глаза цвета корицы

у нас всё было прекрасно. наши отношения напоминали сказку, милую сказку о двух влюблённых, конец которой обязан быть счастливой. все наши друзья шутили, что на публике мы даже не появляемся в одиночку, только в комплекте. это было правдой. нам было так хорошо вместе, что не хотелось расставаться ни на секунду. мы познакомились в книжном магазине. я хотел купить книгу, которую было сложно найти, а он был продавцом-консультантом. раньше я думал, что любовь с первого взгляда не возможна, но он зацепил меня сразу. один раз заглянув в глаза цвета корицы уже невозможно оторваться. тогда я посмотрел на его бейджик и меня удивило имя. феликс. необычное, и абсолютно точно не корейское. но я не осмелился спросить у тогда ещё незнакомого человека, почему у него такое имя. это я узнал потом, на очередном нашем свидании, что он хоть и кореец, но родился в австралии. а в первую встречу я лишь тонул в нем с головой, и даже не сразу сказал, какая книга мне нужна. он, кстати, нашел мне эту книгу. возможно, он волшебник? мне нравится думать, что и я ему запал в сердце, а потому он смог найти то, что не могли найти консультанты из всех магазинов сеула или онлайн-сервисы. мне кажется, он самый добрый человек из всех, кого я когда-либо знал. он всегда прощал людей и не держал на них зла, даже казалось, словно он просто не умеет обижаться. потом только я осознал, что он может обижаться. что ему тоже больно от неосторожных слов излишне бестактных людей, но он держал это в себе. никому не рассказывал, даже мне. но я не злюсь на него за это. он не хотел нагружать других своими проблемами, зато был готов нагружаться чужими. поистине солнечный человек. не думаю, что смогу когда-либо его разлюбить. иногда создавалось ощущение, что мы созданы друг для друга. мы любили одну и ту же музыку, мы оба плакали над грустными фильмами и оба вскрикивали, когда смотрели ужастики. он научил меня печь персиковый пирог. до сих пор помню, как сейчас, когда он разбудил меня ночью и сказал, что хочет испечь пирог. я пытался от него отмахнуться, но он лёг напротив и смотрел своими глазищами, в которых крылась вселенная, а я не мог уснуть под таким взглядом, и пошёл с ним готовить пирог. в выпечке он всегда был едва не профессионалом, а потому у нас всегда было всё необходимое. но для начинки в ту ночь были только персики. именно поэтому нам не оставалось ничего, кроме как сделать персиковый пирог. с тех пор это стало нашим любимым десертом, который мы всегда пекли вместе на каждую знаменательную дату наших отношений. он очень любил наблюдать, как я рисую. всегда садился рядом, или за спиной и смотрел. ни слова не говорил, лишь тихо сидел и иногда восторгался, когда не хватало выдержки молчать. для него это была своего рода медитация, как для меня — рисование. нам было так хорошо вместе. иногда мы устраивали марафоны фильмов и сериалов, и постоянно давали обещание не засыпать, но феликсу это давалось слишком тяжело, так что он засыпал примерно на половине второго фильма или сериала. а я аккуратно переносил его на кровать и накрывал мягким теплым одеялом, которое мы купили у какой-то старушки, когда отдыхали в горах. мы ведь оба обожали путешествовать, а потому делали это вместе. однажды мы поехали в горный городок чхунджу. там было так красиво, что мы только и делали, что фотографировали каждый камень. мы встречали рассветы, провожали закаты, гуляли по ночным спящим улочкам, ели дешёвую еду из ларьков. у меня до сих пор хранится фотография, где мы вдвоём обнимаемся, улыбаясь в камеру, а на заднем плане виднеется гора вораксан. иногда, когда мне становится слишком тоскливо, я достаю фотографию и вспоминаю все наши моменты. в последнее время я стараюсь её не доставать, иначе сердце разрывается на части сильнее обычного. помню ещё, как зимой мы валялись в сугробах, а дома, отогреваясь, пили фруктовый чай с имбирными пряниками, которые тоже готовили сами. феликс был сладкоежкой, поэтому я всегда добавлял ему две ложки сахара в чай. он любил вытягивать меня в центр города, чтобы раздавать сладости детям. он всегда в зимние праздники пёк много печенья, которое дарил людям на улицах. для него было главной наградой видеть улыбки на лицах людей, а особенно ему нравилось, когда дети обнимали его от переполнявшей их искренней и кристально чистой радости. я уже говорил, что он самый солнечный и добрый человек? я готов сказать это ещё раз. он обожал обнимашки, поэтому когда я хотел его утешить, поддержать или просто показать, что я рядом, я обнимал его. а он всегда обнимал меня в ответ. всегда. и это было признаком того, что он любит меня так же сильно, как и я его. я и не думал, что однажды он может оттолкнуть меня. феликс всегда ел на завтрак тосты с вишнёвым вареньем, говорил, что другого его организм просто не переносит с утра. он просыпался в восемь утра, так что я вставал на двадцать минут раньше, чтобы к его пробуждению завтрак был тёплым и готовым к употреблению. он никогда не говорил мне спасибо, но я чувствовал, что он мне благодарен. наш первый поцелуй случился под дождём, когда мы оба шли из того книжного магазинчика, в котором он работал. ни у кого из нас не было зонтов, и мы были насквозь промокшими, но такими счастливыми. его губы на вкус были как карамель, от них было невозможно оторваться. но я смог. к сожалению, на слишком долгое время. до сих пор иногда просыпаюсь от излишне реалистичных снов, где мы снова вместе. у нас были плейлисты с песнями, которые напоминали нам друг о друге. у него был плейлист, который назывался моим именем, а у меня — его. этот плейлист у меня все ещё сохранён, и хоть я иногда порываюсь его удалить, у меня не получается. слишком больно это делать. удалить этот плейлист — значит окончательно порвать то, что нас связывало. я этого не хочу. я этого боюсь. хотя у нас достаточно много моментов, которые врезались в память и их никак не уберёшь при всём желании, эти песни значат для меня невероятно много, чтобы просто взять и расстаться с ними. я расстался с феликсом, но не с нашим общим прошлым. феликс обожал валяться в ванной. каждую субботу, что бы не случилось, вечером он набирал себе ванну и лежал, наслаждаясь ароматом какой-нибудь бомбочки. у него их была целая коллекция. кажется, если поискать, то и в моей квартире что-то осталось... но я не буду этого делать. и вот, он, полежав в ванне, вылезает из нее спустя часа два, обязательно надевает какую-нибудь бесформенную домашнюю рубашку и заваливается на кровать с очередным детективом. естественно, потом он боялся любого шороха и мне приходилось откладывать все свои дела, чтобы успокоить его и убедить, что никто не собирается пробираться в наш дом и убивать его. сущий ребенок, ей-богу. но я никогда не жаловался. мне было даже приятно, что только моё присутствие может успокоить и обезопасить. всё бы отдал, чтобы снова почувствовать это. ещё он любил ароматические свечи. у него их было достаточно, чтобы на каждый день недели была отдельная. но он распределял их не так. ежевичная горела только тогда, когда ему было грустно; ванильная — когда он хотел побыть наедине с собой; свеча с ароматом цветущей сакуры разносила свой аромат по комнате только тогда, когда феликсу было одиноко и ему срочно требовались обнимашки; но чаще всего горела свеча с запахом свежеиспеченного вишнёвого пирога — это значило, что феликс абсолютно счастлив. эти свечи достаточно хорошо помогали мне понять его настроение. вы не подумайте, феликс не был молчаливым и он спокойно говорил о своих чувствах, но иногда ему хотелось тишины и тогда он использовал свечи. эти ароматы до сих пор снятся мне. как и всё, что связано с ним. я скучаю. я так чертовски сильно скучаю. феликс обожал моего песика кками. он мог часами сидеть напротив милой мордочки и шептать, целовать, обнимать, разговаривать с собакой. он и кками — самые близкие создания для меня. были и остаются. я обожал наблюдать за общением феликса с кками. они были такими милыми. я иногда даже ревновать начинал, потому что когда эти двое встречались, то не отлипали друг от друга непозволительно долгое время. их любовь была взаимна, так что когда однажды феликс не пришёл к кками, тот весь день был подавлен. еще долго кками проводил свои дни у двери, даже не отвлекаясь на еду, пока не понял, что феликс больше не придёт. для собаки это было наверное таким же потрясением, каким было и для меня. иногда мне кажется, что я знаю о феликсе больше, чем о себе. но я тогда начинаю думать, что если бы я действительно знал о нем достаточно, он бы не ушёл. или он ушёл именно потому, что я знал слишком много? уже неприлично много недель я теряюсь в догадках, что случилось и что именно подтолкнуло моего любимого человека на такой шаг. и не нахожу ответа. я действительно не знаю. он просто оборвал все связи. заблокировал во всех соцсетях, кажется, даже сменил номер телефона. последнее, что от него осталось — записка. одна короткая ничтожная записка. но я храню её. храню под подушкой, чтобы по вечерам доставать ее и заливать слезами уже который раз. это надоедает, но я ничего не могу с собой поделать. есть в этом какое-то мазохистское удовольствие — перечитывать слишком жестокие слова от мягкого и нежного феликса. даже не верится, что это писал он. но почерк его. это я точно не перепутаю. от этого еще хуже. ведь если бы был шанс, что всё случилось не по его воле, сердце бы не болело так сильно. наверное. хотя черт его знает. нет смысла думать о том, чему не суждено сбыться. он пах арбузной маской для волос и немного кофе. его любимый кофе — латте с карамельным сиропом и взбитыми сливками. такой был и он сам — сладкий и светлый. а может, он такой и остался? хотелось бы верить, но после нашего расставания это очень сложно. ведь тот, мой феликс никогда бы не оборвал связи вот так. просто заблокировать и оставить после себя лишь клочок бумаги и желание рыдать? это было не в его духе. он всегда говорил, что бросать не поговорив это слишком подло. но, получается, слова были лишь пустым звуком? что-то заставило его измениться, я в это верю. мой феликс не мог измениться так быстро. но все подозрения и оправдания остаются без ответа, потому что единственный, кто может ответить, ушёл. я уже даже потерял надежду увидеть его когда-нибудь в жизни. неужели он уехал из города только для того, чтобы не попадаться мне на глаза? кажется, даже для наших общих друзей это было потрясением. они точно также как и я не ожидали, что феликс может просто... уйти. у нас были парные кольца. я подарил их нам на годовщину. мы поклялись на мизинчиках, что снимем кольца только в том случае, если разлюбим друг друга. мы тогда еще посмеялись, словно это невозможно. я своё кольцо кстати все еще ношу. интересно, а где сейчас его кольцо? он его выкинул? а может, просто положил в какую-то тумбочку и забыл? забыл про существование такого человека, как хван хёнджин, забыл горный городок, забыл персиковый пирог, забыл зимние печенья, детективы, свечи. это звучит слишком... больно, ужасно, печально. просто слишком. не хочется о таком думать, но по закону подлости именно эти мерзкие мыслишки лезут в голову, забираются внутрь мозга и сидят там без желания уходить. я любил рисовать портреты феликса. я настолько часто это делал, что давно уже выучил его лицо наизусть. думаю, мне не составило бы труда нарисовать его с закрытыми глазами. он так любил позировать мне. был прирожденной моделью, можно сказать. для его портретов у меня даже была отдельная папка. я хранил ее, как зеницу ока, ведь в эти рисунки я вложил еще больше души, чем вкладывал когда-либо. все его портреты я сжёг. до сих пор стыдно из-за этой минутной слабости, но может, с этими портретами было бы еще хуже? хотя куда уже хуже. но у меня тогда была истерика, так что удивительно, что я уничтожил только рисунки. мог ведь сжечь и наши фото, удалить плейлисты. мог выкинуть кольцо. но это было бы предательством клятвы. я никогда не переставал любить его. я любил, люблю и буду любить. представляете, я почти смирился с мыслью, что, скорее всего, больше никого не полюблю и умру в одиночестве. грустно, печально, но что есть. хочется есть. когда я последний раз ел, действительно наслаждаясь процессом и чувствуя вкус еды? наверное, когда он был со мной. уже полтора года я ем на ходу, проглатывая всё за секунду, потому что сейчас для меня прием пищи это не удовольствие, а вынужденная мера. умереть конечно иногда хочется, но явно не таким мучительным способом. кстати, любимой едой феликса был самый обыкновенный рамён с острой курицей и сыром. представляете? мы перепробовали столько изысканных и не очень блюд, а его любимым стал дешёвый рамён из круглосуточного магазина. но в этом даже была своя романтика, не находите? готов душу продать, чтобы сварить ему этот рамён еще хоть раз. я столько перечислил всего, что любил феликс, но знаете, что я не назвал? конечно же, себя. он безусловно любил меня. настолько же сильно как я его или нет, к сожалению не могу сказать. раньше я бы с уверенностью сказал, что он любит меня так как я его, но тогда что заставило его уйти? да, он любил меня, а я его. мы были счастливы, как я уже говорил. он любил дарить мне ромашки. каждое лето первого июня у меня на подушке лежал букет ромашек. это так трогательно. эти ромашки были не просто полевыми цветами, они были символом нашего счастья. первый раз я так удивился, увидев цветы прямо у лица. это был до слёз приятный сюрприз. он вообще любил делать сюрпризы. например, однажды он купил мне шоколад, в обёртке которого была спрятана записка под названием «100 причин моей любви к тебе». эта записка все ещё есть у меня. я ношу ее в чехле телефона. нет сил расстаться с ней. он написал целых сто причин, почему любит меня. вообще люди говорят, что для любви не должно быть причин, но я так не считаю. ты можешь любить человека за его улыбку, за смех, за веснушки, за теплые объятия, за то, что он делает твою жизнь лучше. и это написал феликс, только он написал сто поводов любить меня. я никогда не думал, что заслуживаю столько любви. он смог меня переубедить, и это одна из тех вещей, за которые я благодарен больше всего. феликс был моей личной музой. в период наших отношений я рисовал больше, чем за всю свою жизнь. а потом он ушёл, забрав моё вдохновение с собой. так что вот уже как полтора года я не рисую. иногда порываюсь что-то сделать, но не выходит ничего, кроме до боли знакомых черт лица. так что, сломав от злости на самого себя несколько карандашей, я забросил попытки снова рисовать. единственное увлечение, всё ещё поддерживающее мое желание жить — танцы. я танцевал с детства, всегда любил это, но отец запрещал и говорил, что это девчачье увлечение. так что до более взрослого возраста пришлось забросить танцы. но я уже несколько лет как абсолютно независимый от родителей человек, и могу заниматься чем угодно. например, страдать из-за расставания со смыслом моей жизни. или танцевать. в зале я провожу столько времени, сколько возможно, а всё потому, что во время танца улетучиваются абсолютно все мысли, и нет времени на слёзы и тоску. но когда я получил травму ноги, пришлось сделать небольшой перерыв, и в итоге я снова нырнул в пучину отчаяния. как же я от этого устал. легче ничего не чувствовать, так хоть душевной боли меньше. я почти ни с кем не общался за это время, потому что иногда нет сил даже встать с кровати, что уж говорить об общении и встречах с друзьями. новых знакомств я тоже не заводил, даже не пытался, хоть кто-то из близких друзей и советовал так поступить, чтобы попробовать забыть феликса. что за бред. как его можно забыть? это невозможно, так что я лишь отмахнулся от этой идеи. собственно, к чему я это всё веду. а к тому, что мне точно не мог позвонить незнакомый номер, если только не по ошибке. но тут ошибку совершил я. когда неизвестный номер, о котором я писал выше, мне позвонил, я почему-то без задней мысли поднял трубку. хотя обычно стараюсь игнорировать такие звонки. и, о боже, лучше бы я этого не делал. потому что я готов был упасть с инфарктом. в трубке был его голос. я подумал, что мне кажется. мол, вот до чего докатился, совсем с ума сошёл, уже галлюцинации пошли. но нет. это действительно был феликс. его голос я узнаю из тысячи. глубокий и мягкий, с легкой хрипотцой. хотя сейчас он был равнодушным и ровным. — алло. это хёнджин? моих сил хватило только на то, чтобы промямлить что-то в знак согласия. — нам нужно встретиться. если можно, — тут голос слегка смягчился и я уже был готов падать к ногам феликса. конечно можно, тебе можно всё. — д-да, хорошо, г-где? и зачем? — я правда пытался придать своему голосу хотя бы подобие твёрдости, но получалось, мягко говоря, не очень. — я пришлю адрес тебе на телефон. когда мы сможем встретиться? — я был готов сказать «да хоть сейчас», но всё-таки решил не унижаться окончательно. — мне удобно в любое время, — мой голос даже не дрожал. это успех. — тогда сможем сегодня через два часа? я отчаянно закивал головой, словно он может меня увидеть. но, кажется, мы не зря считали друг друга родственными душами, так что он всё понял без слов и отключился. а у меня сейчас отключится сердце. что это было? спустя почти два года после резкого исчезновения феликс наконец решил прийти? и что ему нужно? хочет расставить все точки над и, или, возможно, посмотреть на то, как я изменился за это время? звучит как бред. я боролся с желанием пойти и с желанием послать феликса к чертям. внезапно захотелось исчезнуть из его жизни так, как он сделал со мной. на меня резко нахлынула обида. мне стало еще больнее, от внезапного осознания, как подло со мной поступили. больше не хотелось его защищать. хотя я всё ещё люблю его больше жизни, его поступок был слишком ужасен. может, стоит написать ему в сообщении те же самые слова, которые он оставил на прощальной записке? «не ищи меня, я начинаю новую жизнь». мне резко захотелось, чтобы это всё оказалось просто длительным кошмаром, а сейчас я проснусь из-за того, что феликс слишком сильно прижимается и от этого становится жарко. но нет. это не сон. это реальность. жестокая и омерзительная, но реальность. однако сейчас я понял, что это мой, возможно, единственный шанс получить ответы на вопросы, которыми я задавался всё это время. я получил адрес кафе, и, так как ехать до него достаточно не долго, я решил позволить позволить привести себя в человеческий вид. лёгкий макияж, необходимый лишь для скрытия мешков под глазами и создания небольшого акцента на этих самых глазах. из одежды выбрал базовую белую футболку и кремового цвета джинсы. нацепив какие-то кроссовки, я вышел из дома. я уже давно не выходил просто так, прогуляться или для похода куда-то, кроме как в магазин. как уже понятно, моя жизнь после расставания с ним стала достаточно однообразной. но что говорить об одном и том же десять раз. оказалось, собрался я слишком быстро, поэтому я решил прогуляться пешком, заодно и проветрить голову. было страшно. я дрожал от одной мысли, что увижу его, а что будет, когда до произойдет? не хочется так откровенно показывать, насколько мне было плохо без него. ведь он сам наверное жил припеваючи, растоптав моё сердце. но может, он хотя бы расскажет, что заставило его бросить меня. видимо, надеяться остается только на это. пока я был в своих мыслях, на горизонте показалась вывеска нужного кафе, а на телефон пришло сообщение «я на месте, жду тебя». что ж, необходимо сделать один шаг, всего лишь один, чтобы пересечь порог кафе и взглядом найти человека, который принес мне столько боли и счастья. один шаг. шаг в пропасть, в которой я умру или шаг в будущее, в котором дышать будет легче. шаг сделан. он сидел на месте у окна, лениво разглядывая прохожих. колокольчик на двери привлёк его внимание. мы встретились глазами. было еще больнее, чем я мог представить. эти глаза не изменились. глаза цвета корицы, в которых я утонул однажды без шанса на спасение. глаза всё те же. говорят, что глаза зеркало души. но тогда почему эти глаза такие холодные? такие бесчувственные, словно они смотрят на чужого человека. хотя, возможно, так и есть? я уверен, что его душа всё та же. или я путаю уверенность с надеждой? в таком случае, я надеюсь, что душа осталась такая, какой я ее помню. светлая и сладкая. я первым отвёл взгляд, так как у меня не хватило сил продолжать смотреть на человека, для которого я раньше был всем. опять же, я только надеюсь на это. сняв куртку, я подошёл к столику, за которым сидел феликс. я пытался идти как можно медленнее, словно оттягивая болезненный разговор. вдруг мне придется делать вид, что я не испытываю к нему никаких чувств? тогда я просто уйду. он, кстати, не особо изменился. всё тот же блонд, только с отросшими темными корнями, несколько жёсткий взгляд карих глаз, пухлые губы, вечно пересыхающие, от чего он постоянно их облизывал. интересно, они все еще такие же мягкие и приятные на вкус? хотелось бы проверить. кажется, я слишком долго смотрел на эти самые губы, так как они изогнулись в легкой усмешке. но не злой. это было просто как добрая усмешка друзей, когда ты говоришь какую-то нелепую, но смешную ерунду. во рту скопилась противная вязкая слюна, которую не было возможности проглотить. я волнуюсь. я и не заметил, как мои конечности даже немного посинели и были ледяными, хоть в помещении и было тепло. это главные признаки того, что я нервничаю. и феликс должен это помнить. судя по взгляду, которым он окинул мои руки, он действительно помнил. я не мог начать разговор первым, поэтому просто сидел и наблюдал за человеком напротив меня. так близко, но одновременно так далеко. нет возможности поцеловать, обнять, или хотя бы улыбнуться. благо, к нам подошёл официант, так что я немного ожил, и, сделав заказ, продолжил смотреть на феликса. кажется, он заказал только чай. когда официант отошёл, феликс посмотрел на меня в ответ. я не успел отвести взгляд, так что сразу покрылся идиотским румянцем. как глупо. на мгновение показалось, что в глазах феликса промелькнуло выражение нежности, то выражение, которое я так часто видел, будучи с ним в отношениях. наверное мне показалось. я ждал, пока он начнет говорить, а он, видимо, делал то же самое. мы оба молчали, рассматривая друг друга, стараясь не сталкиваться глазами. как будто он тоже боялся. но чего ему было бояться? я боялся наткнуться на холодный, как айсберг взгляд. а он мог спокойно смотреть мне в глаза, ведь они, кажется, излучали слишком сильную для обычного человека любовь. мы могли бы сидеть молча ещё долго, но я понял, что нужно брать разговор в свои руки. решил начать аккуратно и максимально нейтрально. — и зачем ты меня позвал сюда? феликс словно очнулся ото сна. он даже показался смущенным, но это выражение лица быстро сменилось безэмоциональным. — поговорить хотел, — логично, что для этого люди зовут кого-то в кафе, но поточнее нельзя? — так говори. я и сам удивился, как холодно и отчасти жестоко прозвучала эта фраза из моих уст, так что даже феликс едва заметно вздрогнул. неужели это причинило ему боль? — во-первых, я хотел бы попросить прощения. я действительно поступил неправильно, и наверняка это было ударом для тебя. извини. — не поздновато ли для извинений? прошло полтора года, а ты только сейчас решил признать свою ошибку? думаешь, я от этого сразу расплачусь от счастья и мы станем друзьями? — я не хотел быть таким жёстким, но я потерял контроль над собой, — ты не просто поступил неправильно, феликс. ты растоптал меня. растоптал всё, что было между нами. ты плюнул на меня и мои чувства. просто ушёл. надеюсь, ты нашёл своё счастье и начал новую жизнь. иначе всё было напрасно. знаешь, я иногда даже жалею, что мы вообще встретились в том магазине однажды. возможно, если бы тебя не существовало в моей жизни, я мог быть сейчас счастлив. нашёл бы любовь всей своей жизни, которая точно не бросила бы меня в один день. но, как говорят, любовь зла, полюбишь и козла. а я полюбил человека, который просто ушёл из моей жизни, порвав все связи. закончив тираду, я устало выдохнул. не смел посмотреть на феликса, а когда все-таки сделал это, увидел, что по его щекам струились слёзы. он даже не пытался их остановить. просто молча выслушивал мои слова, наполненные отчаянием и злостью, и плакал. я даже хотел его утешить, но решил, что он полностью заслуживает слышать то, что я сказал. мне было больно делать вид, словно мне плевать на его слёзы, но я должен был это сделать, чтобы он хоть на один процент понял, какого это. — я... хёнджин, я п-правда... я хотел бы объяснить тебе всё, если ты п-позволишь мне, — настала его очередь заикаться. вся его маска безразличия полетела к чертям, было видно, что благодаря моим словам он внезапно понял, что я не справился с его уходом. ведь время не лечит. это придумали люди лишь для того, что бы утешать себя хоть чем-то. я кивнул в знак того, что внимательно слушаю. — в один момент я просто понял, что... что не хочу сидеть на одном месте, понимаешь? мне нужно путешествовать, знакомиться с разными людьми, отдыхать сердцем и душой. — но разве мы не делали это вместе? в чём была проблема? почему ты не рассказал мне о своих чувствах? я уверен, что мы всё решили бы. мы ведь путешествовали вместе, отдыхали, заводили новые знакомства. что произошло? — мой голос подвёл меня уже в который раз, от чего я мысленно застонал. — прости, хёнджин. думаю, мои чувства остыли. мне действительно жаль, что я так поступил, но я ничего не могу с собой поделать. два предложения и мой мир разрушен. я словно умер морально. как-будто все эти полтора года, что я мучался, были лишь подготовкой к такому исходу. за что судьба меня так ненавидит? я что, в прошлой жизни разлучил две родственные души, а потому, в наказание теперь сам не могу построить своё счастье? еще секунда, и я готов был упасть без сознания прямо на поле этого кафе, как вдруг феликсу приспичило почесать нос. я только тогда заметил, что до этого момента он держал руки под столом, а чай стоял не выпитый. более того, к чашке так и не притронулись. и, о боги, на его пальце было кольцо. сначала я подумал, что он наверняка забыл про кольцо и носит его просто так, но почему-то внутренний голос уверенно твердил, что забыть такое невозможно. это не может быть совпадением. — кольцо... ты его носишь, — от переизбытка чувств я наверняка произнес это шепотом, так что до феликса не сразу дошло, о чем я говорю. он посмотрел на меня, а после я увидел, как в его глазах вспыхивает страх и осознание. он переводит взгляд на свою руку, а я убеждаюсь, что он действительно помнит про клятву. это было очевидно по его реакции. но тогда зачем он соврал? в попытках причинить мне еще больше боли? чем я это заслужил? — я-я... я про него даже не помнил. если бы вспомнил, то обязательно бы снял, — он старался говорить спокойно и размеренно, даже можно было поверить в его слова, но он не смотрел мне в глаза. верный признак лжи. феликс всегда, абсолютно всегда смотрит на собеседника, когда разговаривает. если он этого не делает, что-то тут не чисто. дело принимало серьезный оборот. феликс зачем-то пытается убедить меня в том, что его чувства угасли. непонятно, какие у него мотивы, так что это я и планирую выяснить. — посмотри мне в глаза и повтори ещё раз. думаешь, я не помню, что ты боишься смотреть на человека, только когда врешь ему? я помню каждую деталь о тебе. буквально каждую. поэтому не будь таким самонадеянным, и не думай что можешь обвести меня вокруг пальца. для чего ты это устроил? для чего нужен этот цирк? признайся прямо, почему ты бросил меня в один день, почему ушёл, не объясняя ничего, почему не связался со мной раньше. объясни это всё. я старался говорить как можно резче и яснее, хотя внутри всё тряслось от осознания абсурдности ситуации. если два-три года назад мне сказали бы, что мы с феликсом будем сидеть в каком-то кафе не обнимаясь каждую минуту, а откровенно ругаясь и причиняя друг другу боль, я бы рассмеялся этому человеку в лицо. но всё именно так и есть. господи, почему это не может быть просто ужасным сном, от которого я сейчас очнусь. почему это всё происходит с нами, с парой, которая еще недавно души друг в друге не чаяла. почему, почему, почему. я отвлёкся от предаваний страданиям, когда услышал всхлип. потом ещё один. потом ещё и ещё. и вот, феликс уже не скрываясь рыдает. мы явно уже надоели посетителям своими разборками, ведь за громкостью голоса ни я, ни он не следили. я даже заметил, что какой-то мужчина у соседнего столика поднялся, явно направляясь к нам, но девушка, сидящая с ним (надеюсь всю свою жизнь она будет здорова и счастлива), схватила его за рукав и что-то прошептала, видимо прося не вмешиваться. спасибо ей за это, ведь не хватало мне ещё и мужика какого-то успокаивать. я искренне не знал, как реагировать на такое поведение феликса. утешить его? а если я сделаю только хуже? стоит говорить какие-то банальные фразы из разряда «не плачь», «не расстраивайся» или этим я только раззадорю его? но, как говорится, меньше слов и больше дела, так что я поддался своему эмоциональному порыву, и, встав и подойдя к феликсу, я обнял его. просто без слов, лишь обнимашки. я ведь говорил, что он их очень любил, а я старался таким образом выразить все свои чувства? поэтому я так и поступил сейчас. а он обнял меня в ответ. продолжая всхлипывать, слегка дрожа от избытка эмоций и шмыгая носом он обнял меня. как я по этому скучал. в тот момент я почувствовал тепло, разливающееся где-то в районе груди, я вновь почувствовал себя дома. только тогда я осознал, что целых полтора года жил без объятий феликса. как я вообще смог выжить без них? наверное, жил ради того, чтобы однажды наконец снова сделать это. обнять его. наконец, я медленно отстранился и заглянул феликсу в глаза. теперь он не прятал взгляд и смотрел на меня в ответ, не отрываясь. мы словно застыли в моменте, но у нас еще было достаточно не выясненных деталей, так что просто тонуть друг в друге не было времени. пока что. — так расскажешь наконец мне правду о том, почему ты ушёл в тот день? или мне стоит пойти домой и больше никогда тебя не встречать? феликс словно сжался весь при этих словах и стал еще меньше, словно маленький цыплёнок. но в тихом омуте черти водятся, и я испытал это на собственной шкуре, так что был весь во внимании. — я... в общем, примерно за н-неделю до моего... ухода м-меня изнасиловали, — моя челюсть была уже где-то на полу от шока, который я испытал при этих словах, — и я думал, что справлюсь с этим сам, п-поэтому решил никому не рассказывать, но... мне было очень плохо, я чувствовал себя ужасно, но не хотел этого показывать, чтобы ты не расстраивался. а потом я подумал, что тебе будет противно, если ты вдруг узнаешь обо мне такое. я ведь стал грязным и испорченным, — феликс всхлипнул, а я сжал его в объятиях. как кто-то мог причинить боль моему солнцу? — феликс, я... я не знаю что сказать, правда. словами здесь я не помогу, действиями тоже. как ты мог решить, что мне будет от тебя противно? ты буквально лучший человек в моей жизни, которого я люблю больше себя. я бы никогда от тебя не отвернулся, золотце, — я не был уверен, могу ли я снова использовать ласковые обращения, когда новый статус наших отношений еще не был обговорен. — прости меня, джинни. я поступил как идиот, признаю. но я правда боялся, что узнав правда, ты не захочешь меня видеть и порвёшь со мной все связи, так что я решил уйти, пока этого не случилось. — лучшая защита это нападение, да? — я горько усмехнулся. он боялся, что я причиню ему боль, поэтому причинил ее мне. пусть и не хотел, пусть и был под действием шоковых эмоций. но до этого мы ещё успеем дойти. — я правда сожалею, джинни. я почти сразу понял, что повёл себя как дурак, но не возвращался, потому что решил, что ты меня возненавидел и выбросил из своей жизни. вообще, я на это и рассчитывал, но мне было так больно. и я совсем не думал, как больно тебе. ты ведь не возненавидел меня, не вычеркнул, как лишнее воспоминание, а я так ужасно поступил. я не знаю, имею ли право просить простить меня. я, на самом деле, наверное и сейчас бы не звал тебя встретиться, постарался бы перетерпеть боль от твоего отсутствия, но подумал, что еще чуть-чуть и я свихнусь. я переваривал всю информацию и думал о том, что же ждёт нас дальше. естественно,я простил феликса. я простил его уже тогда, когда он позвонил, хоть тогда он еще не просил ни за что прощения. — идиот ты, феликс. полный кретин, — он поник, — мне до слёз обидно, что ты не доверял мне и подумал, что я способен на такое зверство, как бросить дорогого человека из-за того, что его изнасиловали. я люблю тебя. любил, люблю и буду любить. я готов простить тебя буквально за всё, хоть ты и напридумывал себе какой-то бред, из-за которого все вылилось в это. но я тебя не виню. то, что с тобой сделали — ужасно, и это наверняка сильная травма для тебя. поэтому я хотел бы лишь попросить тебя походить к психологу, чтобы смягчить последствия. лицо феликса с каждым моим словом становилось всё ярче. он действительно был рад, что я не держу на него зла. на реплику о психологе он усиленно закивал, так что я даже рассмеялся. кажется, небо проясняется и через тучи виднеется солнце. — тогда... что нам делать дальше? — а чего хочешь ты? — я внимательно посмотрел на него, отчего он залился очаровательным румянцем. — поцеловать тебя, — это было произнесено шёпотом, но для меня это были самые громкие слова. я ведь тоже хотел его поцеловать. он слегка наклонился ко мне и накрыл мои губы своими. они, кстати, остались такими же мягкими и сладкими, какими были в наш последний поцелуй. возникло слегка болезненное чувство ностальгии, от чего я незаметно сморщился, но продолжил целовать феликса. поцелуй был не нежным или горячим. он был жадным, мы кусали друг друга, посасывали и тихонько мычали от наслаждения. как давно мы оба этого ждали. мы накинулись друг на друга, как накидываются на бутылку воды после тяжелой тренировки. и это было прекрасно. мы словно заново изучали друг друга, боясь оступиться. *** прошёл примерно год с нашего возобновления отношений. феликс, как и обещал, ходил к психологу, который действительно облегчил его душевные страдания. я тоже был на паре сеансов, всё-таки то расставание было очень серьёзным испытанием моей психики, ведь у меня была самая настоящая депрессия. феликс от этого был сам не свой и вечно смотрел на меня виноватым взглядом, а когда была возможность, извинялся всеми известными ему способами. но, как я и говорил, я не держал и не держу на него зла, так что всё в порядке. теперь мы оба достаточно стабильные в любых смыслах люди, так что наши отношения снова стали здоровыми. мы поклялись друг другу, что будем обязательно рассказывать о проблемах и о том, что нас тревожит, чтобы это снова не вылилось в ситуацию, подобную той. всё действительно налаживалось.