Пижамная вечеринка

То, что императрица проводит время с друзьями — это прекрасно, твердил себе Синкэ, боявшийся оставлять Тянь Цзы даже на секунду, но понимающий, что это невозможно. Она выросла в обществе заплывших жиром евнухов, которые вели себя с ней подобострастно, но все же четко распределяли роли — удалось ведь им сделать из улыбчивой девочки испуганного и слишком часто плачущего подростка. Ей было необходимо общаться с ровесниками, а еще лучше — с ровесницами, и с женщинами старшего возраста тоже — да и среди тех, кто окружал ее величество, была Сяньлинь, которой Синкэ доверял, была леди Сумераги, к которой Тянь Цзы привязалась, и что могло пойти не так? — Синкэ, мы устроили пижамную вечеринку! Сяньлинь посмотрела на командира виновато. Синкэ обвел взглядом помещение, где среди подушек на мягких матрасах устроились девушки и женщины самых разных возрастов и лояльностей. Кроме Сяньлинь и леди Сумераги, здесь была Чиба из Ордена Черных Рыцарей, почему-то смущенно краснеющая, не менее смущенная Каллен и Ракшата Чаула, про позу которой невозможно было сказать «она лежала». О нет, Ракшата царственно возлежала на подушках, подобно настоящей махарани. — А еще мы говорили о любви! — сообщила Тянь Цзы. — И о мужчинах, которые нам нравятся! Я столько всего узнала! Ли Синкэ склонился к горящей желанием все ему рассказать императрице, подставил ухо — и замер каменной статуей. Сяньлинь напряглась. Чиба тоже. Что могла наговорить ее величеству Ракшата — все примерно представляли, но никто бы не стал вмешиваться; Ракшата не умела водить найтмер, и все же злить ее никто бы не решился. — Вот так! — просияла улыбкой Тянь Цзы. Синкэ нашел в себе силы криво улыбнуться ей в ответ. Встал, сделав незаметный знак Кагуе, обговоренный ими ранее и означающий «выведите императрицу». Дождался, когда леди Сумераги, болтая что-то о новой пижаме, утащит за собой Тянь Цзы. Вдохнул, выдохнул, посчитал до десяти… — Кто посмел рассказать ее величеству эти пошлости?! — меч Синкэ вылетел из ножен за мгновение. Сяньлинь повисла у него на руке — она не сомневалась в здравомыслии командира, но когда речь шла о Тянь Цзы… в общем, Сяньлинь не хотелось проверять, насколько Синкэ уравновешен в подобной ситуации. Меч его указывал на каждую по отдельности весьма красноречиво. Возможно, он бы даже осмелился пустить его в ход против женщины — опять же, если дело касалось Тянь Цзы. — Какого… черта вы ей наговорили? — Синкэ с трудом не выругался хуже. — Еще один мужлан, — невозмутимо констатировала Ракшата, втягивая дым из трубки. Клинок, направленный в ее сторону, она едва удостоила взглядом. — Господин Синкэ, успокойтесь, — умоляюще сказала Сяньлинь. — Пожалуйста. Нам не нужны проблемы с Орденом Черных Рыцарей, а вам нельзя так волноваться… — Как ты могла допустить, чтобы ее величеству рассказывали такие… такое… — теперь Синкэ переключился на Сяньлинь. Ненадолго. — А что такого страшного в обычной физиологии человека? — пропела Ракшата. — Девочка в тринадцать лет должна знать хотя бы азы… — По-вашему, это азы? — взвился Синкэ. Все, подумала Сяньлинь. Это конец. Сейчас Синкэ сорвется, и ударить не ударит, но сказать может все, что думает. Если Ракшата обидится — то она запросто подорвет весь Запретный город и скажет, что так и было. — Возможно, для вас это… — начал Синкэ. Сяньлинь набрала воздуха и пошла с козырей. — Господин Синкэ, если вы не успокоитесь — я все расскажу ее величеству! Сработало. Синкэ опустил меч. Скандал отменился.

***

— Вообще-то, господин Синкэ, — сказала Сяньлинь, когда они остались вдвоем, — Ракшата не рассказала ее величеству ничего страшного. — То есть, по-твоему, куннилингус и минет… — Синкэ накрыл лицо ладонью. — Спасибо, Сяньлинь. Я мог натворить глупостей. — И все же это не так страшно, — Сяньлинь собрала документы. на столе в стопку. — И в чем-то Ракшата права. — Права?! — Синкэ сжал кулаки. — Говорить такое ребенку! — Ее величество растет. Скоро она станет юной девушкой, после — взрослой женщиной, и, так или иначе, обо всем узнает, — сказала Сяньлинь. — Более того — у нее может появиться мужчина. Даже не может, а должен. — Да знаю я, — огрызнулся Синкэ. — Но это произойдет нескоро. — Не пойму — в вас говорит отцовская забота или мужская ревность? Синкэ поперхнулся воздухом. Сяньлинь испугалась, что у него снова приступ кровавого кашля, но нет — он просто удивился. Или возмутился. — Ревность? Сяньлинь приготовилась извиняться, но Синкэ засмеялся, приложив ладонь к лицу. — Я не извращенец, Сяньлинь. Ее величество спасла мне жизнь, а я в благодарность вернул ей законную власть и не позволил управлять ею, как марионеткой. Но… она вырастет такой красивой девушкой. И когда она вырастет, я… я не знаю, что буду делать. — Зато ее величество знает. Ей Ракшата рассказала, — ответила Сяньлинь. — Разберетесь как-нибудь.