burn.

я пытался, но я не думаю, что, может, это я всё испортил. я дал всё, что мог, но, видимо, этого всегда было недостаточно.

глаза щипет, до невозможности щипет, но такер не моргает и не опускает голову - он не даст горячим слезам побежать по горячим щекам. всё тело и без того горячее, и без того полыхает огнём. такер помнит первые дни, недели, месяца до встречи с доной. никакого пожара в грудной клетке или под кожей, никакого пламени на щеках, никакой ежедневной лихорадки. ничего горячего. ясная голова и тихое сердце - вот каким был такер до встречи с доной. когда фалка объявили учеником целителя, такер думал что боги смеются над ним. теперь он не спрячется. ведь уже тогда в его груди задымился фетиль, уже тогда угли затеплились. а он лишь увидел дону. естественно, когда он подошёл к ней, всё ухудшилось; волоски на теле будто вспыхнули, обдавая незнакомым жаром и...болью. и естественно, от цепкого взгляда фалка не укрылись метания брата во сне и ежеминутные обливания водой. когда фалк произнёс эти страшные слова, такеру хотелось заткнуть уши. только он понимал, что от правды не убежишь и не спрячешься, от самого себя не скроешься. он пытался. но мысли и огонь догоняли. - ты встретился со своим спутником жизни. - фалк сказал это серьёзно. не так как сестра, например, не кричал и не захлёбывался от радости. словно он понимал, насколько это неприятно - гореть изнутри. словно он тоже считал это не даром, а проклятием. мама тоже приняла это спокойно. отец стал хвалиться всему племени, а она лишь села перед ним и поцеловала в лоб. её губы были сухие, а вот глаза такера влажные. мама ещё долго обнимала его в тот день. а ночь он провёл с фалком - уснуть было выше его сил. когда дона сама подошла, сердце пропустило удар. совет, лишь на котором они и могли видеться, словно исчез, переместился в другое место. или же они словно оказались под водой. дыхание спёрло, звуки исчезли. не исчез лишь пожар. это и стало доказательством того что они ещё в лесу. хотя, такер был бы не против сигануть в озеро. лишь бы не этот жар. лишь бы дона не смотрела на него так. с мольбой, с интересом, с болью. а когда она сказала что ей жарко, внутри такера что-то оборвалось. что-то, что так долго натягивалось. с того совета они оба ушли словно в тумане. ни он, ни она не помнили ничего кроме удушающего жара и взгляда своего спутника жизни. хотя, дона тогда ничего не понимала. такер ей даже позавидовал. такер прекрасно помнит момент когда они скрылись в кустах и впервые оказались ближе чем на расстоянии трёх метров. у доны невероятные двухцветные глаза - изумрудный и небесный сплелились в чудной танец в её радужке - и очаровательные густые серебряные волосы, собранные в два хвоста. ещё у доны блёклые веснушки на носу и пухлые щёчки. дона вся пухлая, но прекрасная охотница. дона в целом прекрасная. они рассматривали друг друга около пяти минут, затаив дыхание. совет почти закончился, когда дона рвано выдохнула своё имя. а такер, момент спустя, шепнул ей своё. они одновременно развернулись и быстро шмыгнули к своим воителям. сердце гулко ухало в груди, да так, что давн силой пришлось уводить брата. даже в вечерний патруль его не пустили, сказали отлёживаться. но какой там. до самой ночи такер шлялся по лесу, воображая всякое и пугая дичь. ему представлялась дона в бою, дона на озере, дона спящая. и ему бы хотелось сражаться рядом с ней, купаться с ней, приобнимать её во сне. но это кажется нереальным. хотя, мама с папой же не обжигаются уже много лет. хотя, мама с папой живут в одном племени. мама показывала детям шрамы от прикосновений ещё юного отца. давн присвистнула, фалк нахмурился, а такер испугался. ещё ребёнком он подумал, что не хотел бы так обжигать своего спутника. но он уже не ребёнок. но он всё ещё не хочет обжигать своего спутника. свою голубку. свою дону. мысль о том, что на нежной коже доны могут появиться такие кошмарные ожоги от его прикосновений, бросала такера в дрожь. мысль о том, что дона может плакать из-за него, страдать и мучаться из-за него, рвала его сердце на кусочки. такер был сильнее предрассудков окружающих, но не сильнее самого себя. даже думать о новой встрече с доной было больно. больно и обидно. - почему боги так жестоки? почему именно ожоги? - бессильно спрашивал такер у фалка. он-то должен знать. он ведь может говорить с богами. - обжигать любимых людей это проклятие. - не ко мне вопрос. - отрезал фалк. он тоже стал каким-то вспыльчивым и растерянным. догадка прострелила голову такеру. - ты тоже... горишь? - севшим голосом спросил он. фалк не обернулся, не ответил, но такер увидел как брат закусил губу и нахмурил брови. и этого было достаточно. от брата он вышел разбитым вдвойне. у окружающих и знакомых, конечно, тоже были ожоги. у такера их не было и его подстёбывали и вкрадчиво спрашивали одновременно: неужели его спутница из другого племени? в ответ такер молчал. а что он должен сказать? "да, и мне плевать на это"? "да, но я не хочу ранить её"? разве можно так ответить? когда дона на очередном совете в их кустах, где они встречались ежемесячно (отчего такер страдал, но не мог отказать своей голубке и самому себе), аккуратно сжала его руку, что-то взорвалось. либо в них обоих, либо где-то рядом с ними. дона почти вскрикнула, а такер лишь зажмурился. а когда открыл глаза, увидел, как по бледной щеке доны медленно скатывается слеза. такеру захотелось прижать дону к себе, провести пальцами по её лицу, но он лишь убрал свою руку из её ладошки. ведь если он обнимет её, дона начнёт уже рыдать. и тогда такер умрёт. умрёт в своих же глазах. дона влажными глазами взглянула на свою ладонь. ожог уже начал зудеть и щипать, болел невыносимо. хотелось окунуть руку в ледяную воду, но от этого было бы лишь хуже. такер чувствовал её боль, потому что у него самого на руке начали образовываться пузыри. - неужели так будет всегда? - всхлипнула дона сквозь сжатые зубы. у такера пропал голос, он понятия не имел что ответить. нет, конечно так будет не всегда. особо сильные ожоги станут шрамами, но остальные пройдут. пройдут, когда вы полностью примете и осознаете это чувство. тогда вы перестанете обжигаться и гореть. когда вы будете вместе, весь обжигающий пыл пройдёт. но им не суждено быть вместе. им суждено сгорать и обжигаться до конца своих дней. чёртовы боги. так они и просидели в молчании до конца совета, лишь вздыхая и робко глядя друг на друга. дона не убирала свою ладонь, она всё ещё лежала рядом с ногой такера. словно она хотела коснуться его ещё раз. дона ещё чуть-чуть всхлипывала, а в голову такера закралась мысль что, может, дона плачет уже не от боли, а от несправедливости? тогда, может, у них не всё потеряно? совет закончился, а всё что запомнил такер это мокрое от слёз лицо доны и зудящий ожог. дона невероятно красива когда плачет. и когда смеётся, дона тоже краше всех на свете. дона красива всегда и везде и это удивительно. дона удивительная. а ещё удивительно, что такер может так переживать и волноваться за кого-то. нет, не кого-то. а за лучшую девушку в мире. первой ожог заметила давн. потом фалк. а потом уже всё племя знало об этом и пыталось едва не пытками узнать кто же спутница такера. он так устал, что попросту сбежал из племени, предупредив лишь фалка. он единственный не приставал к брату с расспросами. он не планировал идти к территории грозового племени. ноги сами принесли его. да и очнулся он от своих мыслей лишь когда увидел чужие зарубки на деревьях. но даже не это заставило его остановиться, а дона, стоявшая по ту сторону. словно она ждала его. не проронив ни слова, они двинулись навстречу друг другу. остановившись на самой линии разделения территории, в дюжине сантиметров друг от друга, они молча глядели друг на друга, заглядывая в чужие глаза напротив. дона подняла руку - такер последовал её примеру. они не касались друг дружки, но запястье и без этого взорвало пламенной болью. ничего, кроме проклятого пожара внутри, не мешало им сжать руки и не расцеплять их никогда. - встретимся у заброшенного дома городских. - едва слышно шепнула дона и, развернувшись, бросилась прочь. такер стоял как громом поражённый. это что, правда? реальность? дона готова нарушить закон ради него? невероятный абсурд. невероятное чудо. они буквально облюбовали это место, сделав его своим. на совете они старались уже не прятаться, потому как стали жертвами подозрительных взглядов соплеменников. почти каждую ночь они были вместе. и с каждым разом заходили всё дальше. лишь спустя месяц такер смог вновь коснуться доны. коснуться её плеча и, увидев ужасный ожог, обнять её полностью. боль незамедлительно охватила всё тело, словно вырывая нервы и сжигая кожу. дона держалась минуту, после чего зарыдала. тихо, едва слышно, но надрывно. при этом, она сжимала такера так, словно он мог исчезнуть. такер так же, буквально, вцепился в любимую, проклиная всех на свете. это было больно. но невероятно. сгорать в объятиях друг друга было невыносимо и чудесно одновременно. любить дону было невыносимо и чудесно одновременно. и пусть всё идёт к чертям. племена, лес, город, боги, мир. лишь бы они стояли вот так. лишь бы это адское пламя погасло. и вот, не поднимая головы чтобы слёзы не катились, такер осторожно сдирает струпы с ожогов, вспоминая всё что произошло с момента появления доны. всё горит: от боли, от любви, от гнева. но такер сдирает ногтями корочку с ожога на плече и всхлипывает. эта боль ужасна и несправедлива, весь этот мир болен и несправедлив. когда вместо бурой корочки на месте ожога видно лишь розоватую стянутую кожу, такер льёт на неё воду и шипит, бьёт руками об землю, но не останавливается. что он делает? зачем? чтобы отвлечься от навязчивых мыслей о том, что он ранит дону. чтобы наказать себя за это. нет. он делает это, чтобы вновь почувствовать эту боль, в надежде уловить то ощущение, что было рядом с доной. но всё не то. не то что было с доной. тогда такер вздыхает и прекращает свои мучения, закрывая глаза и позволяя слёзам сорваться с каштановых ресниц. луна освещала лес, серебря ели, листву, кочки. и было в этом что-то хорошее: в звёздах, в луне, в самой ночи. но в этом не было доны. осторожно перешагнув сломанные балки, что валялись здесь, как кажется такеру, всегда, он оглядывается, надеясь увидеть дону. ну, или что-то, что скажет о том, что она здесь. - такер. - радостный вздох за спиной заставил его вздрогнуть и молниеносно развернуться. да, это была дона. дона, чьи волосы в свете луны сверкали как чистейший поток реки. дона, чьи глаза сияли ярче звёзд. дона, что завладела сердцем такера, бережно храня его в своих шершавых ладошках. - дона. - с придыханием шепчет такер и подходит к ней. - я скучал. - я знаю. я тоже. - улыбается дона, неловко глядя в сторону. - как твои ожоги? - нарочито бодрым тоном спросил такер, когда у самого внутри что-то с грохотом падает и разбивается. - хорошо. джей знает своё дело. всё время ворчал, какая это глупость - ожоги от любви. - хихикает дона, но такер видит как блестят её глаза. - а твои как? это был ужасный, неправильный диалог. не так должны они проводить отведённое им время, и без того небольшое. не об этом они должны говорить. несмотря на это, такер всё же отвечает: - бывало и лучше. - он едва не говорит правду (что всё плохо), но вовремя прикусывает язык. но поздно. дона тоже заметила его ложь. она хмурится и тихо просит: - покажи мне. такер мог бы отвертеться, просто проигнорировать просьбу, в конце концов, но это было бы выше его сил. притворство перед соплеменниками, семьёй, друзьями - этого и так хватало с лихвой. он не мог обманывать ещё и дону. вздыхая, такер наклоняется к доне и оттягивает ворот рубашки, обнажая изуродованное плечо. дона закрывает глаза и поджимает дрожащие губы. - ты сам это сделал? - слёзно, но жёстко спрашивает дона. такер кивает и дона издаёт непонятный звук: то-ли всхлип, то-ли смешок. - зачем? - дона открывает глаза, которые превратились в бездонные озёра боли и беспомощности. - чтобы ещё раз вспомнить тебя. дона, я дышу тобой. я живу тобой, я горю тобой. ты лучшее что было и есть в моей жизни. мне неважно что мы из разных племён, пусть все они сожалеют об этом, а не мы. это несправедливо, это больно, это тяжко. я хочу быть рядом с тобой ежедневно, ежесекундно. я хочу просыпаться и засыпать с тобою, хочу охотиться и сражаться с тобою. хочу гореть вместе с тобою. но я не хочу обжигать тебя. не хочу видеть твоих слёз и твоей боли. и я не знаю что делать. всё это вырвалось само собой, такер не планировал говорить это всё сегодня. и говорить в целом, если по-честному. дона слушала его с нарастающим волнением и под конец его тирады, её ресницы задрожали от слёз. да и самого такера била крупная дрожь. - я люблю тебя, такер. - тихо говорит дона, смаргивая слёзы. такер молчит, внезапно осознав, что нашёл выход из той темноты в которую загнал себя сам. непроглядной, вязкой, удушающей темноты. его мрак разрезал луч света, протягивая руку к выходу. и такер ухватился за неё, позволил вытащить себя на свет и облачить все шрамы души и ожоги тела. - я тоже люблю тебя, дона. - отвечает такер и подаётся к её лицу. когда их губы соприкасаются, такер готов к невыносимой боли, но вместо этого он чувствует как подрагивает дона, какие мягкие у неё губы и как тонко от неё веет ягодами. он успевает поразиться этому, но не поддаётся этому чувству, упиваясь другим. другим, совершенно новым чувством, которое дона отдавала ему целиком и полностью. в забытие, он осторожно касается её шеи рукой, а дона в ответ дотрагивается ладошкой до его груди. воздуха хватало обоим, но обоим стало не хватать родных глаз спутника. поэтому такер и дона разорвали поцелуй одновременно. дона чуть улыбалась, на щеках играл живой румянец, а глаза сверкали ярче звёзд, ярче солнца и луны. внутри такера разливалось настоящее тепло; не тот пожар, что горел в нём ежеминутно с момента встречи доны, а что-то новое. что-то более нежное. что-то на подкорке сознания настойчиво гудело, заставляя такера вновь начать думать. опустив взгляд, он понял что его так расстревожило. ладонь доны. его руки. и никаких ожогов. ни на груди такера, ни на шее доны. - дона... - выдохнул вмиг охрипшим голосом такер. но она лишь счастливо улыбнулась, кивнула и быстро поцеловала такера в нос. она заметила и всё поняла раньше чем он. не в силах совладать с переполнившим счастьем, такер подхватил дону, сжал её в объятиях, чмокнул в щёку, затем в лоб. дона приглушённо смеялась, пряча лицо за ладонью (им всё же попадаться нельзя), а такер готов был сбежать из племени, бросить всё и всех, лишь бы дона не прятала свой чудесный смех. но, пока что, всё что у них есть, это ночь, которая лишь началась и которая полна всего самого прекрасного. конечно, на утро, такер едва встал с постели. получив нагоняй от матери, которая собирала патруль, такер отправился на охоту. едва ли он замечал удивлённые переглядывания соплеменников, поражающихся столь спокойному такеру. конечно, за месяца лицезрения унылого и потускневшего воина, они позабыли что такер может улыбаться. тихо, скромно, словно для самого себя. впрочем, именно что для себя. ведь теперь они с доной неразрывно связаны. всё медленно налаживалось. ожог, который такер грубо расковырял, всё же затянулся шрамом, но остальные ожоги исчезли бесследно, что неимоверно радовало такера. ведь это значило, что и ожоги доны исчезли. и дона и впрямь с улыбкой от уха до уха показывала такеру абсолютно целые, не считая боевых шрамов и ссадин, руки и ноги. а такер лишь смотрел на её улыбку, её глаза, впитывая вместе с солнечным теплом счастье доны. хотя конечно, её счастье было в разы нежнее, тревожнее, теплее и попросту приятнее чем солнце. давн долго добивалась имени спутницы такера и, так и не узнав его, обиделась. вернее, сделала вид что обиделась. потому что уже на следующий день сестра канючила брата в отряд. тот, конечно же, согласился. мама, кажется, поняла всё. потому что каждый раз, глядя на сына, в её глазах зажигались хитрые искорки. но, как бы там ни было, она лишь поздравила сына со "снятием проклятия" и потрепала его по волосам (как не делала очень давно). вспоминая всё прошедшее за последние дни и недели, такер не заметил как подошёл брат. такер сидел под елью, спиной прислонившись к шершавой холодной коре, вдыхая влажный воздух и наслаждаясь тишиной. с доной они договорились встретиться через два дня. их отсутствие начали замечать, но это совсем не тревожило его. он что-нибудь придумает. непременно. для доны и их общего счастья - что угодно. - однажды придётся открыть эту тайну. - вполголоса известил о своём присутствии фалк. такер открыл глаза и взглянул на рыжего братца слегка затуманенным взором. - однажды. но не сейчас. - согласился такер и двинулся в сторону, освобождая целителю место. - мне не скажешь? - поинтересовался фалк, усаживаясь рядом с братом. такер отрицательно мотнул головой. фалк лишь задумчиво кивнул, глядя куда-то в сторону. неожиданно такер вспомнил об их давнем разговоре. как там его горение? - каково это, не гореть каждый день? - резко спросил фалк, поворачиваясь к такеру. - непривычно. - спустя несколько минут молчания ответил такер. - но мне кажется, что пожар никуда не исчезает. мне кажется, он просто успокаивается. перестаёт обжигать и начинает греть. такер заглянул в глаза брата и увидел как внутри него что-то одновременно и рухнуло, и срослось воедино. словно одна надежда умерла и воскресла вторая. - такер, - взволнованно позвал фалк. - что мне делать, если у меня не спутница жизни, а спутник? такер слегка опешил от такого неожиданного признания. но не успел он и слова сказать, как фалк неожиданно стащил с себя рубашку, открывая вид на обожжённое плечо и руку. словно его спутник резко схватил его, потеряв опору. словно ему была нужна поддержка. - но ты ведь целитель... - словно в тумане выговорил такер и понял что ранил брата в самое сердце. понял, потому что увидел как заблестели его ясные голубые глаза, словно потемневшие от тревоги. - а знаешь что? плевать. на всех. на этот закон дурацкий, на богов, на племена. это они должны жалеть об этом. - решительно заявил такер, придвигаясь к брату и осторожно приобнимая его за плечо. - ты ни в чём не виноват. фалк усмехнулся, затем всхлипнул и, наконец, положил голову на плечо брата. такер смог спокойно выдохнуть: фалку тяжело, но у него непременно всё будет хорошо. ведь фалк сильный. он справится.

***

такер затруднился бы сказать, с какого именно момента он перестал слушать советы вообще. все новости текли мимо него, как вода огибает камень, что лежит посреди ручья. но как же хорошо иметь болтушку сестру, которая перескажет тебе все новости по несколько раз за вечер. а всё что интересовало его на советах - это изумрудно-небесные глаза в толпе грозовых воинов, что были также неизменно направлены на него. вот и сейчас, дона скосила глаза и улыбнулась. стоящая рядом с ней её сестра, хмуро осматривалась, но ничего такого, кажется, не замечала. такер едва заметно кивнул в сторону кустов, где они с доной, по обыкновению, прятались. дона, также едва заметно, кивнула. прошло несколько утомительных минут, которые были заполнены новостями речных воинов, прежде чем такер краем глаза заметил как от толпы грозовых воинов отделилась серенькая фигурка. такер уже было развернулся, когда зацепился взглядом за брата, сидевшего рядом с наставником у большого дуба. в его виде было нечто до боли знакомое такеру - то состояние, при котором ты находишься где угодно, но только не там где твоё тело. задумчивый взгляд фалка был направлен ни на толпу, ни на предводителей, а лишь на одного - целителя из грозового племени. тот сидел хмурым на противоположном конце поляны, расчёсывая руку. мысль переросла в догадку, а та уж закрепилась осознанием, причем настолько тяжёлым, что у такера заболела голова. однако, долго стоять было бы глупо, поэтому такер шмыгнул в кусты, где его ждала дона. - ты чего задержался? - шепнула дона, обнимая такера и вдыхая его запах. тот обнял её в ответ, размышляя отвечать ли на вопрос. - ничего, задумался. - улыбнулся такер, заправляя серебристую прядь волос за ухо доны. как бы там ни было, чувства фалка прежде всего его чувства. а он бы точно не хотел говорить девчонке из другого племени о своём спутнике. такер и дона сели прямо на траву, держась за руки. им не нужны были слова, они видели и чувствовали тепло друг друга - и этого было достаточно. поэтому дона прильнула головой к груди такера, прикрыв глаза, а такер слушал запах доны, разбирая его на мельчайшие составляющие. - а если мы однажды поссоримся? - неожиданно спросила дона, поднимая голову. - помиримся. а если начнём обжигаться, будем искать выход с другой стороны. - уверенно ответил такер, гладя спутницу по спине. - а как же мы будем дальше, в будущем?.. - дона не договорила и такер понял что она очень переживает об этом. осторожно взяв её за лицо, такер собрал всю нежность что была внутри и поцеловал дону в лоб. затем коснулся своим лбом. - я не знаю, дона. ничего не знаю кроме двух вещей. что я люблю тебя и что я сделаю всё, лишь бы мы были вместе. помнишь? мы будем гореть лишь вместе, никак не поодиночке. дона счастливо улыбнулась и вновь прильнула к груди такера. он же, в ответ, сжал её в объятиях, целуя прямо в макушку. и было неважно что приближаются голые деревья, неважно что они из разных племён, неважно что совет скоро кончится. они здесь и они сейчас. они любят и они горят. а ещё они вместе. и пока они вместе, ни на теле доны, ни на теле такера, не появится ни одного нового ожога.