Пленник

Грубые верёвки впивались в бледную кожу, оставляя яркие алые следы. Чайльд дёрнулся, чтобы ослабить их, но вязка оказалась надёжной и крепкой. Можно даже сказать, профессиональной. Его руки были заведены за спину и привязаны к торсу так, что не шелохнуться. Другие верёвки опутывали ноги, держа лодыжки привязанными к бёдрам. Ни встать, ни убежать. Только одна поза и бесконечно долгое ожидание. Чайльд всё это время стоял на коленях. Он был обнажён, так что верёвки безжалостно впивались в абсолютно голое тело. Особенно сильно натерло грудь и под ягодицами; ноги и руки затекли, по виску стекала капля пота. Прикрывало наготу Чайльда только тонкое ханьфу, накинутое сверху. Видимо, вместо упаковочной бумаги, раз уж он был не более, чем подарком. Никогда прежде Чайльд не ощущал себя таким зависимым и слабым. Это было отвратительно. В зале, где его держали, было темно. За высокими окнами, закрытыми бумажными шторами, размазанными пятнами отражались отсветы фонарей Ли Юэ. Было слышно, как моросит дождь. Чайльд попытался рассмотреть в окружающей его темноте хоть что-то, но с трудом различил лишь общие контуры крупных предметов. Стол. Стул. Кровать?.. Может, это спальные покои, а не зал?.. В любом случае, от его догадок не становилось проще или понятнее. В давящей тишине было слышно, как болезненно он застонал. Тело становилось слишком чувствительным, но в то же время казалось чужим, незнакомым, не поддающимся контролю. Наказание, а точнее прелюдия к нему, затягивалось, а главное действующее лицо так и не появилось. И всё же Чайльд понимал: всё самое важное впереди. Нужно было только дождаться, хотя минуты текли мучительно долго. Время... у хозяина этой комнаты — да и всего этого дворца — было очень много времени. Бесконечно много. Наконец-то отворилась и захлопнулась входная дверь. Послышались лёгкие и неспешные шаги. Вошедший был один, уже хорошо. Ярко вспыхнули свечи, освещая зал, и Чайльд поморщился от боли в глазах после долгой темноты. Проморгавшись с проступившими слезами, он наконец-то осмотрелся и понял, что точно находится в чужих покоях. Широкая просторная кровать была укрыта золотым покрывалом с символами Гео Архонта и скрыта полупрозрачным переливающимся балдахином. На стенах висели разнообразные гобелены, изображающие рождение и гибель городов, становление гор, а также повествующие о войне Архонтов. В стороне стояло несколько шкафов, стул и письменный стол, заставленный баночками с чернилами, бумагами, книгами и прочим. На дальнем столике у кровати лежал его гидро Глаз Бога, а рядом, словно ожидая своего часа, гибкая чёрная плеть. Чайльд напряжённо сглотнул. Он, конечно, выдержит что угодно, но от мысли, что он оказался в плену, да в таком унизительном положении, перехватывало дыхание. Неужели вот, что бывает, если недооценить противника? И как после такого возвращаться домой? Как снести унижения и позор, которые определённо останутся с ним на всю жизнь? Если он выживет. Если он вернётся домой. Глаз Бога миллелиты отняли у него первым же делом после поражения в бою с Гео Архонтом. Потом скрутили и без промедлений отправили под суд. Что и между кем решалось, Чайльд не знал, его оградили даже от слушания собственного дела, но всё закончилось спустя каких-то пару часов. После его долго перевозили, чтобы уже в этом дворце раздеть, вымыть и связать. И доставить сюда, как подарок для хозяина. Сам же хозяин сейчас стоял неподалёку и выжидающе смотрел на пленника. Его босые широко расставленные ноги оплетали изящные чёрные с золотом узоры. Такие же были и на сильных руках, уходили на плечи под белые одеяния без рукавов. Голову и лицо скрывал глубокий капюшон. Чайльд уже видел это существо прежде. Сам повелитель Ли Юэ снизошёл сюда. Моракс. Рекс Ляпис. Властелин Камня. Тот, кто одолел Чайльда в честном бою. Он поднял руки и изящно скинул капюшон. Поднял веки и чёрные ресницы, обрамленные золотой подводкой, дрогнули, и Моракс посмотрел холодно, строго, отчужденно. В его карих с золотом глазах блеснула сталь. На тонкое вечно молодое лицо ниспадали рваные прядки тёмных волос, а на его голове красовались драконьи рога — напоминание об истинной сути. Это лицо Чайльд прекрасно знал. Правда тогда этого человека звали Чжун Ли и он был больше, чем близким другом и партнёром, и уж точно не был Адептом или самим Архонтом. Сейчас же его звали Моракс, и он уже ни капли не был похож на человека. Не был похож на того, кто засыпал и просыпался рядом с Чайльдом. — Не тяни, — попросил Чайльд и усмехнулся. — Достаточно упиваться своей победой. Моракс промолчал. Лишь его грозный взор сделался холоднее и суровее, а между бровей заложилсь морщинка. Возможно, не стоило его злить, но Чайльд не собирался просто так сдаваться. Ничего не говоря, Моракс сделал шаг к столу. Взял плеть, любовно огладил её и медленно подошёл к пленнику, смотря высокомерно, сверху вниз. Протянув пальцы свободной руки, он грубо обхватил Чайльда за подбородок и приподнял его голову, вынуждая посмотреть себе в глаза. — В твоём взгляде море, — сказал он тихо. — Сопротивление волн и дерзость стихии. А также пучина отчаяния. Отчаяния?.. Чайльд промолчал. Лишь его губы нервно дрогнули, выдавая истинное настроение. Рука Моракса скользнула ниже, погладила его шею. Ласково легла на плечо и пальцы подтолкнули шелковую ткань ханьфу. С тихим шелестом она упала на пол, обнажая связанного беззащитного Чайльда. — Миллелиты должны были дать тебе тысячу ударов плетью, но я решил наказать тебя сам, — вкрадчиво сказал Моракс. — Юный, а сколько преступлений за такой короткий срок... Попытка кражи Сердца Бога, покушение на жизнь Гео Архонта, пробуждение Осиала и угроза уничтожения Ли Юэ. Тысячи даже будет мало. — Хочешь узнать, сколько я выдержу? — усмехнулся Чайльд. — Не волнуйся, я выдержу все. И выживу, обязательно выживу. — Конечно выдержишь. — Моракс позволил себе лёгкую улыбку. — В любом случае, я дам меньше. Нельзя же портить такое совершенное тело, когда теперь оно принадлежит только мне. Да, Фатуи отказались от тебя. Заявили, что попытка кражи Сердца Бога только твоя инициатива, и ради примирения любезно даровали тебя мне. На том и порешали. А я не люблю быстро ломать такие дорогие и уникальные игрушки. Отказались, значит... что ж, предсказуемое предательство. Горечь обиды и боли обожгла глубоко внутри, но Чайльд, даже не моргнув, соврал. — Да, — уверенно сказал он. — Это только моя инициатива. И моя вина. — Хорошо... — кивнул Моракс. — За признание и раскаяние я дам тебе всего сотню ударов. Я так добр, потому что отчасти ты действовал по моему сценарию и предположению. В каком-то смысле, я даже обязан тебе. Проявляй покорность и дальше, а взамен я дарую тебе свою милость. Милость. У Архонтов это понятие было весьма своеобразным. Моракс убрал руку, выпрямился и медленно обошёл Чайльда со спины. Cнова наступила мучительная гнетущая тишина, в которой время не имело значения только для Моракса. Чайльд напрягся: вдохнул, выдохнул и приготовился. Сотню ударов он выдержит, какими бы сильными они ни были. Это всего лишь сотня. Справится. Раны потом заживут, разорванная кожа срастётся, и на его теле останутся грубые бледные шрамы. Не последние. Да и не первые. А сам он ни видом, ни стоном не покажет, что ему больно — такого Моракс (а когда-то его близкий и родной Чжун Ли) не дождётся. Прикрыв глаза, Чайльд приготовился к долгой унизительной боли. Раздался противный громкий свист — первый удар, как ни готовься, всегда внезапный и неожиданный. Грубая тяжёлая плеть ужалила спину, Чайльд умолял сам себя терпеть, только вот... ничего особенного не произошло. Удар оказался слабым и заставил вздрогнуть скорее от неожиданности, чем от боли. Чайльд не успел понять в чём дело, как Моракс ударил снова. Сильнее — было больнее, но всё ещё терпимо. Отец в детстве ремнём и то больнее драл. Или Моракс решил набрать силу постепенно (всё же сотню не каждый выдержит и важно не убить жертву в самом начале экзекуции), или это была какая-то непонятная Чайльду извращённая игра. Каждый следующий взмах плети приходился ровно между плетений верёвок — Моракс бил метко и точно, но удары доставляли лишь лёгкий дискомфорт. После таких могли остаться только розовые ссадины, но не шрамы или рваные раны, как ожидал Чайльд. И всё же пару раз он дёрнулся и поморщился, кожа неприятно горела, но не более того. Получалось, что Моракс — или Чжун Ли — не мог причинить ему реальную боль?.. Неужели их чувства тогда, до роковых событий в Ли Юэ, всё же не были игрой?.. После десятого удара Моракс произнёс: — Я могу на этом остановиться и заменить наказание на другое. Сейчас только ты определяешь свою судьбу. Чайльд распахнул глаза. Всего десять лёгких ударов, после которых даже крови не было, вместо обещанной тысячи? Это была какая-то жестокая и подлая игра или от Чжун Ли в этом существе и правда было больше, чем от Моракса? Чайльд ничего не понимал. Он, привычный к обманам и уловкам, во всём искал второе дно. Особенно когда сам первый и предал. Не дождавшись ответа, Моракс обошёл его и снова поймал за подбородок, только на этот раз мягко и даже нежно. От прежней грубой хватки не осталось и следа. Он даже опустился на колено, чтобы посмотреть Чайльду прямо в глаза. Что-то в его взгляде изменилось: мелькнули знакомый интерес и невозмутимая весёлость. Словно тот Архонт, что не так давно зашёл в двери спальной комнаты, был вовсе другим человеком. Или не человеком — впрочем, не важно. Главное, что сейчас Чайльд узнавал Чжун Ли. Своего Чжун Ли. — Ах ты ж... — начал он, догадавшись, что тот с самого начала не собирался причинять ему вред и всё это было лишь маленьким спектаклем, но Моракс прижал к его губам большой палец. — Только попробуй сквернословить в моих покоях. Его палец вызывающе давил на губы. Чайльд почувствовал, как участилось его собственное дыхание. О каком «другом» наказании говорил Моракс? На что он намекал? Чайльд посмотрел прямо в золотые глаза, ища ответы. Мог ли он принять это за прощение? Ждал ли Моракс — Чжун Ли — от него ответ? Чайльд ничего не понимал, только чувствовал разрастающуюся радость: Чжун Ли его не бросил после всего, что произошло. Даже нарушил собственные законы и принципы, чтобы сейчас они оба были здесь, в этих покоях. Поэтому Чайльд рискнул тоже. Его сердце колотилось как бешеное, когда он решительно обхватил губами палец Моракса и бессовестно затянул его в рот. Мазнул влажным языком, игриво надавил зубами и посмотрел так, как не смотрят даже портовые куртизанки. Одобрительная ухмылка едва заметно промелькнула на лице Моракса. — Как это понимать? — весело спросил он. — Я проявил покорность, — ответил Чайльд, отпустив его палец и медленно облизнув губы. — Может, теперь объяснишь, что происходит? — Ты проиграл мне бой, — напомнил Моракс. — Был взят в плен и должен был ответить за свои преступления по всей строгости закона. Думаю, теперь ты понимаешь, чем тебе это грозило? — Понимаю... — кивнул Чайльд. Если бы его отдали на растерзание миллелитов, то он едва бы выжил. — Ты... спас меня? — Не спас, а решил привести наказание в исполнение собственноручно, — ответил Моракс, снова поднял плеть и скользнул по ней пальцами. — Забирая тебя, я пообещал Миллелитам, что ты познакомишься с этой дивной вещью и будешь молить меня о пощаде. Пообещал. Ну конечно, контракты. Часть своего соглашения Моракс сдержал: наказал пленника плетью. Видимо, Миллелиты не подумали, что стоило уточнить в этом договоре силу и количество ударов. — Ты меня побил, — согласно кивнул Чайльд. — Но я ещё не молил о пощаде. — О, до этого недалеко, — тихо засмеялся Моракс. — Сколько ещё ты выдержишь в этих путах? К рассвету точно взмолишься. Хотя... я могу заставить тебя молить о пощаде по-другому. Чайльд не стал задавать вопросы — он увидел все ответы в глазах Чжун Ли. Тот был готов простить и дать им шанс, а сейчас предлагал скоротать время и примириться по его правилам. Чайльд был не против: всё в нём до сих пор отзывалось на Чжун Ли, особенно после того, как тот рискнул всем, чтобы уберечь его от расправы закона. Его смущало только собственное положение. — Ты меня не развяжешь? — спросил Чайльд. — Нет. Это же твоё наказание. За наглое и бессовестное вранье. — Ты тоже врал мне. — Хочешь именно сейчас об этом поговорить? Хорошо, я никуда не спешу... — Ладно, не сейчас, — фыркнул Чайльд и снова дёрнулся в путах. — То, что ты предлагаешь, я понимаю... Но ты хочешь, чтобы всё произошло против моей воли? Поэтому я связан? — Ни в коем случае. Твоё «нет» я не приму за оскорбление. Говорю же, к рассвету ты и так взмолишься о пощаде, когда затечёт всё тело. И моя сделка будет завершена. Миллелиты больше не смогут требовать твоей выдачи, а моя совесть будет чиста. — Этого недостаточно. — Чайльд склонил голову набок. — Есть что-то ещё, о чём ты молчишь. Говори, пожалуйста. Моракс выждал паузу, затем опустил взгляд и намного тише сказал: — Я хочу убедиться, что ты мне доверяешь. Доверие. То хрупкое и важное, что они разбили и не уберегли. То, что было трудно восстановить в любых отношениях. Чайльд понимал. Понимал настолько хорошо, что улыбнулся и спокойно ответил: — Я согласен. Потому что и правда доверяю тебе. Ты не причинишь мне боль. — Напротив, — Чжун Ли поднял взгляд, — Я сделаю тебе очень хорошо. Это будет наша сделка. Сделка, значит... Чайльд кивнул, а Чжун Ли нежно тронул и погладил его щёку. Скользнул к уху и легко пощекотал за мочкой, вызывая россыпь приятных мурашек. Оказавшись рядом со знакомым и близким Чжун Ли, Чайльд расслабился и успокоился, поэтому на простую ласку его тело отозвалось первыми нотками желания. Что ж... ещё никогда он не стоял перед Архонтом на коленях, ещё никогда он не оказывался в таком положении. При мысли, что можно передать контроль и почувствовать себя беспомощным, зависимым, задрожали руки. Следы от плети ещё саднили. Очень хотелось, чтобы его погладили и утешили, приласкали самым приятным образом. Чтобы впервые партнёр был сильнее и взрослее. — Ты не сбежишь, охраны нет, — сказал Чжун Ли, когда пауза затянулась. — Во дворце только мы. Чайльд понимал, что он хотел сказать на самом деле: их никто не услышит и никто не узнает о том, что именно тут произойдёт. От волнения у Чайльда дрожали ноги и руки. Кажется, он хотел довериться, раз уж всё так обернулось. — Я в вашей власти, — сказал он и смело поднял взгляд. — Властелин Камня. — Называй меня «господин», — распорядился Моракс. Да, это снова был Моракс. — Хорошо... господин. На этот раз Моракс не сдержал улыбку. Он протянул руку и нежно погладил щеку Чайльда, одновременно успокаивая и настраивая на нужный лад. Одобрительно кивнув, он коротко поцеловал его в уголок губ, а потом прижался уверенным крепким поцелуем, оставляя в воздухе след своего парфюма. Чайльд облизнул губы — вкус Чжун Ли! Как же Чайльд скучал. Уже хотелось просто обняться и целоваться безостановочно, как можно дольше. Моракс встал, снова обошёл Чайльда и скрылся за его спиной. Послышался тихий шорох и от ожидания Чайльд нетерпеливо прикусил губу. Такая игра ему даже нравилась. Он не знал, что будет дальше, не мог разгадать замысел Моракса и ему оставалось только покорно ждать и метаться от нетерпения. Спустя пару минут на глаза Чайльда, вызвав стон удовольствия и удивления, упала атласная лента. На затылке был затянут крепкий надёжный узел. Это и пугало, и завораживало одновременно: теперь Чайльд был во власти одного единственного существа. Близости он не боялся: с Чжун Ли они уже были вместе в постели, и те ночи были полны нежности, ласки и любви. Поэтому теперь Чайльд успокоился и жаждал продолжения. Чжун Ли умело обращался с любовником и ни разу не разочаровал. — Но не думай, что на этом твоё наказание закончится, дерзкий мальчишка из Фатуи, — сказал Моракс и от одного его голоса побежали мурашки. — Оно только началось. — Да... господин, — покорно ответил Чайльд и всё в нём взбудоражилось, сам он словно превратился в сплошной оголенный нерв. Тёплые влажные губы в награду за покорность медленно прижались к его плечу. Поцелуй был нежным, расслабляющим и уже даже верёвки не доставляли былого дискомфорта, только концентрировали внимание и ощущения там, где прикасался Моракс. Его сильная ладонь скользнула по спине и тугим узлам вниз, собственнически легла на крепкие ягодицы. От этого приятного прикосновения Чайльда повело. Он, как мог, прогнулся в спине, чтобы вжаться в ладонь сильнее и удержать прикосновение. — Нравится? — спросил Моракс и неспешно погладил. Он знал, что его молодой любовник очень чувствителен и жаден до контакта и нежности. — Любишь, когда ласкают так? Чайльд в ответ только застонал, прося большего. И тут же вскрикнул, когда ягодицы обожгло сильным звонким шлепком. Щеки вспыхнули огнём стыда и смущения — оказалось, что рука у Гео Архонта очень тяжёлая — и Чайльд не сдержался и выругался. Это было ошибкой. Моракс запустил пальцы в волосы на его затылке, сжал и резко потянул на себя. Горячее дыхание обожгло вмиг порозовевшее ухо: — Я приказывал не сквернословить тут, — напомнил он и прикусил нежную мягкую мочку. — Придётся наказать тебя очень строго. Эти слова подействовали лучше любой стимуляции. Чайльд возбудился и его тело демонстрировало это самым вызывающим и постыдным образом. Член стоял колом, а верёвки всё сильнее натирали нежную кожу между ног. Теперь он ещё больше чувствовал себя в плену, но лёгкая нервозность только подогревала интерес. — Тебя это не страшит? — усмехнулся Моракс и погладил его шею прямо под волосами. — Какой смелый мальчик. Его рука снова огладила порозовевшие от удара ягодицы. Ладонью второй руки Моракс надавил Чайльду на спину, заставив его наклониться, насколько позволяли верёвки. Ягодицы тут же приглашающе раскрылись, и Чайльд охнул, ощутив себя выставленным напоказ. Тонкие сильные пальцы скользнули по чувствительной ложбинке, мучительно медленно надавили на нежный вход. Мурашки побежали по коже от ощущений, хотелось потереться и насадиться на них до основания, но вместо проникновения Чайльд получил очередной шлепок. — Рано, — сказал Моракс и резко отстранился. — Сначала я займусь твоим воспитанием. — Да вы жестоки, господин, — усмехнулся Чайльд. — Даже очень. В этот же момент его лопатку обожгло ударом. Лёгким, колючим, точечным, словно это была уже не плеть, а хлыст. Удар был таким же, как и до этого, неспособным повредить даже кожу. Но в таком положении для Чайльда он ощущался ярко, остро, словно задевал каждый нерв под бледной кожей. Тёплые губы тут же прижались к месту удара, приятно успокаивая долгим поцелуем. Мягкий влажный язык унял боль окончательно. Чайльд запрокинул голову и застонал, благодаря за такой спектр ощущений. Никогда прежде он не испытывал ничего такого, никогда прежде он не мог позволить себе просто раствориться в наслаждении. Напоследок Моракс прикусил нежную кожу и тихо зарычал — Чайльду показалось, что он может кончить только от этого. Моракс отстранился. Он ударил снова, уже чуть ниже, под очередным узлом, и так же прижался губами к вспыхнувшей огнём коже. Нежно зализал, собирая вкус поступивших капелек пота. А потом повторил, снова и снова, ударяя каждый раз в новом месте и слушая вскрики и всхлипы Чайльда. Чайльд подумал, что и правда уже готов молить о пощаде: ему было и больно, и хорошо, и раньше он даже не догадывался, что его тело настолько живое и чувствительное. Всё, чего он хотел, это оказаться в кольце сильных рук, чтобы его взяли сзади сильно и решительно, не оставив ни единого шанса на сопротивление. Трепетный вход уже ныл и горел, так хотелось потереться хоть обо что-то, насадиться, растянуться или чтобы Чжун Ли хотя бы погладил его там. Вместо мольбы Чайльд наклонился сильнее и призывно повёл бёдрами. Его немую просьбу заметили. Моракс опускался все ниже и ниже, пока не остановился на горящих после шлепков ягодицах. Он погладил их тонким кончиком хлыста, полюбовался, как на коже проступили мелкие мурашки. Чайльд отзывался на каждое действие и прикосновение, он был полностью вовлечён в процесс и нетерпеливо жаждал продолжения. Мораксу это нравилось: он с удовольствием протянул хлыст всей длиной по ложбинке, дразня касаниями нежный вход. А потом, без предупреждения, ударил прямо по нему. Всё тело будто бы пробило током. Чайльд дёрнулся, вскрикнул и чуть не завалился набок, но Моракс удержал его за плечо уверенной хваткой. — Всё нормально? — заботливо спросил и погладил Чайльда по голове, утешая и успокаивая. — Нет... — выдохнул Чайльд, дрожа всем телом. — Да... Или нет... не знаю... я хочу ещё. И тебя хочу, очень хочу, пожалуйста... — Прояви терпение. — Моракс поцеловал его в макушку. — Мне продолжить? Или остановиться? — Хочу ещё... Чайльд и сам не понял, понравилось ему это или нет, но теперь насадиться на чужой член захотелось лишь сильнее. Хотелось, чтобы Чжун Ли брал его всю ночь, до самого рассвета. Чтобы было больно, а утром не получилось бы подняться с кровати. Его спина и ягодицы горели, но умелые ласки сильных рук успокаивали. Для контраста ощущений Моракс ударил его поперёк ягодиц, оставляя бледный след, и тут же по обнажённым стопам. — Хватит... — выдохнул Чайльд, дрожа до кончиков пальцев. — Ещё... Голова кружилась, благо его влажные от слёз глаза были закрыты лентой. Моракс усмехнулся, пощекотал кончиком хлыста его стопу, мазнул между пальцев, а затем ударил снова: по пяткам, ягодицами и между ними. Чайльд уже всхлипывал и вскрикивал вовсю от распирающих его эмоций. Его тело горело, страдало, но желало ещё, больше. От долгого пребывания в одной позе и крепкой вязки всё ощушалось сильнее и ярче, так, что мир провалился куда-то и летел, летел, летел... И Моракс будто бы услышал его мысли. Он обошёл Чайльда и погладил его грудь, тронул напряжённый сосок. Молодое тело воина было прекрасно. Моракс любовался каждым сантиметром, каждым шрамом, каждой мышцей. Даже трогательно затвердевшие соски смотрелись до невозможного очаровательно. Моракс легко ударил прямо по соску и тут же накрыл его губами, посасывая и затягивая в рот. Чайльд весь выгнулся навстречу, чувствуя только боль и жар там, где ласкал Моракс. Ему было так хорошо, что он не хотел, чтобы это заканчивалось. Всё его естество отзывалось на любовника. — Чжун Ли... — выдохнул Чайльд. — Ты забыл, как меня надо называть? — спросил тот, оторвавшись от соска. — Я хочу только... Чжун Ли. Моракс тихо засмеялся. — Глупый отчаянный лисенок... Ты так привязался к Чжун Ли? Что готов отказать самому Мораксу? — Мне нужен только Чжун Ли. Повисла пауза, после которой повязку сорвали с его глаз. Чайльд прищурился от яркого света, моргнул и с трудом сфокусировал взгляд. Перед ним сидел Чжун Ли. Рога Моракса исчезли, узоров на его коже стало заметно меньше. Да и в лице и взгляде что-то изменилось. — Я могу вернуть тебе Чжун Ли, — спокойно сказал он. — Если ты правда так сильно дорожишь им... — Я люблю его. Я люблю тебя. Впервые за, наверное, всё их знакомство, Чжун Ли удивился. Он чуть вскинул брови, а его зрачки расширились. Впрочем он быстро взял себя в руки. — Чайльд... — тихо сказал он и потянулся к верёвкам. — Нет! — остановил его Чайльд. — Продолжим. Я хочу пройти этот путь до конца, но с Чжун Ли, не с Мораксом. Только скажи... я тебе такой нравлюсь? Я красивый? Чжун Ли посмотрел на него долго и внимательно, оценивая и принимая всё, что только что услышал. Затем кивнул. Он приблизился, склонил голову и прижался губами к шее Чайльда. Он целовал нежно, неспешно, ласкал его кожу, разбавляя прикосновениями языка и лёгкими укусами. Он спустился ниже, на ключицы, и всё внутри Чайльда затрепетало и разгорелось пламенем. Хотелось шире развести колени и обнять ими Чжун Ли. Обхватить его и держать, пока тот будет входить внутрь. Чжун Ли, словно поняв его желание, положил ладонь на твёрдо стоящий и текущий член. — Ты невозможно красив, — наконец ответил он. — В верёвках ты, но, если честно, это я у твоих ног. Проси о чём угодно. — Возьми меня, — прошептал Чайльд и его взгляд затянуло поволокой желания. — Возьми меня сзади. А сначала пальцами. Доведи меня до исступления, заставь кричать и плакать, пожалуйста. Сделай со мной всё, что придёт в голову, но только обязательно кончи в меня. Эти отчаянные просьбы окончательно растрогали Чжун Ли. Его мальчик был неукротимой дикой рекой, безжалостной и необузданной. Он жаждал почувствовать силу и был готов отдаться так, словно занятие любовью тоже было жестоким боем не на жизнь, а на смерть. Чжун Ли обнимал его и гладил всего. Скользил пальцами по верёвкам, рядом с ними, прижимался поцелуями к плечами и груди. Чайльд толкнулся грудью навстречу, потому что там хотелось чувствовать больше всего. Чжун Ли намёк понял. Он поцеловал в самый центр груди и мазнул языком в сторону. Чайльд едва не задохнулся воздухом, пока Чжун Ли вылизывал его соски и гладил крепкие бёдра. Верёвки вновь болезненно впивались в тело, ноги окончательно затекли. И всё же член стоял твёрдо и уверенно, в свете свечей смазка блестела на головке, особенно когда Чжун Ли прикоснулся пальцами, размазывая её по стволу. — Пожалуйста... — прошептал Чайльд словно в бреду. — Умоляю, Чжун Ли!.. — Тише, тише... я слышу. Потерпи немного. Они горели оба. Чжун Ли принёс заветный флакон специального масла и нежно обнял Чайльда сзади. Прижал к себе крепко и надёжно, погладил напряжённый живот, самый низ, задевая светлые паховые волоски. Чайльд нетерпеливо вжимался в него бёдрами, потому что там горело так сильно, что не было сил терпеть. И Чжун Ли сжалился. Его пальцы решительно, с нажимом скользнули вниз. Прошли между ягодиц, дразня и доводя до грани, и надавили на разгорячённый вход. Чайльд попытался потереться о них, но Чжун Ли тут же похлопал его по бедру и погладил низ ягодиц, успокаивая. Завёл руку ниже, между ног, и Чайльд отчаянно вжался в его ладонь. — Ты такой страстный, — прошептал Чжун Ли ему на ухо. — Хочу, чтобы ты кричал. Громко-громко. Его пальцы вошли легко, не встретив сопротивления. Масло добавило лёгкий пикантный аромат, который перемешался с запахом Чайльда. Чжун Ли наслаждался каждой минутой, каждым стоном и каждой попыткой дёрнуться. А Чайльд, поджав пальцы на ногах, запрокинул голову и прогнул спину, пропуская пальцы глубже. Ему хотелось двигаться на них, насаживаться нетерпеливо, но Чжун Ли растягивал его спокойно и мягко. Дразнил чувствительные стенки, собственнически скользил внутри, сгибал и разгибал пальцы, наслаждаясь стонами и мольбами. Да, Чайльд умолял. Договор был исполнен. Убрав руку от растянутого входа, Чжун Ли провёл ладонью по спине Чайльда и скинул с себя одеяния. Чайльд услышал шелест одежды, с усилием развёл колени и прижался животом к ногам. Верёвки впились в его тело сильнее, до жуткой боли, но Чайльд чувствовал, как раскрылся там, сзади. Оценил это и Чжун Ли. Он властно огладил ягодицы, на которых ещё горели следы его хлыста, и грубо развёл их. Чайльд принадлежал ему. Целиком и полностью. И никто больше ни за что на свете не увидел бы его в таком положении или даже просто без одежды. Твёрдый член скользнул между ягодиц, проехался по всей ложбинке, размазывая масло. Чжун Ли только поддразнивал себя и доводил разгорячённого Чайльда до безумия. Тот уже едва пребывал в сознании от возбуждения. Его тело изнывало, и ему казалось, что он умрёт, если они сейчас же не перейдут к делу. Крупная головка наконец-то упёрлась в него, надавила и толкнулась внутрь. От растяжения стало хорошо и больно, Чайльд вскинулся и зашёлся стонами, пока каменный и невозможно твёрдый ствол Чжун Ли входил в него, заполняя его всего, без остатка. Наконец-то чужой лобок вжался в крепкие ягодицы, член надавил внутри на что-то невозможно чувствительное, а сильные руки обняли со спины. Чайльд весь дрожал. Он чувствовал себя маленьким и беззащитным, ему хотелось только любви и заботы, чтобы его гладили и обнимали. Чжун Ли и гладил, и обнимал, и целовал. А потом без предупреждения вышел, чтобы с силой вторгнуться снова. Он двигался резко, сильно и явно не уставал. Он не сбавлял темп, пока Чайльд стонал и наклонялся ниже, помогая войти в себя ещё глубже. По щекам текли слезы, собственный член изнывал, а внутри, в нем, был желанный Чжун Ли. Его пальцы сжимали бёдра до боли, не давая ни единого шанса на побег. Сегодня Чжун Ли был главным. Он диктовал свои правила, но при этом чётко прислушивался к Чайльду, делая всё так, чтобы нравилось и ему. Очередной толчок, низ живота горел, словно там, внутри бушевало пламя. Чайльд вздрагивал, его подбрасывало и наконец-то его сотрясло ярким оргазмом. Его член дёрнулся, бессовестно пачкая спермой не только его самого, но и дорогой пол. Теряя сознание, Чайльд чувствовал, как внутри у него растекается чужое семя. Чайльд пришёл в себя, когда почувствовал приятное трение. Кажется, в какой-то момент он и правда потерял сознание от переизбытка эмоций. Сейчас он чувствовал, что уже не сидит, а лежит на чем-то мягком. Кровать? Точно, над ним был растянут уже знакомый золотой лёгкий балдахин. Его руки были развязаны и, пусть с трудом, но ими уже можно было шевелить. Чайльд осторожно приподнялся. Он лежал на кровати Чжун Ли, а тот осторожно и неспешно растирал его затекшие ноги, разгоняя кровь. Верёвок на теле больше не было; остались только лёгкие следы. Такие должны были пройти уже к рассвету. Чжун Ли, увидев, что Чайльд пришёл в себя, взял со столика стакан воды, бросил в него кубик льда и приставал к его губам. Чайльд жадно сделал несколько глотков, затем перехватил стакан и жестом показал, что может пить сам. — Как ты? — спросил Чжун Ли взволнованно. — Словно заново родился, — ответил Чайльд, отставив стакан и вытерев губы дрожащей рукой. — Не знаю. Это... слишком много эмоций. Мне сложно сказать хоть что-то. Он наконец-то рассмотрел Чжун Ли. Тот не стал одеваться, и можно было рассмотреть каждый узор на его дивном теле. Впервые, когда Чайльд увидел золотые метки на чёрной коже, он решил, что перед ним Адепт. Всё оказалось намного сложнее. — Ты невозможно красивый, — признался Чайльд. Выдохнув, он упал на спину и задумчиво посмотрел на полупрозрачный балдахин. — Это ты невозможно красивый, — ответил Чжун Ли и лёг на живот, прижавшись боком к Чайльду. — Особенно в плену. — Любой другой, кто увидел бы меня таким, уже остался бы без глаз. — Не сомневаюсь. — А твои слуги, те, кто обвязал меня? — Они связаны надёжной клятвой молчания и являются, можно сказать, частью этого дворца. От них никто ничего не узнает. — Хорошо... — Чайльд улыбнулся. — А ещё хочешь? — спросил Чжун Ли и прижался губами к его плечу. — Думаю, ты заслужил поощрение. И у меня есть идея, как тебя порадовать. — Поощрение? — усмехнулся Чайльд, глянув на него. — Я... Он не смог сказать «нет». То, что он только что пережил, ещё бурлило в крови мощным зарядом адреналина. Риск, угроза, страх, плен, опасность — Чайльд наслаждался этим и хотел ещё. От тугих узлов болело тело, спина и ягодицы горели от ударов, но на губах остался вкус долгих нежных поцелуев. Да и всего его окутало приятной послеоргазменной негой. Никогда прежде он не переживал подобного. Чайльд повернул голову к Чжун Ли, долгим взглядом посмотрел в его золотые глаза и потянулся к губам. Поцелуй вышел нежным, чувственным и долгим. И он означал согласие. — Подними руки над головой, — распорядился Чжун Ли, как только они оторвались друг от друга и жадно глотнули воздух. Чайльд улыбнулся и послушно поднял руки. Он без капли сожаления отдавал всего себя во власть Чжун Ли. От предвкушения продолжения его снова бросило в дрожь. Чжун Ли приподнялся и обхватил уже знакомой верёвкой его запястья, привязал к изголовью кровати и распрямился, изучая взглядом стройное молодое тело, принадлежащее всецело ему одному. Светлая кожа была иссечена росчерками шрамов долгого обучения и битв. Каждый важный момент жизни Чайльда был выгравирован на его теле. Чжун Ли погладил его по груди и животу, кончиками пальцам чувствуя грубые рубцы, опустился ниже, задержал ладонь на пока расслабленном члене. — И ты только мой, — хрипло сказал он. — С самой первой нашей встречи, — прошептал Чайльд и согнул ногу в колене, чтобы красиво прогнуться и перевернуться на бок. Чжун Ли погладил его спину и ягодицы, ещё красные после недавней игры, несильно царапнул бёдра. Чайльд перевернулся обратно на спину и игриво упёрся пальцами ноги в его плечо. Чуть толкнул, но Чжун Ли перехватил его лодыжку и прижался к ней губами. Этот лёгкий почтительный жест вызвал румянец: Чайльд подумал, что такое отношение резко контрастировало с тем, что было не так давно между ними на полу. Чжун Ли опустил его ногу и приподнялся, нависая сверху. Снова поцеловал губы, острый подбородок, бледную шею. Спустился поцелуями к плечу, очертил ключицу кончиком языка. — Прикрой глаза, — попросил он, подняв взгляд на очаровательное раскрасневшееся лицо Чайльда. — И не открывай. — Хорошо... — тихо ответил Чайльд и облизнул пересохшие губы. Он послушно прикрыл глаза и выдохнул через соблазнительно приоткрытые губы, которые так и хотелось наградить укусами. Чжун Ли был очарован им: у Чайльда все было написано на юном прелестном лице: и страсть, и недовольство, и влюблённость, и обида — порой он напоминал открытую книгу. Особенно когда они были в кровати. Чайльд тихо стонал, когда губы Чжун Ли спускались ниже: к подрагивающему животу и паху. Между ног снова стало жарко — возбуждение приливало моментально. Внезапно, чуть выше пупка, он ощутил лёгкий обжигающий укол. Затем чуть ниже, ещё и ещё. Воск!.. Чайльд послушно не открывал глаза, но понимал, что это. Он вздрагивал, ёрзал, кусал губы, но терпел. Тут же рядом кожу мазнуло обжигающим холодом. Лёд! Лёд из миски, которую Чжун Ли принёс к воде. Контраст ощущений оказался потрясающим. Лёд прикоснулся к соску, скользнул по нему и вокруг, будто бы массируя. Чайльд закусил губу, выгнулся навстречу, наслаждаясь действиями Чжун ли. Холодный кубик скатился по груди, к животу, потом внезапно пропал. И Чайльд понял куда: через несколько секунд Чжун Ли прижался к нему ледяным поцелуем. Чайльд не удержался и толкнулся языком в его рот, отбирая холод и согревая дыханием. — Разведи ноги, — шепнул Чжун Ли ему в губы после поцелуя. — Только если ты окажешься между ними, — прошептал в ответ Чайльд. — Можешь не сомневаться. Чайльд послушно развел согнутые в коленях ноги, вновь раскрывая и предлагая себя. Хоть он и привык к любовнику, каждый раз подобное не давалось легко и просто. Чайльд не привык раздеваться перед другими, тем более не привык подставляться, как похотливая девица. Но рядом с Чжун Ли он сходил с ума. Вся его юношеская энергия моментально приливала к члену, а все мысли кружились только вокруг кровати. Чжун Ли отстранился, и холодная дорожка скользнула уже по внутренней стороне бедра Чайльда. Лёд начал таять и вода стекала по ноге к паху, к уверенно твердеющему члену. Чжун Ли тронул его пальцами, легко погладил. Чайльд только расслабился, потёрся членом о его ладонь, как вдруг холодом обожгло прямо между ягодиц. Ощущения были невероятными! Чайльд поджал пальцы ног и сильнее развёл колени. Чжун Ли мазнул там несколько раз и произнёс: — Не открывать глаза. Помнишь? — Помню... — хрипло и едва слышно отозвался Чайльд. Прошло несколько долгих мучительных секунд, после которых член Чайльда накрыло холодными губами. Чайльд вскрикнул от прикосновения такого же холодного языка и тихо рассмеялся. Чжун Ли и правда был полон сюрпризов! Верёвки, игры с воском и льдом... что ещё можно было от него ждать? Больше всего на свете ему сейчас хотелось бы открыть глаза и увидеть Чжун Ли, берущего у него в рот. Но он обещал. Нельзя. Чайльд утешал себя лишь тем, что рано или поздно он это обязательно увидит. Чжун Ли ласкал его головку неспешно, мучительно медленно. Сосал с наслаждением, прикасался языком. Затем брал глубже и глубже, осторожно пропуская в рот твердеющий и увеличивающийся член. Он не хотел доводить Чайльда до оргазма, он просто разогревал его. И, трудно было это скрыть, у него получалось. Вскоре член Чайльда уверенно и гордо стоял, а во рту появился привкус его смазки. Отпустив его, Чжун Ли опустился ниже, и Чайльд задохнулся воздухом, когда уже горячий влажный язык тронул его между ягодиц, собирая капельки воды от кусочка льда. К глазам от переизбытка чувств подступили слёзы, и Чайльд чуть не до крови закусил собственную руку. — А теперь, — сказал Чжун Ли, отстранившись. — Я возьму своё. Он входил и выходил так же резко и сильно, как в первый раз. Чайльда Чжун Ли не жалел, и кровать громко и жалобно скрипела под ними от активных движений. Чайльд отчаянно подмахивал бёдрами навстречу, насаживаясь так резко, что внизу уже болело всё. Чжун Ли придерживал его под спину, целовал лицо, шею и плечи. Иногда кусал, иногда лизал, слушая, как Чайльд выстанывает его имя. Их яркие запахи перемешались, скользкие от пота тела тёрлись друг о друга, а стоны нежно перетекали из одного в другой. — Прошу... — взмолился Чайльд, чуть не плача. — Я хочу видеть твоё лицо. — Хорошо. Я разрешаю. Чайльд распахнул ясные голубые глаза, продолжая двигаться. Он уже понимал, что наутро не сможет встать, но ему было наплевать. Сейчас он хотел только одного. Чжун Ли прижался к его губам в тот момент, когда их тела сотрясало оргазмом. — Умоляю, без третьего захода, — позже взмолился Чайльд, лёжа на спине и стараясь отдышаться. — Я и так завтра не встану. Болит всё, что может болеть. — Это даже хорошо. — Чжун Ли высвободил его руки, отбросил верёвки и растёр покрасневшие запястья. Чайльд тут же прильнул к нему, Чжун Ли крепко обнял его и накрыл одеялом. На сегодня он и правда решил сжалиться. Чайльд обнял Чжун Ли и устроил голову на его сильном плече. Потёрся щекой, как котёнок, и нагло забросил на него ногу. Впрочем, Чжун Ли не возражал. Он прикрыл глаза и погладил крепкое бедро. — Что будет со мной? — тихо спросил Чайльд, пока их окутывала убаюкивающая тишина. За окном уже начало светлеть. — Отработаешь провинность, — сонно отозвался Чжун Ли и ласково растрепал его рыжие волосы. — Осведомлённым о твоей судьбе скажу, что я смягчил твоё наказание взамен на верную службу. Умелый воин будет полезнее живым, чем забитым до смерти. — Службу? — В голосе Чайльда послышался ленивый интерес. — И чего же хочет от меня великий Моракс? — Чтобы ты ценой своей жизни защищал одного человека. Ты подставил его и теперь должен искупить вину. Его зовут Чжун Ли. Приступаешь, как только сможешь встать на ноги. — Чжун Ли? — усмехнулся Чайльд. — Что ж... это прекрасно. Правда, если ты не выпустишь меня из своих покоев, на ноги я встану ещё не скоро. Чжун Ли мягко улыбнулся, повернул голову и прижался ко лбу Чайльда нежным согревающим поцелуем. Чайльд сжал его плечо, понимая, что прощён. Уже засыпая, он услышал тихое: — Я тебя тоже.