Если когда-нибудь наступит день, когда мы не сможем быть вместе, сохрани меня в своём сердце, и я буду там навеки.
— Алан Александр Милн.
Хогвартс, Астрономическая башня.
22 июня, 1999 г.
Едкий сигаретный дым заполнил лёгкие, горечью осев на языке, отчего тонкие губы скривились, выражая неподдельное отвращение. Теодор не любил сигареты, но, как не прискорбно, лишь в них он мог найти спасение, хоть ненадолго заглушая нескончаемый поток мыслей, водоворотом осаждающий мозг. Слишком много дум. Слишком много боли. Слишком мало времени. Он столько всего не успел, упустил, отложил на потом. Не попросил прощения у ныне покойной матери за то, что отрёкся от семьи, не желая пойти по стопам отца и старшего брата, становясь Пожирателем смерти. В порыве гнева он наговорил кучу гадостей, тем самым причинив боль любящей его матери. При воспоминании о ее глазах, наполненных слезами, у Нотта болезненно сжималось сердце. Они так и не попрощались. Тео до дрожи в пальцах страшился повторить судьбу своего старшего брата, погибшего от рук Аластора Грюма на поле брани. Тео всегда боялся смерти. Боялся забвения, темноты, пустоты. Как говорится, от судьбы не убежишь. Горько усмехнувшись, слизеринец перелез через перила Астрономической башни, меж зубов зажав сигарету. Парадный костюм двойка сидел как влитой, выгодно подчёркивая спортивную фигуру. Все-таки годы, положенные на квиддич, не прошли стороной. Шоколадные пряди завитками упали на лоб, концами неприятно защекотав веки. Вдох-выдох. Подняв глаза к небу, которую неделю затянутому свинцовыми тучами, Теодор поглубже набрал грудью воздух и, одной рукой держась за металлические перила, сделал последнюю затяжку, подушечками пальцев сильнее надавив на пожеванный фильтр сигареты. Обычно, когда люди сводят счёты с жизнью, то для этого всегда имеется причина, — как размышлял Нотт. Он бы точно не стал резать вены из-за нераздельной любви, депрессии или чего похуже. Нет, он любил свою жизнь, пусть она и не была идеальной. У Тео есть верные друзья, готовые в любой момент оказать поддержку, прийти на помощь. У него также есть отец, мотающий срок в Азкабане за причастность к Лорду Волан-де-Морту. Есть мечты и яростное желание жить. Он хотел связать свою судьбу с музыкой, став великим пианистом. Хотел завести семью и собаку. Да только время поджимало. Взглянув на тлеющую сигарету, зажатую между средним и указательным пальцами левой руки, Теодор зажмурил глаза. Страшно. Дичайший страх сковал тело, лишая возможности пошевелиться. Дыхание участилось, колени задрожали. Он не был готов к смерти. Не был готов к неизвестности. Но что поделать, когда собственное тело отказывается бороться? Не так давно, перед началом восьмого курса, Теодор узнал, что у него прогрессирующая деменция. Он и раньше замечал, что память его порой подводит, но списывал это на алкоголь и маггловскую дурь, кою нередко принимал в ночном клубе знакомого маггла. Увы, реальность оказалась жестока.Флешбэк
15 декабря, 1998 г.
«Обнаженный молодой человек, с чьих светлых, влажных из-за душа волос стекали прозрачные капли и, ударяясь об костлявые плечи, струями ползли вниз по торсу, стоял лицом к окну, скрестив на груди руки. Его кварцевые глаза наблюдали за первокурсниками, резвившихся у Черного озера. Прошлой ночью в стельку пьяный Теодор сознался в том, что терзало его на протяжении нескольких месяцев. Лобно-височная деменция. Ни маггловские врачи, ни целители Святого Мунго не знали, как помочь подростку, чья память исчезала по крупицам. Зелья, которые Малфой самостоятельно изготавливал для Теодора, не давали должных результатов. Да, они замедляли день ото дня, прогрессирующую болезнь, но не лечили, не восстанавливали умершие клетки мозга. А пару дней назад, к своему ужасу, Драко обнаружил, что зелья вызывают привыкания. Организм Теодора попросту отторгал возможность излечиться. В один день забвение, которое Малфой старается сдержать, в конечном итоге обрушится лавиной, поглотив каждую частичку воспоминаний. Улыбки друзей, смех матери, прикосновения рук тайного любовника. Их ночи, проведённые в постели Драко. Ничего не останется. Но хуже всего осознавать, что мир продолжает жить, будто ничего существенного не произошло. — Эй, — сонный голос раздался у мочки уха. Драко прикрыл глаза, чувствуя как ладони Тео, обвивают его торс, неторопливо скользя к паху. Он вздрогнул, когда пальцы слизеринца кольцом сомкнулись на члене. Испустив долгий вздох, Малфой откинул голову на плечо Тео. — Мы, кажется, договаривались проснуться вместе. — Я боюсь, — собственный голос резал слух, казавшись чужим и далеким. — Чего же ты боишься? Драко обернулся на Теодора, ни капельки не стесняющегося своей наготы. Свои тела они изучали вместе, еще на далеком третьем курсе, когда после тренировки в квиддич, косо поглядывали друг на друга, стоя под душем в раздевалке. В отличие от Нотта, Малфой не мог похвастаться багажом полового опыта, потому как он не был ни с кем, кроме слизеринца, чьи алеющие губы покрывали поцелуями его выпирающие ключицы. Бледные пальцы Драко утонули в густой шевелюре шоколадных прядей. — Боюсь, что ты проснешься и не узнаешь меня… Нотт замер. Где-то на дне его изумрудных глаз отражалась скорбь на пару с сожалением. Он ничего не мог изменить, память была ему не подвластна. Тео отвернулся, стыдливо закусив губу. Он винил во всем себя. За то, что не углядел за здоровьем, за то, что игнорировал первые звоночки. Драко понял это по его взгляду; по вниз опущенным уголкам губ; по напряженным плечам. Малфой знал его наизусть, каждую черту лица, линию тела, грани характера, скрытые от посторонних глаз. Тео качнул головой, ему нечего было ответить. — Не думай об этом, — смуглые пальцы сжали горло, ближе притянув к себе Малфоя. Плоть к плоти. Губы к губам.» На периферии сознания слышались отголоски фраз из песни Странных сестричек, содрогающих стены древнего замка. Ну еще бы, выпускной-то в самом разгаре! Тео хотел сделать все правильно. Он перебрал множество вариантов того, как можно покончить со всем раз и навсегда. Снотворное, зелье, убивающее проклятие, лезвие, маггловское оружие. И все же выбор пал на Астрономическую башню, с которой упав, он наверняка превратится в груду мяса с переломанными костями. Выбор так себе, честно говоря, но Нотт ещё с детства мечтал научиться летать. И почему бы, собственно, не рискнуть, вдруг получится? Нужно только сделать шаг вперёд. Всего один. — Блядство, — спиной вжавшись в перила, Нотт боялся взглянуть вниз. Он думал, что подготовился морально, а как оказалось, — страх сильная штука. Каждый вечер, втайне от опекающих его Драко с Пэнси, он оставлял записки в своих карманах; чернилами выводил ключевые слова на запястьях на тот случай, если вдруг забудет имена и даты. Один раз, сидя в Большом зале на завтраке, Теодор минут пять пытался вспомнить свое имя, пока не глянул в тетрадь по трансфигурации, найдя свой корявый почерк в верхнем уголке страницы. Нотт тогда знатно перепугался, однако никому ни о чем не рассказал. Ему не нужна жалость и сочувствие, он не настолько отчаялся. Окурок полетел вниз. И тоже самое предстояло сделать Теодору, твёрдо решившему не мучить ни себя, ни друзей, ни Малфоя, ломающего голову над тем, как ему помочь. Нотт знал: противоядия нет. Ему стоит смириться с судьбой, приняв ее, как должное. У каждого есть свой срок годности, и сегодня его срок подошел к концу. Тео не хотел быть обузой. Не хотел, чтобы Драко чувствовал себя обязанным, нянчась с ним, как с ребёнком. Не хотел просыпаться, не зная, где он находится, как его зовут и что это за люди рядом с ним. Зачем усложнять жизнь другим, когда можно со всем покончить одним махом? Разжав пальцы, Теодор ощутил на своём лице легкое дуновение летнего ветра, лучи закатного солнца, бликами играющими на лбу и щеках. Страх не покидал его до последнего момента, даже тогда, когда он был готов совершить то, зачем сюда пришел. Не чувствуя твердости под ногами, Теодор не решился открыть глаза. Он падал в объятия смерти, думая об одном единственном человеке, коему желал прожить эту жизнь по полной, ни в чем себе не отказывая. Ничего, погорюет и успокоится.***
Лондон, Министерство магии.
16 июля, 2019 г.
Покончив с волокитой бумажных дел, мужчина одобрил чемпионат по квиддичу между Великобританией и Румынией, который должен будет пройти в начале сентября. У Румынии были слишком завышенные требования, но обладая даром дипломатии, руководителю отдела Магических игр и спорта удалось найти компромисс, избежав конфликта, не выгодного ни одной стороне, ни другой. Отдав распоряжения своим подчиненным, мистер Малфой покинул Министерство магии. Как завелось, вот уже лет пятнадцать, после рабочего дня Драко совершал вечерний променад, бесцельно шныряя по маггловскому Лондону. Он безразличным взглядом скользил по лицам незнакомых людей, радующихся прелестям жизни. Трансгрессировав в Малфой-мэнор, после смерти Люциуса перешедший по наследству его сыну, мужчина завернул на тропу, ведущую в скрытый за деревьями сад. Он вновь задержался на работе, зато выполнил месячный отчет, и тем самым приберег для себя парочку выходных дней, кои планировал провести дома с человеком, не помнившим его имени. Навстречу выбежала лохматая собака, встретив хозяина лаем. Драко присел на корточки, не беспокоясь о том, что подол мантии может запачкаться. Шершавый язык мазанул по лицу, вызвав широкую улыбку и приглушённый смех, эхом пронесшийся по саду. Заметив приближающегося Хозяина дома, эльфийка склонила голову в поклоне. — Сегодня он ел? — Серебристые омуты с грустью глядели на неподвижного мужчину, сидевшего в плетеном кресле. Эльфийка по имени Элли в подробностях поведала хозяину о том, что ел Теодор и чем он занимался весь день. Отпустив ее, Драко нерешительно подступил ближе к мужчине, устремившего взор куда-то вдаль. Его шоколадные пряди потускнели, а у висков пробивалась первая седина. С возрастом Тео потерял в весе, отчего его щеки сделались впалыми, а ямочки исчезли бесследно. — Привет, — прохрипел Малфой. — Привет! — Теодор лукаво улыбнулся, взглянув на незнакомца. — Пойдём со мной. Кивнув, Тео ухватился за протянутую ладонь мужчины, последовав за ним в дом. Минув холл, они оказались в малом зале. Нередко музыка исцеляла Теодора, правда длилось это всего ничего. Пальцами перебирая по клавишам рояля, Теодор сверялся с нотами, которые он сам лично сочинил, когда обучался на пятом курсе в Хогвартсе. Когда-то он всерьез подумывал связать свою карьеру с искусством, да только жизнь пошла под откос. И все же, несмотря на трудности, встречающиеся каждый день, Драко ни разу не пожалел о том, что решился возложить на себя столь высокую ответственность, отвечая за жизнь беспомощного Теодора, каждый миг теряющегося в реальности. — Завтра к нам пожалуют Пэнси с Блейзом и Асторией. Это лето они с семьями провели в Монако, но решили заглянуть в гости, ведь завтра у тебя день рождение. Драко пригубил бокал красного вина, наблюдая за тем, как искусно смуглые пальцы надавливают на клавиши, наполняя помещение флером приятной мелодии. — А как же Натали? У Драко екнуло сердце. Порой Нотт вспоминал имена друзей и знакомых, но чаще всего находился в полном беспамятстве. — Думаю, она не откажется от возможности увидеть своего крестного отца, — ладони Малфоя обвили Тео за локоть. — Если хочешь, то мы тоже можем отправиться в Италию. Я возьму отпуск, и нам останется собрать чемоданы, хотя, к черту их, уедем налегке! Ты — все, что мне нужно. Что скажешь? Теодор отпустил смешок, кинув мимолетный взгляд на Малфоя. Он так редко улыбался. — Я не против, возьмем с собой Фиону? Она любит море. Притаившаяся собака у ног Теодора тявкнула, уложив голову на его колено. — Конечно, все, что пожелаешь. — Прям все? — кинув взгляд на постаревшее, покрытое морщинами лицо Драко, мужчина дернул уголком губ. Малфой согласно кивнул. — Почитаешь мне вслух перед сном? Губы Малфоя прижались к гладко выбритой щеке Теодора, запечатав на ней долгий поцелуй. Порой приходилось тяжко, но в такие моменты, как сегодня, Драко ценил каждую секунду, зная, что в следующий миг Тео обо всем позабудет. Он забудет свое имя. Забудет о Драко. Забудет о них. — Привет. Изогнув губы в обольстительной улыбке, Теодор с хитрым прищуром глядел в бледное, увенчанное парочкой шрамов лицо незнакомого мужчины. — Привет. Проживая один и тот же день больше двадцати лет подряд, Тео был не один. Рядом с ним находился Драко, крепко сжимающий его ладонь в своей.