Сборник имейдженов по Баки Барнсу. Имейджены /Баки Барнс

От лица Баки Барнса. 29 декабря. Придверье нового года. Последний и короткий учебный день, а затем ученики и педагоги разъедутся на новогодние каникулы: кто куда, оставляя школу на эти десять дней пустовать. Я собираю тетради в свой коричневый, под цвет брюк, портфель. На столе стоит миниатюрная ёлочка, которую купил то пару дней назад для атмосферы последних уроков. Жалко не было с гирляндой. У вас как раз тема с электричеством недавно была. Можно было бы интересно обыграть эти занятия, путем применения одного из главных новогодних атрибутов. Кинув короткий взгляд на чистую доску, словно проверяя, что она в целостности остаётся тут без меня, я погасил свет в кабинете, а затем направился в сторону нашей комнаты. Классные часы уже позади, дискотеки тоже, так что кто то уже рванул в сторону дома, а некоторые всё ещё копашаться, собирая последние вещи, а затем ожидая у ворот заведения своих родителей. По пути до комнаты мои мысли заняты гаданием: уехала ли ты? Конечно, ты бы хотела попрощаться. Я в этом уверен. Но просто вдруг так сложились обстоятельства, что необходимо было в срочном порядке бежать к автомобилю водителя, который ждёт тебя уже около десяти минут. Тогда ты, разумеется, оставила бы записку. Ведь это в твоём стиле. И потому, что если бы не попрощалась, тебя бы точно не оставила твоя нервная система в покое. Зная твой характер, сидела бы все праздники, ожидая момента, когда вновь будет можно вернуться в строй и извиниться. Как будто смски ещё не придумали. По позиции тут мы, конечно, схожи: «в жизни это совсем другое». Не поспоришь. Но от мысли, что будешь изводить себя ненужными тревожными переживаниями не по себе, не хочется портить твое настроение этой ерундой. Я открыл дверь в комнату, делая невесомые шаги, прислушиваясь. Тихо. Уехала? Не спать же опять легла. Притаиваться тебе, наверное, смысла нет, не хеллоуин же, чтобы выпрыгивать и пугать? Разве что захотела устроить сюрприз. Да нет. Глупости и излишние мечтания о том, чего просто не может быть. С чего бы тебе устраивать мне сюрприз? Я бросил ключ на стол, а рядом поставил портфель; после ослабил галстук, почему то прямо сейчас неприятно душащий. Нужно пройтись по комнатам и проверить наверняка. Не хочется оказаться в том дурацком анекдоте, где у меня всё же была возможность тебя увидеть, но я не воспользовался ей по собственной же мнительности. Сделав пару глотков чая, кружка с которым осталась после завтрака, я пошел в спальню. Конечно, увидеть то, что увидел я совсем не ожидал. Сразу несколько разных эмоций заполнили меня: радость, что ты ещё здесь, но непонимание того, что ты делаешь тоже присутствует, деля его с крохотным, но чувством субординации, что не позволяет нам перейти в более тесное дружеское общение. В нашей спальне — черт, как же меня греет это словечко принадлежности, — по-прежнему стоит наряженная ёлка максимум метр в рост, мы вместе украшали ее по твоей внезапной прихоти ощутить праздник ещё в десятых числах декабря, серое покрывало сбилось ближе к краю, стремясь упасть на пол, — нужно не забыть его поправить, когда буду уезжать, — а прямо на полу лежишь ты, с совершенно озадаченным лицом. Возле тебя разбросана груда вырезанных снежинок, ножницы, клей, ещё пара каких то принадлежностей, которым я не придал значения. Ты грустно улыбнулась, увидев меня, и заняла сидячее положение, подогнав под себя ноги. — Что делаешь? — я облокотился на проем двери, подарив тебе теплую улыбку. — Хотела вырезать идеальную снежинку. — И как успехи? — я не могу оторвать глаз от твоей персоны. Кажется, что стоит тебе сказать что либо, я готов сделать всё. Когда же это произошло? что я оказался в абсолютной твоей власти. — 24 штуки, мозоль на пальцах и не одной такой, что понравилась бы мне. — Зачем тебе идеальная снежинка? — хмыкнул я, опускаясь на пол, неподалеку от тебя. — Хотела подарить ее вам, — засмущалась ты, — на память! Я опустил руку к первой попавшейся бумаге, сложенной на несколько частей, начав разворачивать ее. Симпатичная. Почти ровная и с интересными узорами. — Чем тебе эта не идеальная? — я стал внимательно разглядывать то, что в моих руках. — Да ну, она кривая вот тут, — ты тыкнула пальцем, остановившись в миллиметре от хрупкого изделия, на правый краешек. — А мне нравится, — я стал складывать ее, собирая в исходное положение, — я оставлю ее себе? — Если хотите. Я улыбнулся, убирая ее во внутренний карман своего пиджака. Затем приподнялся, подавая тебе руку для того, чтобы помочь сделать тоже самое. Ты радостно позволила, а затем, отряхнув бедра от малюсеньких бумажек, глянула на часы, — мне нужно сейчас уже будет уезжать. — Хорошо. — Я буду по вам скучать! — капризно проговорила ты, чуть ли не топнув ножкой по полу. Я по доброму усмехнулся, — всего десять дней и снова увидимся. — Ужас, — ты сложила руки на груди, — так долго! — Вовсе нет. Ты замялась, явно что то задумав, но боясь претворить в жизнь. Почувствовав это, я решил действовать на опережение, — ты чего? На секунду ты опустила лицо в пол, затем вновь вернулась к моим глазам, как же, черт возьми, я люблю, когда ты так смотришь, — можно вас обнять? Я расплылся в улыбке, пожалуй, эти слова горячее камина в моем доме. Теплее любого пледа и лучше любой пиццы. Даже с ананасами. — Конечно. Я расставил руки в стороны, позволяя тебе примкнуть ко мне своим телом, а ты крепко обняла меня. Я не спешу отстраняться, хотя по идее, должен буду сделать это первым. Наверное? Но твои ладони заботливо потирают ткань пиджака на спине, а щека дьявольски прилипла к моей рубашке, что это кажется преступлением — оторвать тебя от себя. Не хочу. — Я тоже буду скучать, — проговорил я через пару минут, потерев тебя по плечу, намекая на то, что тебе пора. Я должен был это сделать. Переступая через себя. Ты разочарованно хмыкнула, явно противясь дурацкой разлуке. На мгновенье мне даже показалось, что в твоих глазах можно прочитать открытое желание проучиться все каникулы, лишь бы не уезжать от меня. Или я надумываю? — Надо будет твой сугроб на ёлку распределить, — усмехнулся я, кивнув на пол. — Да! — ты наклонилась, чтобы начать собирать их. — Нет, малышка, — я осторожно взял тебя за запястье, останавливая, — я сам всё сделаю. Тебе пора. На секунду я замер, как вкопанный, осознав, что назвал тебя так в слух. Впервые. Я стою, глядя в твои глаза, пока ты хлопаешь длинными, чуть подкрашенными, ресничками. Возле левого глаза нарисовала снежинку белой подводкой. Мило. Пытаюсь найти в них дискомфорт или любую другую эмоцию, выражающую реакцию на обращение. Но ничего. Словно так и до́лжно было. Как будто я всегда только так тебя и называю. Такая красивая. — Да, я понимаю, — грустно пролепетала ты, нехотя вытаскивая руку из моей ладони, — с наступающим вас, мистер Барнс, — ты улыбнулась, а затем, взяв телефон с тумбочки, подошла к своей спортивной сумке. Как ты только уместила в ней всё? — С наступающим, Т/и. Ты направилась в сторону двери, а я последовал за тобой, выходя со спальни, но останавливаясь на кухне, провожая взглядом. Перед тем, как захлопнуть дверь, ты что то буркнула. И я готов поклясться, что слышал, как ты сказала, — «малышка» мне нравится больше.