***
Юуки не должна быть здесь. Она должна быть в поместье рода Куран, должна учиться всему необходимому для нее, как для чистокровной принцессы, узнавать новое из книг, архивов и от Луки с Каином и Айдо, но… именно Айдо помог Юуки незаметно ускользнуть из дома, как помогал всегда. Одобряет ее Ханабуса или нет — Юуки не знает, но, скорее всего, он просто смирился. Преданность Айдо Канаме Курану не имела границ, но когда оказалось, что Куранов двое, Ханабуса незаметно для всех (может, и для себя тоже) принял сторону младшей из них. Юуки понимает, что подвергает себя риску. Но, с другой стороны — она ничем не рискует. Это Зеро. Юуки не доверяет ему. Она взрослеет и учится, она осознает, как много вокруг нее существует опасностей, как много людей желают ей смерти, но также она осознает свою силу. И если Зеро решит попробовать убить ее — охотник и жертва моментально поменяются местами. Но она рада видеть Зеро, когда он входит в номер отеля. И для него выбирает всегда другой, новый комплект нижнего белья. И сердце ее сладко щемит, а внизу живота загорается жар. Любит она его или ненавидит, но она его хочет, а он хочет ее. — Привет, Зеро. Юуки встает с кровати и оказывается рядом с Зеро в один миг. Он реагирует так же быстро, схватив ее за запястье — но не больно. — Ты медленная, — говорит Зеро. — Я просто еще только учусь, — фыркает Юуки. — Если так же, как в школе, то паршиво у тебя получается, — усмехается Зеро. — Кто бы говорил. Зеро расстегивает куртку, откладывая ее в сторону. Расстегивает рубашку, специально не торопясь — по блеску глаз Юуки он видит, как она его хочет. Это приятно — возбуждать ее и дразнить, даже когда у самого в брюках тесно от желания скорее взять ее. Знал бы этот высокомерный Куран, сколько раз Зеро имел его драгоценную сестру. Сколько раз он ее трахал, убеждая себя: это только секс. Он берет Юуки, потому что она дает ему, как шлюха, и он не обязан быть с ней нежным, наоборот — он имеет полное право быть грубым, ей все равно не больно, она чертова чистокровная. Он может отыметь ее в зад или в рот — без нежности и жалости. Но… Юуки так близко, что он чувствует аромат ее дыхания — из-за обостренного обоняния он чувствует даже аромат ее соков, выделяющихся внизу. Юуки перестала быть наивной милой девочкой — эту девочку тоже съел вампир. Юуки не только выглядит иначе — она ведет себя иначе. И все равно она — та же Юуки. А еще — она, черт ее побери, сильнее, и поэтому, когда ей надоедает ждать, пока Зеро медленно раздевается, она резким толчком прижимает его к стенке, заставив съехать спиной вниз, на пол, отчего у него появляется чувство дежавю: такое уже было, тогда, в Академии, когда он сходил с ума и мучился от жажды крови, когда не мог принимать таблетки, а Юуки нашла другой выход, буквально заставив его пить ее кровь. Тогда он испытывал ту же жажду, только иного рода, и тогда он ненавидел себя, а теперь — ее. Он ненавидит ее за то, что не может оттолкнуть, сказать «нет», прекратить приходить сюда, как послушный пес на зов хозяйки. Он ненавидит ее за то, что вместо жестокости, которой она заслуживает — он дарит ей нежность и страсть. У Зеро расстегнута рубашка, открыта шея и ключицы. Открыто горло. Юуки слышит биение его сердца, слышит, как пульсирует жилка, как кровь течет по его телу — по сильному телу, телу не мальчика и не юноши, а мужчины. Юуки кусает его, впиваясь зубами в шею. Зеро вздрагивает — она всегда так делает, и всегда он твердит себе: ударь, толкни, вырви ей сердце, пока она так близко и ничего не подозревает. Но нельзя, потому что тогда он подставит всю Гильдию охотников, навлечет на них гнев и месть одного из сильнейших чистокровных, выдаст их, как подлецов и убийц без причины, и, вдобавок, расстроит директора Кросса, который любит приемную дочь, несмотря ни на что. Только по этим причинам Зеро позволяет клыкам Юуки пронзать его кожу. Это не приятно. Это омерзительно. Это гадко. Такой укус однажды сломал его жизнь. В этом нет ничего возбуждающего и сексуального. …кому он врет? Член Зеро моментально напрягается, как только клыки Юуки касаются его кожи. Когда она втягивает его кровь — по всему телу бегут мурашки. Она пьет немного. Ей важнее не напиться крови — не больше глотка. Юуки хочет укусить, а не пить кровь. Зеро отводит голову назад, ударяясь затылком о стену. Пока Юуки смыкает зубы на его шее — он послушная кукла в ее руках. И кто тогда тут шлюха. Оторвавшись от места укуса, Юуки целует шею Зеро, и это злит — не нужна ему ее нежность, не нужна ему ее жалость, все, что происходит здесь — неправильное, нездоровое, больное. Она должна быть рядом со своим нареченным братом, а он должен убивать вампиров класса Е. Она должна быть на вершине мира, а он — в трущобах. Она — принцесса, а он — никто. Неважно, насколько известными охотниками были его родители, он — никто, и не пустил себе пулю в голову только потому, что Ичиру подарил ему свою жизнь. Зеро толкает Юуки вперед, так, что она падает на пол, а он нависает над ней. Рядом стоит кровать — широкая, удобная, мягкая, но сойдет и пол. Принцесса вдоволь насладится мягкими перинами у себя в поместье, а здесь — пусть терпит. Ей все равно не холодно от пола, и ее острым лопаткам не больно от твердого покрытия. Ее нет смысла беречь. Мысленно чертыхнувшись, Зеро поднимает Юуки на руки и укладывает на кровать, чтобы вновь нависнуть над ней, пока она молча на него смотрит — и этот ее молчаливый взгляд изводит его так же сильно, как ее теперешняя неуязвимость, ее нежность, ее отличие от прежней Юуки и похожесть на нее. Ему нет нужды раздевать ее, чтобы впиться клыками в тонкое беззащитное горло. Только укусить. Зеро не пьет ее кровь — ему противен сам процесс кровопийства, он наконец смог принимать таблетки, и никогда больше не глотнет ни капли живой крови, тем более, крови такого вампира, как она. Ее кровь — яд. Ее кровь — божественный нектар. Ее кровь — наркотик. Он и так пил слишком много крови Куранов. Зеро оставляет укус, отстраняется и смотрит на след зубов на бледной нежной коже. Он кусал сильно, не жалея, от его клыков остались ранки, но они затягиваются на глазах. Слишком быстро. Проклятая регенерация чистокровных — его шея все еще хранит след ее укуса. — Ты мог бы выпить, — говорит Юуки. — Да черта с два. Если бы на ней была одежда, кроме лифа и трусиков — Зеро бы разорвал все в клочья и посмотрел, как принцесса стала бы выкручиваться, что бы рассказывала Курану и своей свите, оказавшись голой в номере отеля. Но Юуки всегда только в белье. Зеро разрывает ее лифчик — пусть возвращается домой без ничего под одеждой. Мелкая месть, вряд ли это помеха, может, ей не стыдно, может, у нее изначально заготовлен запасной комплект белья, потому что он делает так всегда и ни разу Юуки даже не пикнула возражений. Он прикусывает ее ключицу — она уже не такая тощая, не угловатый подросток, она обрела женственность форм, но ключицы у нее острые и кожа здесь тонкая. Из ранки стекает капелька крови, и запах кружит Зеро голову. Она молчит. Зеро точно так же разрывает ее трусики — как и ожидалось, она уже вся мокрая. — Течешь при виде меня? — усмехается он, пробежавшись пальцами по внутренней стороне ее бедра. Он все еще почти одет — только рубашка стянута с плеч до локтей, и обнажена грудь. На его фоне полностью голая Юуки выглядит еще более беззащитной и жалкой. Такой, какой должна быть. — Ты тоже течешь, — спокойно говорит Юуки. — Я чувствую запах. Я чувствую твое напряжение. И я вижу, — усмехается она. — Для этого не нужно особое зрение. Зеро цокает сквозь зубы. Скрывать очевидное было бы глупо — его эрекция явно заметна через брюки. — И что же ты видишь? — спрашивает Зеро, сбрасывая рубашку. Юуки приподнимается на локтях и смотрит прямо ему в глаза. — Я вижу дрожащего от похоти и нетерпения… вампира. Летящую к ее шее руку она моментально перехватывает, цепко впиваясь пальцами в кожу. У Юуки острые ногти. Длинные, ухоженные — и острые. В Академии Кросс ее ногти всегда были короткими и обкусанными. — Ты! — выплевывает Зеро. — Как ты… — Как я — что? — Юуки приподнимает бровь. — Смею говорить правду? Напоминать тебе о том, кто ты? — Ненавижу, — цедит Зеро. — Ненавижу! Высокомерная дрянь! Бесстыжая стерва! Чертова шлюха! — О, — она вдруг становится очень похожей на Канаме. То же выражение лица, тот же взгляд, та же усмешка на губах. — Так вот, в чем дело. Ты ревнуешь. — Еще чего! Запальчивость его возражения выдает Зеро с головой, и Юуки самодовольно улыбается. — Ты ревнуешь. Ты отрицаешь это, ты отрицаешь себя, ты отрицаешь меня, как вампира… Но ты вампир. И я тоже. К тому же… Ее глаза вспыхивают алым. — Ты забываешь, какой я вампир. — Нет, я помню, — Зеро закусывает губу, чтобы снова не попытаться схватить ее за шею — все равно не получится, только лишний раз сам себя опозорит. — Я помню. Ты такая же. Ты такое же чудовище, как Хио. Ты такой же зверь в человеческом обличье. — Нет, ты забываешь. Ты забываешь, что я могу. Она поворачивается так, что оказывается сверху на Зеро, оседлав его бедра. Ее лобок прижимается к его члену — ее обнаженный лобок. Ему почти больно от возбуждения — а еще, будучи снизу, Зеро в который раз видит, что грудь Юуки… Не большая, но плоской ее назвать уже невозможно. У нее соблазнительно округлые груди с розовыми напряженными сосками. Его губы пересыхают. — Я могу контролировать вампиров класса ниже, — говорит Юуки. — Превращать их в марионеток. Другими словами: все это время наших встреч ты сохранял свободную волю только потому, что тебе было позволено. Мной. «Тебе позволено жить. Мной». Что они о себе возомнили, эти Кураны? — Ты даже не представляешь, Зеро, как легко я могу сделать тебя своей секс-игрушкой, — говорит Юуки. Та самая наивная девочка, которая вкладывала ему в губы сделанную ею лично конфету, та самая, которая отчитывала за опоздания, та самая, которая обнимала со спины и просила: живи, и он жил — ради нее. Та самая, в чьи руки он вкладывал Кровавую Розу, поднося дуло пистолета к собственному горлу, и просил: убей меня. Каким он был идиотом. Вот, кто она. Вот какая она — волк в овечьей шкуре. Вот каково истинное обличье Юуки Куран. — Так почему не сделала? — По той же причине, почему ты не причиняешь мне боли. Даже кусая. Ты сам не замечаешь, возможно, но ты аккуратен. И мы могли остаться на полу, а ты перенес меня на кровать. В прошлый раз ты трижды довел меня до оргазма языком, и делал это очень нежно. И ты всегда входишь медленно, а не резко. И заботишься о смазке. И… ты целуешь меня в губы. Разве шлюх целуют в губы? Зеро издает смешок, накрыв лицо рукой. — И поэтому ты думаешь, что я люблю тебя? Или, может, думаешь, что хочу жениться на тебе? — он издевается. О последнем Юуки вряд ли бы думала. Но не поддеть ее невозможно. — Я помолвлена. Эти слова бьют наотмашь. Лучше бы дала пощечину физически, чем так измываться морально. Зеро не признавался даже себе, но подсознательно надеялся, что помолвка Куранов — фикция, что Юуки не пойдет на кровосмесительный брак, что Канаме останется ей только братом… на что он надеялся? Она любила Курана еще задолго до раскрытия правды, и для них нормально вести себя, как животные. — Что ты тогда делаешь здесь, со мной? — он хочет, чтобы его голос звучал с насмешкой, а выходит — с горечью. — А говоришь, не шлюха. Или жених не удовлетворяет? — Если ты еще раз назовешь меня шлюхой, — спокойно произносит Юуки, глядя сверху вниз, — я сломаю тебе шею. И меня не будут судить. Не забывай, с кем ты говоришь. Она не шутит, понимает Зеро. Это не пустая угроза. Это… правда. И ему совсем не хочется проверять, насколько это правда. — Но все же, — Зеро сглатывает. — Почему? Юуки расстегивает ремень на его брюках. Ее пальцы не дрожат, но блеск алых глаз и напряженность сосков выдают возбуждение. — Честно? Она обхватывает его член ладонью у основания. — Я так хочу. Зеро тянется к ней, чтобы схватить за ягодицы, впиться пальцами в мягкое тело, резким рывком усадить ее на себя — но может только попытаться дернуться и понять, что не может двигаться. — Ты… — Удивлен? Зеро откидывает голову назад и мучительно стонет, когда она не садится на его член, а водит рукой, дразнит, заставляя его возбуждаться все сильнее. Его горло снова пронзают ее клыки. Юуки не должна была начинать это. Не должна была продолжать. Первый раз был скорее случайностью, а потом… Зеро слишком сильно заводил ее. Зеро и раньше ей нравился, когда она была еще ничего не знающей о себе Юуки Кросс, и она не могла понять — кто же ей дороже? Кого она хочет видеть рядом с собой — Канаме или Зеро? Когда Юуки стала вампиром — собой — все встало на свои места. Канаме — ее брат и нареченный, они поженятся, создав идеальную пару двух чистокровных из одного рода, что сейчас — единичный случай. Их дети будут полностью Куранами. Кровь королей не разбавит ничто. А Зеро… она его хочет. Он полностью зависит от нее. Такой сильный, тот, кто всегда защищал ее — сейчас он целиком и полностью в ее власти. Он не двинется без ее разрешения, и ему от этого больно — морально — но Юуки восхитительно все равно. Она всегда так заботилась о чувствах Зеро, а сейчас ей все равно… У него бледная кожа, почти белая, и поэтому укусы видятся ярче. Пурпурные и алые, они расцветают на его горле, на плечах, на груди. Его тело регенерирует, но тем лучше — можно кусать снова и снова. Говорить ему тоже запрещено. Юуки и так знает, что он может ей сказать. Она наслаждается, не торопясь, будто Зеро — десерт на праздничном столе. Кровь не пьет — только слизывает языком алые капли, вытекающие из мест укусов. Это слишком красиво — как рубины на серебре. Его грудь покрыта ее укусами — маленькими алыми цветами, которые обретают пурпурный и бордовый оттенок. Юуки смотрит на его мускулы, на рельефные мышцы, и понимает — она больше не может. Только тогда она садится на его член — рывком. Двигается быстро, двигается сама и разрешает ему двигать бедрами — как только Зеро это осознает, то подается вперед с какой-то отчаянной силой. Судя по его взгляду — мысленно он убил Юуки тысячу раз и миллион раз проклял. Плевать. Юуки двигается — и вдруг останавливается. Она все еще сидит на его члене, но он больше не может толкаться в нее. Она наклоняется, и ее длинные волосы щекочут его пресс. Почти все укусы на груди зажили, поэтому Юуки оставляет их заново. Медленно. Зеро не может даже закрыть глаза. И не хочет — как бы он ни убеждал себя в ненависти к ней, в желании убить ее, причинить боль, в том, что она прекратила быть ему близким человеком, как только он узнал правду о ней… он все равно продолжал ее любить. И за это больше всего ненавидит — ее, себя, свою слабость к ней, свою идиотскую любовь, которая делает его ее послушным слугой безо всякого управления волей… Она двигается снова, кончает, позволяет кончить ему, и тогда возвращает Зеро контроль над его телом.***
— Через неделю, здесь же, в шесть, — говорит Юуки, когда Зеро одевается. — Как самоуверенно. Говорю же: я не убил тебя до сих пор только потому, что иначе подставлю Гильдию. — Надень белую рубашку, мне они нравятся, — Юуки будто его не слышит. — Ты же помолвлена. — Это тебя не касается. — А если я расскажу Канаме, что ты спишь со мной? Зеро думает, что Юуки испугается или разозлится. Но она смеется. — Возможно, он сделает мне выговор. А тебе он сломает шею. Кажется, с недавних пор ты стал дорожить своей жизнью? Зеро сжимает зубы. — Я не приду. Можешь тоже не приходить. Или приходи и жди тут хоть тысячелетие. Я не приду. Он надевает куртку. Юуки сладко потягивается в постели. — Через неделю, здесь же, в шесть. Зеро хлопает дверью проклятого номера. Ноги его больше тут не будет. Хватит унижаться. Хватит быть игрушкой. Хватит подчиняться этой кровопийце. Шлюха. Мерзавка. Дрянь. Лицемерка. …через неделю. Здесь же. В шесть.