. На что Юта, стиснув зубы, с силой наотмашь бьёт омегу по лицу. От сильного удара на миг темнеет в глазах и перехватывает дыхание. — Не надо, — беспомощно просит Доён; слёзы катятся по лицу, как только альфа заводит его руки над головой, держа одной рукой тонкие запястья. Он разрывает на омеге футболку и припадает к бледной шее своей жертвы; словно вампир, Юта наслаждается страхом и слезами беззащитного. От слёз омеги запах персика, как кажется альфе, ещё больше усиливается, завладевая сознанием, не давая здраво мыслить, разливая обжигающее желание по телу. Снимая с омеги брюки, Юта ловко расстёгивает ремень, отчего Доён пытается вырвать руки из захвата. Но как только альфа снимает вслед за брюками и нижнее бельё, омега затихает, ему кажется, что дыхание замедлилось, когда альфа вновь припал к шее, оставляя на бледной коже след от засоса. Когда рука альфы скользит по телу вниз, вдоль бёдер, и оглаживает член, Доён зажмуривает глаза, он не хочет даже думать, что последует потом за всеми этими ласками. Отпустив руки омеги из захвата, Накамото касается лица, подмечая про себя тонкие черты лица омеги. Доён сжимает губы, как только чувствует на своих губах губы альфы. Продолжая ласкать член, Юта видит, как омега возбудился довольно быстро; размазывая выступившую смазку, альфа слышит едва различимый стон. Отвлекаясь всего на миг, Накамото снимает с себя футболку и брюки. Доён упирается руками альфе в грудь, татуировки по всему телу в полумраке комнаты кажутся зловещими. Словно демон, Юта нависает над своей жертвой, впивается поцелуем в шею, заставляя омегу стонать, когда он вновь начинает ласкать член. — Не надо, — выдыхает Доён в губы альфе. — Тише, — шепчет Юта и целует в губы, приподнимая ногу омеги и оглаживая колечко мышц, тут же слыша стоны своего пленника. — Нет, нет, — Доён пытается оттолкнуть, но альфа вновь заводит руки омеги над головой, держа в захвате. Размазывая смазку, альфа проникает внутрь, растягивая пальцами, возбуждение жаром разливается по телу, заставляя ускорять сердечный ритм. На мгновение всё меркнет, а перед глазами плывёт, как только он овладевает таким желанным омегой. Стоны пленника ласкают слух, заставляя совершать медленные и размеренные толчки. Не замечая слёз и тихих всхлипываний, альфа вдыхает дурманящий персиковый запах, с силой сжимая чужие бёдра до синяков, Юта делает всё более глубокие толчки. По щекам непрерывно катятся слёзы, Доён закусывает до крови нижнюю губу, пытаясь сдержать собственные стоны. Но новый толчок, боль, смешанная с возбуждением, и он вновь открывает рот в беззвучном стоне, короткими ногтями впиваясь в спину своего мучителя. Рука альфы вновь начинает ласкать член, отчего омега стонет и выгибается в спине, прижимаясь к разгорячённому телу альфы, впиваясь короткими ногтями в покрытую татуировками широкую спину. Толчки становятся быстрыми и в то же время глубокими, Юта припадает к шее омеги, ускоряя темп. Доён теряется в пространстве, возбуждение накатывает волнами, распаляя, не давая свободно вздохнуть, в комнате становится невыносимо жарко. На грани сознания он слышит едва уловимый рык альфы, в этот же момент ощущая внутри жар, он выгибается в спине, приоткрывая рот полустоне, и сжимает внутри член альфы; оргазм накрывает, разливая по телу раскалённый жар. Юта кончает внутрь во второй раз, прижимая к себе хрупкое тело омеги. Перевернувшись на спину, Накамото часто дышит и притягивает Доёна ближе, удары сердца набатом отдаются где-то в горле. Он смотрит на омегу, что кажется уже засыпает от усталости. Закрывая глаза, в голове мелькает мысль, что он ещё не помнит в своей жизни такого с ума сводящего секса.☯ ════ •⊰【♔】⊱• ════ ☯
Утро встретило ужасающей головной болью и тяжёлыми воспоминаниями о вчерашнем. Альфа открыл глаза, с минуту глядя на белый потолок комнаты. Воспоминания о вчерашней ночи, словно призрачные, мелькали в голове образами. Будто эротический сон. С трудом приведя себя в вертикальное положение, Юта прислушался к тишине, услышав рядом чужое мерное дыхание. Обернувшись, альфа увидел мирно спящего омегу, по пояс накрытого одеялом. — Боже, — чувство отвращения к самому себе и сожаление, словно ядовитая змея обвила горло, не давая спокойно вздохнуть, поражали своим ядом всё тело. Встав с кровати, альфа, собрав с пола вещи, оделся и вышел из комнаты, бесшумно закрывая за собой дверь. Уже в ванной комнате Накамото смотрел в зеркало и, умываясь ледяной водой, искал в собственном отражении того дьявола, что совершил вчерашнее зло. Но видел лишь собственные глаза, полные сожаления. Он тот, кто всегда защищал свою семью, клан, тот, кто не жаловал Гурентай за их специфику работы с борделями, сам совершил то, что ненавидел больше всего. Смотря в собственное отражение, он видел всё те же глаза, те же черты лица, что и всегда. Но когда? В какой момент он стал порождением того зла, что совершило подобное? Когда он стал тем демоном, что насилует хрупких омег? Приняв душ, Юта вернулся в комнату и, подойдя к кровати, накрыл омегу одеялом. Такой демон, как он, не должен был касаться этого ангела. А теперь он лишил его крыльев, этот омега не должен был попасть к нему — ангелам не место в преисподней. Отойдя на несколько шагов, Юта отвернулся, не желая созерцать следы своего преступления. Одеваясь, Накамото не мог избавиться от воспоминаний: по телу, на спине и плечах, казалось, до сих пор ощущались хрупкие руки, как короткие ногти впивались в спину, а тонкие пальцы сжимали его плечи, слышались стоны и мольбы омеги, сводя с ума. Наконец завязав галстук, Юта взял из шкафа чёрный пиджак. Стоя перед дверью комнаты, альфа лишь на мгновение обернулся, смотря на спящего омегу. Сжимая кулаки, Накамото хотел пойти и избить Юкхея с Джено, обвинить их во всём произошедшем и прежде всего в том, что они привезли этого омегу в дом. Но он сам виноват, что, как голодный, набросился вчера на беззащитного, ни в чём неповинного омегу. Не сдержался, а одурманивающий запах персика затуманил голову. Он, и только он сам, виноват во всём. Впервые он нарушил правила, сам стал тем, кого убивал на улицах; сам стал насильником. Через несколько минут спустившись в гараж и сев в машину, истязаемый муками совести, ещё с минуту Накамото сидел в машине, вспоминая вчерашнюю ночь. Выехав из гаража, он никак не мог сосредоточиться на дороге. Невыносимое, скверное чувство от собственных злодеяний не давало выбросить из головы произошедшее. Борясь с собственными мыслями, Юта, схватив с пассажирского сиденья смартфон, позвонил другу. — Да, — послышался в трубке заспанный голос Юкхея. — Когда поедешь на работу, увези омегу к Гурентай. — Окей, будет сделано, — отвечает альфа будто на приказ старшего по званию. Отключив телефон на время, Накамото удаётся заглушить собственную совесть. Построив в телефоне по картам маршрут до больницы, альфа увеличивает скорость, стрелка на спидометре зашкаливает за восемьдесят километров в час. Сосредоточившись на дороге, ему, наконец, удаётся выкинуть все мысли из головы. Включив кондиционер, альфа проклинает жаркую погоду и солнце, что в это раннее утро припекало словно в аду. Подъезжая к зданию больницы, Накамото ловит себя на мысли, что не помнит, когда последний раз отдыхал от работы или вообще ездил куда-то в отпуск. Всё свободное время занимала работа, а теперь, когда старший брат в больнице, об отдыхе можно забыть. Припарковав машину рядом со входом в больницу, Юта ставит авто на сигнализацию, когда фары Лексуса привычно мигают, альфа поднимается по лестнице наверх. Только переступив порог больницы, в нос ударяет резкий запах медикаментов; с тех пор как умер их отец, больницы теперь всегда ассоциировались у Накомото со смертью. Спросив в регистратуре номер палаты, альфа направляется к лифту. Приехав на нужный этаж, Юта с лёгкостью находит нужную палату. Взявшись за ручку двери, он не решается ее открыть. Ведь он ни разу с момента покушения не навестил брата. Но и сейчас он боялся увидеть Юно на грани смерти, ведь в тот день, когда врачи наконец разрешили зайти ненадолго в палату, он не осмелился сделать этого. Слишком был силён страх увидеть брата на больничной койке, зная, что ничем не можешь помочь. Пересилив себя, он всё же открывает дверь и заходит в палату. Датчики аппарата монотонно пикают, измеряя сердцебиение, словно отсчитывают неминуемый конец жизни. Юта стоит у двери палаты, не решаясь подойти ближе к больничной койке брата. Смотря на Юно сейчас, кажется, что он просто спит. Накамото медленно и бесшумно всё же подходит ближе. Альфа сжимает кулаки, в воспоминаниях фантомами мелькает образ обеспокоенного Чанмина и белые халаты врачей в тот самый день, когда брата привезли в больницу. Чувство неотвратимого сжимает горло, словно смерть ходит где-то рядом, пронзая своим холодом насквозь. Юта касается руки брата, ощущая тепло, давая себе наконец понять, что Юно живой и что под кожей всё ещё бьётся пульс. Он должен найти киллера. Все эти несколько дней он усердно отбивался от всевозможных терзающих мыслей, думая лишь о мести. Мести, которая подпитывала, давала силы жить дальше и награждала ещё большей жестокостью к врагам. Альфа смотрит на брата, непрошенные слёзы душат, не давая свободно вдохнуть, в мыслях лишь образ Юно и когда-то давно сказанные слова старшего: «Всегда помни, кто ты есть, если ты явишь врагам свои слабые стороны, если проявишь трусость, тебя уничтожат. Никто, кроме нас, не сделает за нас нашу работу. Ты можешь помогать людям, можешь быть благородным спасителем, можешь быть хищником, убивающим врагов. Ты можешь стать кем угодно, но ты всегда должен защищать наш клан, нашу семью, даже тогда, когда произошло то, чего ты боялся больше всего» — Я обещаю, я найду этого ублюдка, — полушёпотом альфа клянётся, сильнее сжимая руку брата. После больницы Юта никак не может побороть свой гнев, он резко поворачивает, выкручивая руль. За мыслями альфа не замечает, как приезжает на место назначения. Припарковав машину, Юта выходит из авто, беря с собой пачку сигарет. После ночного дождя палившее солнце раскаляет асфальт, испаряя влагу, отчего вдыхаемый воздух становится влажным. Но, несмотря на то, что дышать и так было практически нечем, Юта всё равно закуривает. Когда едкий дым заполняет лёгкие, на мгновение становится легче, словно путы гнева разжимают свои стальные объятия, давая свободно дышать. Воспоминания о вчерашней ночи с омегой мелькают обрывками, Юта делает затяжку и снимает пиджак. Он больше не увидит омегу, больше не сделает никому больно и, наконец, перестанет считать себя дьяволом, совершившим непоправимое. Омега отправится к Гурентай — что будет с ним дальше, Накамото не волнует. Затушив сигарету, брошенную на асфальт, носком ботинка, альфа заходит в здание казино, хлопая железной дверью. Рутинная работа, вроде пересчитывания денег в подвале, где находился сейф, успокаивает и даёт настроиться на рабочий лад. Вскоре слышатся приближающиеся шаги, и хлопает тяжёлая железная дверь подвала. — Что нам делать? — голос Шотаро раздаётся совсем рядом. Юта закрывает сейф и разворачивается к младшему. — То же, что и всегда, — безразличным голосом отвечает альфа. — Мы с Минхёном его не унесём, — возмущается юноша, указывая на окровавленный труп альфы в углу. Осаки Шотаро, что совсем недавно стал работать на Тоа-кай, ещё находился в подчинении у Минхёна и часто доставал Накамото вопросами. Но, несмотря на юный возраст, Шотаро в свои семнадцать был способным и быстро учился. — А Джонни с Джехёном где? — Они уехали собирать выручку. Накамото и забыл, что каждую неделю альфы ездят собирать выручку по игорным домам. Но выносить труп очередного пленника, которого пытали вчера, кому-то надо. — Оставьте как есть, Юкхей ближе к ночи всё сделает, — приказывает Юта, доставая телефон. — Алло, — через несколько долгих секунд в трубке слышится голос Юкхея. — Ты вчера не убрал за собой, — холодным голосом сообщает Накамото. — А, да, прости, я всё исправлю, — быстро извиняется альфа и так же быстро отключается. На фоне голоса Юкхея альфа отчётливо расслышал возмущённый голос Джено. Очевидно, они, как обычно, спорили, кто будет убираться в доме.☯ ════ •⊰【♔】⊱• ════ ☯
Доён просыпается от резкого звука, будто уронили тяжёлую посуду на пол, вроде кастрюли. Затем отчётливо слышится возмущённый голос, и к нему присоединяется второй, только уже угрожающий. — Я тебя сейчас тут расстреляю, — слышится грубый и злой голос одного из альф. — Вперёд, только ничего не знаю, мне надо на учёбу, — возмущается второй альфа. — Я тебя предупредил! На этих словах, Доён слышит быстрые шаги, приближающиеся к двери комнаты. Омега вздрагивает всем телом, когда дверь неожиданно резко открывается и на пороге комнаты возникает высокий альфа. — Собирайся, сейчас поедем, — сообщает альфа и закрывает дверь с таким грохотом, что Доёну кажется, что перепонки сейчас вот-вот лопнут. Доён жмурится от солнечного света, он не в силах даже пошевелить руками, всё тело болит, а мышцы затекли. Омега делает усилие и, оперевшись одной рукой о матрас кровати, приводит себя в вертикальное положение. О чём моментально жалеет — боль растекается по всему телу, он сжимает зубы и встаёт на ноги. Но ноги не слушаются, отчего, сделав лишь шаг, он падает с грохотом на пол. Голова начинает неимоверно сильно болеть, вчерашние побои дают о себе знать. Доён садится на полу и обнаруживает свои брюки вместе с бельём. Схватив одежду, он вновь садится на кровать. Медленно одеваясь, омега преодолевает боль во всём теле. Ему едва удаётся застегнуть штаны, когда в комнату вновь врывается альфа. — Долго ещё? — спрашивает альфа, зайдя в комнату. Наконец не выдержав, альфа подходит к Доёну и, схватив за руку, тащит за собой. Доён едва поспевает, голый по пояс, он пытается вырвать руку из железной хватки. Но безуспешно. — Уберись здесь, чтобы, когда Юта вернулся, всё было чисто, — приказным тоном говорит Юкхей, таща за собой омегу. — Вот ещё, — возмущается Джено и, взяв рюкзак, направляется к выходу. — Я тебя сейчас пристрелю, — Юкхей отпускает Доёна и берёт со стола пистолет. — Давай, вперёд, придурок, — Джено нагло ухмыляется и приближается к альфе. Доён замирает на месте, словно пригвождённый, и с ужасом смотрит на разворачивающуюся перед ним картину. В голове проносится мысль о возможном убийстве и то, что он сам станет этому свидетелем. — Не…не надо — голос Доёна дрожит и чуть срывается. Альфа убирает оружие во внутренний карман пиджака. — Не бойся, мне на этого дурака даже пули жалко, — альфа ухмыляется и вновь хватает Доёна за руку. — Подожди, разве вчера Юта не сказал, что этот омега останется убирать дом? — альфа задумчиво посмотрел на Доёна и перевёл взгляд на друга. — Нет, сегодня утром мне приказали отвезти его к Гурентай, так что давай, вали в свой универ, я сам разберусь, — Юкхей толкает альфу к выходу. Доён тут же вспоминает вчерашний разговор о публичном доме при хостес-клубе. — Пожалуйста, не надо, не увозите меня к ним, — к горлу подкатывает ком, глаза начинают застилать слёзы. Доён вновь пытается вырвать руку из хватки альфы, чувствуя, как паника начинает завладевать им. — Ты задерживаешь меня, мне надо на работу, — шипит Юкхей сквозь зубы, сильнее сжимая тонкое запястье омеги в своей стальной хватке. — Ладно, пока, я на учёбу, — бросает Джено, обуваясь, и вскоре хлопает дверью. Юкхей смотрит на заплаканного омегу, и ему становится его жаль. Он сам знает работу Гурентай и не раз был в хостес-клубах, принадлежащих этому подразделению. И не раз видел избиения омег сутенёрами, участь задолжавших омег была страшнее, чем смерть. Увезти сейчас этого омегу к Гурентай, значит обречь на пожизненные муки, но что ещё хуже — это самоубийство. Юкхей знал, что некоторые омеги заканчивали жизнь суицидом, не вынося тяжёлой участи. — Иди оденься и приберись здесь, — приказывает Юкхей и отпускает руку омеги. Доён чуть пятится назад, до него не сразу доходит, что его никуда сейчас не повезут. Юкхей подходит к входной двери, закрывая ее изнутри на ключ, он слышит за спиной удаляющиеся шаги омеги.☯ ════ •⊰【♔】⊱• ════ ☯
Стоило Доёну вернуться в комнату, остаться наедине с самим собой, как отчаяние накрыло словно цунами, заставляя задыхаться от удушающих слёз. Но что теперь? Он останется в доме того, кто вчера совершил с ним нечто ужасное? От одной мысли о прошлой ночи по телу мгновенно проходится дрожь; хотелось содрать с себя кожу живьём или просто пойти вскрыть себе вены в ванной. Когда эта мысль лишь маленькой вспышкой мелькает в голове, Доён пугается и резко встаёт с пола, вытирая со щёк мокрые дорожки от слёз. Но так будет легче, он больше не будет жить, не будет бесконечно думать о предательстве матери, об отчиме, о том, что вся жизнь в один момент рухнула, а все мечты оказались пустышками. Взяв с пола свою порванную футболку, Доён надевает ее, заправляя в брюки. Он должен найти что-нибудь острое, вроде осколка стекла или нож. Да, нож, он видел на кухне нож. Выйдя из комнаты, Доён проходит на кухню, краем глаза замечая альфу, что смотрит телевизор на полную громкость в гостиной. Отложив пульт, Юкхей встаёт с дивана, направляясь к омеге. — Нужно вымыть посуду, ну, и убрать здесь всё, и вынести мусор, — произнес Юкхей, осматривая кухню, заваленную грязной посудой. Доён в ответ лишь кивает, после чего оглядывается по сторонам в поисках ножа. Но видит только грязные кастрюли и тарелки. Включив воду, омега отворачивается и украдкой вытирает слёзы, около раковины он находит губку и средство для мытья. Доён принимается мыть тарелки, складывая чистые рядом на раковину. Мысли, словно ядовитые, заполняют весь разум, разрывая на части сердце. Если бы он смог тогда, в тот день, когда мать бросила его, оставив с отчимом, совершить суицид, то сейчас не было бы всего этого. Он не попал бы в дом к якудза. Если бы тогда он не испугался вскрыть себе вены, то его бы не забрали за долги отчима. Он никогда не простит мать, которая бросила его и вернулась в Корею. Но тогда, когда Доён в третьем классе старшей школы только переехал с матерью из Кореи, он даже и представить себе не мог, что скоро вся его благополучная и более-менее счастливая жизнь рухнет, оставляя после себя лишь воспоминания. Мать была тогда совершенно другой и заботилась о сыне: устроила в школу, записала Доёна в секцию бейсбола. И даже когда в жизни Доёна появился отчим, всё казалось как нельзя лучше — отчим, мистер Таока-сан, оказался понимающим и заботливым. Он оплачивал учёбу и секции Доёна, покупал книги и учебники. Но, несмотря на всю заботу, Доён так и не смог называть отчима отцом. Впрочем он и не просил. Отношения были более-менее нормальными. Закончив школу, Доён поступил в медицинский университет. Проучившись всего два курса, омеге пришлось бросить учёбу. В тот вечер, когда Доён вернулся домой, то обнаружил записку от матери на столе. В записке лишь несколько слов, что мать скоро вернётся, нужно по делам в Корею, и разлука будет недолгой. Иногда Доён созванивался с матерью, но в душе так не смог простить, что она не попрощалась, не дождалась, пока он вернётся с учёбы. Потом, спустя год, когда мать не выходила на связь несколько недель, отчим предложил поехать в Корею, узнать, всё ли в порядке. Если бы не отчим, Доён и дальше бы продолжал верить, что мать вернётся. Всё оказалось до ужаса банальным, мать нашла себе нового мужа и даже родила ребёнка. Доён видел её издалека, но подходить не хотел, тогда он и понял, что не нужен собственной матери. Долгое время после поездки он старался всё забыть. Но даже тогда, когда казалось, что все воспоминания о матери стёрты, иногда всё же становилось невыносимо больно от предательства. Вернувшись в Японию, Доён продолжил учёбу в университете, она помогала отвлечься от негативных мыслей. Когда отчима уволили с работы, омега взял академ, чтобы было на что жить. Работая на разных подработках, Доён иногда не успевал добраться до дома, да и отчим, который стал часто злоупотреблять алкоголем, начинал приставать, поэтому часто приходилось ночевать в круглосуточных кафе. Было неудобно и часто болело всё тело по утрам, но это было куда лучше, чем оставаться с отчимом, который почти каждую ночь пытался выбить дверь комнаты. В одну из подобных ночей Доён, вернувшись домой далеко за полночь, не обнаружил отчима дома. На следующее утро отчим сам позвонил домой и сказал, что его преследуют за долги, он проиграл большую сумму в казино и теперь должен якудза. Доён уже и не помнит точную сумму, но денег всё равно едва хватало на еду и оплату жилья. Оставшись один, омега наконец смог спокойно жить, не опасаясь пьяного отчима. По прошествии почти полугода Доён, уже привыкший жить один, наконец нашёл постоянную работу, денег стало хватать не только на еду, но и на книги. Покупая иногда целыми стопками, он часто читал до поздней ночи. И, когда тяжело вставал по утрам под звуки будильника, каждый раз клялся себе не сидеть с книгой так долго. Но каждую ночь он всё равно, забывая все свои клятвы, продолжал читать, иногда засыпая с книгой в руках. Едва забыв все потрясения и предательства, когда в жизни наступило хрупкое спокойствие, Доён увидел рядом с домом двух альф. Тогда он успел спрятаться и альфы уехали. Но вернулись они буквально через два дня. Открыв двери, он увидел широкоплечего высокого альфу, а рядом почти такого же роста второго альфу. Доён сказал тогда как есть, что он не знает, где отчим и что у него самого нет денег. Альфы дали отсрочку на месяц. Весь месяц прошёл в страхе о том, что альфы могут вновь вернуться. В ту ночь, читая очередную книгу, Доён на миг позабыл об альфах, заснув с книгой в руках; омега был разбужен стуком в дверь. Плохо соображая после короткого сна, Доён открыл двери, о чём сразу же пожалел. Он помнил, лишь как пытался вырваться из крепких рук альфы, а потом темнота. Очнувшись в машине, Доён услышал голос одного из альф, и речь была о нём. Слова альфы о публичном доме заставили его вылезти из машины, умолять не отправлять его к Гурентай. Доён знал от отчима о публичных домах подразделения Гурентай. Часто, когда отчим возвращался пьяный домой, поздно ночью, то слышал проклятья в свой адрес, отчим угрожал отправить его в публичный дом именно к Гурентай. Страх подстегнул Доёна на побег. И этот побег разбился о гнев одного из якудзы. И вот сейчас, пережив самую ужасающую ночь на свете, Доён думает лишь об одном, о суициде. — О, ты быстро справляешься, — голос альфы раздаётся за спиной неожиданно, отчего Доён вздрагивает. Перенеся часть ещё немытой посуды с кухонного островка в раковину, омега собирается продолжить мытьё посуды, но альфа его останавливает хватая за руку: -Позже домоешь, мне сейчас нужно на работу, так что пошли, — Юкхей тащит омегу за руку в комнату, Доён замечает в руках альфы верёвки. Усадив омегу на кровать, Юкхей принимается связывать Доёну ноги. — Что ты делаешь? Зачем? — голос предательски дрожит — Это для того, чтобы ты не сбежал, — Юкхей хватает омегу за руки, накидывая верёвку, связывая довольно крепко, так что жёсткая верёвка впивается в кожу. — И знай, даже если ты сбежишь из этого дома, то тебя найдут сами Гурентай, и вот тогда ты действительно попадёшь в публичный дом, — говорит альфа, заканчивая связывать омеге руки. Юкхей открывает шторы, впуская солнечный свет, и, направившись к двери, выходит из комнаты. В тишине Доён слышит, как закрываются входные двери и как три раза щёлкает замок.