***
Утром Луи просыпается на несколько часов позже, чем планировал, замечая, что не услышал будильники, что он ставил на утро, но его голова болит не насколько сильно, как он рассчитывал, так что он не сильно расстраивается. На стенах комнаты играют лучи солнца, когда Луи встаёт, идя в ванну, чтобы принять душ и почистить зубы. Сегодня уже среда, а следующая пятница — последний срок сдачи письменной работы, но, если честно, Луи кажется, что его скорее отчислят из университета, чем он напишет ее в срок, но он все же решает попытаться, поэтому смотрит часы работы кофейни внизу улицы, второй рукой держа зубную щетку. С 9 до 22, ему более, чем подходит. Перед выходом парень перекусывает небольшим бутербродом с сыром, рассматривая пепельницу на подоконнике. Томлинсон думает, что ему стоило бы перестать курить, но ничего не может с этим поделать. (На пачках сигарет пишут, что курение убивает, хотя на самом деле убивает человеческое безразличие, безответная любовь и ненависть.) Парень кладёт в рюкзак ноутбук и несколько книг, что взял в библиотеке, после накидывая на плечи чёрную джинсовку и выходя из дома. Сегодня жарко, асфальт кажется раскалённым под подошвой обуви, а небольшие камушки на дороге блестят в свете солнца. Луи включает что-то из Hurts, выдыхая и полностью растворяясь в музыке на несколько мгновений.***
Луи заказывает чёрный кофе и садится за небольшой столик у стены, потому что там есть розетки. Его работа написана, наверное, на три процента, и это какая-то катастрофа, на самом деле. Он включает ноутбук и открывает одну из книг, где на полях написано слишком много замёток чёрной ручкой, за что, как ему кажется, ему навсегда запретят вход в библиотеку или как минимум заставят платить штраф, но ничего не может поделать с этой привычкой. (Так же, как и с привычкой курить по три сигареты на голодный желудок по утрам и влюбляться в людей, которых не следовало бы любить.) Когда объявляют его заказ, Томлинсон встает, и чуть не падает, спотыкаясь о провод от ноутбука, лежащий на полу. Кофе на вкус слишком пережаренный, и Луи вообще не чувствует ноток жёлтой сливы и абрикоса, как обещала ему небольшая бумажка с описанием зерна, которую ему дали вместе с напитком. Луи немного интересуется кофе, и хотел бы поработать в кофейне после того, как закончит университет. Или параллельно, он ещё не знает. Честно говоря, ему кажется, что если бы на зерне писали, что оно имеет нотки отчаяния, это было бы более реалистичным, потому что это то, что чувствует во вкусе он.***
Когда Луи дописывает двенадцатую страницу — наверное, это правда неплохой прогресс за день — его прерывает парень, подошедший к столику. На часах около шести вечера, у Луи болит спина, а головная боль все ещё не прошла с утра, и ему приходится остановить очередную из песен Конана Грея, чтобы услышать, что он говорит. — Прости? — переспрашивает Томлиносон, поднимая голову, и спустя несколько секунд к нему приходит осознание. На парне надета рубашка с маленькими чёрными пальмами на ней, короткие волосы находятся в беспорядке, а на ногах жёлтые конверсы, и, черт, это же он вчера угощал его напитками в баре. Луи начинает немного тошнить, и он думает, что это все же из-за похмелья, а не из-за волнения. — У тебя не будет зарядки для ноутбука? Я забыл свою дома, — говорит он. Луи кажется, что это не сильно похоже на реальность. Он далеко не единственный, кто сидит здесь с ноутбуком, но зеленоглазый — Томлинсон уверен, что вчера запоминал имя, записанное на бейджике, но это было до джин-тоника, так что, — подошёл именно к нему. — Эм, да- конечно, — пока Луи отключает зарядку от ноутбука, парень продолжает: — Ты вчера был в баре, да? Я узнал тебя. Ты Луи, верно? Ладно, Луи не помнит, чтобы говорил ему своё имя. Он чувствует себя очень неловко, и ему кажется, что лучше бы он остался дома и его отчислили из университета. — Да, я-. Да, — Томлинсон протягивает зарядку парню. Тот широко улыбается в ответ, после чего благодарит и уходит к своему столику. Луи выдыхает, проводя ладонью по волосам. Наверное, после такого ему не стоит удивляться, почему у него в жизни все настолько в беспорядке.***
Парень-тире-бармен уходит из кофейни только под закрытие, и Луи соврал бы, если бы сказал, что не смотрел, как парень пьёт айс-латте, что-то просматривая в своём ноутбуке, но сейчас это не имеет никакого значения, потому что они вряд ли когда-либо встретятся снова. — Спасибо, ты правда спас мне жизнь, — говорит зеленоглазый, протягивая провод обратно, прежде чем подмигнуть и уйти. Луи смотрит на его отдаляющийся силуэт сквозь большое окно кофейни. На улице уже смеркается, в некоторых домах зажигается свет, а птицы больше не кричат в небе. Томлинсон захлопывает крышку ноутбука, бросая взгляд на зарядку, и замечая там небольшую записку. Ты мне понравился, знаешь? — Гарри. х — было написано мелким почерком, таким, как Луи сам иногда пишет, когда нервничает (хотя ему почему-то кажется, что бармен не волновался вовсе), и номер телефона чуть ниже. Томлинсон не уверен, что может вспомнить, как снова дышать.***
Следующей ночью Луи тратит чуть больше времени и сигарет, чтобы решиться позвонить по указанному номеру. Он все ещё думает, что парень пошутил, и указал номер какого-то сорокалетнего мужика вместо своего. (На самом деле, ему правда сложно поверить, что он может понравиться кому-то. Наверное, сложно избавиться от того, что тебе внушали три года подряд, но он правда пытается.) Он курит ещё несколько Мальборо и разрывает одну, рассыпая табак по подоконнику, прежде чем набрать номер. — Привет? Это я, Луи, — говорит он немного менее уверенно, чем надеялся. — Привет, — по голосу слышно, что парень улыбается. — Да, я узнал тебя. Снова. Томлинсон немного улыбается тоже, не замечая, как пепла на сигарете становится слишком много, и он падает ему на руку, от чего он шипит от боли. — Луи? Все в порядке? — голос теперь звучит обеспокоено. — Да, просто обжегся сигаретой. Мелочи, — он просто надеется, что его новое знакомство не закончится так же. (Ожоги от людей не похожи на ожоги от чашки горячего кофе утром или зажигалки, которую не успели вовремя потушить. Они не смогут пройти за пару недель, и о них нельзя просто забыть, помазав каким-то кремом.) — Оу, ты не сильно пострадал? Можешь попробовать приложить лёд, мне помогает обычно. — Я думаю, что через пару дней все пройдёт, так что не волнуйся, — отмахивается Луи, мельком глядя на свою руку. — Ты дал мне свой номер, ты хотел, эм- — Вообще, я думал предложить тебе встретиться, если честно, так что может сходим куда-то вместе? — отвечает Гарри. Луи смотрит на небо, пытаясь рассмотреть звезды сквозь небольшие участки чистого неба в тёмных облаках. Возможно, чуть позже начнётся гроза, хоть ее и не обещали в прогнозе. — Честно говоря, на этой неделе мы можем сходить только в кофейню, чтобы ты посмотрел, как я страдаю над своей университетской работой, — он удивлён, что говорит так спокойно после того, как парень, которые угощал его бесплатными коктейлями в баре в позапрошлую ночь, приглашает его на свидание? На другом конце слышится смех. — Это не страшно, я тоже работаю почти всю неделю. Может, тогда в воскресенье? Луи чувствует себя странно. Он слишком давно не ходил не свидания, слишком давно не чувствовал внутри себя что-то, кроме пустоты, и слишком давно не позволял себе утонуть в ком-то, как тонут корабли в океане, натыкаясь на подводные скалы. — Я не против, — отвечает он, пока в голове почему-то появляются картинки переплетенных пальцев и помятых простыней, что кажется чём-то не совсем правильным. Луи трясёт головой, пытаясь убрать эти мысли из головы. Ему, правда, страшно, и он думает, что прежде, чем влюбляться в кого-то с головой, стоит убедиться, что он не станет твоей тринадцатой причиной. (Первые признания в любви, разговоры до поздней ночью и танцы под дождем. Шрамы на ногах от когда-то разбитых коленей, поцелуи, которые заставляют кружиться голову, и засосы, что оказываются не космосом, а чёрными дырами. Розовые очки всегда бьются стёклами внутрь. Луи проверял это слишком много раз, чтобы повестись на это снова.)***
Они говорят несколько раз по телефону — один раз, когда Луи допивает третью чашку самостоятельно заваренного кофе и почти дописывает последний раздел, и второй, когда Гарри перед сменой учится мешать какой-то коктейль со странным названием, которое Луи так и не запомнил. Томлинсон говорит, что всегда мечтал встретить закат на берегу океана или как минимум на крыше с видом на город. ‘Я не могу пообещать тебе океан, зато окно моей квартиры как раз выходит на крышу. Она оранжевая и слишком сильно нагревается от солнечных лучей. Я иногда сижу там, когда мне слишком одиноко, или когда на улице идёт дождь’, — Луи думает, что сидеть на крыше в дождь немного странно и как минимум опасно, потому что черепица может быть скользкой, но, в конце концов, они договариваются встретиться у Гарри дома.***
Когда Луи приходит к Гарри, в воздухе пахнет пыльцой и сухими листьями. Луи думает, что так пахнет август, хотя сейчас лишь начало июля. (Его волосы в полном беспорядке, на коленях несколько пластырей с Марвел, а синяки под глазами выглядят как грозовые тучи. Он, честно, без понятия, как мог понравиться кому-то.) У него дома всего одна комната, скрипучие полы, а солнечный свет падает на подоконник на кухне. Луи чувствует себя, будто его кто-то обнимает, так что ему определённо нравится. — Я купил нам розовое вино, надеюсь, ты любишь такое, — вместо приветствия говорит Гарри. — Я думал, у тебя дома что-то вроде мини-бара, — парень смеётся, качая головой. — Я не сильно люблю алкоголь, на самом деле.***
До заката остаётся около получаса, когда Стайлс открывает окно в комнате и стелить плед на крышу. На самом деле, Луи чувствует себя в каком-то клипе, где босыми ногами ходят по берегу, целуются на закатах, а в песне поётся что-то про потраченную молодость. (Луи потратил свою далеко не на размытые огни ночного города сквозь старый плёночный фотоаппарат, цветы, вплетенные в шнурки обуви, и дешевые забегаловки, где пицца на двоих стоит меньше фунта. Скорее на бесчисленное количество бессонных ночей, разбитые костяшки пальцев и людей, которые не стоили и минуты его времени.) Последние лучи солнца окрашивают черепицу в ярко-оранжевый, попадая на кожу парней тоже, заставляя ее немного блестеть. Гарри сидит рядом, улыбаясь и показывая куда-то в район горизонта, рассказывая про парк, где после семи вечера абсолютно пусто, и можно сидеть на траве до ночи, наблюдая за звездами, и есть бутерброды с сыром и перцем, что продают на круглосуточной заправке на противоположной стороне улицы. Луи думает, что хочет сходить с ним туда, а ещё немного поцеловать его, да. Гарри похож на рассвет где-то на берегу океана, которого в жизни Луи никогда не было, а еще на цветы сирени и черничный чизкейк. Это странно, но это то, как кажется Томлинсону. — Когда я был маленьким, я мечтал завести огромную собаку, чтобы ее можно было обнимать. Возможно, когда-то моя мечта сбудется, когда у меня будет достаточно денег, чтобы купить собственную квартиру. Или дом, — рассказывает Гарри, пока они пьют вино. Вино неплохое, на самом деле, с какими-то оттенками малины и сентября. — Как ты пришёл к тому, что работаешь барменом? — спрашивает Луи. Гарри пожимает плечами. — Это получилось достаточно спонтанно, на самом деле. Мой друг, Лиам, работает в баре, и он предложил мне поработать у них. Как подработка на лето. В итоге, я работаю барменом уже год. Работа неплохая, за исключением пьяных мужиков, которые часто пьют слишком много. Луи выдыхает, смотря на крыши соседних домов, за которые садится солнце. Он думает, что у них есть ещё около двадцати минут, прежде, чем воздух наполнится вечерней прохладой. — Ты умеешь готовить все виды коктейлей? — Почти все, я думаю. — В таком случае, нужно будет устроить тебе экзамен, — говорит Томлинсон, и Гарри смеётся. Парни ещё немного говорят о работе, об университете и о планах на лето. — Ты когда-то ездил на море? — спрашивает Гарри. — Да, с родителями в Испанию, когда мне было около десяти. Я мало что помню, кроме кафе, где клади огромные порции мороженого, а терраса была прямо на воде. — Если хочешь, мы можем съездить на Ла-Манш. Я был в Брайтоне пару раз, это всего в восьмидесяти километрах, и находится на побережье. Туда ходит прямой поезд, а ещё можно арендовать квартиру на второй линии от моря за неплохую цену. Сейчас сезон, поэтому, я думаю, будет немного дороже, чем когда я был там в прошлый раз, но не должно быть слишком. Луи соглашается, потому что он правда давно не был на море, а в Лондоне сейчас слишком душно, а запах раскалённого асфальта слишком сильный. Они ещё немного обсуждают город, Гарри рассказывает про пирс, колесо обозрения прямо на пляже и музей, в котором он был в прошлый раз. В итоге, Стайлс покупает им билеты на конец июля, оплачивая со своей карты, и хоть Луи и возражает, они договариваются, что парень потом заплатит им за ужин где-то на набережной, и купит два билета на колесо обозрения. (Луи боится высоты, но все равно соглашается.)***
Они едут в Брайтон одним из первых утренних поездов. В воздухе пахнет дождем, что был прошлым вечером, и немного землей. Вместо завтрака парни покупают себе чипсы с солью, — потому что в магазине больше не было ничего подходящего, — что потом едят на платформе, ожидая поезда.***
Город встречает их ярким солнцем, скрипом поезда при остановке, и запахом йода. Они не бронировали отель заранее, поэтому сейчас первым делом хотят заняться этим, а потом пообедать где-нибудь на набережной. На самом деле, найти отель сложнее, чем казалось, поэтому они тратят на это весь день, выбираясь к Ла-Маншу почти под вечер. Им удаётся найти небольшой хостел далеко не на первой или второй линии, но там работает очень милая женщина, которая угощает постояльцев печеньем, а в номерах мыло с лаймом, так что они совсем не против. Парни кладут небольшие ключи от номера в рюкзак Гарри, где ещё лежит потрепанная книга Мураками и апельсиновая жвачка, прежде, чем пойти.***
Город, кажется, насквозь пропитан пеной морских волн, песком и слишком частыми дождями. Гарри смеётся, когда видит пляж, и сразу же снимает обувь, ступая на песок. Луи нравится смех парня, ему кажется, что он немного похож по звучанию на шум волн. Томлинсон не снимает свои ботинки ровно до того момента, как они не намокают от прибрежного бриза и влажного песка под ногами. Достаточно прохладно, так что кожа Луи покрывается мурашками от ветра. — Хочешь искупаться? — говорит Гарри, стоя по колено в воде, на что Луи качает головой. — Холодно, и я не надевал плавки, — говорит он, но тем не менее подходит к Стайлсу, оставляя вещи на песке, подальше от волн. Ла-Манш прохладный, как и ветер на берегу, но Луи все равно чувствует себя лучше, когда ступает в воду. Гарри хватает его за руку и тянет на себя, так что парень почти падает. — Эй! — восклицает он, но все равно улыбается. Ему нравится, как ощущается рука Гарри в его. Лучи солнца отражаются на водной глади, чайки кричат над головами, а из одного из прибрежных ресторанов доносится запах рыбы.***
Когда начинает смеркаться, парни уже сидят на куртке Луи на песке, чуть соприкасаясь коленками. Влажная обувь стоит рядом, а людей на пляже почти не осталось. — Ты голодный? — спрашивает Гарри. — Немного, — пожимает плечами, смотря туда же, куда и парень — почти за горизонт. — Мы можем зайти в ресторан по дороге в отель. Я слышал, что они каждый день готовят рыбу, которую поймали только что, а ещё у них иногда бывают устрицы. Я их никогда не пробовал, но мне многие советовали. Луи не возражает.***
Прибрежные заведения оказываются слишком дорогими (тридцать пять фунтов форель? Они что, шутят?), так что парни находят заведение подальше от воды. Место небольшое, тут не слышно шума волн, а в меню даже нет рыбы, зато можно сесть на террасу и слышать крики чаек, которые часто садятся на крышу здания напротив. Владелец ресторана оказывается очень дружелюбным, и рассказывает им историю о том, как сам открыл это кафе почти двадцать лет назад, когда парни рассматривают небольшой лист крафтовой бумаги, на котором вручную написаны позиции меню. Здесь почти нет людей — только пожилая пара сидит на улице, допивая бутылку белого вина, так что у них правда есть время поговорить. Парни заказывают ризотто с морепродуктами, и мятный чай, потому что они замёрзли, проводя время на берегу. Перед тем, как принести еду, владелец указывает им на небольшую стопку пледов, что лежат у двери, и зажигает свечу на их столике. Луи нравится, как он себя чувствует, когда Гарри накрывает его одним из пледов, говоря о том, что ночи в Лондоне намного теплее. Под ногами хрустит песок, плед часто спадает на пол, а руки Луи совсем холодные, когда он обхватывает ими горячую чашку с чаем, но это лучший вечер в его жизни, который он может вспомнить.***
Ночью они делят одну кровать на двоих; окно открыто, и свежий, пропитанный солью ветер попадает в комнату, задевая занавески. На подоконнике стоит практически засохшая лаванда, и ещё почему-то пахнет сигаретным дымом, хотя в хостеле и запрещено курить. (Луи помнит, как ровно так же спал в кровати в своей комнате в общежитии, когда был на первом курсе. Тогда он курил слишком много, думая, что это нормально, когда ты влюблён, а на его столе, рядом с ноутбуком, стояла сирень, что его парень рвал где-то за университетом. Сейчас разница только в том, что ноутбук давно не работает, потому что Томлинсон залил его кофе, а цветы на коже оказались лишь ожогами от сигарет.) Но с Гарри, на удивление, он чувствует себя спокойно, как не чувствовал уже несколько лет. От него пахнет сандаловым деревом и лилиями, а его глаза похожи на тропический лес во время ливня (Луи недавно снился такой, поэтому он думает, что это сравнение имеет смысл). Они немного листают каналы на небольшом телевизоре, что стоит напротив кровати (там показывают только какие-то новости, и ещё есть несколько каналов с музыкой), прежде чем пойти спать.***
Луи встаёт раньше Гарри, так что жалеет несколько минут, что не брал с собой сигареты, потому что мог бы сейчас выйти покурить на улицу. Вместо этого он рассматривает окна соседних зданий, небольшие облака в небе и ищет кофейню неподалёку, куда можно было бы зайти за завтраком. Стайлс просыпается спустя час, когда Луи смотрит какие-то видео на YouTube. — Доброе утро, — говорит Гарри, улыбаясь. Его голос немного хриплый, так что Луи чувствует мурашки на своей коже. Голубоглазый вынимает наушники, улыбаясь в ответ. Они решают сначала пойти за кофе, пусть это место и вообще в другой стороне от побережья, а потом прокатиться на колесе обозрения. (По дороге они находят пару небольших парков, а ещё несколько пекарен. Парни берут капучино и два круассана, после чего садятся на скамейку у кофейни, завтракая.)***
— Что хочешь делать сегодня? — спрашивает Луи, пока крошки от круассана падают ему под ноги. Ему правда нравится здесь. Утренний воздух прохладный и пахнет выпечкой. — У меня закончились запасные батарейки для камеры, так что можем зайти за ними сначала, а потом пойти на пирс, — предлагает Гарри. У него есть небольшой плёночный фотоаппарат вроде Olympus, но Луи не сильно разбирается в этом. (Гарри давал ему сделать пару снимков — он сфотографировал ржавые рельсы и пену от волн, что разбивались о прибрежные камни, но Луи все ещё мало что понимает в плёнке.) Они так и делают, попадая к Ла-Маншу около трёх часов дня.***
— Как ты думаешь, Мультивселенные существуют? — спрашивает Гарри, когда они сидят на каменистом берегу. Вход на этот пляж платный, но они нашли место, где забор легко перешагнуть и пройти так, ведь у них не так много денег, как хотелось бы. Вода все ещё прохладная и немного мутная из-за волн, но парни совсем не возражают. — Как в последнем докторе Стрендже? — Гарри кивает в ответ. — Я думаю, да. — Я слышал, что если человек чувствует себя мертвым в этой жизни, значит, он умер во всех других Вселенных и остался живым только в этой. Луи мог бы подумать, что все остальные его версии умерли — кто-то прыгнул с пирса, а кто-то от рака лёгких, потому что курил слишком много, — но с Гарри он снова чувствует себя живым, так что думает, что это просто глупые мысли. — Думаешь, в какой-то из них мы с тобой partners in crime? И воруем картины из музеев типа Лувра? Луи смеётся в ответ, перебирая в руке мелкие камушки. — Конечно, почему нет? Ему нравится эта мысль, наверное. И ещё ему безусловно нравится мысль, что в какой-то из Вселенных они с Гарри живут где-то на острове в Испании, купаются в тёплом море и покупают на ужин пиццу с морепродуктами. (А ещё целуются, сидя на влажном песке, но об этом вряд ли кому-либо стоит знать.) Честно, он бы больше хотел жить в той Вселенной, потому что в этой он вряд ли когда-либо поедет на острова в Испанию и вряд ли будет тратить на одну пиццу семнадцать евро.***
Когда они возвращаются обратно в Лондон одним из ранних поездов, на улице идёт дождь. Луи рассматривает через стекло бесконечные поля, покрытые туманом, и думает, что даже когда наступит осень, эта поездка останется чем-то тёплым в его сердце. В рюкзаке у парня несколько открыток, вложенных в книгу, а на безымянном пальце — кольцо с гравировкой волн, которое он купил на блошином рынке в их второй день в Брайтоне. Он хотел бы небольшую коллекцию таких колец, а ещё пригласить Гарри на свидание, но все, что Луи может делать сейчас — считать капли дождя на стекле, думая, что именно столько ночей нужно, чтобы излечить давно разбитое кем-то сердце.***
— Слушай, ты бы не хотел сходить со мной куда-то на этих выходных? — спрашивает Гарри по телефону, когда они созваниваться вечером четверга. — Я хотел посетить как-то Национальную галерею, и подумал, может, нам стоит сходить вместе, если ты не против? Луи в этот момент курит четвёртую за вечер сигарету, сидя на маленькой кухне и стряхивая пепел на карниз. На столешнице стоит несколько пустых чашек из-под кофе, пачка Мальборо Голд, а ещё книга, которую он начал читать только на прошлой неделе, а уже прожег несколько страниц. Если быть честным, Луи никогда сильно не интересовался искусством, и всего пару раз был в музеях: он ходил со своим бывшим в музей современного искусства, где пытался понять, зачем к батону приклеили крылья, и в музей истории Древнего Рима, когда был ещё в школе, но он не против сходить на выставку с Гарри.***
На самом деле, когда Луи первый раз разбивали сердце, он не думал, что это как-то кардинально изменит его жизнь. Он думал, что ему просто будет больно какое-то время, а потом он забудет про это, как забывают про гербарии в книгах и деньги в старом матрасе. Он не думал, что будет сравнивать своё сердце с гнилыми яблоками и уже никогда не сможет бездумно влюбиться, позволяя чужим рукам трогать скулы и вплетать цветы в свои волосы. Он смутно помнит тот день, но зато отчетливо помнит, почему он наступил: он помнит постоянно пропущенные звонки, извинения и запах чужих духов на рубашках. Он помнит разбитые тарелки, разбитые мечты и чувство одиночества. Он, честно, чувствует себя так, словно у него украли часть себя. Но с Гарри он не ощущает это так отчетливо. Не когда они в субботу утром идут на какую-то ярмарку, потому что Гарри нужно купить подарок для его сестры. Не когда они вместе пробуют какое-то отвратительное пиво, которое завезли Стайлсу на работу (фу, оно же кислое!) Не когда они обсуждают, как лучше приготовить яйца на завтрак. — Ты часто бываешь в музеях? — спрашивает Луи, когда они стоят, рассматривая одну картину в позолоченной рамке. На ней изображён Везувий, а на переднем плане — лодки в море и рыба, что застряла в сетях. — Не очень, на самом деле, но я был в большинстве в Лондоне. — А за его пределами? — интересуется Томлинсон. — Не думаю, что в Брайтоне много музеев, — Гарри улыбается. — Но я был в Лувре в Париже. Там абсолютно невероятные картины, и я потратил около четырёх часов на то, чтобы обойти его полностью. Тогда была поздняя осень, поэтому, когда я вышел оттуда, было уже темно и холодно. Поэтому я взял жареные каштаны у парня, что продавал их рядом с музеем, и потом грел руки о пакет с ними. Луи думает о том, что хотел бы делить жареные каштаны, купленные за два евро, на двоих, а после садиться на последний поезд метро, доезжая до небольшого отеля на границе Парижа и пригорода. Ужинать французским сыром с каким-то дешевым вином, смотря через окно на еле видный силуэт Эйфелевой башни, и засыпать на одноместной кровати. Ему кажется, что об этом мечтают только влюблённые. Возможно, он просто боится это признавать.***
— Ты бы не хотел зайти за кофе? — спрашивает Гарри после того, как они выходят из музея. На выходе много колонн в греческом стиле, а на улице только-только начинает садиться солнце. Лицо парня кажется золотым в его лучах. — Я за, — Луи пожимает плечами. — Если ты не против, я знаю неплохое место неподалёку. Там готовят вкусный фильтр и иногда под вечер остаются десерты. Томлинсон рассказывал Гарри, что интересуется кофе, а тот в свою очередь сказал, что был бы рад, если бы Луи ему тоже рассказывал что-то об этом иногда. — Тебе понравилось в музее? — интересуется Гарри, когда они идут вдоль реки. В воздухе пахнет августом и сыростью, а солнце только-только начинает садиться, делая кожу парня будто покрытой золотом. Луи хочет провести по ней пальцами, но не даёт этому желанию обвить его мозг, как дикий виноград обвивает старые дома в центре города, потому что знает, чем это может закончиться. — Да, на самом деле, я очень люблю картины с природой, и я рад, что их там было много. Луи не знает ни единого автора этих картин, но ему понравилось, как была нарисована морская пена и заснеженные горы. — Мне больше нравятся портреты, на самом деле, — говорит Гарри. — На них иногда рисуют красивых людей, и я думаю, что им стоило бы нарисовать тебя тоже. Луи улыбается, пряча руки в карманы своей джинсовки, хоть на улице совсем не холодно.***
Когда парни подходят к кофейне, уже начинает темнеть. Она небольшая, внутри уже горит желтоватый свет, отбрасывая блики на улицу и проходящих мимо людей, а ещё она закрывается через пять минут. Внутри почти нет посетителей, а на витрине лежат остатки какого-то печенья и несколько кусочков чизкейка. В итоге, бариста готовит им два кофе с собой, а ещё бесплатно отдаёт всю выпечку, потому что ее уже вряд ли успеют купить сегодня. — Мы можем пойти на набережную и посидеть там, — говорит Гарри, держа стаканчик в руке. Луи соглашается, складывая бумажный пакет с выпечкой себе в рюкзак. По дороге Луи рассказывает про свою соседку, что живет этажом ниже (Она иногда приносит ему свежеиспечённые сливовые пироги и никогда не жалуется арендодателю, что Луи курит в квартире, и хоть парень не слишком любит сливы, ему все равно все нравится.) а ещё про то, что раньше хотел стать альпинистом и покорить Эверест. — Ты знал, что Эверест не первая гора по смертности? — говорит Луи. — Из всех восьмитысячников она только на десятом месте. Он думает, что, возможно, влюбляться в людей так же опасно, как и подниматься в горы. Вершины могут убивать своим холодном физически, а люди своим — морально.***
Асфальт на набережной ещё тёплый от жарких лучей солнца, когда парни садятся на него, свешивая ноги к воде. На другом берегу стоят несколько художников, что рисуют небо после заката и чаек, летающих над рекой. Парни допивают кофе — айс-латте у Гарри и капучино у Луи, — деля друг с другом чизкейк, что оказывается лимонным, а печение кидают птицам. Луи думает, что это похоже на их поездку в Брайтон, несмотря на то, что сейчас чайки так и не едят покрошенное печенье. — Слушай, мы почти не говорили о наших отношениях друг с другом, — начинает Гарри, и Луи практически давится чизкейком. Он знает, — конечно же, он знает, — почему они не говорили об этом, и почему он сам никогда не поднял бы эту тему. Когда люди говорят о чувствах, они становятся уязвимыми, а Луи не любит быть уязвимым. — Помнишь, как мы первый раз встретились в баре, и как ты случайно пролил на себя почти весь мартини? Ты так смеялся тогда, пока я протирал столешницу перед тобой. А потом ты рассказывал мне про сигареты с ментолом. Я до сих пор без понятия, где их можно купить, если честно, — продолжает Гарри, не дожидаясь ответа Луи. — А потом ты предложил сходить со мной в кино на выходных, и посмотреть фильм про океан. Наверное, тогда вечер должен был закончится на грязном полу в туалете бара, где на дверях в кабинки написано что-то вроде ‘мой лучший секс был здесь’ или что-то такое. Воздух почему-то пахнет ранней осенью, а облака в небе похожи на перья. — Мы так и не сходили вместе в кино, и не поцеловались в кабинке туалета, но я хотел бы этого, если честно, потому что ты мне нравишься очень сильно, — Гарри выдыхает. — Я знаю, что говорил тебе об этом — ну, или намекал, — несколько раз, но я готов дать тебе столько времени, сколько потребуется, если ты ещё не готов. Луи понимает, что это может закончиться плохо. Так же плохо, как заканчиваются поцелуи по пьяни и отношения, начатые на парковке старшей школы. — Я думаю, что мы можем попробовать, — тем не менее, отвечает парень, пожимая плечами. Ему чертовски страшно, но он хочет думать, что это того стоит.***
Они целуются на крыше в квартире Гарри той же ночью, пусть даже у них нет бутылки вина, а плед, на котором они сидят, в нескольких местах прожжён сигаретами. — Мне тяжело быть собой, на самом деле, — говорит Луи, смотря в темное небо. — Мне кажется, я похож на грязь на новых ботинках или на старую пепельницу, если честно. — Это абсолютно нормально, — Гарри сидит рядом так, что их ноги соприкасаются. На коленях Луи все ещё много царапин, и несколько пластырей с Марвел, так что это не имеет никакого смысла. — Когда-то я встречался с парнем, он работал в тату-салоне напротив моего дома. Я был счастлив с ним, как я думал. А потом я случайно увидел, как он целует какую-то девушку, когда решил зайти к нему на работу после школы. Луи чувствует привкус гнили на своём языке. — Мне тогда было всего семнадцать, так что я побежал к себе в комнату и заперся там на несколько дней. Он даже не пытался позвонить мне или как-либо связаться со мной, и на протяжении следующих нескольких лет я жил с четким ощущением, что даже если меня кто-то полюбит, то рано или поздно найдёт мне замену. Гарри протягивает руку к пачке сигарет рядом с Луи, хотя его голос продолжает быть спокойным. — Позволишь? Томлинсон кивает, приподнимая брови. — Я не знал, что ты куришь. — Очень редко, — Гарри поджигает конец сигареты, делая затяжку. Хотя это не выглядит очевидно, все равно заметно, что парню тяжело об этом вспоминать. Как минимум потому, что это первый раз, когда он курит при Луи. Где-то вдалеке заходит на посадку самолёт, шума двигателей почти не слышно, но видно мигающие огни на крыльях. — Ты намного лучше его, ты знаешь? — говорит Луи, думая о чужих губах на коже Гарри. — Измена — отвратительный поступок. — Спасибо, — Гарри улыбается уголком губ, туша наполовину выкуренную сигарету о черепицу. — Не хочешь немного риса с курицей? У меня осталось немного в холодильнике. Возможно, Гарри пытается защитить себя, переводя тему. Возможно, ему просто больше нечего сказать. Так что они просто возвращаются в квартиру, ставя контейнер с едой в микроволновку. — Я не уверен, считаются ли свиданиями наши прошлые встречи, но я думал над тем, чтобы пригласить тебя на свидание? Мы бы могли сходить, куда ты хочешь, или съездить за город, — говорит Луи, смотря, как Гарри достаёт тарелки. — Я за, но только при одном условии, — Луи хмурит брови, на что Гарри продолжает. — Ты останешься сегодня на ночь. Луи не отказывается, поэтому они не спят практически до рассвета, доедая остатки ужина, и начинают смотреть какой-то глупый сериал, за сюжетом которого даже не следят. Когда Гарри пододвигается ближе к Луи, касаясь ладонью его лица, Луи думает, что ему все ещё очень страшно, но он так же думает, что правда хочет попробовать.