By my (your) side

      Майкрофт обернулся — и Альберт подумал, что впервые за несколько дней что-то чувствует.       Словно невесомая бабочка несколько раз попыталась взмахнуть крыльями в его груди, но крылья эти поблекли, пыльца с них осыпалась и они не могут развернуться навстречу теплу.       Тепло.       В глазах Майкрофта всегда было тепло, но до сегодняшней встречи Альберт никогда не ощущал такой потребности согреться. Словно сама кровь застыла в его венах, чувства замерли под хрупким льдом — такой затягивает осенью лужицы. И Альберту показалось, что он наяву слышит хрустальный треск под легкими шагами Лина.       Он никогда бы не смог угнаться за наделенными крыльями киринами — мориарти летать не могли. Но Лин и Льюис неизменно следовали за ним по пятам, сколько он себя помнил. Осиротевшие братья сами выбрали Альберта и остались с ним рядом. Впрочем, Альберт совершенно не сопротивлялся — ему понравились обаятельные умные кирины. Все изменил ночной разговор. Лин, прижавшийся к его боку, разглядывал шрамы на руках Альберта. А потом тихо сказал, что изменит мир. Это была не мечта, не желание — решение. И Альберт совсем иначе взглянул на подростка-кирина.       Вместе с братьями в его жизнь вошла любовь — всепоглощающая, нежная, наполнившая мир смыслом и красками. Рожденная из пепла войны и потерь, но ставшая искуплением этих потерь. Моран шутил, что если у порядочных химер одна тень, то у Альберта целых три.       А теперь теней осталось две.       И Альберт смотрел на знакомое до боли лицо с высокими скулами, на властную и решительную складку губ, на падающие на лоб темные пряди, видел, как дрожит воздух над огненными крыльями, смотрел в глаза цвета грозовой синевы… и отчаянно пытался возненавидеть.       Не самого Майкрофта — но то, воплощением чего он являлся. Ненавистные враги, не простившие желание химер жить с высоко поднятой головой. Беспощадные враги, некогда обратившие в пепел дом двух юных киринов. Неумолимые враги, наконец дотянувшиеся до сердца Альберта и превратившие справедливого и рассудительного Льюиса в обезумевшего мстителя. Те, кого нельзя остановить, те, кто расчертил небо Лораменди стальными прутьями. — Кто? — тихо спросил Майкрофт вместо приветствия. — Есть ли разница? — ответ вышел скорее усталым, чем гневным. — Кто бы ни остался — мы наполовину мертвы…       Меньше всего Альберт ожидал, что его обнимут.       Они встречались нечасто — шаман, говорящий от имени химер, и серафим, привыкший приказывать, — но каждая их встреча была наполнена взаимной симпатией двух существ, которых не устраивает происходящее… но пока они ничего не могут с этим сделать. После таких встреч Альберту казалось, что цель Лина. которую тот выбрал еще в юности, вполне осуществима. Что ему больше не нужно будет собирать зловещие ожерелья, не нужно будет выходить на поле боя с курильницами, не нужно будет платить болью за магию.       Майкрофт обмолвился, что хотел бы показать ему звезды на башнях Астрэ, столицы серафимов.       Альберт надеялся, что сможет показать Майкрофту свободное небо Лораменди, города химер.       Рядом с Майкрофтом было так легко улыбаться.       И каждый раз, когда Альберт хотел рассказать о Лине — не молодом генерале химерских войск, а о любимом брате, который хотел мира и свободы, что-то останавливало слова и перехватывало дыхание. Пока не стало слишком поздно.       Все мечты остались на каменном алтаре, по которому рассыпались золотистые волосы. Растворились в сладковатом запахе ладана от курильниц. Забились в темные уголки мастерской, где Альберт сутки напролет собирал алмазы и рубины, золотистые топазы и зубы, зубы, зубы — только самое лучшее, прочное, безупречное.       В этом не было ничего странного, непривычного — в армии химер уже было немало фантомов. И каждого из них Альберт мог без колебания назвать по имени и сказать какие зубы и камни он использовал. Но почему-то от мысли о татуировках на ладонях Лина внутри все сжималось. Глиняные стенки курильницы жгли руки.       А потом Альберт держал готовое ожерелье и не мог собраться с силами и совершить… задуманное. Это не было его единоличное решение: Моран, Льюис, Фред — его поддержали все. Но было страшно.       А потом Льюис предложил: — Возьми мою плату.       И Альберт не смог отказать — в отличие от него, Льюис был родным братом Лина. И это было бы справедливо. В этот раз на руках Альберта не добавилось ни единого шрама.       Ничего из этого, конечно же, Альберт не мог рассказать. И все, что ему оставалось — стоять в объятиях Майкрофта и слушать тихие слова утешения. Не замечая, как ресницы становятся мокрыми.       Это было болезненно-неправильно — оплакивать Лина в руках серафима. Теперь к боли добавилась не менее острая вина. И все же… Дышать на мгновение стало легче. Майкрофт не видел в нем старшего брата, воскресителя, не хотел от него каких-то решений. Он просто был рядом… как когда-то Лин. И рядом с ним можно было оставаться собой.       Потом, когда Альберт вернется в Лораменди, ему снова нужно будет играть привычные роли и выполнять свою тягостную работу, но сейчас… — Когда ему было двенадцать лет, — медленно заговорил Альберт, — он сказал, что изменит этот мир. Что остановит войну. И сделает так, чтобы химеры могли жить в мире. И я сразу же поверил ему, потому что в его словах, в голосе, во взгляде было что-то… Мы все мечтали об этом. А он — он знал, как это сделать.       Альберт сделал глубокий вздох и нашел в себе силы отстраниться. Сейчас он смотрел на Майкрофта так, словно видел его в первый раз. — Когда его не стало, я думал: станет ли мне легче,если звезды с башен Астрэ упадут и город обратится в пепел. Я думал: станет ли мне легче, если я убью тебя сегодня. Я думал: станет ли нам легче, если в этом мире не станет серафимов. — Я бы сопротивлялся, — с легким смешком отозвался Майкрофт.       И губы Альберта невольно дрогнули в невеселой улыбке: — Знаю. Но я также знаю, что легче мне не станет. И это не будет тем миром, который видел Лин… — Значит, все-таки Лин… — Ты не знал? — Альберт почувствовал нечто, отдаленно похожее на удивление. Он был уверен, что новость о смерти его брата распространилась как лесной пожар. Что серафимы ликуют — и с опасением ждут его возвращения. Фантомом, ночным кошмаром, воздаянием за тысячи смертей химер — и собственную смерть.       Не дождутся. Но об этом никто не узнает, кроме Альберта и еще нескольких химер.       И все же… ему кажется, что прийти сюда было правильным решением. Словно лед, сковавший его чувства, медленно таял под синим взглядом Майкрофта, полным сочувствия. — Что ты будешь делать? После того, что я рассказал?       То, что сейчас прозвучало могло стоить Альберту жизни. И доверия Майкрофта. И серафимы, и химеры еще слишком хорошо помнили рабство последних. Лин не хотел мести и новой крови. Но он хотел, чтобы его народ наконец оставили в покое и дали жить так, как химеры посчитают нужным. На тех землях, которые выбрали своими.       Он хотел мира. И он хотел равенства — только на этом условии был возможен мир.       С точки зрения серафимов — непростительное преступление.       Сам Майкрофт мог не одобрять бессмысленную жестокость на войне — и саму затяжную войну. Но он не обязан был разделять их идеи.       За себя Альберт не боялся. Но были еще Льюис, Фред, Моран, Джек… Поэтому он с замиранием сердца смотрел на Майкрофта. — А это зависит от того, что будешь делать ты, — спокойно произнес тот. — У меня нет ни силы, ни мудрости, но, — Альберт улыбнулся уголком губ, — я думаю,отчаяние тоже может стать движущей силой. Иногда мне кажется, этой болью я смогу расплатиться за магию до конца жизни. — Тогда я помогу тебе.       Альберт ошеломленно посмотрел на него.       Он ожидал все, что угодно: пусть не насмешки, но слов, что их идеалы невозможны, что мир, в котором они хотят жить, несбыточен. Но только не поддержки. Альберту нравилась легкость их встреч, он восхищался умом и разносторонними знаниями Майкрофта, он предпочитал обсуждать с ним как вопросы обмена пленными, так и просто разговаривать — они понимали друг друга с полуслова.       Но до сегодняшнего дня ни один, ни другой полностью не доверяли. — Почему? — возможно скорбь и внутренняя боль сегодня мешали Альберту понимать серафима с прежней ясностью.       По лицу Майкрофта скользнула тень и он отвел глаза. — Достаточным ли будет желание закончить это все?       Он явно избегал ответа, но Альберт кивнул.       А затем достал из поясной сумки курильницу и протянул Майкрофту. Решение было спонтанным, но возможно Лин бы его одобрил. В конце концов, Майкрофт должен ему ответ на вопрос и что бы ни случилось в будущем, Альберт вытрясет из него этот ответ. — Что это? — озадаченно поинтересовался тот. — Пахнет ладаном.       Альберт набрал воздух в грудь, как перед прыжком в воду: — Если с тобой что-то случится, она позволит удержать душу. А это самое главное. С телом… я что-нибудь решу.       На этот раз настал черед Майкрофта отшатнуться и смотреть со смесью восхищения, ужаса, недоверия и… нежности? Альберт постарался об этом не думать. — Так значит… — Я воскреситель. Я возвращаю к жизни химер. И… однажды я хочу забыть это, как страшный сон.       Ну вот и все. Самая большая тайна его народа раскрыта. Разве что, Альберт не единственный и если с ним что-то случится, погибшие химеры все равно будут возвращаться в строй. Но об этом тоже пока никому не нужно говорить.       Теперь уже Майкрофт рассматривал его так, словно увидел впервые. Его взгляд более пристально скользнул по шрамам, покрывающим обнаженные руки Альберта. Тот только выпрямился сильнее, чувствуя, как невольно дернулся хвост. — Что ж, откровенность за откровенность. И жизнь за жизнь, — немного поколебавшись Майкрофт протянул ему округлый жетон из яшмы с вырезанной вязью слов. — Оставь у себя. Может пригодится.       Альберт почувствовал, как земля уходит из-под ног и в животе холодеет. Он знал, что Майкрофт не простой рядовой, и даже не командующий легионами, что он приходит откуда-то из столицы…       Но сейчас перед ним стоял полноправный представитель правящей верхушки. Кто выше него? Император серафимов? Может быть, еще наследник... — Мне сложно поверить, — признался Альберт. — Что я на твоей стороне? И я тебя не выдам?       Альберт кивнул.       Потому что если жетон был подлинным — а он был, Альберт чувствовал внутри вибрации магии серафимов, чуть покалывающие его ладонь, — план Лина становился чуть-чуть реальнее.       Потерять половину души, часть сердца, надежду — и получить так много…       Гораздо больше, чем Альберт мог представить.       Потому что в этот раз Майкрофт сам шагнул ему навстречу и коротко прижался губами к его сухим губам. — Я не думаю, что вправе говорить об этом над телом твоего брата… Но я тоже хочу, чтобы тебе больше не пришлось воскрешать ни одну химеру.