Гордость и предубеждение Леонардо Горацио Маккоя

По медотсеку, в пику обычно царствовающим там ароматов медикаментов и антисептиков, разливался сладковатый запах вереска и земли после дождя. Спок с трудом удержал себя от недостойного для вулканца порыва вдохнуть поглубже, принюхаться, трепеща крыльями носа. — Мистер Спок, извольте покинуть помещение, — произнес Маккой сухо, не поднимая взгляда от терминала, за которым он работал. Холодный безразличный тон вырвал Спока из круговорота навязчивых мыслей, заставляя сфокусироваться на непосредственно на цели визита: — Доктор Маккой, при всем уважении лично к вам и вашей поистине высокой компетенции, в данный момент вы не способны выполнять свои профессиональные обязанности. Более того, хочу вас уведомить, что ваша рабочая смена официально завершилась девяносто семь минут назад, — Надо же, раньше были часы с кукушкой, а теперь кукушка с часами, до чего прогресс дошел, — Маккой закатил глаза. — Но спасибо, мистер Спок, я и без вас знаю который сейчас час. Если вы закончили исполнять обязанности штатного хронометра, идите вон из медотсека. — Типичная человеческая нелюбезность. Однако, позволю себе напомнить, что я не принадлежу ни к классу птиц, ни к отряду кукушкообразных. Спок, не обращая внимания на недовольство доктора, присел на соседний стул, наслаждаясь присутствием человека рядом и исходящим от него личным ароматом, особенно сильным и насыщенным по случаю надвигающейся гормональной бури. — Долго ты тут будешь сидеть, лягушка остроухая? — не выдержал Маккой спустя пятнадцать минут подобного времяпровождения. — Твоя смена, если мне не изменяет память, закончилась тогда же, когда и моя. Так чего же ты сидишь здесь, выполняя обязанности первого офицера, а не играешь на своей вулканской балалайке где-нибудь в рекреации. — Ваши эпитеты очаровательны, Леонард, — сказал Спок, едва заметно просветлев лицом и вслед за доктором переходя на неформальное общение. — Однако здесь я присутствую не как старший офицер, а как ваш друг и партнёр. Маккой наконец отвлекся от терминала и, повернувшись вполоборота, смерил собеседника нечитаемым взглядом. Тело его было напряжено, мелкие бисеринки пота усеивали виски и шею, а пальцы мелко дрожали, выдавая нервозность и дискомфорт человека. — Я не буду тебя ни о чем ни просить, ни тем более умолять, — отрезал доктор зло, возвращаясь к работе. — И не надо мне тут бровками махать! Спок, и правда в удивлении приподнявший бровь, переспросил, не сводя внимательного взгляда с доктора: — Умолять? Но я пришел сюда не за тем, чтобы ты меня о чем-то просил или умолял, Леонард, — в его голосе отразилась тень смятения. — А зачем же тогда, а?! — напористо спросил Маккой, повышая тон. — Зачем же ты явился сюда, ко мне, благоухая на весь медотсек корицей и этой клятой вулканской травой?! — Но я думал это очевидно, учитывая, что пик вашего эструса наступит не позже чем через две целых четыре десятых часа по моим подсчётам. — Ах, тебе очевидно?! — Маккой, не скрывая вспыхнувшей ярости, хлопнул ладонью по консоли. — Так вот, очевидный ты наш, я скажу только один раз. Я достаточно часто контактировал с вулканцами за свою жизнь и прекрасно знаю из первых рук, как вы, остроухие ханжи, презрительно относитесь к омегам и нашим потребностям. Не знаю, чего ты хочешь добиться своим показательным выступлением здесь, но я не планирую унижаться и опускаться до мольбы сесть на твой вулканский член, ясно я выражаюсь?! Поэтому убирайся отсюда сейчас же! Злость разом угасла, оставляя Маккоя опустошенным. Он тяжело осел, облокачиваясь на спинку стула и запрокидывая голову. В тишине медотсека отчётливо было слышно его тяжёлое учащенное дыхание. — Леонард, — Спок невесомо коснулся его плеча. — Не знаю, каким был твой опыт общения с моими сородичами ранее, но я не они. Начиная отношения с тобой — человеком, омегой — я обещал заботиться о тебе и твоих нуждах. Обо всех твоих нуждах, Лен, не делая исключений. И сюда я пришёл лишь для того, чтобы сообщить тебе о том, что я передал свои дела, оформил медицинский отпуск на трое суток и внёс соответствующие пометки в журналы. Я в полном твоём распоряжении. Маккой молчал. На его лице застыла сложная гримаса удивлённого смятения. Поджатые губы мелко подрагивали. — Спок, — выдохнул он едва слышно. — Ты ведь не шутишь? — Я абсолютно серьезен, — подтвердил вулканец, ради разнообразия не став отвечать в своей излюбленной ироничной манере. — Я идиот, — убито выдал Маккой, всплескивая руками. Спок молча коснулся руки человека в вулканском поцелуе, почувствовав, как на ментальные щиты обрушилось смятение Леонарда, его нетерпение и бесконечная жажда. — Ashayam, не нужно больше терпеть, пойдем. Коридоры Энтерпрайз встретили их пустотой и уютной тишиной, характерными для гамма-смены. Они беспрепятственно добрались до каюты Маккоя, не встретив никого из экипажа. Но лишь после того, как створка двери сомкнулась за спиной и сенсор негостеприимно моргнул красным, показывая, что каюта заперта, доктор наконец смог расслабиться. С тихим стоном, он принялся сдирать с себя форменку, последние несколько часов невыносимо раздражавщую его гиперчувствительную из-за разгорающейся течки кожу. Спок, не отрывая глаз от разворачивающейся перед ним горячей картины, почувствовал, как его собственное тело охватывает возбуждение. Его партнёр, его возлюбленный разоблачается перед ним, полыхая жаром и едва сдерживаемой страстью. Не в силах просто смотреть на это, Спок шагнул вперёд, помогая снимать одежду предмет за предметом, по-человечески целуя открытую шею и ласково оглаживая Леонарда широкими движениями рук везде, куда только мог дотянуться. Наверное, он больше мешал, нежели помогал, но Маккой, плавая в охватившем его мареве удовольствия от близости его альфы, было совершенно безразлично. На койку они оба осели уже совершенно обнаженные. Маккой, тут же откинулся на спину, не сводя восхищённого взгляда со склонившегося над ним Спока. — Твое тело так же прекрасно в моих глазах как и твой разум, — Спок запечатлел цепочку коротких поцелуев на разгоряченной коже. — Я с глубоким удовольствием разделю твой жар и твою страсть. Я сам готов молить тебя позволить мне это сделать. Он беспорядочно оглаживал распростёртое под ним тело, оставляя вперемешку вулканские и земные поцелуи и глубоко вздыхал, не в силах надышаться сильным как никогда запахом его человека. Леонард несдержанно застонал, бесстыдно раскинув ноги и изо всех сил вцепившись в прохладную кожу Спока. Влага неумолимо сочилась из конвульсивно сжимающейся дырки, пачкая простыни. Первое прикосновение Спока, чья рука бесцеремонно размазала секрет, потерев сверхчувствительную кожу, выбило несдержанный всхлип, переросший во вскрик, когда сразу два пальца вошли в тело Леонарда, лаская его изнутри. Но ему было мало. Мало поцелуев, мало прикосновений, мало Спока. Внутри было слишком пусто. Маккой раздражённо взрыкнул: — Или ты сейчас же меня вяжешь, или я превращу твой следующий медосмотр в ад! — Лен, я не хочу причинять тебе боль, степень твоей подготовки недостаточна для пенетрации... Не дослушав до конца, Леонард взвился с места, отталкивая от себя Спока. Кинув очередной грозный взгляд он агрессивно толкнул вулканца в грудь, и ещё раз, и ещё, до тех пор, пока тот послушно не опустился спиной на простыни. — Ты меня не понял Спок? Сейчас же! Не ты ли обещал утолить все мои желания? Леонард улыбнулся зло, перекидывая ногу через распростёртое перед ним тело. Крепкие руки удержали его от падения, когда он все же не удержался на дрожащих ногах и потерял равновесие. Обхватив ладонью налитый член Спока, Леонард наконец сделал то, о чем мечтал весь этот чертов день — насадился до самого основания. Этого было слишком много и одновременно слишком мало, он чувствовал, как его распирает изнутри, почти до боли, как жар разливается по всему телу, принося наконец волну облегчения. — Вот так Спок, видишь? Все хорошо, а теперь двигайся, чёрт тебя дери! Можешь делать что угодно, только не ставь метку, — проговорил он уже тише, обессиленно ложась на грудь Спока, пятная сухое прежде тело каплями пота, устраивая голову на прохладном плече так, чтобы носом уткнуться в самое сладкое местечко рядом с железами. Эта небольшая эскапада отняла у него последние силы. Спок наконец внял угрозам и обхватил любовника обеими руками, вжимая в себя ещё сильнее, начал двигаться. Медленные и плавные поначалу толчки быстро переросли в резкие и жёсткие фрикции, каждая из которых выбивала из Леонарда хриплый стон. Не потребовалось много времени, чтобы слишком долго терпевший без ласки и изнывавший без ласки человек забился в оргазме, невнятно бормоча под нос слова довольства. Спок, с помощью контактной телепатии всей поверхностью тела чувствующий каждую волну удовольствия Леонарда, сорвался за ним вслед, ощущая, как распускается узел, надёжно связывая их воедино. Леонард сладко застонал, сжимаясь, крепче охватывая член внутри и выбивая наконец их вулканца несдержанный стон. Спок не смог бы сказать, сколько они так лежали, касаясь на волнах удовольствия и медленно приходя в себя. Тихое частое дыхание в унисон, сплетающиеся воедино личные запахи, запахи секса и семени и фоном неизменный тихий гул варп-ядра родной Энтерпрайз — Спок подумал, что именно так и ощущается счастье.