от нас останутся осколки

      В одно объятие впихнуть всю не полученную за 16 лет нежность. Он не ненавидит родителей - не может. Ведь те, оказывается, любили его. Ошибку совершил он сам - когда не смог в эту любовь поверить. И он допускает вторую, такую же - когда сомневается в брате.       Вей Ин же... Вань Инь горько кривится — Вей У Сянь никогда не сомневался, что его любят. Ну конечно. Идиоту сомнения вообще не знакомы. Как ты мог - хочется закричать - как ты мог согласиться на это?! Пять из десяти! Половина! А если б ошибка? Что тогда? Оставил бы беззащитную шидцзе и разгромленеый клан? Зато ни о чем не жалеешь!.. Глупец!..       Хочется кинуться на него, может врезать или обнять - да толку то - теперь. Поздно.       Сложно ли это? Восстанавливать клан, когда опереться можно лишь на лживых интриганов из Лань Лин Цзинь, несмыслящих в политике медведей из Цин Хе Нэ да равнодушно-безучастных Гу Су Ланьцев, у которых и своих проблем предостаточно.       Цзян Чен жил на войне, или вернее - он ей и был. Вечная борьба, сражения, бои - с собой, с окружением, с племянником, да с самой жизнью!       Ничто не даётся просто так. И нужно не просто сражаться - побеждать. Всегда. Постоянно. Вопреки всему.       На всех его доброты не хватит. Её вообще почти ни на кого не хватает. Цзян Чен смотрит на остатки Веней и чувствует только ярость. Он знает что те помогли им. Только это не тушит внутренний пожар - раскаляет ещё больше. И умом он вроде понимает, что должен помочь. Что ему следует ощущать жалость и сострадание. Чтож. Тонкие губы кривятся в усмешке. Сердцу не прикажешь.       Вей Ин уходит.       Он сражался за всех кроме самого Цзян Чена. Стоит ли того горстка погорелых Веней - ведь там одни старики да не мощные. И в чем смысл? Это опять оно? Блядское 'достичь невозможного'?!       Цзян Чен больше не улыбается. Ему хочется сказать я больше не могу - поэтому он сжимает губы крепче. Он может. Сможет. Достичь невозможного.       Он был на каком-то дурацком пиршестве Ланей.       И Вей Ин, бессовестный клоун, столько раз позорящий его, ведёт себя достойно - относительно конечно, но - он не шумит, не пристаёт к заклинателям, не жалуется...       Сколько раз Цзян Чен просил его быть тише, вести себя благопристойно, не позорить его и их клан, в конце концов!!       И он никогда, никогда не думал, как это отразится на Цзян Чене.       Теперь же... Вань Инь ждёт, когда внутри него вспыхнет привычный огонь ненависти, вот сейчас, сейчас и... Ничего. Уже ставшее привычным устало-глухое раздражение, немного насмешки и все. Ненавидеть придурка не получается.       Цзян Чен хмурится.       «Ведь он бросил меня...»       —Но, Цзян-сюн... Он же, в нектром роде, всегда был рядом... - Ради Небожителей, не смотри на меня таким взглядом! - не подводил тебя, был поддержкой и опорой...       «Унизил, отдав ядро...»       —Слегка лицемерно с моей стороны, а?..       «Из-за за него погибли...»       —Нет. Сам знаешь, что нет. Цзян Чен прикрывает воспаленные глаза. Ненавидеть Вей Ина не получается все равно.       А любить его... Вей Ина любить больно. Цзян Чен по себе знает. Но Лань Ванцзи будто и не замечает этого, без сомнений принимая всю эту боль, и бессловно благодарит судьбу. Цзян Чен уже ждёт вспышку злости и зависти - он то так полюбить не может - но чувствует только раздражение. И немного, где-то совсем на дне своего сердца счастье. За своего глупого бесполезного шисюна, что смог найти свою любовь.