синдром одиночества

Свобода. Не то чтобы Призмо мог уйти – но Комната вновь была открыта. Вновь появились путешественники, жаждущие загадать желание. - Призмо!! - голос с экрана был одновременно и радостным, и взволнованным, - Подожди, сейчас прилечу! Филин не обманул – буквально через пару секунд он оказался неподалёку от Призмо и скакал вокруг него. - Ты живой! О мой Глоб, ты в порядке! - Космическая Сова кинулся на исполнителя желаний с объятиями. Первый в этот момент замолчал, причём так надолго, что Призмо уже хотел вставить слово, но не успел. - Я так волновался, да... Да не только я! Ты пропал так надолго... Я не мог--уху--я не мог ни попасть к тебе, ни позвонить, ничего! Вдру-уху-г с тобой что-то случилось, я волновался, вдру-уху-г ты опять... Опять... - Эй, - Призмо его перебил, вежливо отодвинув от себя, - со мной всё в порядке. Даже если бы со мной что-то случилось, ты знаешь, что я вернулся бы, - он тепло улыбнулся, смотря на собеседника, и резко сменил тон на более весёлый. - В любом случае! - хозяин комнаты создал небольшую миску крекеров, - Что успело произойти, пока меня не было? И филин пустился в эмоциональные рассказы. У Призмо всё-таки были друзья. Про него не забыли. Земли Ууу здорово изменились, Джейк успел умереть – но это ненадолго, он наверняка скоро переродится, пусть и не будет помнить Призмо. К нему ещё приходили... самые разные существа. С самыми разными желаниями. Призмо словно вернулся на работу после очень длинного отпуска. В любом случае, всё было хорошо. *** ...Темно. Раньше этот коридор нравился Призмо меньше всего. Тёмный. Холодный. Он даже никуда не ведёт – просто тупик, ловушка, из которой мог выйти лишь хозяин комнаты. Для антуража не хватало пары трупов. Один труп уже был. Ну, не совсем труп, кадавр уж точнее, а если ещё точнее – призрак, носящий чужое мёртвое тело. Машина для убийств, жалко прячущаяся за разваливающейся кожей... Лич. Он выглядел ещё более убого, чем раньше. Настолько убого, что Призмо было его жаль, очень жаль, даже сердце кровью обливалось – несмотря на то, что он сам это сделал. Но иначе никак. Без этого было бы хуже, только хуже, кто знает, что произошло бы... Призмо ведь думал не только о своём благе, нет, он думал обо всём мире – что сделал бы Лич, окажись он на свободе? И всё-таки, грустно на него смотреть. Король смерти не мог выглядеть безучастно. Когда Призмо только запер его тут, когда пронзил всё его тело тончайшими, но яркими розовыми нитями, когда сковал его... Лич смотрел на своего мучителя такими глазами, какими смотрят только на предателей. На ненавистных, ранее столь близких, предателей. Теперь он был слаб. Наверное, его тело поддерживали только нити – Лич выглядел так, словно вот-вот упадёт. Но он был в сознании, он пронзал Призмо взглядом при каждом появлении, он пытался говорить, несмотря на зашитый рот... Питомец... Игрушка. Призмо подошёл к заточённому – тот слабо дёрнулся, неспособный к большему движению, и вновь поник. Хозяин, наклонившись на уровень питомца, аккуратно поднял его голову, из-за чего нити звучно натянулись, а Лич издал сдавленный хрип. - Я люблю тебя, - проурчал Призмо. Он с силой открыл рот заключённого, и начал медленно, аккуратно, но не менее болезненно, вырывать нити, оставляющие следы на черепе и губах Лича. Разрывать оковы, давать призрачную надежду хоть на какую-то свободу – а потом вновь заточать и связывать, было уже почти рутиной. - Ты никогда отсюда не уйдёшь.