Безмятежность – сокровище недремлющих

×××

      — Я ведь просил тебя не переусердствовать. — негромко раздастся в полумраке прежде, чем на невысокую фигуру обратят внимание. Сяо расположился в отдалении, облокотившись на стену, и всем своим видом выдавал недовольство: сведённые брови и скрещенные на груди руки, пристальный взгляд. Падающая же на его лицо тень и вовсе делала образ весьма зловещим.       — Ох! — мгновенно спохватился алхимик и буквально, от неожиданности, подскочил на месте. Пустая колбочка, что он держал на тот момент, тут же сорвалась, разбиваясь о пол на фрагменты. Альбедо не слышал, как гость вошёл и более того, совершенно не обратил внимания на тяжёлую ауру кармы, шествующую за тем по пятам. Возможно потому, что был слишком сконцентрирован на потоке своих мыслей, отчаянно стараясь разобрать все по полочкам за перечитыванием записей. А может просто привык к ее крепким, ледяным объятиям. Но итог все равно один: его застали врасплох.       — Пожалуйста, стучись в следующий раз. Ты напугал меня. — с огорчением глядя на уничтоженный предмет инвентаря произносит Мел, прежде чем спустился на колени и подобрал осколки. Благо, те были достаточно крупными и собрать их все – не стоило больших трудностей. Битое стекло быстро оказалось завернуто в лист бумаги и отложено в сторону, к другим задействованным ранее в работе инструментам. Позже избавится.       — Стучал. Несколько раз. Это оказалось бесполезным и я вошел. — неспешно начал было ворчать якса, попутно хмурясь ещё сильнее и не сводя глаз с собеседника.       — Моя вина, признаю. Но я на пороге создания новой формулы снадобья. А ты прекрасно знаешь, как сильно мое желание тебе помочь. И если в этот раз результат стольких исследований и экспериментов все же принесет плоды… — воодушевленно залился учёный, стянув с ладоней перчатки и бросив их на стол. Затем обернулся лицом, параллельно с тем, беззвучно, грезя о том, что оковы кармы будут наконец сломлены хотя бы в этот раз. — Не могу отказаться от такой возможности.       И действительно. Сяо лучше кого бы то ни было знал, будучи причиной, насколько этот алхимик одержим текущими исследованиями. Но просто наблюдать, не вмешиваясь, как этот неугомонный истощает себя день за днём, преследуя столь недосягаемую цель – не всегда хватало выдержки. А это в свою очередь, хоть и изредка, но все же выводило из равновесия, до бесконтрольной дрожи в теле. Особых причин на то, конечно, не было. Его просто пугал нездоровый вид алхимика. Будто тот вот-вот рухнет если недоглядеть. И больше никогда не поднимется. Да, бесстрашный якса все же боялся.        Но так же он был не в силах остановить все это, даже стараясь не думать о худшем. По крайней мере, где-то глубоко в душе, он сам верил, что столь загадочная наука как алхимия способна на настоящее чудо. Способна пробраться в саму суть мироздания, переписать его заново. И быть может, все эти труды не будут напрасны, а на смертельный яд все же найдется противоядие?       Ему бы действительно хотелось, чтобы все закончилось так. И чтобы его Мелок наконец достиг желанной цели. Но, в большей степени, вовсе не ради спасения от мук. Причина на то была проста и до безбожного невинна – желание видеть его счастливым.  Но разве может взращенный на черни монстр быть причиной чьего-то беззаботного смеха? Вот и Сяо думал так же до первых солнечных лучей, пробившихся сквозь густой туман тысячелетнего одиночества. И до последнего отказывался верить в то, что это не мир его грез где-то за гранью живых. Но по итогу, все равно оказался привязан к человеческому существу крепким узлом, который разорвать попросту теперь не желает. Ведь ради того, чтобы вновь узреть яркий огонек в изумрудных глазах – он был готов пойти на все. Даже на то, что давалось с трудом больше всего: переступить через собственную гордость и сформированные годами устои; не замыкаться в себе, отрекаясь от всего людского; быть человеком, а не просто оружием; и в кой-то веки – жить. Теперь он действительно, наперекор самому себе, не желает покидать этот мир. Просто, чтобы оставаться рядом, собирая два случайно встретившихся одиночества в одно. И хочет посвятить этому все то время, что у него осталось. Пусть хоть через самые колючие тернии, пытаясь раз за разом и допуская ошибки. Но ведь на них учатся?        Так же, одно из его желаний – это оберегать. В чем пока не всегда преуспевает, в силу чужой упрямости. Уговорить алхимика отказаться от частных перегрузок оказалось непосильной для него задачей. Оставалось лишь периодически напоминать о важности перерывов, а то и брать ситуацию в свои руки, когда запущенность достигала границ. Ведь пока не скажешь прямо, упертый исследователь об отдыхе даже и не вспомнит. Либо же, будет тянуть до тех пор, пока не свалится с ног. Снова. Хорошо хоть, что необходимость в питании позабытой остаётся не так часто.       — Тебе, кажется, не рекомендуется перенапрягаться вне территории Хребта, после длительного там пребывания. Так напомни, сколько раз ты уже успел пролежать в отключке, пренебрегая этим ограничением? — могло показаться, что мрачней атмосфера уже не станет. Но тени играли злую шутку, превращая внешне безобидного юношу в живую угрозу. А нехарактерно пониженный и четкий тон говорившего лишь подчеркивал факт того, что шутки с ним плохи.       — Трижды? Кажется… — негромко отозвался Альбедо. Он не был уверен в точности своего подсчёта и уже заметно начинал нервничать, поскребывая ногтями край стола. Тон, которым якса задавал вопросы, был до боли ему знаком. Не то чтобы он его пугал, скорее выводил тем на неловкость и осознание своей оплошности. В который раз. Отчего виноватый взгляд невольно избегал прямого контакта, прыгая по комнате.        В ответ же послышался отяжеленный обреченьем вздох и адепт мерными шагами подошёл вплотную. Сверкающие янтарем, в свете единственной лампы, глаза так и впивались в душу, неосознанно заставляя отступить назад. А отступать то и некуда. Позади только стол, на который учёный и так чуть-ли не лег, стараясь максимально отклониться, чтобы держать дистанцию. Хотя бы потому, что сбежать ему все равно не дадут, ограничивая зону передвижения по обеим сторонам руками. Однако, Сяо делал это лишь для того, чтобы показать серьезность своего настроя и что никакие возражения принимать не собирается. В иных же случаях этим приемом не злоупотреблял. Почти.       — Четырежды. И это только за последние пару месяцев. Добиваешься пятого? — контрастно нежная ладонь легла на белую щеку, призывая не отводить взгляд. И действительно, очень скоро можно было разглядеть бирюзовую радужку напротив. А с ней и покрасневший белок, да темные тени синяков под нижними веками. — Может все же прервешься? Мне неспокойно, когда ты не выглядишь в порядке. Знаешь ведь.       — Не могу, я почти закончил. Пожалуйста, ещё совсем немного… — он не успел донести мысль, как тут же был подхвачен под коленями и закинут на сильное плечо. Сяо и так знал о том, что шанс согласия будет очень низок. Но все же надеялся, на то, что благоразумность светлой головы ещё не пала замертво. Да только зря. И тому виновник – недостаток сна. Который раз наблюдать за самоистязанием – якса желания не имел. Так что в ход вступили радикальные меры. Все по милости того, кто урок так и не вынес. Или вовсе того не хочет.       — А я не могу больше на это смотреть! — цокнув объявил адепт, утаскивая свою ношу к диванчику неподалеку. Он хоть и старался лишний раз не тащить в постель насильно, но порой выхода просто не оставалось. Вот есть же уголок для отдыха, а этот глупыш ведёт себя так, будто в глаза не видел.       — Отпусти… — безжизненно повиснув, тут же жалобно взмолился бедолага, легонько стуча кулачками по спине. Отчасти, потому что больно делать не собирался, да и просто сил на то не хватило бы. Сейчас-то уж точно, пока сковывала слабость.       — Нет. Если не можешь позаботиться о себе сам, это сделаю я. Людям важен отдых, а тебе – сон. Или ты уже забыл собственные лекции? — вновь вопрошает адепт, высаживая упрямца на предмет мебели. — И даже не думай сейчас сбежать. Не позволю, пока не удостоверюсь, в том, что ты достаточно времени отвёл на отдых.       — Это неправда! И вообще, знаешь же, что не человек. Ничего страшного со мной не случится из-за пары бессонных ночей. — теперь уже недовольно бурчал Альбедо. Да так, что ему мало было отвернуться. Ещё и отодвинулся подальше, к спинке, поджимая ноги. А адепт, тем временем, все ещё не верил в то, что чудо перед ним – великий алхимик. Тот самый, у всех на слуху; галантный и всегда спокойный юноша, который прямо сейчас обиженно надул щёчки. По крайней мере, так было в те моменты, когда маска вечной хладнокровности сбрасывалась и обоим скрывать свои эмоции было необязательно. Но это же и вызывало необъяснимый трепет. Ведь именно эту сторону своего партнёра знает и видит только он. Ребяческую, где-то лишенную здравого смысла. Но все же. Оттого-то легкая, почти незаметная улыбка ненадолго отпечатываясь на губах, прежде чем темная фигура присаживается напротив.       — Правда? А может, тебе просто нравится, когда беру под свой контроль? — ненароком интересуется якса, приблизившись настолько, что почти мог коснуться кончиком носа чужого. Его владелец явно хотел что-то сказать, чуть повернувшись, но тут же был втянут в поцелуй. Пара бирюзовых глаз раскрылись в удивлении и послышалось краткое приглушённое мычание. Однако ж, без какого-либо сопротивления. На что теплая ладонь, мягко коснулась светлого затылка, огладив воспылавшее ушко. Альбедо вновь был застигнут врасплох.       Вся эта сцена развернулась не слишком надолго. Однако, этого было более чем достаточно, чтобы сбить чужое дыхание запредельной мягкостью. Немного даже робкой, неуклюжей, но такой нежной. Следом последовал еще один поцелуй, уже в висок. И еще, заключительный, ощущаемый прикосновением горячих губ к холодным, тонким пальцам. Брошенный же мельком янтарный взгляд – добил окончательно. Ведь попал точно в цель, запустив приятный жар и мурашки по телу.       — Ненавижу, когда ты так делаешь… — тихо-тихо лопочет Мел, упираясь лбом в чужое плечо и хватаясь свободной ладонью за белую ткань на знакомой спине. Нагло врёт, но зато хотя бы краснеет. Совсем чуть-чуть. Потому и прячется от теплых глаз под объятия. Альбедо все ещё с трудом признавался себе в том, что до безумия влюблен в эти взгляды и поцелуи, способные подговорить на что угодно. Хоть и неожиданные в большинстве своем, да такие уютные. Подобные лёгкому наркотику, с утешительным эффектом. Ласка – одна из его немногих слабостей, разбивающих привычную непоколебимость вдребезги. Живящий источник, утоляющий детский голод по теплу близкого. Это именно то, что даёт чувствовать себя нужным. Просто так, ни за что. Ведь от него не ждут быть лучшей копией себя, не способной на ошибки и лишние эмоции. Достаточно быть собой в их маленьком мире, наедине.       — Признаю, я действительно устал. — с честностью урчит наконец принц, устраиваясь поудобнее на родном плече и сплетая плененные ранее пальцы с чужими. — И согласен на отдых. Но только, если что-нибудь расскажешь.       — Зачем?  — Сяо успел было порадоваться и облегчённо вздохнуть, прежде чем бросить действительно непонимающий взгляд. А там и вовсе, застыл на месте, внимательно прислушиваясь к телу напротив. Он слышал все: от нежной речи, до мерного дыхания с сердцебиением.       — Пожалуйста. Хочу послушать твой голос. — вновь раздастся, да так ласково-протяжно, будто без этого его жизнь вот-вот оборвется. Но это, в первые секунды, лишь заставило ненадолго задуматься. Что же в этом такого особенного? И почему так сильно того желает? Ответов адепт не знал. Но в непоколебимой груди проскользнуло что-то очень приятное. А на душе, в мгновение, стало так легко.        — Хорошо. Но у меня не так много историй, чтобы тебе рассказать. Что именно ты хочешь услышать? — однако, слова не успели слететь с губ до конца, как лёгкие объятия ближнего ощутимо ослабли. Упрямился до конца, а в итоге, в одно мгновение был объят сном.       Коснувшись светлой макушки, якса тотчас ласково зарылся пальцами в локоны. Просто чтобы на пару мгновений почувствовать их мягкость и оставить пару лёгких поцелуев. Попутно, вдыхая лёгкий дурман ароматных масел. Следом, бережно уложив обессиленное тело на бок и прикрыв покрывалом, он осторожно, пусть и на самый краешек, опустился рядом. Да прижал дражайшего к сердцу. Он останется рядом до самого утра, и глаз сомкнуть не посмеет. Ведь адептам сон не нужен. Иначе кто останется, чтобы оберегать столь хрупкую безмятежность?